Самая могущественная сила

Анюта Соколова

Самая могущественная сила

С благодарностью моим друзьям – Ирине, Ольге и Александре.

Как вы считаете, открывать дверь ногой – очень дурно?

Наверно, боевику из спецотдела такое простительно. Им, мускулистым здоровякам, вообще без разницы, чем толкнуть массивную дверь в Управление – носком форменного ботинка, плечом или лбом. Лбом даже предпочтительнее. За ручку взять – это же надо наклоняться, пытаться зацепить её своей лапищей. А мне наоборот – до ручки дотягиваться приходится! И висеть всем тщедушным тельцем, стараясь сдвинуть демонову махину с места…

Ой, что это я! Не с того начинаю.

Светлого дня, как принято говорить в Кери́зе! Позвольте представиться: Áни Рэ́йстен, маг-природник третьего уровня, старший сотрудник отдела по борьбе с искусственными аномалиями. Да, у меня всего лишь третий уровень! Не всем же, подобно господину Шэ́нону, щеголять золотыми жетонами магов высшего ранга! Но я не расстраиваюсь. Нас, природников, по пальцам одной руки пересчитать можно: в Лу́ре я, в Хо́риге моя мама, в Зáкре мамина учительница, и в Áури ещё двое. Так что шкафообразным верзилам, нагло задирающим нос, – мол, мы боевики, ого-го! – я обычно предлагаю вырастить хотя бы сорняк. Не получается? То-то! А пульсарами швыряться особого ума не требуется.

По-хорошему, для нас, природников, нужно отдельную классификацию изобрести, по которой я, возможно, тоже окажусь магом высшего уровня. Как сравнивать способности магов, использующих мёртвую материю, с теми, кто воздействует исключительно на живую? Универсал или стихийник для переправы через реку создаст мост из металла или камня, природник тот же мост вырастит из семечка. И результат, и затраченное время будут одинаковые. Только почему-то именно нас презрительно обзывают «садовниками» некоторые, не особо обременённые умом индивидуумы!

Опять меня не туда понесло. Попробую в третий раз.

Служу я в Управлении Магического Контроля (в обиходе «УМКа»). Государственная служба в Керизе почётна и высокооплачиваема, конкурс на каждое место огромный. Но я, как уже упоминала, природник, чудо-чудное, диво-дивное. Настолько редкое, что меня приняли сразу после университета с распростёртыми объятиями. Все существующие природные маги действительно занимаются растениями, в этом нам равных нет. Однако я после окончания школы пошла не на биологический факультет, а на следовательское дело, о чём ни секунды не жалею.

Лур – крупнейший город Кериза, раза в три больше столицы, и УМКа загружена работой сверх всякой меры. Ничего удивительного: Аури всего пятый десяток, а Луру не одна тысяча веков. Говорят, Совет Магов очень не хотел переезжать из обустроенной резиденции в Закре на новое место, но архимаг у нас парень жёсткий, решил – сделал. Молодой совсем – сотни лет нет, это даже для рядового мага не возраст, а для высшего и вовсе крайняя юность. Мне, кстати, семьдесят три года, так что, если вас смущает мой детский вид, я уже взрослая! И опытная – два месяца назад исполнилось сорок лет с того дня, как я поступила на службу в Управление. Конечно, до господина Шэнона, который работает в УМКе второй век, мне далеко. Однако Лáйли из архивного отдела разведала, что нашему суровому начальнику на самом деле всего сто сорок четыре года, так что нечего передо мной изображать умудрённого старца!

Тем не менее, как ни вызовет меня Шэнон – неизменно губы тонкие сжимает и принципиально в сторону смотрит. Ледышка несчастная, жердина двухсо́ненная! Спина такая прямая, будто под заклинание Заморозки попал, а снять недосуг. Морда каменная, взгляд свысока – чисто гáргул степной, разве что не плюётся! Подозреваю, это оттого, что я ему в пупок дышу. Не вышла ростом, увы… Сто пятьдесят два со́на – с каблуками сто шестьдесят будет. И внешность у меня – словно я с уроков в средней школе сбежала. Когда я только переехала в Лур, меня на улице останавливали бабульки, с виду – ровесницы города: чего это ты, девочка, занятия прогуливаешь?! Обидно… Пришлось жетон сотрудника Управления поверх одежды вешать. Потом уже начали узнавать, недоразумений поубавилось. Но рядом с Кáйлом Шэноном выгляжу я, мягко говоря, той самой школьницей.

