Академия Хозяйственной Магии

– Только, ради богов, не пей! – сообщил напоследок Шепард. – Нужно вылить на себя.

Кстати, очень хорошо, что предостерёг, а то я действительно нацелилась выпить жидкость из склянки. Постаравшись это скрыть, усмехнулась со знающим видом: «Я не стала бы пить, что я совсем, что ли?».

– Фил! – вдогонку позвала я, а когда он обернулся, сказала просто. – Спасибо!

– Спасибо будешь говорить, когда это подействует, и подействует так, как надо, – отозвался парень в своей обычной манере всезнайки.

– Зануда… – пробормотала я и направилась в коровник.

Мне настолько не терпелось проверить действие зелья, что я готова была его применить прямо там. Благо свидетелей, кроме бурёнок и свинюшек не предвидится. Митрофан позаботился о том, чтобы свое наказание я отбывала в полном одиночестве.

Обитатели скотного двора встретили меня не особо приветливо: с первой же нашей встречи у нас как-то не сложились тёплые отношения. Коровы норовили боднуть, к свиньям я вообще близко не подходила – они были грязные и отвратительно пахли, а козел по кличке Штефан смерил меня таким презрительным видом, как будто он был королевских кровей. По правде говоря, отвратно пахли тут не только свиньи, но и вообще все – и мне казалось, что этот запах силоса и навоза навечно впитается в мою кожу и волосы.

Однако вместо того, чтобы привычно начать вычищать стойла, я, выйдя в самый центр коровника, достала из комбинезона зелье Фила и отвинтила пробку с рунами.

– Смертельный номер! Нервных попрошу удалиться! – предупредила я коров и с размаху вылила на себя жидкость.

Вода из источника Девы потекла по мне – совершенно обыкновенная, ничем не примечательная водичка, но затем ворожба Фила в виде пузырька воздуха с туманом внутри вывалилась, больно стукнула по голове, как будто шарик был чугунный. Фиолетовый дым окутал меня всю – и затем стал втягиваться в мою покрытую мириадами переливающихся искорок кожу.

Э-э-э… а может, зря я доверилась Шепарду? Запах у дыма был странноватый: как будто черничное варенье смешали с тухлыми яйцами.

Козел Штефан искоса наблюдал за мной из своего загончика, и, похоже, был бы не против, если бы меня от этого дыма разорвало на мелкие кусочки.

Но ничего подобного не произошло. Наоборот, в тех местах, где дым всасывался в мою кожу, она стала приобретать нормальный розоватый цвет.

Ура! Зелье Фила Шепарда все-таки сработало по назначению! Он молодец! Мало того, я вдруг почувствовала, что блок, наложенный Митрофаном на мой магический резерв, стал таять, пока вовсе не сошел на нет.

И вот я стою посреди коровника с абсолютно нормальным цветом кожи, с полностью заряженным магическим резервом!

Я радостно заорала, да так, что коровы и козы враз от меня шарахнулись и принялась прыгать на месте! Как же хорошо без этого противного свечения, сделавшего меня похожей на сумасшедшую феечку!

От бешеных прыжков косынка слетела с моих волос, и я увидела, что одна небольшая прядь – та, к которой прикасался Фил – все-таки осталась сияющей, как будто состоящей из крошечных подвижных звездочек. Но это было ничто по сравнению с тем, что все остальное сияние ушло.

После возвращения моей магии во всей ее полноте я чувствовала себя всесильной, мне захотелось сделать что-нибудь такое… такое с этим опостылевшем скотным двором! Такое, что ого-го просто!

– Как насчёт небольшой смены обстановки, ребята? – поинтересовалась я, разминая пальцы. – И, кстати, могу вам заодно имидж подобрать, а то ходите, как не пойми кто. Мне всегда неплохо давалась декоративная магия. Никто не против, нет?

Несчастные животные глядели с испугом, но меня уже было не остановить: я выплетала нужные заклинания и разбрасывала их в воздухе. Вместо унылых коричневых стен – белоснежные, тусклые масляные фонари заменим хрустальными люстрами, повсюду гирлянды цветов и атласные ленты, и шариков побольше, шариков! В центр коровника красную ковровую дорожку! Каждой корове по шляпке, каждой свинке – цилиндр, Штефану – галстук-бабочку и позолоту на рога, а козе Лиз – вуальку.

