Влюбиться до чёртиков

– Отлично, едем! – живо отреагировал лысый грузный таксист с бородкой в тёмном костюме с коротким стоячим воротником.

– Эта девочка с личиком фарфоровой игрушки, наверное, девушка Арсения, – размышлял Батурин -старший. Чуть узковатые светлые глаза, из-за слез он не смог взглянуть глубоко в них. Да и слезы какие-то неоткровенные. Не было эмоций в этой сцене сожаления. Переживания были не те, какими виделись старшему Батурину.

– Ну, Бог с ней! Не жена же! – улыбнулся он, впервые рассуждая о личной жизни сына. Уважая друг друга, они не касались этих тем. – Ну, так-то красивая, белотелая, пухлые щеки и губки, маленький подбородок, нос аккуратный, с небольшой горбинкой. Тёмные волосы по плечи. Вкус есть у Арсения! «С лица воду не пить» – вспомнил он старую русскую поговорку. Ладно, сами разберутся!

Он решил не кидаться в противоречивую оценку Полины.

– Всё -таки кого-то она мне напоминает!

На улице тёплый нежный май. Деревья зеленели свежими листьями, вкусно пахли цветы, коих было достаточно посажено вдоль аллеи кладбища.

– Танечка, моя Танечка! – любя, он поцеловал фотографию на могильной плите, протерев ладонью запылённый мрамор.

Он сел на скамейку у надгробной клумбы. Часто приезжал он к супруге. Никого он не любил до неё и после. На него с чёрного камня смотрела улыбающаяся Татьяна. Художник очень хорошо передал мимику, черты её лица. Она при жизни часто смеялась, с ярко выраженными при этом ямочками в уголках губ. Большие, даже очень большие глаза, вздёрнутый пуговкой носик, овальное озорное лицо. Необычная и яркая внешность жены до сих пор не выходила из его головы, не говоря о её мягком характере. Потеряв супругу, он осиротел, чуть не ушёл в себя, замкнулся. Только одиннадцати -летний сын вытащил его из этого состояния.

– Родненькая, мне тебя так не хватает! Пожалуйста, помоги нам там сверху, Арсений наш заболел, я боюсь за него!

Опустив голову, Андрей Дмитриевич долго потом молчал, вспоминая, как познакомился с будущей супругой. Он начинающий бизнесмен, она уже популярная модель. Столкнулись они в столице Франции, в Париже, на смотровой площадке Эйфелевой башни. Их глаза встретились, и мир для них взорвался и счастливо бурлил, пока смерть Татьяны не разлучила их.

– Романтично, но печально! – встал он со скамейки. – Я сберегу его! Я всё для этого сделаю! – сказал он, уходя.

3

– Папа, ну хорош! Я все понял! Не спорю, что со спортом пока надо завязать, – Арсений старался успокоить отца. – Ты же знаешь, я у тебя здоровый! -прижался он к нему. – Но если честно, так жаль упустить шанс на попадание на Олимпиаду, ведь впереди Чемпионат мира во Франции, я потеряю форму.

– О чём ты говоришь? Что у тебя в голове? Оставь свои амбиции! Я потерял твою мать, я не хочу тебя потерять! – резко встал Андрей Дмитриевич, начал быстро расхаживать туда – сюда по огромному залу. Он только что привёз сына из больницы. Врач сказал: – «Реабилитация!» Потом повторное обследование, после чего мы только начнём рассуждать о спорте.

– Так не хочется больше переступать порог больницы, пап! – Батурин – младший никогда не перечил отцу и не вступал с ним в споры. Но сейчас слезы наворачивались от мысли, что болезнь рушит все планы.

– Ладно, сын, давай поступим прагматично, – снова сел на кресло Батурин -старший напротив, взял его за руки. Они были холодные, подрагивали то ли от нервов, то ли от слабого кровообращения. Лекарства делали своё дело. Сердечно – сосудистой системе была противопоказана нагрузка, любое повышение давления.

