Невеста Короля-Феникса

Мария Токарева

Невеста Короля-Феникса

Глава 1. Все началось с разбитой чашки

День у Али не задался с самого утра: за завтраком она расколола любимую чашку. Тонкие руки неверно дрогнули, когда завибрировал смартфон, лежащий на столе, – и чашка полетела на белый кафельный пол небольшой кухни, расплескивая остатки заварки. Черепки тонкого фаянса с цветочным орнаментом разлетелись в разные стороны, точно хрупкий предмет запустили наподобие футбольного мяча.

«Ох, бабушкин подарок… Ну, ничего, – подумала Аля, утешая себя: – Это все предсвадебное волнение. Ничего, в новую жизнь с новой посудой».

Она вздохнула и тут же улыбнулась. Прежде чем подметать осколки, она первым делом ответила на звонок, когда увидела номер на дисплее, и заметно повеселела:

– Денис, привет! Привет, солнце, как ты там?

– Хорошо, обсуждали актуальные правовые практики. Хотя, зачем тебе знать, глупышка ты моя, – послышалось в трубке, на что Аля шутливо обиделась:

– Никакая я не глупышка!

– Ты там как?

– Я хорошо. Вчера звонили из салона. Платье почти готово, ушили на меня, твою худышку.

– Малышку-худышку, – рассмеялся голос в трубке. Любимый часто называл Алю то «феечкой», то «малышкой» за ее крошечный рост в метр шестьдесят и «бараний вес», как она сама про себя шутила. Хотя занятия художественной гимнастикой в детстве и превратили ее в ладно сложенную девушку, особой силой Аля похвастаться не могла. Одежду на нее чаще всего приходилось ушивать, а спортивную обувь она покупала в детских отделах, хотя предпочитала высокие каблуки, чтобы выглядеть повыше. Но зато ее, хрупкую и грациозную, всегда окружали галантные кавалеры. И вот теперь она сделала лучший выбор в пользу «ее солнца», чей приятный голос лился из трубки.

– Я по тебе очень-очень скучаю, – вздохнула Аля, наматывая светлый локон на палец.

– Потерпи еще два дня.

Денис находился в командировке по случаю юридического форума на правах заместителя начальника отдела и даже выступал с докладом. Аля, девятнадцатилетняя студентка факультета рекламы, была очень горда за любимого. Сама она пока готовилась к экзаменам летней сессии. И к свадьбе с Денисом.

Это событие ее занимало, пожалуй, намного больше, чем зубрежка на тему взаимодействия компаний со СМИ. Она подозревала, что в реальной рабочей обстановке эти знания ей никогда не пригодятся, а вот выбор платья для самого важного дня в жизни любой девушки означал памятные фото в альбоме для будущих поколений.

Аля знала, что просто обязана сиять на празднике, а не светить фиолетовыми кругами недосыпа под глазами. Хотя она все-таки поучила накануне список из тридцати вопросов, а теперь прилежно собиралась на зачет. И не понимала, откуда возникло непривычное волнение, охватившее неприятным холодком желудок и отбившее аппетит. Из-за него и упала несчастная чашка.

Наверное, все из-за отъезда Дениса. Уютное гнездышко, бережно свитое в квартире, подаренной ему родителями, казалось пустым без любимого. О нем напоминала буквально каждая вещь: его одежда в стенном шкафу-купе, его шампунь в ванной комнате, его игровые консоли у телевизора. Все дышало прекрасными воспоминаниями о днях, проведенных вместе.

Аля ни на миг не сомневалась, когда Денис сделал ей предложение, красиво преподнеся золотое кольцо с маленьким бриллиантиком. К тому моменту они жили в этом «гнездышке» вместе уже целых два месяца, что представлялось достаточным сроком для проверки чувств. Пусть подруги и намекали Але, будто в девятнадцать лет еще рано ставить печать в паспорте.

Да что они понимали! Аля даже не сердилась, ведь они не знали, какой Денис заботливый и ответственный. Но, конечно, очень занятый: он часто задерживался на работе до поздней ночи.

– Ну все, мне пора, скоро выступаю с докладом, – деловито завершил разговор Денис, не забыв добавить: – Целую, котенок.

Аля расплылась в счастливой улыбке, даже если догадывалась, что все эти уменьшительные прозвища насквозь банальны и избиты. Важно было, кто их говорил.