Разошедшись, я сформировала пригласительные на мелованной бумаге, пару секунд помедлила, придумывая текст, снабдила их крылышками и отправила в сторону замка.

– Вот так оно как-то получше будет, – довольно произнесла я, подув на ладони, с радостью разглядывая преобразившийся коровник и вошедших в ступор от такого преображения его обитателей.

– Ты действительно так считаешь? – в широком дверном проеме показался Влас.

Я вспыхнула и отступила назад. С момента прогулки по болоту прошло чуть меньше недели, нам с ним за это время не довелось перекинуться даже парой слов, и сейчас я с удивлением поняла, что рада его видеть. Пусть он сейчас меня и отругает за ворожбу.

– Неплохая интерьерная магия, – проговорил мужчина, с интересом разглядывая преображенный коровник. – Будь я магом-интерьерником, поставил бы тебе высший балл.

– С…спасибо, – я запнулась, потому что никто и никогда не хвалил меня за проделки.

Это было неожиданно, и, чего уж там скрывать, приятно.

– Ты смогла убрать свечение, – Влас остановился около, внимательно меня разглядывая.

– Ну, не ходить же мне с ним всю жизнь! – бойко ответила.

– Оно бы ушло само через пару недель, – как само собой разумеющееся ответил Влас.

– Вот как? А предупредить об этом не судьба была? – разозлилась я. – И вообще, откуда ты знаешь?

– Проверено на себе, – с усмешкой отозвался Влас и добавил безо всякого перехода, – У тебя, насколько я помню, было задание вычистить коровник, а не превратить его в свадебный шатер…

мСчитай, таким образом я его и вычистила, – отозвалась я небрежно и, вспомнив об отправленных в замок пригласительных, заторопилась прочь. – Ну, мне пора и все такое…

– Стой! – окликнул Влас, и в его голосе я услышала повелительные нотки.

– Нет уж, я этими вашими коровами сыта по горло! – перебила я с негодованием. – Я приехала сюда магии учиться, а не за животными убирать, тем более они грязные и противные!

– К ним нельзя с ненавистью, – сказал он мне в спину. – Они все чувствуют, все понимают… У тебя есть ручной енот, а это почти то же самое.

– То енот, а то какие-то коровы!

Я выросла в столице и, коров, понятное дело, даже издали не видела. По правде говоря, корова для меня была наравне с драконом, а может, даже и похлеще.

– Никогда бы не подумал, что ты боишься, – усмехнулся Влас.

Мысли он мои читает, что ли?

– Да ничего я не боюсь!

Я подошла к одной из буренок – рыжей с белой звездочкой на лбу и протянула руку. Корова посмотрела на меня с ненавистью и чуть ли не цапнула за пальцы. Я отпрыгнула подальше, спрятав руку за спину.

– Фрэнни, не бойся, – тихо сказал Влас и положил животному на лоб ладонь. – Это самые мирные и ласковые животные на свете. Честное слово!

Я обратила внимание, какие у него большие руки – все в мозолях, но в этом было что-то притягательное. А буренка так уж вообще разомлела, глядя на мужчину с любовью и благодарностью.

Решившись, я, готовая отскочить в любой момент, притронулась тыльной стороной ладони к бурёнкиному лбу и – о чудо – она меня не укусила! Шерсть животного оказалась на ощупь приятной, как бархат.

– Наверное, ты прав. Вполне себе симпатичная буренка, – с удивлением заключила я, и, замирая от собственной смелости, быстро потрогала рога коровы. – Как будто два молодых меся…

Я не договорила. Влас вдруг взял меня за подбородок, повернул мою голову к себе и поцеловал в губы, но не суетливо и неумело, как целовались мои ровесники. Он целовал меня, как взрослый мужчина целует юную девушку. И хотя у меня никогда до этого не было поцелуев со взрослыми мужчинами, теперь я знала, что это происходит именно так – уверенно, медленно, нежно и в то же время сильно, с напором. Его пальцы гладили мой подбородок, одновременно мягко не давая мне отвернуться, прервать поцелуй. Да я и не хотела отворачиваться, видят боги – не хотела…

Как могут его руки с такой огрубевшей кожей они быть такими нежными?

