Меридий

Поздним вечером Лето и Дэнис прогуливались по глубинам района центрального Хинксайда.

– Кто это сделал, братан? Меня не было пару часов! – Дэнис возмущенно размахивал руками. – Если я их встречу, я вышибу им мозги!

– Спасибо, дорогой. Твои переживания бесценны, но я не уверен, что хотел бы твоего вмешательства в перепалку с этими дегенератами, – Лето пощупывал опухшую и лопнувшую губу, – это лишь царапина – они искали Лео.

– И что они от тебя-то хотели? Да и от него они че хотели вообще?

– Я не знаю. Говорили что-то про деньги, какой-то долг. Ты же знаешь, они не умеют говорить нормально. Я пытался побеседовать с ними, но они сразу дали мне в лицо. Блин, боюсь, как бы зуб не выпал – пошатывается.

– Ничего, будешь на меня похож, – он широко улыбнулся ему, обнажая отсутствие переднего зуба.

– Аха-ха-ха! Ну уж нет! Как-нибудь обойдусь, – его опечаленное лицо засияло покоем и небольшой радостью.

– Ничего, молодец, что пошел с нами! Мы тебя поднатаскаем так, что у них вообще шансов не будет! Вергес тебе покажет пару приемов – он нереально крутой мужик! Уж не знаю, откуда он всё это умеет, но сноровка у него впечатляющая.

– Я слышал, что он из Верхнего города сам ушел, а до этого служил там в каких-то войсках. Это всё, конечно, очень размыто было сказано, да и слухи в большинстве случаев всегда искажают правду.

– Слушай, раз уж мы тут собрались вместе тренироваться, ты бы не мог мне одолжение сделать… Ты не подумай, я ниче такого не удумал, да и вообще, мне неинтересно как бы в целом, но не знаю, как сказать.

– Говори как есть.

– Короче, можешь меня подтянуть немного в знаниях там, истории, таком вот всем, почитать, может, что. Я типа люблю своих ребят, вообще без сомнений или еще чего, но они же все так себе. Как сказать, не хотят ничего, сидят и занимаются черт знает чем, а ты вот хочешь добиться чего-то, умный парень! Вообще удивляюсь тебе! Я тоже не хочу заканчивать здесь жизнь или пойти вообще сидеть, как мои предки… Может, открою дело свое. Попаду в Верхний, поменяю что-нибудь в жизни, помогу кому-нить. Неудобно мне такое говорить. Короче, ты меня понял!

– Ты меня поражаешь, друг. Конечно, это не проблема. Знаешь… Я бы, может, тоже хотел что-нибудь сделать, но мне всегда страшно. Ты ничего не боишься, а меня одолевает постоянный страх. Мы могли бы начать вместе какую-нибудь затею. Думаю, у нас неплохо бы получилось, да и Лео мог бы нам помочь.

– Да, дружище, это было бы прикольно! Как думаешь, что можно было бы сделать?

– Может, открыть свой бар для хороших людей? Могли бы помогать там ребятам стать лучше… Можно было бы помочь Вергесу с его инициативами. Можно заняться образованием, открыть библиотеки, изучить торговлю. Через Финна можно было бы поговорить с его родителями, и нам бы дали льготу или место поближе к Верхнему. Я тоже их не люблю, но, думаю, там есть хорошие люди. Времена идут, и нельзя стоять на одном месте, утопая в ненависти, стереотипах и предрассудках. Может быть, мы сможем наладить отношения. Почему и нет? Может, это с нас начнется! Никто ведь не пробовал.

– Так будем первыми!

Дэнис протянул ему свою руку – крепкое рукопожатие перешло в объятие.

– Да, ну и дела, конечно! Мы почти пришли, сейчас и Лео подтянется.

Они подходили к хорошо освещенной улице, где горела вывеска бара «Нокаут!». Пройдя внутрь, они встретили оживленную толпу, занятую своим досугом: в основном неплохие люди, в которых еще есть какие-то ценности и желания. Небогатый, но сделанный со вкусом бар был набит вечерней жизнью, изливающейся из отдыхающих жителей Хинксайда: в целом всех похожих, не совсем бедных, коих можно встретить в восточных районах у шахт, но и не таких зажористых западников, старающихся выбраться в Хайхилл, хотя здесь сегодня можно было найти всех.

– Хэй, ребята, привет! На тренировку? Вергес уже внизу, проходите скорее! – жизнерадостная крепкая загорелая девушка стояла за барной стойкой, поправляя рыжеватые пряди, спавшие из-под повязки.