Звонок Дениса взбудоражил ее, заставив потерять счет времени. Они ворковали ни о чем минут пятнадцать, а может, больше, пока у него длился кофе-брейк. А вот зачеты в университете не ждали, еще предстояло добраться до приземистого пятиэтажного здания.

Аля спешно завершила уборку, сгрузив осколки чашки в мусорное ведро; оделась в простые джинсы и белую кофточку, торопливо обулась, а потом выпорхнула из квартиры.

«Ох, эти туфли определенно не лучший выбор. Не с таким каблуком», – подумала она, уже спускаясь с двенадцатого этажа чистенькой новостройки. Даже на ровном полу лифта десятисантиметровая шпилька напоминала, что создана не для долгих прогулок и уж явно не для бега по метро. И пусть Аля из-за низкого роста привыкла носить обувь на каблуке или платформе, ноги скоро налились неприятной тяжестью. Особенно, когда пришлось спешить по переходам подземки, а потом, глянув на часы, буквально нестись до университета через сквер, как во время сдачи норматива по физкультуре. Но повезло ни разу не споткнуться.

«Женские суперспособности в действии!» – окрыленно подумала Аля, порывисто толкая деревянную дверь старомодного здания. Затем она приложила белую карточку к датчику турникета.

– И даже пропуск не забыли, Алевтина Викторовна, – подшутил над ней престарелый охранник с ехидной улыбкой. Что скрывать: пропуск, как и многие мелкие вещи, она в этом году забывала на редкость часто. Зато вещи Дениса ее стараниями всегда содержались в безупречном порядке.

– Представьте себе, – фыркнула Аля. Она не любила, когда ее звали полным именем, да еще так официально. Оно подходило какой-нибудь поэтессе Серебряного Века, а не девушке, рожденной на заре двадцать первого века. Но так уж распорядился ее отец, а против решений «любимого папули» в их доме никто не шел. Выбором имени для дочери, пожалуй, и ограничивались его недостатки и странности.

Аля надеялась, что Денис со временем станет таким же отцом для их будущих детей. В своих грезах она уже нарисовала себе чудесных мальчика и девочку, погодок, а может, близнецов. Впрочем, стоило сосредоточиться на зачете.

Как во сне, витая в мечтах, Аля поднялась на пятый этаж. Лифтами она пользоваться не любила, поддерживая хорошую спортивную форму.

– Ай! – вскрикнула она, все же оступившись на гладком искусственном мраморе ступени. Снова напомнили о себе туфли с десятисантиметровой шпилькой. Ловкость ловкостью, но для пробежки стоило надеть другую обувь. Она так торопилась из-за уборки осколков чашки, что выхватила первую попавшуюся пару из шкафа в холле.

– Привет! Я не опоздала? – почти не запыхавшись, спросила Аля, помахав подругам.

– Привет! Не очень. Заходи, мы тебе место заняли, – кивнули они ей из аудитории, где уже сидели учащиеся, расположившись на откидных стульях длинных рядов, которые шли ступенчатым амфитеатром.

Преподаватель, строгий замдекана, считал, что хороший студент обязан прибыть на зачет ко времени, указанному в расписании. И ни минутой позднее. Сначала они рассаживались в аудитории и им рассказывали, как важно учить предмет в течение семестра, а не в ночь перед сдачей, обещали поставить неуды за списывание, потом старосты подавали очередность отвечающих, а в аудитории оставались десять первых смельчаков, которые вытягивали билеты без повторения.

Аля в число таких отчаянных героев не входила. Она вытащила планшет с закачанными ответами и вышла вслед за подругами в небольшую рекреацию, примыкавшую к лекционному залу.

Там несколько групп студентов расположились на скамейке, тянущейся вдоль стены, и на подоконниках. Кому-то места не хватило, и они либо сидели, скрестив ноги, прямо на белом кафельном полу, либо стояли, уткнувшись в тетради или переговариваясь. Некоторые просили более прилежных товарищей поделиться конспектами, хотя ответы на экзаменационные вопросы сокурсники обычно искали все вместе, скидывая по кусочкам через социальные сети.

Алю здорово спасала эта чудесная система подготовки. Еще она любила, чтобы ей рассказывали материал. К счастью, верная подруга, напротив, обожала повторять, читая кому-то импровизированную мини-лекцию. Веселым тандемом они сдавали уже четвертую сессию. Аля полагала, что так доживут и до государственных экзаменов. И не понимала, почему в ней нарастало безотчетное беспокойство, как будто нечто касалось плеч ледяными руками. Она даже обернулась пару раз, взметнув длинные пушистые волосы – за спиной стояли только галдящие однокурсники.