Но через пару мгновений, показавшихся нескончаемо длинными, я, почувствовав неладное, распахнула глаза и увидела в дверях коровника Фила Шепарда.

Он выглядел спокойным и как будто даже безразличным.

– Я зашел узнать, подействовало ли зелье. Вижу, подействовало. Это радует, – сказал Шепард коротко. – Что ж, не буду мешать.

Фил отвернулся и пошел прочь, а я схватилась за щёки, которые почему-то стали горячими и, наверное, красными, как будто намазанными свеклой.

– Тебя волнует мнение этого мальчика? – спросил Влас негромко.

– Н-нет… – пролепетала я. – Наверное…

Я, Фрэнтина Аштон, у которой весь магполиц по струнке ходил, краснела и смущалась перед каким-то заучкой и непроходимым отличником! Верно говорят, дороги богов непредугадаемы!

Непредугадаемы, но, семихвостый, не настолько, чтобы следом за Шепардом в коровнике появился почти весь преподавательский состав Академии Хозяйственной Магии в праздничных одеждах и с венками, перевитыми белыми цветами. Во главе ступал Митрофан, который нес самый большой венок. Похолодев, я разглядела у него в руке отправленное мной полчаса назад приглашение, которое слабо трепыхалось крылышками.

– Нам тут какой-то маг приглашения на свадьбу прислал, – неуверенно сообщил Митрофан, оглядываясь по сторонам. – Но они почему-то сюда нас привели, наверное, сбой какой-то…

– Я могу посмотреть? – Влас вежливо взял листок мелованной бумаги и прочел. – Возлюбленные маг Штефан и магесса Лизетта приглашают профессора Митрофана Колывана на церемонию своего бракосочетания и нижайше просят его не обижать их отказом и присутствовать на этом празднике любви, света и радости!

Я аж чуть ли не слезу пустила – душевный текст я наскоро сочинила. Мне, может, в церимонимейстеры надо идти, пока не поздно?

– Я одного не понял, что это за маг Штефан такой и почему он справляет свою свадьбу в коровнике? – нетерпеливо вмешался профессор Анселми.

Влас усмехнулся краешком рта и рукой, с зажатым в ней приглашением, показал на козла и козу, мирно стоящих рядом и жующих сено. Преподы вытаращились на несчастных животных так, что те аж жевать перестали, замерев, как статуи.

Митрофанушка посмотрел на коз, а потом на меня, потом ещё раз на коз, а потом швырнул в меня своим венком, и коровник сотрясся до основания от его грозного крика:

– Ты мне за это заплатишь, Фрэнтина Аштон!

ГЛАВА 13

Вопреки ожиданиям наказание мне наш дорогой куратор придумал вполне сносное. Два дня в неделю я должна была помогать по хозяйству в небольшой библиотеке академии, расположенной в бревенчатой избушке за главным корпусом.

Даже не знаю, почему Митрофан не порвал меня на мелкие лоскутки, но, кажется, не последнюю роль в этом сыграл Влас. После того, как он что-то негромко сказал куратору, тот как-то вроде бы остыл и объявил про библиотеку, повергнув меня в легкий шок – я думала Митрофанушка меня после всего случившегося в Таинственный лес отправит, прямиком на болота. И желательно, чтобы не возвращалась.

Древняя, как мир, библиотекарша Ядвига Мортимер, оказалась божьим одуванчиком, обвести который вокруг пальца особого бы труда не составило. Но мне почему-то не хотелось обманывать старушку, и, хотя к книгам никогда нежных чувств я не питала, свои четыре часа в неделю отрабатывала исправно: помогала разобраться с фондом, подшивала старые журналы, выметала вековую книжную пыль из укромных закоулков библиотечки. Пыли было много – библиотека академии явно особым спросом не пользовалась. При тотальной генеральной уборке обратила я внимание и на то, что многих книг, числившихся в фонде, на месте не было. Некоторые были особо ценными и редкими. Заметив мое недоумение, леди Ядвига горестно вздохнула:

– Должники… Берут книжки и не возвращают, а спрашивать с них у меня нет ни сил, ни ловкости. Сейчас магия другая пошла: я только являюсь к должнику, а его уже и след простыл. А некоторые и вовсе ловушки ставят, чтоб посмеяться… Один раз я последовала за просроченной книгой и оказалась в Таинственном лесу, а в другой раз какой-то шутник облил меня чернилами.