– Нам что главнее, Арсений? – продолжил отец. – Конечно, жизнь! На втором месте что? Твои планы. Так вот сейчас едем, точнее, завтра с утра, к бабе Нюре. Я тоже «хороший сын» своей матери, уже два года не навещал старушку, стыдно! Сам не хотел бы, чтобы вот на закате лет меня забыли дети, внуки.

– Так! Так! Какие дети? Ведь я у тебя один? – по-ребячьи вскочил Арсений, смеясь. – Что, в нашей семье пополнение?

– Какое? – недоумевая, смотрел на сына отец.

Подойдя к плите, отец занялся приготовлением пищи. Зашипела в сковороде яичница с колбасой.

– Да это чисто мужская еда! – с сарказмом взялся за вилку Арсений.

Вот уже много лет одна и та же картина: сын с отцом на огромной кухне большой и дорогой квартиры в элитной высотке.

– Без женских рук пока так и будет! – с досадой выдохнул Андрей Дмитриевич, со сковородой и полотенцем на плече разложил яичницу по тарелкам, сел сам за стол.

– Пора привести в дом женщину, – серьёзно, не глядя в глаза отцу, заключил Арсений.

– Не понял, – перестал жевать Батурин -старший, – ты женишься? – и сразу в его памяти всплыла та девочка с фарфоровой головкой, как её, а да, Полина, – вспомнил он имя.

– Я? – захохотал Арсений. – Тебе пора! Я уже взрослый, за мной не требуется уход. Займись своей личной жизнью. Мамы нет, мы её всегда будем любить. Она была бы рада твоему счастью.

Повисла тишина. Впервые они заговорили об очень личном. Зазвонил сотовый телефон, Арсений взял трубку.

– Да? Хорошо, сейчас выхожу! – быстро ответил он кому-то. – Пап, там друзья приехали.

– Пусть зайдут в гости, – ответил Батурин старший.

– Мы по городу на пару часиков! – Арсений стал одеваться. – Я же, как понимаю, должен со всеми попрощаться?

– Ну да, согласен, выедем утром рано. Дуй на пару часиков, не больше! Ты ещё слаб! – сделал серьёзное лицо отец.

– Разрешите откланяться? – встал по стойке смирно Арсений, одетый в цветную футболку и тёмное трико, по-весеннему легко.

– Разрешаю! – довольно ответил Андрей Дмитриевич, но для серьёзности напустил показную важность.

У подъезда Арсения встретила ухоженная, дорого одетая Полина, источающая парфюм от ведущего мирового бренда.

– Привет, милый! – она кинулась ему на шею. – Поехали поужинаем?

– Здорово, братан! – поздоровались Серега с Лёхой, его друзья по университету.

– Хорошо, едем! Здорово всем! – ответил Арсений, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье внедорожника премиум класса.

Полина профессионально крутила руль, выезжая на одну из центральных улиц района.

– Завтра уезжаю в деревню к бабушке, пару недель не буду на связи, – сказал Лука расстроено.

– А как же мы? Собирались на море? – Леха состроил недовольную мину.

– А я? – надула губы Полина.

– Пару недель, я обещал отцу, что поживу как аскет! Правда на деревенской сметане с борщом, ну или борще со сметаной! Врач требует отдыха! – Арсений поцеловал в щёчку Полину. – А без тебя я там с ума сойду, но зато как соскучусь!

– А сейчас не скучал? – игриво стукнула она ладошкой по его плечу.

– А спорт? – спросил Серёга.

– Пока реабилитация!

Арсений не верил, что болезнь может его свалить. Он был молод и самоуверен, но слово отца -закон.

4

Ранним утром Москва тихая, как смиренный ребёнок, ещё не наполнилась шумами. Редкие горожане, проснувшиеся, но не пришедшие в себя, попадались идущими по тротуару. Автомобиль, ведомый Андреем Дмитриевичем Батуриным, одиноко проезжал мимо них. Арсений, не привыкший к раннему подъёму, спал, кивая головой, сдерживаемый ремнём безопасности. До деревни Вербовое, где проживала мать Батурина, было пути около двухсот километров.