– Потише! – высунулась из-за двери седеющая голова преподавателя. – Не мешайте своим товарищам.

Аля и не мешала, но что-то мешало ей, незримое, теснящееся в животе непреодолимым страхом. И это ощущение не имело ничего общего с тревожным ожиданием, которое окутывает любого студента при необходимости вытянуть билет. Да и на предсвадебное волнение это предчувствие, оседавшее горьковатым привкусом на языке, нисколько не походило.

– Все в порядке? – спросила подруга, очевидно, заметив растерянность, написанную на лице Али. И прежде чем удалось ответить, в сумочке на бедре завибрировал телефон.

– Кто это у тебя? Нам же скоро отвечать, – посетовала другая подруга.

– Конечно, Денис, – заискивающе улыбнулась еще одна.

Раздались тихие девчачьи смешки, беззлобные, скорее кокетливые, будто все они вступили в маленький круг заговорщиц. Тайный клуб приглашенных на свадьбу.

Звонил и правда Денис, но Аля почему-то не торопилась отвечать. Она не понимала, как ее любимый мог забыть, что у нее важный зачет. Он бы не позвонил, чтобы просто приободрить ее, тем более, они разговаривали каких-то полтора часа назад. Значит, что-то случилось. Оно прикасалось к плечам чужими холодными руками. Аля очень боялась услышать в трубке голос не Дениса, а врача или полицейского. Буквально все ее существо кричало – что-то не так, совсем не так. Беда!

Но из динамика донесся голос любимого, и какая-то часть сознания успокоилась, перестала гудеть тревожной сиреной, отзываясь болью в затылке. Но лишь до того момента, пока разума не достиг смысл сказанных вскоре слов.

– Привет, Аль… не знаю, как начать, но… в общем, свадьбы не будет, – коротко и ясно возвестил Денис. И его обычно ласковый и уверенный голос едва узнавался в сдавленном хрипе. Похоже, решение далось ему нелегко, зато это объясняло, почему утром так фальшиво звучали все эти «моя глупышка» и «котенок». Никогда еще он так густо не приправлял свою речь нарочито детскими прозвищами. Очевидно, полтора часа назад он не принял окончательное решение, а теперь, в самый неподходящий момент, счел необходимым сообщить. Как будто специально хотел добить, растоптать.

Аля сжала похолодевшей рукой смартфон, губы ее дрогнули, исказившись в гримасе непонимания: – Как? Как не будет?

– Не знаю, как тебе объяснить. Мы поговорили с Диной… Она беременна. От меня, – кидая слова, как острые кинжалы, провозгласил Денис, шумно выдохнув в конце. Аля отступила на шаг, пронзенная недоумевающими взглядами подруг. Пол уходил из-под ног. Чтобы не упасть, пришлось прислониться спиной к стене.

– Что? Как? – сначала прошептала, а потом буквально прокричала в притихшую трубку Аля: – Нет! Ты врешь! Дина? Но как же…

– Ты не знаешь Дину?

Дина была такой же девятнадцатилетней пигалицей, как и Аля. Они даже учились на одном факультете, пусть и на разных потоках. Но Дина уже работала помощником руководителя в отделе Дениса. Они неплохо, хоть и редко общались еще до знакомства Али с ее будущим женихом.

– Твоя секретарь…

– Уже нет, она увольняется. Ну знаешь, чтобы огласки не было, все-таки репутация компании. Понимаешь?

– Нет… нет… я уже ничего не понимаю, – шептала Аля дрожащим срывающимся голосом, но таким тихим, что по ту сторону экрана продолжался взволнованный монолог:

– Ей теперь некуда идти, и будет нечем платить за квартиру. Я не могу бросить ее. Не могу так поступить с ней.

В голосе Дениса слышался неподдельный надрыв. Похоже, он давно метался между двумя девушками, очарованный одной, жалеющий другую. Но для Али его терзания не имели уже никакого значения. Она ощущала себя растоптанной и оплеванной.

– А со мной можешь?! – гневно крикнула она, вызвав недоуменные взгляды сокурсников. Подруги застыли поодаль с явным беспокойством, кое-кто из старинных молчаливых недругов косился с неприятной заинтересованностью.