– Что это были за книги, помните? – отрывисто поинтересовалась я.

– Разумеется, помню, – грустно усмехнулась Ядвига и достала круглые формуляры, на каждом из которых был начерчен особый символ – персональный номер каждой книги. – «Сборник самых смешных магических анекдотов (смейся аж до истощения резерва!)» и «Темные сущности Гиблой Пустоши».

– Про Пустошь интересно, – заметила я. – Жалко будет, если книжечка так и сгинет у какого-то разгильдяя!

– Гиблая Пустошь, которая лежит на востоке за границей нашего королевства… – задумчиво протянула Ядвига. – Был недавно один студент, интересующийся этим.

Но я на ее реплику внимания не обратила. Выставив вперёд запястье, считывала ауру последних читателей книг с их формуляров.

Есть!

Теперь я их хоть на десятом круге ада найду!

Преподаватели, конечно, попытались не допустить, чтобы студенты узнали о том, что они в парадных одеждах явились на торжественную церемонию бракосочетания козла и козы, но шила в мешке не утаишь. На занятиях то и дело раздавалось хихиканье, иногда кто-нибудь протяжным голосом мекал или начинал настукивать вальс Гробокриоса. Гробокриос – известнейший в нашем королевстве маг-композитор, сочинённая им музыка светла и торжественна, а так же обладает способностью скреплять и защищать узы влюблённых, потому ее играют в основном на свадьбах.

От этих шуточек преподаватели просто озверели и задавать стали столько, что делать все домашние задания было просто невозможно! К тому же они ввели дежурства студентов – если раньше в аудиториях убирались импы, то теперь это должны были делать студенты. Считалось, что это поможет отработать технику бытовой магии. Волей-неволей освоишь, например, заклинание Стеклоблеска, которое очищало прозрачные поверхности до скрипа, иначе придется работать руками. Точно так же и в общежитии – студенты теперь сами должны были убирать свои комнаты вместо импов. Раз в неделю кикимора ходила по общежитию с проверкой и ставила оценки за степень прибранности. Прямо на баллы эти оценки не влияли, но на зачётной неделе, которая, кстати, неумолимо приближалась, они шли в бонус и могли улучшить положение студента.

Уборкой моей комнаты, кажется, импы и раньше себя не особо утруждали, а потому я решила взяться за дело сама. Выкроив свободный вечер (а вернее, попросту решив не делать домашнее задание по мирографии – надо было выписать из учебника все упомянутые там королевства нашего мира и дать подробную характеристику каждому), я твердо вознамерилась превратить свою дикую комнату в нормальное жилье. Влас сказал, что в коровнике у меня хорошо получилось интерьерное волшебство, но там я действовала стихийно, меня переполняла радость от того, что моя кожа вернулась к своему привычному состоянию, а, как известно, если маг ворожит в эмоциях, то сила его ворожбы возрастает пропорционально степени этих эмоций.

Смотри-ка, я даже помню наизусть определение из учебника по «Магической теории»!

Жуль, только что притащивший с охоты какой-то пыльный кусок то ли вазы, то ли витража и засунувший его в свой тайничок под комодом, сел у самой двери на задние лапы, явно намереваясь в случае форс-мажора спешно покинуть комнату. Передние он сложил вместе, отчего у енота сделался странный вид, как будто он то ли радовался своему новому трофею, то ли умолял меня не трогать комнату.

Кстати говоря, за время моего пребывания в Хозяйственной Академии, вещичек под комодом особо не прибавилось. Что было очень странно – Жуль обычно быстро заполнял свои тайнички. Очевидно, в этой деревенской обители моему еноту с его утонченным вкусом нечем было поживиться.

Стараясь сосредоточиться, я, закрыв глаза, взяла немного силы из своего резерва и сформировала в голове образ комнаты, какой бы я хотела ее видеть. На всякий случай покрутила картинку с трех сторон – сверху, справа и в перспективе, а затем мысленно приступила уже к реальной ее отрисовке, постепенно вливая в нее свою силу.