Первый месяц лета радовал сочным цветом зелени и чистым мягким воздухом. Высокие деревья стройно стояли по краям кювета, словно отдавали честь проезжающим, а лёгкий ветерок ласково приводил листочки в трепет, отчего их цвет менял тон.

– Какая красота! – радовался Батурин – старший, любуясь природой, сына, просыпайся! Скоро на месте будем, проспишь родные края! Вот как ни -будь заблудишься в лесу, запоминай дорогу, – засмеялся он, потрепал его за плечо.

– Что, приехали? – встрепенулся Арсений. – Мы где?

– Въезжаем в дикий рязанский лес!

– Дикий? Разве нынче имеются такие? – Батурин -младший опустил боковое стекло, вытянул ладонь. – Ничего себе, действительно, как красиво! Руки траву достают, насколько она высокая. А что, тут даже асфальта нет?

– Конечно, сын! По просёлочной дороге едем. Когда ещё от камня городского отдохнём! Завидую я тебе!

– Это чему, папа?

– Тому, что ты целых две недели будешь вдали от цивилизации. Природа, молоко, ключевая вода, ну и … – усмехнулся отец, – ну и деревенские девушки!

– Кровь с молоком? – поддержал шутку Арсений.

– Эта деревня действительно особенная. Автобус в райцентр раз в неделю ходит. Я вроде бы и пытался тут и асфальт положить, и коммуникации какие-нибудь, мама запретила, наотрез отказалась и дом новый поставить. Она в город даже в гости приехать не желает, – брови Андрея Дмитриевича нахмурились, тёмные карие глаза засверкали. – Старенькая она, переживаю за неё.

– Чаще стариков надо навещать! – с критикой в свой адрес поддержал отца Арсений, с улыбкой глянул на отца. – А мы действительно уж два года не были тут. Хорошо, что сотовая связь есть, знаем, что жива – здорова, не письмами новости приходят.

– Во – во! Мы совсем закружились в этих каменных лабиринтах. Ах, какие тут края! Озера зеркальные, с прозрачной холодной водой, речка. Я же вырос среди этих берёз! Посмотри, Арсений, по округе смотри; деревня и действительно особая, вся срубовая, со славянской резьбой. Трава по пояс, а какие цветы!

За белыми кронами стройных берёз показалась поляна, а за ней разноцветные крыши домов, коих было не более сотни. Ровненькие, аккуратные, как игрушечные.

Баба Нюра давно выглядывала сына с внуком. В ситцевом светло -зелёном с тёмными цветами платье, в белом платке, стояла она у калитки из соснового штакетника, выкрашенного в голубой цвет.

– Мама! – Батурин -старший выпрыгнул из-за руля чуть ли не на ходу, кинулся обнимать старушку. Слезы у него выступили на глазах. – Мам, прости, никак не мог раньше приехать!

– Бабуля! – следом обнял бабушку и отца Арсений. – Моя любимая бабуля!

– Ну, хватит, хватит! Задушите, окаянные! – маленькая женщина лет семидесяти с хвостиком живо реагировала. Светлое, доброе, слегка покрытое морщинами лицо не скрывало радости, серые глаза намокли от избытка чувств. – Всё, ставьте машину, только так, чтобы она не закрывала калитку и завалинку, а то она какая-то у вас страшная, чёрная и очень большая! – она растянулась в улыбке. Во рту белели ещё свои зубы.

– Вот поколение! – удивлялся сын энергии своей мамы. Она тоже уже десять лет, как жила одна, дед был старше намного. Родные с годами всё реже и реже радовали её своим появлением, поэтому она не находила себе места, всё суетилась.

Баба Нюра ухаживала за своими мужчинами, на столе уже заждались всякие деревенские вкусняшки. Самовар блестел, как бы зазывал, усаживая гостей за скатерть накрытого стола.