– Ну, Аль, пойми, Дина приехала в Москву совсем одна, а у тебя родители, дом, ты не пропадешь, – то ли увещевал, то ли ныл Денис, жалко и трусливо. Больше всего обескураживало его лицедейство утром и бесконечное вранье до этого дня. Все сладкие мечты рушились, бережно выстроенный сахарный замок из грез оказался сложен из кубиков горькой соли, которая щекотала нос и горло подступающими слезами.

– Да как ты можешь так говорить! Как ты…

Для Али в голове сложилась отчетливая картинка, сотканная из недавних воспоминаний, которые теперь представали совсем в ином свете. Она была как одурманена, когда думала, будто Денис задерживается на работе.

Неужели не чувствовала она, как от него пахнет чужими духами? Просто кто-то мимо прошел – убеждала она себя.

Неужели не замечала, как виновато он отводит взгляд, пока она сочувственно растирает его плечи или готовит вкусный ужин, предполагая, что он очень устал? Устал. Да, устал, только не от тех дел.

Аля хотела быть удобной для Дениса, маленькой идеальной женой, всегда готовой поддержать и ободрить. Никогда не рассказывала о своих неприятностях в университете или в общении с подругами, полагая, что все ее «беды» ничтожны и глупы в сравнении с тем важным и ответственным, чем Денис занимается в офисе. И вот так он ей отплатил! Сделал ее своей ручной собачкой, поселил к себе в квартиру, чтобы начать изменять еще до свадьбы.

Случайный роман, увлечение юности, а потом разрыв – это она бы пережила. Да, наверняка бы пережила. Но не такое предательство, когда все ее родственники и друзья уже готовились к празднику. Когда она сама уже представляла себя законной женой, с полной ответственностью мечтая войти в новую жизнь. Когда… Когда Денис стал всем ее миром, хотя она сама этого не заметила. И вот теперь он сухо бросил ей напоследок:

– Когда вернешься ко мне в квартиру, собери свои вещи. Если честно, я изначально думал, что погорячился с предложением. Просто не знал, как сказать. Ты слишком увлеклась подготовкой и не захотела бы меня слушать.

– Что за бред! Хотя бы не оправдывайся! – взвилась Аля. Денис продолжал сухо и сурово добивать словами, как кот, душащий обессиленную мышь:

– И никакого форума сейчас нет, я просто отсиживался три дня у Дины на съемной квартире. Она попросила выбрать одну из вас. А с ней я встречался дольше, чем с тобой. Ты просто вскружила мне голову, мне должно быть стыдно перед ней, а не перед тобой.

– Ты… ты выгоняешь меня… ты… Как ты смеешь обвинять? Я же ничего не делала! – крикнула Аля.

– Ничего? А кто не отлипал от меня в ресторане после того концерта? Куда меня привела Дина!

– Денис! Как ты можешь так говорить!

Аля больше не желала внимать пустым обвинениям в свой адрес. Слова иссякли, потонув не в возмущении – в детской обиде. В чем он обвинял? За что?

С Денисом они познакомились и правда благодаря злосчастной Дине. В компании раздавали бесплатные билеты для сотрудников и их родственников или друзей. Приглашений оказалось много, желающих мало, поэтому Дина принесла часть ярких бумажек со штрих-кодом в университет.

Аля всегда любила шумные многолюдные мероприятия, где играла веселая музыка. Концерт она помнила плохо, потанцевать там толком не удалось из-за неразборчивой толпы народа, толкавшейся локтями. Видимо, бесплатные билеты потому и не слишком-то хотели брать уважающие себя люди из компании.

Так или иначе, группа молодежи, в которую входили Аля и Дина, покинула концерт и пошла в кафе, где и удалось впервые поговорить с Денисом. И он ничем не выдал свой статус «занятого» парня. Да и Дина не спешила тыкать Алю под ребра локтем или хоть как-то намекать, что не стоит флиртовать с ее мужчиной. Вели они себя не как пара. А может, на тот момент вовсе и не были парой.

Аля не знала, а теперь и спрашивать не хотела. Весь мир вокруг нее вращался с неимоверной пугающей скоростью. Все рушилось, подхваченное незримым вихрем. На длинных ресницах повисли крупные слезы, которые она размазывала вместе с тушью по щекам. Звуки и ощущения отступали, оставалось только бесконечное падение в никуда. Телефон выскользнул из ослабшей руки, отлетело защитное стекло, вдоль экрана протянулась трещина. Прямо через лицо Дениса с их парной фотографии, которая стояла в качестве заставки.