Имя-то какое противное – «Ка-айл»! И всё в Шэноне отвратительное – и внешность, и безупречные манеры, а особенно то, что все женщины в УМКе в него влюблены до беспамятства! Не понимаю, что они в нём нашли, но смотреть тошно, как они вокруг увиваются! «Господин Шэнон, не уделите ли вы мне пять минут». «Господин Шэнон, позвольте предложить вам чашечку гро́фа». «Господин Шэнон, не подскажете ли вы, как лучше поступить в данном случае». А он ледяным тоном отнекивается – времени нет, занят, гроф не пью, с вопросами обращайтесь к своему непосредственному начальнику. Мимо наших красоток ходит, будто вместо них квáги болотные, – в упор не замечает, как они для него одеваются, или, точнее, раздеваются. Из платьев выпрыгнуть готовы, лишь бы он внимание обратил!

Лучше бы он меня так не замечал! Но нет, мой отдел начальник Управления курирует лично, каждый день требует подробного доклада! Звонками замучил, в выходной может на службу выдернуть, отпуск уже третий раз переносит! Где в этом мире справедливость, спрашивается? Лайли готова полжизни отдать – а жизнь у нас длинная, пятьсот лет как минимум! – чтобы её дражайший «Ка-айл» (с придыханием, трепетно) к ним в архив почаще заглядывал. А я бы с огромным удовольствием то же самое пообещала, если бы взамен век его не видать!

Вот и сегодня. Дописываю последний отчёт и с чувством выполненного долга покидаю Управление. По пути домой забегаю в кондитерскую господина Шлáуса, покупаю пару вкуснейших слоёных трубочек со сливками и предвкушаю, как побалую себя. Размечталась! Браслет связи разражается длинной трелью, и я уже понимаю: ни тебе, Ани, спокойного вечера, ни пирожных, ни удовольствия. Так настойчиво звонить может только «Ка-айл», остальные не трезвонят долго – всем известно, что слух у природников невероятно тонкий, человеческое дыхание за десять со́неннов различаем.

– Госпожа Рэйстен, вас не затруднит зайти в мой кабинет?

И что я ему ответить должна? Что рабочий день окончен? Или что у меня в руке упакованные пирожные – наисвежайшие! – и последнее, чего я желаю, – это лицезреть его бледную рожу? Если бы не неизменная вежливость Шэнона, клянусь, так бы и поступила! Но послать к демонам, когда начальник просит, а не требует, неприлично, что ли.

– Буду через десять минут.

Кондитер, господин Шлаус, милейший благообразный старичок, без лишних слов принимает из моих рук только что любовно перевязанную им ленточкой картонную коробку с пирожными и возвращает её в морозильный шкаф.

– Не переживай, Ани! На обратном пути заберёшь.

Уныло киваю. Это если Шэнон не ушлёт меня куда подальше – в пригород, а то и в Аури. Любит он отправить сотрудника с поручением лично, словно Службы Связи в Керизе не существует вовсе. «Тайна следствия»! Каким образом можно прочесть запечатанное послание, переданное через государственную службу?! Понимаю, частная фирма, там ещё допустимо владельца подговорить, подкупить, запугать, наконец. Но Служсвязь?!

Вот и выходит, что в девятом часу вечера я открываю дверь в УМКу ногой.

***

Глаза у Шэнона – две колючие ледышки. Восторженные обожательницы сравнивают их цвет с прозрачным горным хрусталём. Мне он скорее напоминает холодную воду в весенних лужах – не голубую и не серую, а нечто среднее, стылое, блёклое и малопривлекательное.

– Госпожа Рэйстен, напомните, пожалуйста, вы ведь служите в Управлении свыше сорока лет?

А то он не знает! С его дотошностью и памятью!

– Четырнадцать тысяч шестьсот шестьдесят два дня, – отвечаю без запинки.

Съел? Я тоже на память не жалуюсь.

– Следовательно, вот уже два месяца вы уклоняетесь от обязанностей старшего сотрудника отдела, – бесстрастно выдаёт моё двухсоненное наказание.

Насмешливо вздёргиваю бровь. Это какое же уклонение, позвольте узнать?! Сверхурочная работа? Внеплановые командировки? Отсутствие личной жизни?!

– Согласно внутреннему распоряжению Управления Магического Контроля, сотруднику, проработавшему более сорока лет, положено взять ученика.