– Привет, Мэй! Как вечер?

– Всё хорошо, работа кипит. О, Всемогущий! Лето, золотце, что случилось?

– Да так… Упал просто.

– Ну-ну, мне-то не рассказывай! Знаю я ваши падения. Ну и на чей кулак ты приземлился?

– Мэй, козлы какие-то докопались до него, но мы с ними уже порешали все! – решил прикрыть его Дэнис. – Вот пришли на тренировку вместе. Лето теперь хочет тоже научиться постоять за себя.

– Эх, жалко, что такому умному парню приходится делать то, чего он не хочет, чтобы чувствовать себя спокойно! Ничего, золотце, ты привыкнешь. Расскажи потом, как прошла тренировка! Вергес будет рад! Ну, у меня поток, до скорого! Кстати, вы Эмми не видели?

– Нет, Мэй, а что? Потерялась?

– Загулялась где-то. Через час начну бить тревогу. Ладно, идите!

Они спустились в просторный подвал, представляющий из себя зал для тренировок. Везде был выстелен мягкий пол, стоял октагон, было пару тренажеров, груш и прочего инструментария. Несколько человек уже приступили к тренировкам: кто-то растягивался, кто-то бегал, кто-то стоял в спарринге. Где-то в глубине зала слышались мощные глухие удары по груше, сопровожденные звоном цепи, держащей ее за потолок.

Они прошли вглубь, где занимался Вергес. Крупный высокий мужчина мускулистого телосложения. Его прямые и воинственные, напоминающие лицо легионера, черты были украшены густой бородой с усами и средней длины темно-русыми волосами, свисающими чуть ниже ушей. Быстро передвигаясь вокруг груши, он встречал ее жесткими комбинациями ударов. Пот лился с него ручьем, но нельзя было сказать, что он хоть немного устал. Меняя позицию, он заметил приближающихся ребят и остановился.

– О, салют, бандиты! Лето, что это такое? Понятно-понятно, сегодня будешь тренироваться?

– Здравствуй. Угу, хочу начать.

– Молодчина, сделаем из тебя бойца. Они получили уже?

– Еще нет…

– Знаешь их? С нашей стороны?

– Нет, не знаю. Первый раз вижу.

– Что хотели?

– Я так и не понял. Наверное, я им не понравился, потому что не похож на тупого козла, – вот они и ущемились.

– Ха-ха-ха! – Вергес похлопал его по плечу. – Не теряй дух! Они свое еще получат. Я узнаю, кто это был.

– Нет, не стоит, правда…

– Я узнаю, – резко ставшее серьезным лицо Вергеса выражало неоспоримость, – никто не может вот так просто избивать моих ребят. А вот и Лео пришел!

Лео поздоровался со всеми, пожав руки. Он обратил внимание на Лето, но тот жестом дал понять, что разговор будет позднее. Кивком Лео согласился с ним.

– Ну что, поехали?

Вергес дал сигнал к началу тренировки, и они начали занятие. Под его присмотром несколько часов Лео и Дэнис проводили спарринги, а сам он занялся обучением Лето, начав с самых основ.

После изнурительной тренировки ребята отдыхали на улице, болтая ни о чем. Все были довольны, и даже Лето выглядел жизнерадостно, чувствуя хоть какую-то силу в своих руках.

Вдруг какая-то невысокая фигура пролетела со скоростью света рядом с ними, крича им «П-р-р-и-и-и-и-в-е-ет! Мне конец!», и, забегая в бар, потерялась из виду.

– Это была Эмми?

– Походу.

Вместе они расхохотались.

– Ну, так кто это был, Лето? Рассказывай.

– Да что тут говорить. Выловила меня где-то на улице пара негодяев. Одеты были хорошо, выглядели не как местные. Сказали, что знают, кем я тебе прихожусь. Требовали, чтобы я передал тебе, что долг не ждет. Говорили что-то о деньгах, угрожали, а потом ударили меня. Вот и всё.

– Черт! Прости меня, Лето, что подверг тебя опасности. Я не знал, что они так обнаглеют.

– Ерунда… Но что это за люди, Лео?

– Ох… Было у меня одно дело, давно еще. Вы же знаете, как мне нужны деньги: таблетки для Иллинес, на жизнь, на образование для Эмми… Вот и влез я в одну аферу, но закончилась она дерьмово, и я решил выйти из нее, да вот только тихо-мирно не получилось, и теперь я еще и за выход им денег торчу.