– Алевтина Викторовна, вам, похоже, не терпится ответить, – внезапно вырвал из отрешенного забытья строгий голос, в котором не оказалось ни капли участия.

Над Алей нависла седеющая голова сухопарого высокого замдекана, и она сжалась, как кролик под взглядом удава. Только этого не хватало!

Она слишком громко кричала в трубку, хотя уже предупреждали о сохранении тишины. Теперь и подруги, и прочие студенты смотрели на нее с сочувствием и пониманием, как будто ее вели на расстрел. Замдекана, в отличие от большинства преподавателей, славился непреклонностью и никогда не пытался понять своих учеников.

Слезы Али он, наверное, воспринял как признак неуверенности перед зачетом, торжествующе предвкушая, как отправит на пересдачу не лучшую свою ученицу. А она, плохо понимая, что вообще происходит, поплелась за ним следом на негнущихся дрожащих ногах.

– И планшет уберите, – напомнил замдекана. Аля подчинилась, забыв, что где-то в коридоре остался лежать ее телефон, который заботливо подобрали подруги. Ее уже ничего не интересовало.

Она не знала, как дальше жить. Не представляла, что скажет родителям. Ее отец при первой встрече с Денисом сказал четко: «Какой-то он двуличный». Они даже ссорились! За девятнадцать лет Аля впервые серьезно поругалась с папой, отстаивая непогрешимость возлюбленного, чтобы теперь страшно осознать, как точно разбирался в людях отец.

Глупо, как же глупо! И ужасно! Аля ощущала на себе клеймо. Горечь обиды заполняла ее пополам с болью, раздирая на части. Внутри нее начала отсчет невидимая часовая бомба, чье тиканье отчетливо гудело в ушах, поглощая все прочие звуки.

– Будете тянуть билет? – слабо возвращал к реальности голос замдекана.

Аля не помнила, как оставила сумку на столике у двери, как прошла к столу с разложенными полосками бумаги. Машинально она схватила первый попавшийся билет и села за парту, даже забыв вытащить ручку.

Вопросы расплывчато маячили сквозь нечеткую пелену. Но плакать Аля больше не могла, не среди сосредоточенно готовящихся студентов. Теперь она отчетливо поняла, что ей грозит еще и завалить сессию. А ведь совсем недавно мир представлялся прекрасным и надежным. Теперь же от него остались лишь контуры, нечеткие и стирающиеся, будто нарисованные мелом на мокром асфальте.

Утром все представлялось легким и приятным, все проблемы далекими и решаемыми. Теперь два вопроса и кейс, написанные на узкой полоске, оборачивались для Али незнакомыми иероглифами, точно она попала в другой мир на сдачу предмета, который никогда не проходила.

«Катастрофа!» – подобрало ее сознание самое точное определение всего, что происходило вокруг нее, всего, что окольцевало душащими обручами. Из груди рвался дикий крик, вопль утопающего. Аля резко встала, сметя со стола пустой лист для ответов вместе с полоской билета, и стремительно направилась к двери.

– Куда вы? Я вынужден поставить неуд! Алевтина! Стой! – донесся, словно через вату, встревоженный голос замдекана, но Аля уже не слышала.

Она выбежала прочь из аудитории, пропитанной чужой далекой тревогой. Вещи остались на столе у двери, телефон у подруг, но все это не интересовало. Она бежала прочь, лишь бы найти выход, лишь бы ее отпустила давящая на грудь воронка стальных обручей. Все больше хотелось кричать, выть, оглушительно визжать. Но обручи наливались прочностью металла, и Але оставалось только хрипеть и скулить. Ни проклятья, ни угрозы не возникали в затуманенном сознании. С губ срывалось одно имя: – Денис… Денис…

Аля выбежала из кабинета, но наткнулась на недоуменные и даже обескураженные взгляды сокурсников. Они сверлили ее, как яркие прожекторы, ослепляя и причиняя почти физическую боль. Аля отшатнулась, заслоняясь от них руками.

Она не представляла, как отвечать на сочувственные вопросы: «Что случилось?» и «Как ты?». Случилось одно: конец света. Ее мир, ее уютный прекрасный мир, рушился. Неужели никто не замечал? Никто не видел кружения обломков ее счастья.