– Кушайте, мои любимые! Набирайтесь сил. Я баньку натопила! – она разлила чай, пододвинула варенье внуку, с любовью наблюдала за ними. – Вылитый ты, Танечка только характер Арсению передала.

– Ну это же мой сын, продолжатель рода, на кого же ему быть похожим! – с гордостью ответил Батурин – старший.

– Баб, а что, в деревне жизнь кипит? Тусовки имеются? – Арсений громко шумел, втягивая горячий чай, пытаясь не обжечь губы.

– Что? – непонимающе посмотрела на него старушка, потом вопросительно посмотрела на сына. – О чём это он? Какая такая тусовка?

– Это он на молодёжном сленге, – засмеялся Андрей Дмитриевич. – Он имеет в виду, дискотека бывает в клубе?

– Ааа, – теперь мягким голосом засмеялась баба Нюра, – да одни местные подростки, ну приезжие из города девки летом здесь бывают. А клуб -то давно не работает. Вы вон пироги, варенье кушайте!

Чисто тёсаные, полированные временем бревна, старые черно-белые фотографии в рамках на них висели плотно. Тюль ажурный, старые занавески, очень чистый комнатный воздух, запах пирожков только добавлял деревенскому интерьеру особый антураж. Отец с сыном будто первый раз оказались в своем доме, внимательно рассматривая скромное жилье.

– Мама, я тебя больше слушать не буду, газ, воду проведу. Это что ты из колодца сама воду таскаешь?

Андрей Дмитриевич разделся по пояс, рубил колуном поленья.

– Вот какого богатыря тебе оставляю! По двору поможет, огород приведёт в порядок, хотя, мамуля, у тебя всегда и везде ухожено. Как ты справляешься? Тут только земли соток тридцать!?

– Папа! – позвал из бани Арсения. – Тут нет света, как мыться будем?

– Керосинка же есть, – недоумевала баба Нюра, сидя под берёзой на завалинке у крыльца дома, положив руки на фартук.

Баня топилась по -чёрному. Запах берёзовых веников и сажи возвратят любого в прошлое. Глубоко вдыхая воздух, наслаждаясь, мужчины Батурины долго парились, до темноты. Керосинка тускло освещала парную.

– Вот это жара! Держись, сын! – хлопал берёзовым веником Батурин -старший, младшего, а тот лежал животом на полках и охал от удовольствия.

– Блаженство! – следом подставлял спину под удары веника отец.

Напарившись, они сидели на лавочке у сеней бани. Высокая ива плакала от порывов ветра. Завёрнутые в полотенца, громко глотая, пили ледяную воду из колодца, который был рядом.

– Арсений, ты иди домой, а я ещё попарюсь. Тебе нельзя переусердствовать, смотри, бледный совсем, – обнял отец сына за плечо. – Через две недели я за тобой приеду. Будь добр, откажись от интернета, телефона. Поживи тут как на необитаемом острове. Тебе нельзя нервничать! Хорошо?

– Обещаю, пап, что буду аскетом! Нет, неправильно сказал, отшельником!

– Не надо без нужды ничего обещать. Просто делай, о чём тебя просят!

– Хорошо, пап.

5

– Бабуля! – протянул, сладко потягиваясь, Арсений. – Бабуля!

Утонув в мягких перинах, после баньки он проспал, потеряв ощущение времени. Теперь хотел попросить поставить чай. Он в деревне не был давно, забыл, что у бабушки он всегда горячий. К тому же, снова пахло вкусно печёным.

– Да, внучок! Я тут, мой хороший! На дворе с соседкой Валей болтали!

Баба Нюра в чистом переднике, в светлом платке, быстро застелила за внуком кровать.

– Иди умывайся и за стол!

– А папа что, уже уехал? – Арсений надел шорты, накинул майку – рогатку, заглянул в соседнюю комнату.

– Так времени сколько, внучок! Он ещё утром уехал!

– А который час, бабуля?