– Почему ты молчал?

– Не хотел, чтобы вы знали. Вам и так нелегко, а теперь еще и за меня переживать будете.

– Что ты говоришь такое, Лео! Мы же друзья! А можно их просто нахлопать? – разгорячившийся Дэнис не мог сдерживать эмоции.

– Я не думаю, что это хорошо закончится. У них хорошие связи.

– И сколько ты им должен?

– Больше, чем зарабатываю.

– М-да… Ну, у меня есть пару мыслей на этот счет. Я пробью информацию и дам тебе знать.

– Спасибо, друг.

– Ничего, жизнь большая, словимся. Как смена-то прошла?

– Неплохо. Начальник хвалит, говорит, что есть задатки. Мне нравится изобретать новые вкусы – чувствую себя не просто парнем из Хинксайда, который, кроме как хренового махания кулаками, ничего больше делать не умеет, но каким-то человеком, обладающим интересами, мечтами и желаниями. Если бы меня взяли работать в этот ресторан, я был бы счастлив. Знаешь, что получится, если смешать кофе из плантаций в Сакуране и джин, настоянный на удаинских пустынных цветах?

– Не представляю. У меня денег на такое нет.

– Хах, у меня тоже. Но получится чистый нектар! Не резкий, мягкий, сбалансированный, сладкий и тонизирующий, а вставляет буквально с порции! Насмерть упиться можно с двух коктейлей.

– Не очень-то это выгодно получается, если продать нужно больше.

– Да-а-а, но с таким ценником уже неважно.

– Круто-круто! Ну, через пару лет успешного труда, отложив зарплат шесть–семь, мы зайдем к тебе на дегустацию в ресторан «Хрустальный Шпиль», чтобы потом еще семь лет работать не покладая рук, смакуя во рту каждую каплю этого нектара! – у Лето проснулось мрачное чувство юмора.

– В натуре, ха-ха-ха! – ловко и элегантно дополнил Дэнис.

– Ладно, вы, черти! Мне пора на калым охранником. Сегодня выходной, а значит, народу будет много. Надеюсь, что сегодня без особых приключений обойдется.

– Ты в смене? Я забегу, наверное, тоже постою. Вроде звали сегодня.

– Хорошо, вместе спокойней будет. Словимся тогда.

– Угу, давай!

Лео поднялся и отправился в сторону бара «Солас», где он подрабатывал ночным сторожем, вышибалой, грузчиком – всем, кем скажут, но за это платили неплохо. У «Соласа» дурная репутация, но Лео там в целом нравится, учитывая, что хозяин с ним добр.

За углом сидела расстроенная Эмми.

– Хэй, Эмми, что случилось? Отругала тебя Мэй, да?

– Угу. Ну-у-у, я не обижаюсь. Понятно, что она испугалась за меня, но можно было, конечно, и повежливее!

– Ух как! Ну ладно тебе, не сердись. Она и правда тобой очень дорожит. Куда ты так пропала?

Ее глаза сияли, когда она смотрела на него, и лицо ее сразу переменилось.

– Я… Эм, обещай никому не говорить! Я была в волшебной пещере.

– Волшебной пещере?

– Ну да! Там повсюду растут цветы! И там еще был здоровенный кот со странными глазами и двойным хвостом! И волшебник, высокий такой, но крутой! Он меня научил всяким штукам! Ну, как всяким – хлопушку помог сделать! Вот я и задержалась.

– Так, пещера, в которой жил бездомный инженер с котом-переростком, выращивающий цветы? Звучит, как компания, которая не понравилась бы Мэй.

– Что? Нет, он не бездомный! Его зовут Нурарихен, а кот умеет говорить! Мэй я сказала, что загулялась с Финном. Точно! Там еще был умный и подлый жук!

– Ну ты даешь, Эмми, фантазии у тебя не занимать.

– Но я не выдумываю! Смотри! – Она достала из сумки необычайно красивую хлопушку и выпустила в воздух маленький хлопок, сияющий ярким-ярким светом.

– Ого! Ничего себе изобретеньеце! Отличается от того, что было раньше!

– Можем сходить туда вместе! Я бы тебе показала, а тебя бы они тоже научили каким-нибудь штукам!

– Э-э-э, да, конечно, сходим как-нибудь. – Он еще не начал свою смену, но уже чувствовал нестерпимую усталость и сонливость насколько, что почти все слова Эмми пролетели мимо него, чего она не могла не заметить.