Когда я открыла глаза, то разочаровалась и обрадовалась одновременно. Комната получилась совсем не такой, какой я ее хотела сделать, но по сравнению с тем, что было – это просто воздух и вода!

Цвет сизых стен и черного потолка поменялся на цвет топлёного молока, занавески на окне стали светло-зелёными и такими чистыми, какими здесь не были занавески уже много лет. Пол вместо кроваво-красного радовал глаз медовым цветом дерева, ну и в довершение всего на месте смертного одра появилась низкая, как я и люблю, кровать с кованой спинкой, увитой гирляндой, и с воздушным балдахином. Она была застелена мягким пледом, а на полу лежал потрясающий ковер, длинный ворс которого представлял собой иллюзию травы. Комод и зеркало тоже сияли новизной.

О боги, и почему я не сделала этого раньше, подумалось, и забравшись на кровать, принялась на ней прыгать. Это вам не твердокаменное нечто, что стояло тут до этого! В процессе прыганья ко мне пришла светлая мысль, что изменить комнату по своему вкусу не получилось, скорее всего, я просто вернула ей первоначальный вид, какой у нее был до сотни студентов, которые навели тут свой порядок. Но я не в претензии.

– Слушай, Фрэнни, я тут паштет приготовила по рецепту, который ты мне дала, – в комнату заглянула Смеяна. – Вроде получилось ниче… Ого! Мы интерьерную магию такой степени сложности только на третьем курсе изучать будем!

– Это не совсем интерьерная магия, – я плюхнулась на кровать. – Вернее, совсем не интерьерная. Тащи паштет сюда, будем пробовать!

После всей истории с паштетом и сбором мной для него грибов (оказавшихся, правда, слегка… ядовитыми), я чувствовала на себе за него великую ответственность и неравнодушие к его судьбе. Потому я вручила рецепт из «Варения эликсиров разновсяких» Смеяне, которая не оставляла своих опытов, пытаясь преуспеть в кулинарной магии.

Пригласив Виринею и Климентия, которые на некоторое время впали в ступор от моей преобразившейся комнаты, мы с удобством устроились на ковре-траве, устроив что-то вроде пикника. Ребятам явно хотелось отдохнуть от домашних заданий и холодной дождливой (настоящей осенней) погоды, установившейся за окном.

Паштет на утащенной нами из столовки чибатте выглядел очень даже заманчиво.

– Ну, чего вы боитесь то? – спросила Смеяна.

– А ты точно какие надо грибы собрала? – с некоторой опаской поинтересовалась я.

– Если я не умею кулинарожить, это не значит, что я в продуктах не разбираюсь! – обиделась Смеяна. – Мой отец – фермер, поставляет продукты к столу самых знатных семейств столицы!

– А мой дед – некромант, не хотелось бы к нему обращаться, если что-то пойдет не так, – отозвалась Вир с опаской.

– Ты никогда не верила в мои кулинарные способности! – взвилась Смеяна. – Вон Фрэн – она меня, наоборот, поддерживает!

– Она просто не видела запёчённого тобой гуся! – воскликнула Вир и добавила, обращаясь ко мне, – После того, как Смей его приготовила, он стал похож на обугленного осьминога, так потом это чудовище ещё и ожило и гонялось за ней по всей общаге!

Пока они препирались, взывая к Климентию, как к свидетелю, я взяла один бутерброд и отважно откусила. Все выжидательно смотрели на меня. А я глотнула чаю с корицей и лимоном, ещё немного драматично потянула паузу, а потом сказала:

– Вкусно! Правда, вкусно!

Вир и Клим тоже с недоверием попробовали, а потом как накинулись на бутербродики! Смеяна была в восторге.

– Надо же, у меня «Императорский паштет а-ля Лёгкая закуска в думах о делах государственных» получился! Это такое сложное блюдо!

Мы болтали, смеялись, не забывая про бутерброды и принесённую Вир коробочку конфет, которую ей прислали родители. Жуль паштет тоже оценил – по своему обыкновению, он стащил с тарелки несколько бутербродов и одну конфету. Бутерброды умял сразу же, а конфету спрятал под комод, где ей суждено было лежать до полного отвердевания. Наш разговор между тем зашел о Феофане и Милице.