Усмешка на моём лице сменяется ухмылкой. Ученика? И где же он природника найдёт? Или он предлагает мне взять громилу из спецотдела и учить его цветочки выращивать?

– К сожалению, господин Шэнон, статья пятая пункт двадцать седьмой кодекса Совета Магов не рекомендует тратить время на бессмысленные попытки овладеть несвойственными видами энергии.

В переводе на нормальный язык – сколько ни пытайся заставить универсала заклинать погоду, толку не будет. А на живую материю никто, кроме природника, влиять не способен.

– Впечатлён вашими похвальными знаниями законов Кериза, госпожа Рэйстен.

Как же, впечатлён он! На каменной физиономии ни один мускул не шевельнулся.

– Однако в Аури появился человек с задатками природной магии. Поскольку из всех известных природников вы единственная состоите на государственной службе, честь обучать новичка предоставлена вам архимагом Эро́лом лично.

Честь?! Несколько лет быть привязанной к подростку в самый сложный период освоения новой энергии, следить за каждым его шагом, нести ответственность за дикие выходки… Право, такое впечатление, что ангел-хранитель отвернулся от меня или вообще плюнул и наслаждается Небесными кущами.

– Господин Шэнон, вынуждена заметить, что мой рабочий день длится с девяти утра до шести вечера, а иногда, – выразительный взгляд на часы, – и гораздо дольше. Когда и каким образом я смогу обучать юное дарование? Дети, в отличие от взрослых, ночью должны спать.

– Об этом вам беспокоиться не стоит. Этот маг – совершеннолетний. С завтрашнего дня он приписан к вашему отделу УМКи Лура. Считайте его своим сотрудником.

Час от часу не легче… Вчерашний школяр в Управлении! Что я буду с ним делать?! Таскать с собой по жалобам?!

– Вы предлагаете мне взять в подчинённые необученного юнца? – уточняю на всякий случай. Вдруг есть один шанс из тысячи, что я поняла неверно?

– Кто вам сказал, что он не обучен? Природная магия – четвёртая по счёту, проявившаяся у данного мага.

Ничего себе! Сочетание направлений в одном человеке – настоящее стихийное бедствие, даже если он бытовик, погодник и универсал. Теперь моя жизнь точно превратится в кошмар…

Наверно, я думаю слишком выразительно. Господин Шэнон слегка поворачивает голову, длиннющий тяжёлый хвост иссиня-чёрных волос словно приклеен к спине.

– Ваша задача, госпожа Рэйстен, обучить подопечного природной магии. Тремя другими видами – универсальной, боевой и стихийной – он владеет в совершенстве.

Мама дорогая… Это не бедствие, а конец света. И моей жизни. Уволиться, что ли?

– Уволиться с государственной службы позволено исключительно после двухмесячной отработки. – Стылые глаза-лужи бесстрастны. – Так что, госпожа Рэйстен, завтра в девять я жду вас в своём кабинете, чтобы познакомить с будущим учеником.

Мне удаётся подавить сильнейшее желание наградить господина Шэнона острым приступом расстройства желудка: все граждане Кериза, и я в том числе, клянутся не применять магию во вред. Так что начальник УМКи с невозмутимым лицом остаётся праздновать очередную победу.

Как, ну как, объясните мне, можно считать это чудовище привлекательным?!

***

О том, что я так и не зашла за пирожными, вспоминаю уже на пороге своего дома. Желание провести приятный вечер пропало, от самого вечера осталось часа три. Идти никуда не хочется, сил ни на что нет.

За что мне это?! Вроде, за исключением редкой магии, я обычная девушка. Не красавица, но симпатичная, не худышка и не толстуха, не болтушка, однако и молчуньей не назвать. Скандалить не люблю, только за себя постоять могу и на грубость обязательно отвечу. Во время учёбы звёзд с неба не хватала, зато и в отстающих никогда не числилась. Средняя всегда и во всём. Даже с парнями – не сказать, что обделена вниманием, но и то́лпы кавалеров сзади не бегали.