– Уже три часа дня. Ты чистенький, с дороги спал как младенец. Вон вчера был бледный, а сейчас щеки порозовели.

– Ой, какое кисленькое, но вкусное варенье! Это из чего? – Арсений уже вовсю лопал горячие пирожки, запивая коровьим молоком.

– Барбарисовое! Тут же вокруг лес, хожу вот собираю, вас с Андрюшей жду.

Бабушка любя погладила внука по мягким шелковистым волосам.

– Там местные девчата прознали, что ты приехал, места не находят, ходят туда – сюда мимо калитки. На днях праздник Ивана Купалы, на -приезжало молодёжи! Сходи погуляй, в речке поплавай, побольше на свежем воздухе ходи.

– Хорошо, баб Нюр! Действительно, было бы неплохо окунуться, дай полотенце!

Арсений шёл босыми ногами по мягкой траве. Улица, не укатанная колёсами машин, зелёная, как и вся деревня, вела прямо к речке, до которой от дома было метров пятьсот. Мимо шумно пробежала ватага детишек, проехал велосипед, звеня звонком. На противоположной стороне паслась пара коров, важно жуя траву, кричали петухи.

Река окружена ивами и берёзами. Вода блестит, что стекло. Безветренная погода, щадящее послеобеденное солнце не слепило глаза. Спуск к речке был усыпан разными цветами, глаза так и разбегались от насыщенной палитры.

Арсений свернул влево, подальше от деревни в поиске удобного места для купания.

– Во! – крикнул он, увидев на берегу небольшого озерца аккуратный мостик. На ходу скинув с себя одежду, он бросил полотенце, разбежался и щучкой прыгнул в воду. Сначала руки, потом голова дошли до холодного слоя воды, видимо, много родниковых ключей били со дна. Пулей вылетев на поверхность, он насладился тёплой водой. Прозрачная, она позволяла хорошо видеть плавающих рыбок.

Он доплыл до протоки, сорвал цветок лилии, чуть не запутался в плотных стеблях. Захотелось бабушке сделать приятное.

Какой-то шум на берегу привлёк его внимание. Выйдя из воды на мостик, он направился к вещам. Не успев нагнуться за полотенцем, он опешил, столкнувшись с тремя прекрасными девушками в коротких платьях, тоже босых. Они, хихикая, спустились ему навстречу.

– Ой! – громко вскрикнули они, захохотав в один голос. Им лет по восемнадцать, одна русая, другая тёмненькая и шатенка. – Да у нас здесь приезжие!?

– Вот решил искупаться! Я Арсений, внук бабы Нюры Батуриной.

– Света, Юля, Сашенька! – представились по очереди девушки, не переставая перешёптываться, поглядывая на спортивную мощную фигуру парня.

– Между прочим, купальный сезон ещё не начался! – серьёзно сказала светловолосая Сашенька, её голубые глаза кокетливо моргали.

– В смысле? – удивился Арсений. Надев шорты, он с удовольствием наблюдал за раздевающимися девчонками. Скинув с себя одежду, они расстелили полотенца и улеглись в откровенных купальниках.

– Вы же пришли тоже купаться?

– Нет, мы только погреться, позагорать, – ответила тёмненькая Юлия, – здесь края очень мистические, тут до сих пор колдуют, ворожат. Вот мы со Светой из Рязани приехали к Сашеньке на языческий славянский праздник Ивана Купалы.

– Да, суженых будем выбирать! – подтвердила круглолицая Светлана.

– А купаться нельзя раньше положенного, потому что утонуть можно. Не зря это озеро Чертовым Сколом называют, – Сашенька сделала задумчивое лицо, подозрительно посмотрела по сторонам и почти шёпотом продолжила, повернувшись боком к Арсению, который, открыв рот, слушал стоя.