Аля развернулась и побежала к лестнице, желая спуститься, найти укромный уголок и наконец закричать. Так громко, как только возможно. Или хотя бы просто забиться куда-нибудь и как следует выплакаться.

– Денис, но как же… – шептала и шептала она, взмахивая руками. Ноги ее все больше дрожали. Один пролет лестницы Аля еще преодолела относительно благополучно, забывая цепляться за перила, потому что поминутно сдавливала голову и размазывала слезы, пелена которых заслоняла все вокруг.

На втором пролете проклятая шпилька сыграла с ней последнюю злую шутку этого ужасного дня: нога подогнулась, туфля скользнула на опасно-гладком искусственном мраморе. Аля успела вскрикнуть, но больше – ничего. Руки ее взметнулись вверх и потянулись к перилам – тщетно.

Она летела через ступени головой вперед. Черная воронка сдавила ее и провозгласила, что в этот день ей судьбой написано сломать шею или раскроить череп. Больше для нее в этом мире не оставалось места. Все звуки рванулись безудержным оркестром, все голоса сливались в единый гул издевательского смеха Дениса.

Потом наступила тишина. Вечная тишина. Алю поглотила темнота, непроглядная и всеобъемлющая. Все началось с разбитой чашки, а закончилось разбитой жизнью.

Или не закончилось? Или все только начиналось? Темнота не рассеивалась, но сквозь нее донеслись отчетливые обеспокоенные голоса:

– Ох, еще одна участница?

– Как странно она прибыла.

– Наверное, ошибка портала.

– Срочно доложите Королю.

Глава 2. Поверить в реальность

Мир все еще кружился вихрем осколков, распадались и свивались причудливые узоры калейдоскопа. В отдалении через зыбкую пелену доносились смутные голоса, встревоженные, недоуменные:

– Несите ее, да-да, вот так, осторожно.

– Ничего себе, давно такого не случалось.

– У меня есть одно предположение.

– Думаете, она не участница отбора? А кто же тогда?

«Куда меня несут?» – хотела бы спросить Аля, но губы едва дрогнули. Она слабо закашляла, ощущая боль между лопатками.

Но она же точно помнила, что летела головой вперед! Этот ужас стремительного падения все еще длился в ее душе безмолвным криком. Тем не менее, ударилась она отчего-то спиной. Еще ныла подвернутая нога, это тоже ощущалось отчетливо сквозь хоровод теней.

– Что-то не то творится с порталами. Как считаешь, Павена? – спрашивал кто-то, но Аля все еще не решалась открыть глаза. Она не знала ни одной женщины с таким странным именем, уж точно не в стенах родного факультета. Возможно, она все-таки упала, и ее отвезли в больницу. Но почему тогда вокруг не пахло спиртом и хлоркой, а разливался приятный успокаивающий аромат меда и лаванды? Ответов по-прежнему не находилось.

– Ничего я не считаю. Я просто управляющая в гареме. Магия порталов не по моей части, – слегка сварливо отвечала загадочная собеседница, очевидно, уже немолодая.

«Гарем? Как гарем?» – ужаснулась Аля. Ее похитили? Она упала с лестницы, ее похитили, а потом продали в гарем. Какой еще гарем? Мысли путались, наслаивались туманными образами. Порой ей случалось при сильном стрессе просыпаться по несколько раз внутри сна, чтобы погрузиться в еще больший кошмар до окончательного пробуждения.

Аля нерешительно с трудом разлепила веки, надеясь, что незнакомые люди и их голоса рассеются предрассветными тенями. Но, похоже, вернуться к реальности не удалось: над ней в перевернутой перспективе плыл бордовым облаком тяжелый бархатный полог старинной кровати с витыми столбиками. Либо ее похитили и привезли в какой-то особняк, либо она все еще грезила – других логических объяснений не находилось.

Не хотелось думать, что череда ярких образов навалилась игрой последней искры угасающего сознания. Аля живо представила, как она лежит на лестничном пролете с неестественно свернутой набок шеей, из которой торчат сломанные позвонки. Но она где-то слышала, что жертвы таких несчастий перед смертью не чувствуют своего тела, буквально теряют с ним связь.

Ее же мучила тупая боль между лопаток и в подвернутой лодыжке. Аля безотчетно поклялась себе, что больше никогда в жизни не наденет высокие каблуки. Хотя разум ее все еще оставался затуманенным.