– Ага… Я тогда тебя потом… Позову…

– Хорошо. Эмми, я верю, что у тебя всё получится, но будь аккуратнее со своим другом, – он протянул небольшую паузу, – ты станешь выдающимся изобретателем с таким ясным умом и талантом!

Он погладил ее по голове, а она грустным ласковым взглядом вглядывалась в его лицо.

– Спасибо, Лео.

– Увидимся, Эмми, мне пора.

Глубокой темной ночью в центре Хинксайда, в самой высокой его башне, построенной в давние годы, когда Леонвальд был на пике могущества и технического прогресса, ныне же являющейся собственностью некоего предпринимателя из Нижнего города, в расположившемся на ее нижних уровнях ресторане-отеле «Амрита», на самом верхнем этаже, принадлежащем ему лично, он сидел в своем темном кабинете, наполненном со вкусом артефактами древностями, картинами, книгами и прочими мелочами, расставленными со вкусом, не перегружая общую экспозицию. Перед ним расположились огромные панорамные окна в пол, открывающие вид на далекий мост, разделяющий два берега, два государства внутри одного города; на первые и самые нижние районы Хайхилла, стоящие намного выше даже самых престижных районов Хинксайда, и на высокую Хрустальную башню, упирающуюся в само небо.

Он сидел с закатанным рукавом своей черной рубашки, обнажающей его худую бледную руку, укрытую шрамами и ожогами, и смотрел своими покрасневшими, укутанными в паутину капилляров, огненными глазами с презрением на великую башню Харттауна – центра Хайхилла, где расположилась вся знать и аристократия Леонвальда. В его второй руке лежал инъектор, заполненный сияющей жемчужным светом жидкостью.

Позади него, практически не шевелясь, стоял высокий молодой мужчина с женственными, крайне симпатичными чертами лица и длинными черными распущенными волосами. Его глаза были разного цвета: один ярко-янтарный, а другой хрустально-голубого цвета.

– Думаешь, сыворотка готова?

– Дедал убедил меня в этом. Сейчас проверим, – хрипловатый голос хозяина башни звучал в полумраке кабинета.

Он взял инъектор и вставил иглу себе в вену, спуская курок. Моментально его передернуло, а затем затрясло на кресле с пару мгновений, а вены его наполнились ярким светом. Шрамы и ожоги на руке постепенно затянулись, оставляя после себя едва заметные рубцы на коже. Его кровоточащие раны на лице в виде нескольких ручейков от слез начали исчезать, сглаживая черты лица, а глаза, горящие гневом, постепенно обрели свой естественный голубовато-серый цвет.

При взгляде на башню, на лице его появилась редко видимая, закрытая, маленькая улыбка.

Глава 4

– Итак, кто может ответить мне на вопрос, когда была сформирована идеология Тридцати и что стояло в основе их движения? – невысокий профессор почетного возраста говорил с трибуны большой аудитории.

Темноволосый студент, сидящий в первых рядах, поднял свою руку.

– Да, Итан, я слушаю тебя.

– Профессор, я нахожу этот вопрос базовым и давно пройденным и отвечу на него с удовольствием, но считаю, что у вас есть нечто более интересное, следующее за ответом. Каждому очевидно, что идеология Тридцати была сформирована после технологического прорыва и основывается она на милитаристической идее о доминации высшей нации, коей являлся в их глазах народ Леонвальда, над всем иным миром, ибо им было открыто «чудо» террагена. Люди того времени, вдохновленные речами архонта о империализме, об объединении всего мира в единое государство под эгидой возвышенных представителей человечества, были ослеплены грядущим величием и не узрели проблему так называемых темных областей науки, сыгравших критическую роль в расширении империи, приведя мир к катастрофе и техническому регрессу.

– Да, Итан, ты прав, что вопрос годится лишь для детей и что я имею интерес развить эту тему далее, дабы разговор наш был полезен всем. Ведь, как вы знаете, вы готовитесь к поступлению в высшие академии, в чем каждому из вас я желаю успехов. Однако, после мировой трагедии наша столица науки начала относиться к прогрессу с обоснованным скепсисом, а в процессе обучения я не раз видел огонь в глазах студентов, когда речь заходит о свершениях во имя науки, – огонь, что затем поглощал их целиком.