Родилась и выросла я в Хориге, ничего примечательного – пятнадцать лет школы, двенадцать университета, диплом, распределение. Лур мне сразу понравился: работа интересная, коллеги дружелюбные, соседи благожелательные, дом вообще чудесный – на берегу Лу́ри, главной реки города. Из окна сказочный вид на Башенный мост и Академию Стихий, рядом Большой оперный театр, Публичная библиотека, музей Естествознания, магазинов модных без счёту…

В какой момент всё это отошло на второй план? Два года назад, когда Шэнон внезапно вызвал меня и затребовал подробный отчёт о проделанной работе? Или чуть раньше, когда Лайли и Пéтра, первые сплетницы УМКи, обратили внимание, что он зачастил с проверками в мой отдел? Визиты начальника меня не волновали, как и шуточки женской половины Управления, но ведь этим не ограничилось! Вскоре Шэнон начал нагружать меня персональными заданиями, словно я – единственный сотрудник в УМКе, достойный его доверия. Затем принялся звонить по десять раз на дню, контролировать мои запросы, любую мелочь, каждый шаг. Мог позвонить после работы, в выходной день, в праздник, в отпуск – ведя себя так, словно это не только в порядке вещей, а я ещё и виновата, что кроме службы у меня существует какая-то иная жизнь!

Как следствие, её, личной жизни, у меня и не стало. Какому парню понравится, что его девушку могут выдернуть со свидания? С романтического ужина в ресторане, прогулки под звёздами, из постели, демоны раздери?! С самым стойким, Áнзелем Гéрном, я рассталась год назад, после того как Шэнон приказал мне вернуться посреди отпуска, который мы с Герном проводили на морском побережье. Анзель заявил мне прямо: или увольняйся с работы, или ищи другого, более покладистого воздыхателя.

Из УМКи я не ушла. Не потому, что дорожу работой больше, чем отношениями. Просто спутник жизни, ставящий мне ультиматумы, меня не устраивает. Но это не значит, что я смирилась!

Беда в том, что ничего сверх службы господин Шэнон не требует, к тому же сам он в Управлении практически живёт. Даже спит на раскладном диванчике в кабинете, причём в гордом одиночестве. Мéлис, его всезнающая секретарша, уверяет, что за сто два года ни одна особа женского пола не удостоилась чести разделить удобства упомянутого диванчика. Из того же вездесущего источника известно, что в своём городском особняке Шэнон появляется крайне редко и в гости к нему никто не приходит. Родом эта двухсоненная каланча откуда-то из далёких северных краёв, то ли из Мéфиса, то ли из Нэ́рдала, потому и внешность такая примечательная. Высокие скулы, тонкий нос, жёсткие губы, очень белая кожа, светлые глаза и угольно-чёрные волосы. Что по нему все с ума сходят – не понимаю!

Если бы Шэнон хоть раз заговорил о чём-либо помимо работы, комплимент сделал, пригласил бы куда – толпа влюблённых в него дамочек давно бы меня растерзала. Но он даже по имени меня не называет – «госпожа Рэйстен» и всё! Тысячу незначительных вопросов задать, прицепиться по пустякам – всегда пожалуйста. Причём вежливо и с неизменно каменным лицом. Попробуй опоздать на службу – тут же звонок: в чём причина? Караулит он меня, что ли? В Управлении двести сотрудников, неужели скромный маг-природник заслуживает отдельного внимания?

В итоге – ни молодого человека, ни свободного времени. В театре уже год не была, в магазины успеваю перед самым закрытием. Почитать могу что-нибудь на ночь или ви́зор посмотреть, поболтать по связи с родителями и школьными друзьями, только сил на это обычно уже не остаётся. Если бы не коллеги из моего отдела, разговаривать разучилась бы и новостей не знала. А теперь ещё ученик этот…

Совершеннолетний, ха! В Керизе официально считается взрослым маг, достигший двадцати одного года. На самом деле это вчерашний беззаботный школяр, которому кажется, что он всё знает, всё умеет, а Кодекс магов придумали старые зануды в Совете, отрастившие косы до пят. Обычно подобные заблуждения рассеиваются на пятом-шестом курсе университета или во время первой самостоятельной практики. Погодники сталкиваются с непредсказуемостью искусственно регулируемого климата, боевики теряют товарищей в стычках со стаями дэ́ргов и снежных у́гров, стихийники и универсалы ощущают все прелести выгорания. О выгорании надо упомянуть отдельно. Страшная это вещь, потеря магии. У каждого из нас есть свой собственный резерв, у кого-то огромный, у кого-то поменьше. Истощив его полностью, маг должен тут же остановиться, иначе заклинания начинают тянуть энергию уже из неприкосновенного запаса. А он недаром так назван, истратить его – лишиться магии совсем. Навсегда. Стать слабее самого завалящего бытовика… Ужас.