– Так вот мне бабушка рассказывала, что этот мостик в озеро сделал местный мужик ещё в советское время. Как-то пришёл он поплавать в холодной весенней воде, нырнул и еле выплыл на берег. Кто-то схватил его со дна за ноги, от испуга он рванул вперёд, замахал руками. – Сашенька выдержала паузу, подруги затихли, глазки у них испуганно забегали. Словно поддерживая рассказчицу, природа прибавила таинственности: солнце куда-то пропало, вмиг потемнело, и лёгкий холодок пробежал по лицам.

– Солнце за облако зашло! – успокоила она подруг и стала рассказывать с ещё большей напряжённостью:

– Так вот, удерживаемый кем-то, чуть не утонув, он хватался за осоку, раня ладони, пытался выкарабкаться на берег. В ужасе вылетел из воды. Забыв вещи, кинулся бежать в деревню. По дороге ему навстречу попалась семья с маленькой девочкой в белом платьице. Они шли туда же, на это вот озеро. Мужик побоялся предупредить их, что в воде есть нечистая, вдруг подумают, что с ума сошёл.

– Пьяный, что ли? В трусах бегает! – смеялись встречные. Прошло несколько дней. Этот мужик встретил в деревне на улице ту самую девочку в том же платье, но какую-то синюю, не живую. Её глаза были пустые и заполненные водой.

– Эх, дяденька, дяденька! Почему ты не сказал, «что» живёт на дне озера? Вот я утонула! Мама с папой плачут! – проговорила она.

Мужик закрыл глаза, а когда открыл, девочки нет. Подумал, что почудилось, но по деревне рассказывали, что приезжие остановились искупаться в озере, и дочь их утонула.

– Фу ты! – перекрестился мужик, побежал на озеро, а там венок погребальный плавает. С того дня он поставил тут мостик, чтобы никто более не утонул, ведь берег крутой, выйти из воды тяжело. А что стало дальше с мужиком, никто не знает! – Сашенька закончила повествование с расширенными глазами, испугалась своего рассказа.

– Сами рассказываете, а сами боитесь! – подшутил над девчонками Арсений. – Всё это чушь! Я же плавал сейчас, и никто меня за ноги не хватал!

– Бах! Бах! – неожиданно ударил гром, словно реагируя на его слова. – Бах! Бах!

Следом сверкнула молния, и резко хлынул дождь. Да такой крупный, что больно ударял по голому телу. Все вскочили и бросились бежать Арсений накрылся полотенцем, девчонки мелькали пятками впереди него.

– Бежим домой! Утопленники встали! – смеясь, подгонял он их.

Дождь усилился в разы, небо потемнело до черноты, гром, ударяя, прибивал к земле.

– Спрячемся в церкви! – сказала Сашенька, направляясь к деревянному срубовому дому. Заросший двор был огромен, забор покосился. Льющий, как из ведра, дождь быстро загнал их внутрь. Укрывшись, они стали выжимать одежду. Капли били по крыше, местами протекала вода.

– Нельзя в церкви снимать одежду! Ну, во всяком случае, настолько заголяться не стоит! – серьёзно одёрнула подруг Сашенька.

– Видимо, много лет этому зданию, – отметил Арсений, – почему купол лежит на земле, могли бы и отремонтировать.

– Сколько ей лет, никто не знает. С ней вообще тёмная история.

– Сашенька, да брось ты жуть гнать! – не выдержала Юлия.

– Я не пугаю! Эти земли, говорю же вам, пропитаны мистикой, – обиделась Сашенька. – Вот Арсений не поверил в историю с утопшей девочкой, дождь пошёл. Посмеялся по дороге, он усилился. Сейчас вы не верите! Когда теперь перестанет лить?

– Бах! Бах! – словно вторил ей гром. Протяжно скрипнули половицы, что-то загремело у двери. Холодные мурашки пробежали по телу Арсения.

– Что это? – тихо спросил он.

– Не знаю, – прошептала Сашенька.

– Все, я верю, верю! – громко сказал он.

Дождь внезапно прекратился, выглянуло солнце из-за туч. Как по команде, лучи света проникли через щели и окна внутрь церкви.