Начать бы я хотел с того, что понятие регресса в истории нашего государства и мира в целом, так как, без излишнего пафоса скажу, что истории эти взаимосвязаны слишком уж тугими нитями, не является таковым, каким мы привыкли его считать в контексте ранее обсуждаемых нами периодов истории. Не всегда шаг назад является действием негативным и ведущим к осложнениям, с которыми не способен справиться человек, как и отступление не всегда является показателем слабости, но здравомыслия. Леонвальду и миру был дан второй шанс во искупление своих грехов продолжить жизнь путем, угодным Богам, праведным и благочестивым принципам. Шаг назад оказался огромнейшим поворотом от пропасти к светлому будущему. Регресс оказался спасительным, ибо человек не был готов к губительным открытиям, его навестившим. И я хотел бы донести до вас мысль, что ваши амбиции, высоко нами оцененные, имеют такие же области тьмы, как и разделы науки, ныне запрещенные к изучению.

Многие из вас исходят из благородных домов, прославленных своими выдающимися свершениями, разросшихся и добравшихся до невероятной влиятельности, а затем ее лишившихся и теперь лелеющих свою мечту о сияющей империи. И прошу вас не обижаться на мои слова, потому что говорю я правду, молодые люди. Нет для человека врага страшнее, чем он сам. В этом мы убедились на самом горьком уроке из всех возможных, потому как дальше него лишь небытие и забвение всего сущего, пущенного на волю Сакурана. В ваших сердцах горит мечтательность, но не хватает вам смирения и терпения. Вы хотите перевернуть мир за несколько дней, тогда как на это нужны сотни лет усердного, кропотливого труда, не лишенного сомнений и здравой логики. Более мы не совершим такой оплошности, смотря на мир широко открытыми незрячими глазами.

Для вас также не секрет, что престол нашего государства ныне пуст, так как династия королевского рода угасла, будучи оскверненной ядом темных заблуждений, а место нашего правителя теперь занимает совет, сотканный из граждан смелых, благородных и мудрых, в коем каждый из них равен иному. Их мольба передается из уст каждого ученого мужа и женщины в уста молодых поколений: мольба о сохранении единства и равенства в нашем обществе, обещавшем служить Граду и каждому его гражданину так, как если бы он был его правителем, ибо каждый из нас способен повлиять на мир, и оттого каждый должен присматривать за своим ближним, не позволяя тому сойти с верного пути, но стараясь помочь тому добрым словом и мудрым наставлением, исходящим из наших законов, созданных, дабы мы не допустили гибели того малого, что у нас осталось. И хоть мы пользуемся оставшимися благами старой эпохи, мы не множим их, но открываем новые тернистые пути к достижению наших общих желаний.

Я говорю это лишь потому, что знаю: каждый из вас слышал уже разросшиеся слухи от неких безумца, плетущих свои толстые паутины тайн и знамений, твердящих, что потерянный принц Леонвальда явится, дабы, вооружившись орудиями прошлого, развеять туманы эпох, и, освещая своим солнцем мир, принести нам перемены, столь всеми желанные, и вернуть славу усопшей империи. Так скажу я вам, молодые люди: хоть мы и рассказываем вам в курсе истории о великих предсказаниях прошлого, имевших силу сбываться, ибо твердили о них великой силы псионики, одаренные божественной силой, и веруем в них сами, но прошу вас держать при себе факт того, что последние из их рода давно канули в прошлое, а все подобные заявления никто не берет на себя, боясь разоблачения, лишь стараясь внести смуту в и без того запутанные сердца наших славных граждан. Чему должно свершиться, того не миновать, но прошу вас сконцентрироваться на делах насущных и к вам ближайших, чье исполнение находится в ваших силах. Не держите в душе мысль, что родословная ваша тянется от древней крови, завещавшей вам престол. Если явится такой человек, достойный правления, одаренный мудростью веков и благодушием, исходящим из благодетелей, то мы примем его со смирением перед судьбой, от которой никуда нам не скрыться, ибо того хотели бы боги. И всё же некоторым предсказаниям лучше никогда не сбываться.

Я желаю вам удачи во всех ваших свершениях, молясь за ваше благополучие и здравомыслие. Надеюсь, что каждого из вас увижу в лице достойных граждан, трудящихся на дело Академий Искусств, Порядка, Памяти и Прогресса. Да пребудет с вами Целое и да не сбейтесь вы с пути.