Полное формирование магии происходит годам к двадцати – двадцати трём, так что мне предстоит возиться с неуправляемым подростком. Поселить его у себя в доме и каждую минуту ждать сюрпризов. За ночь в комнате вырастет дерево, мебель покроется цветами и листьями, вместо яиц на завтрак я обнаружу вылупившихся цыплят. Юные маги умудряются взаимодействовать с материей во сне, зато их фантазии воплощаются наяву.

На этой безрадостной мысли я ловлю себя на том, что до сих пор стою перед дверью и кручу пластинку ключа в пальцах. М-да, господин Шэнон, гордитесь: ещё немножко – и очередной профилактический осмотр признает меня непригодной к службе. Даже увольняться не придётся!

Прислоняюсь спиной к двери. Солнце потихоньку клонится к горизонту, окрашивая небо в пастельно-розовые тона, по набережной неспешно прогуливаются нарядные пары. Издалека доносится музыка – в центральном городском парке играет оркестр. Последние тёплые летние дни, умиротворяющий вечерний пейзаж… жизнь, проходящая мимо.

– Доброго вечера, Ани.

Патер Ау́густ, сменивший белоснежную мантию на обычный элегантный костюм, кланяется мне с благостью духовной особы.

– Добрый вечер, господин Аугуст! – отвечаю поклоном на поклон.

– Судя по печальному лицу, дочь моя, Всевышний послал вам испытания.

Мрачно вздыхаю. Он послал мне господина Шэнона – не знаю, за какие грехи!

– Позвольте дать вам совет, милая Ани. Не кляните Всевышнего заранее. То, что сейчас представляется вам наказанием Его, возможно, совершено для вашего блага.

– Не могу с вами согласиться, господин Аугуст, – возражаю я. – Иначе придётся заподозрить Всевышнего в жестокости, а мне хотелось бы верить, что Он просто отвернулся и не смотрит в мою сторону.

На круглом лице патера возникает светлая ласковая улыбка.

– Пути Всевышнего неисповедимы, дорогая Ани. В ту минуту, когда нам кажется, что Он отворотил от нас свой лик, возможно, Он уже ищет способ помочь своему чáду. Или даже изыскал его, но по неведению мы не разбираем Его замысла.

– В таком случае, господин Аугуст, вы не могли бы помолиться, чтобы Его замыслы стали мне чуть более понятными?

Господин Аугуст смеётся. С протянутой мне ладони вспархивает ослепительно белая птичка, кружится над моей головой и рассыпается тысячей сверкающих искр – магия божественного благословления.

– Всевышний с вами, дитя моё. Помните, двери храма открыты для всех. Я и патер Лу́двиг в любое время готовы поддержать павших духом и нуждающихся в утешении.

Он удаляется лёгким, пружинящим шагом, окружённый ярким сиянием ауры. Счастливый, истинно верующий маг. Хотела бы я так же не сомневаться в мудрости и непогрешимости всего сущего.

***

Дом встречает меня чуткой тишиной, разбавленной тиканьем старинных часов. Единственная вещь, взятая на память из дома родителей. Часам три тысячи лет, они помнят Мефис ещё самостоятельным государством, а Стуо́р – враждебно настроенной страной на юге. Господин Рэйстен, посол Кериза в Стуоре, привёз бесценный раритет вместе с женой, моей прапрабабушкой. Деревянный корпус покрыт изумительной резьбой с инкрустацией – скалят пасти угры, нэ́кры, дэрги, ещё какие-то неизвестные вымершие звери с темными полосами на рыжей шкуре. Наверху распростёр свои перепончатые крылья вивéрн – точная копия того, что обитает в зверинце Лура. Каждые полчаса сопровождаются особенной мелодией, по которой я привыкла отмечать время.

Сейчас музыка говорит мне о том, что уже десять вечера. Лениво бреду на кухню, грею себе нехитрый ужин из овощей с мясом, завариваю гроф. Есть не хочется, но магический резерв нужно поддерживать. Без интереса просматриваю новости – их мне и на работе хватает. Единственное, что цепляет взгляд, – в Академии объявлен конкурс эскизов памятника старейшему из профессоров, Вáйду До́релу, скончавшемуся шесть дней назад. Шестьсот восемьдесят девять лет, ого! Длинный перечень научных трудов, благодарностей и наград Совета Магов.