– Странно! -никто уже не смеялся. На самом деле что-то в этих местах творится невероятное.

Он как можно быстрее покинул церковь, не оглядываясь, взяв под руки Сашеньку и Юлю, поторопился подальше от этого мрачного здания.

– Как такое может быть? В четыре дня темнеет, что ночью, дождь, гроза, и всё ниоткуда! Точно это не озеро Чертов Скол, здесь всё чертовщина!

– Ты будешь завтра на празднике Ивана Купалы? – спросили, прощаясь, девчонки, не переставая хихикать и перешёптываться.

– Не знаю, не знаю! После такого купания надо подумать! – иронично засмеялся Арсений, а сам в душе почуял неуверенность. Нет же сказок в реальности, даже плохих!

– Пока! Пока! – расстались они у дома Батуриных.

– Вечер добрый, бабуля! – входя в избу он чуть не ударился лбом о низкий косяк двери.

Старушка давно накрыла стол, ждала внука. Смотрела какой-то сериал по телевизору, единственному достижению технического прогресса, присутствующего в доме. Не считая куда-то заброшенного смартфона.

– Папа не звонил? Как доехал он?

– Звонил, звонил твой отец, что с ним сделается? А ты что так долго задержался, речка -то вроде рядом. Дождь ливнем прошёл, гром и молния ни с того ни с сего. Хотела уже идти искать тебя! – бабушка приспустила очки, изучающее взглянула на него. Успокоившись, что внук жив и здоров, подняла очки, вновь погрузилась в сериал.

– Поужинай, борщ и гренки со сметаной!

– На ночь? Бабуль, я же поправлюсь, – шутя, капризничал Арсений, принимаясь за еду. – А что за церквушка на левом краю деревни? Сколько раз приезжал маленьким к тебе, а не помню её.

– Церковь? – медленно произнесла баба Нюра, посмотрела удивлённо на внука.

– Ну да! Почему-то купол у неё сбит. По цвету дерева вроде бы постройка не старая, но заброшенная, – громко причмокивал он борщ с чесночными гренками.

– Не помнишь просто, она на том краю улицы, ближе к плотному лесу. Дороги проезжей туда нет, только тропа и то заросла бурьяном, вот и не отложилось в памяти твоей, – почти прошептала бабуля, словно не хотела говорить.

– Ты что, баба Нюра, зашептала? Что вообще происходит в этой деревне? Всё покрыто какой-то тайной, – внук обратил внимание на то, что она желала уйти от этих вопросов. – Какой-то обрыв у озера Чертов Скол, утопшая девочка, ночь окутывает местность среди бела дня, церковь неизвестно, когда, построена. Что происходит тут, бабуль? Ну, приколи! – обратился он к ней.

– Чертов Скол? – баба Нюра убавила звук на телевизоре. – Ты был в церкви?

– Да, именно так! Купаться в том озере удобнее. Берега крутые, там мостик, а в церкви мы с девчонками от дождя спрятались.

– Я думаю, что всё просто, – баба Нюра приготовилась рассказать внуку, – в том озере сильно бьют родниковые ключи. Вода там холоднее будет, чем в соседних, вот и судорога схватывает мышцы человека. Поэтому и тонут там часто. А история с девчонкой, так это просто деревенские байки, – она с улыбкой посмотрела на внука, который перестал жевать и внимательно слушал.

– Так вот, здесь ещё до крещения Руси жили волхвы и язычники, как сейчас говорят, племена со своими традициями и законами. Ни князья, ни цари так и не смогли обратить тутошних к церкви. Позже сюда бежали христиане – старообрядцы, но они жили, не мешая местным. Только государство то и дело пыталось христианизировать язычников, где-то в семнадцатом веке и построили эту церковь. Назначили священнослужителем наглеца – тирана, чем, в конечном итоге, вынудили местных жителей ещё больше отдалиться от новой веры. Свободные с древних времён, они не приняли крепостное правление церкви. Поэтому её не восстановили, – как-то не закончив рассказ, прервалась старушка.