Худощавый бледный студент Итан сидел в зале перед входом в лекторий, смотря перед собой в пустоту, явно находящийся где-то далеко. Перед его глазами мелькали картины старых книг о науке и истории, в которых видел он вещи прекрасные: парящие золотые города, огромные башни, тянущиеся к небу, чудесные висящие сады, вечно здоровые люди, не знавшие страха перед болезнями и старостью; людей, способных силой мысли сдвигать предметы и заставлять своих врагов лишь одним словом менять свои убеждения; людей, облаченных в красивые одежды, имеющие тела, сотканные из золота и других благородных металлов; парящие корабли, рассекающие небеса, и поезда, способные перевезти тебя из одной точки мира в другу за пару часов. Он видел мир, лишенный бедствий, в котором царила некая магия, дарованная людям высшими силами, но в чьей мистичности он сомневался, но скорее находил ту высшую силу плодом человеческого труда, работающего на благо человеческой цивилизации, чье стремление делать мир лучше и добрее никогда не знало усталости, а амбиции вели их к светлому будущему, лишенному войн, разногласий, неравенства, но полного чудес и счастливых надежд, не знающих перед собой преград. Почему же одна ошибка, коих свершалось множество, теперь должны остановить нас здесь?..

– Итан! Выглядишь мрачно. Что с тобой? О чем ты думаешь? Слова профессора нагнали на тебя такую смуту? – белокурый статный и сложенный на манер античного олимпийца парень окликнул своего друга.

– Скажи мне, Хейдан, веришь ли ты в его слова?

– Почему же мне следует усомниться в них? Безукоризненный опыт и мудрость многих тяжких дней чувствуется в словах профессора. Не вижу оснований искать в них подвох.

– А не кажется ли тебе, что старики зациклились на своей мании безопасности, твердя о сохранности Целого, но не включая в это Целое всё, что изначально в нем являлось?

– Что же ты имеешь в виду? Поясни мне, друг, и я выслушаю тебя со всем своим вниманием.

– Ох… Хейдан, оттуда, откуда я родом, рыцарство, церковь, история империй, Боги и Целое, темные страшные области, клеймо экскомьюникадо, феодальные страсти и великие дома аристократов, погруженные в свои дела, – всё это не имеет никакого значения. Там всех волнует кров, еда, медицина и спокойный сон. Разве они не являются частью того самого Целого, о сохранности которого нам все твердят какой уже год нашего обучения? Кх… Кх! Прости – опять болят легкие… Как и у всех, кто живет внизу, обреченных на свою участь лишь по воле «мудрейших из мудрых».

– Я чувствую в твоих слова обиду за свой народ, но он ведь и моим народом является, как и народом каждого из нас!

– Да покажи мне хоть одного, кто сунулся бы вниз, дабы наставить и помочь своему ближнему гражданину чувствовать себя лучше! – Его глаза были красны, не то от слез, не то от повышенного давления, влияющего на его организм со страшной силой.

– Да как минимум дом Кайндвиллов!

– Ах, эти… Кто вечно старается сунуть какую-то бумажку, дающую лишь надежду, но ее следом отнимающую? Когда-то внизу был прекрасный город…

– Разрушенный террагеном, – прервал его Хейдан.

– Но теперь лишь им способный исцелиться!

– Ты хочешь начать игру с огнем.

– Я хочу помочь миру вернуть его величие, принимая последствия ошибок, но не отказываясь от их даров. Изобретение огня привело к кострам Инквизиции, но оттого никто не отменяет пламя. Если у человеческого рода зло является частью природы, то, с террагеном или без него, он приведет себя к самоуничтожению, но с этой силой в руках у достойных людей мы могли бы навсегда забыть о деспотизме веры, о поганом рыцарстве, сгубившем столь жизней, об этом доисторическом строе! Забыть о смерти и болезнях! Добиться торжества доселе лишь обсуждаемых принципов! – он не заметил, как из его носа вытекла тонкая струйка темной крови, стекающая до подбородка, капая на белоснежную рубашку.

– Итан, у тебя пошла кровь. Тебе ведь нельзя волноваться! Я разделяю твой гнев, но не разделяю твою веру в подобный путь, и всё же я никогда не отвернусь от тебя, ибо ты говоришь мне лишь правду и ничего кроме правды. Я не буду говорить, что сейчас, подобно праведному гражданину Града, наставлю тебя на верную дорогу, вразумив своим здравомыслием, ведь, может, ты и прав, но всё же я предпочту верить в безобидную тихую жизнь, нежели в бушующий хаос человеческих сердец, – убеждая своего друга, он протер его лицо своим расшитым, красивым платком с вышитой эмблемой дома Хоупов.