Громкая трель звонка заставляет подскочить. По привычке бросаю всё и лечу в гостиную, кнопку приёмки вызова нажимаю воздушной волной. Экран визора оживает и показывает комнату по другую сторону. Знакомые пёстрые обои в цветочек, диванчик весёлой расцветки и пара молодых людей – девушка с такими же, как у меня, большими серыми глазами и парень с моей же светло-русой шевелюрой.

– Ани! – два радостных приветствия сливаются в одно.

– Ты так долго не звонила! – всплёскивает руками девушка.

– Мы начали волноваться! – подхватывает парень.

Облегчённо выдыхаю.

– Мама, папа. У меня всё в порядке. Просто… много работы.

– Четыре недели, Ани, – мама шутя грозит мне пальцем. – Неужели нельзя было выбрать минутку? Хотя бы отправить сообщение!

– Не то чтобы мы обижались, – тут же вставляет папа. – Мы понимаем, у тебя ответственная должность, обязанности, строгий начальник, мало свободного времени.

– Нам хватило бы короткой записи!

– Только чтобы знать, что с тобой всё в порядке!

Смотрю на них с улыбкой. Сколько себя помню, это так и было – «нам», «мы»… Мои родители – единое целое, они даже до сих пор ходят, держась за руки. Один начинает фразу, другой заканчивает. Нет, конечно, они ссорятся, как же без этого, но все их ссоры пронизаны такой искренней заботой друг о друге, что становится по-хорошему завидно.

– У меня всё отлично, – уверяю я. – С завтрашнего дня мне дают ученика. В Аури обнаружился юный природник.

– Да что ты! – ахает мама.

– Здо́рово! – радуется папа. – Природная магия такая редкость!

– Только будь с ним помягче, Ани!

– Не перегружай сверх меры!

– Следи, чтобы он хорошо ел!

– И непременно высыпался!

– И…

– Обязательно, – обещаю, пряча смех.

– Правда, Ани. Ученик всё равно что ребёнок, – папа обнимает маму. – На время обучения ты станешь для него самым близким человеком, ваши отношения сохранятся на всю жизнь. Пожалуйста, доченька, постарайся увидеть в нём не только обязанность перед Керизом, но и воспитанника, друга, личность.

– И потом, когда у тебя появятся свои дети, этот опыт тебе очень пригодится, – добавляет мама.

Говорить им о том, что с подходом господина Шэнона у меня не то что детей – мужа никогда не будет, я не собираюсь. Со своими проблемами я справлюсь сама. А то, не дай Всевышний, папочка примчится разбираться с начальником Управления лично! С виду никогда не скажешь, что мой отец, Лайл Рэйстен, – боевик высшего уровня, а его наградами в родительском доме целый шкаф забит. Шэнон же универсал, пусть и очень сильный, следовательно, боевой магии может противопоставить лишь защиту.

– Если тебе понадобится наша помощь, звони!

– Мы сразу придём!

Они одинаково машут руками. Экран гаснет.

Найду ли я такого мужчину, с которым моё «я» превратится в уверенное «мы»? С которым можно прожить века, не сомневаясь в его любви, поддержке, понимании? Доверяя ему как себе?

Мама нашла. Они с папой поженились сразу после школы, несмотря на все мрачные предсказания, что столь ранние «детские» браки скоро распадаются. В прошлом году у них был первый юбилей – сто совместно прожитых лет.

Пока допиваю остывший гроф, принимаю решение: или как родители, или никак.

***

Утро врывается в мой сон звоном будильника и одновременно нежной мелодией часов: половина девятого. Двадцать минут на сборы, пять на портал. Прелесть природной магии в том, что человек – это тоже живой организм, и времени на причёску мне тратить не приходится. Волосы укладываются по моему желанию, достаточно представить, как ты хочешь выглядеть. Сегодня я не заплетаю их в косу, а завиваю крупными локонами и подкалываю с боков. Надо же показаться перед будущим учеником во всей красе.

Без пяти девять я стою в коридоре перед кабинетом Шэнона. УМКа в такую рань пустая и тихая, рабочий день у рядовых сотрудников начинается в четверть десятого. Припозднившийся уборщик, маг-бытовик, торопливо кланяется мне и спешит дальше.

После моего негромкого стука дверь распахивается, приглашая внутрь. Принимаю независимый, строгий вид и захожу. Привычный ритуал: пять шагов вперёд, два влево, остановка у края стола, сухой кивок, не отрывая взгляда от пола.

– Светлого утра, господин Шэнон.