– Они теперь на пару из лазарета про тебя слухи нехорошие распускают, Фрэнни, – сообщил Клим. – Но Милу скоро выпустят, злая оттуда выйдет, как сто чертей! Ее там нейтрализующим действие любовного напитка зельем поят в огромных количествах, а оно на вкус не особо приятное.

– А я слышала, что у одной студентки со старших курсов тоже кто-то высосал магический резерв! – сообщила Вир. – Только преподы это в секрете хранят, а ректор, говорят, лично занимается поисками вора, который завелся в Академии!

– Вот бы нам его поймать! – мечтательно сказала Смеяна. – Тогда мы опровергнем дурацкие слухи про Фрэнни, которые Фео с Милой распускают!

– Да мне плевать на слухи, – усмехнулась я, но идея показалась занятной. – Поиск этого вора – как раз дело для полицейского мага.

– А что? Давайте поставим на него ловушку! – загорелся Климентий. – Интересно же, кто магический резерв у бедных студентов тырит! Ты сможешь это сделать, Фрэнни?

– Да запросто! – важно кивнула я. – Только…

Договорить я не успела. В недрах обновленного шкафа раздался утробный вой, а потом по дверце кто-то вежливо постучал изнутри.

Мы замерли. Стук повторился.

– Войдите, если вы не семихвостый! – произнесла я со всем гостеприимством, на которое была способна.

– Сумасшедшая, а вдруг это правда семихвостый? – шикнула Смеяна.

Дверца с леденящим душу скрипом открылась, и из шкафа вышел мужичок небольшого росточка, румяный, лопоухий, в синем кафтанчике, шерстяных носках, и казачьей шапке из белоснежного меха.

– Впервые вижу барабашку, – восхитился Климентий. – Обычно они не показываются людям!

– Обычно нет, – окая, согласился барабашка и бесцеремонно уселся рядом с нами на ковер. – Я так понимаю, это у вас императорский паштет?

На тарелке сиротливо примостился один маленький бутребродик. Мы дружно кивнули. Барабашка без разрешения взял его с тарелки и принялся есть аккуратно, но быстро.

– Когда я жил при дворе короля Стопала Уродливого, то моей обычной ежедневной нормой было семьдесят таких бутербродов, – сообщил барабашка. – А ежели на его кухне готовили что-то другое, то я обычно размазывал это по потолку. Правда, личный королевский маг почему-то меня прогнал. Наверное, ему не понравилась сердце, которое я нарисовал трюфелевой икрой в зале приёмов. Вкусный у вас паштет, несите ещё!

– Так нету больше, – развела руками я.

– Есть! – обрадовалась Смеяна тому, что кто-то еще оценил ее кушанье. – Полбанки осталось, сейчас принесу!

Барабашка невесть откуда взявшейся деревянной ложкой принялся уплетать императорский паштет, как вдруг в комнату влетела кикимора – комендантша общежития с планшеткой в руках. На ней было черное платье с огромными вырезами – и сверху и снизу, не скрывающие ее прелестей.

– Так, Аштон, у тебя как всегда, в комнате кошмар кошмарский, но я, так и быть, двоечку выставлю… – проговорила кикимора, не глядя по сторонам. – Все же ты не виновата, что тут порядок навести нельзя…

Барабашка, завидев ее, паштет есть прекратил и сказал чуть громче обычного:

– Здравствуйте, Диша!

Кикимора подняла голову и потрясённо огляделась по сторонам:

– Ну, ничего себе! Вот это ты, Аштон, даешь! Десять баллов, я бы больше поставила, если можно. Вальерян! Лет десять тебя в истинном воплощении не видела!

Барабашка заметно покраснел и выдал:

– А пойдем на болото, Диша?

– Валерьян! – кикимора закатила глаза. – Я тебе уже лет тридцать твержу – не пойду я с тобой никуда!

– Даже на Гнилое Болото? – заметно сник барабашка.

– Даже на Мухоморью Опушку! – отрезала кикимора. – Аштон, десятка! Ты меня удивила прямо, девочка.

Нежить черканула что-то в своей планшетке и унеслась.

Барабашка от расстройства даже банку с паштетом отставил в сторону.

– Спасибо за угощение, – окая ещё сильнее прежнего, произнёс он и невозмутимо добавил. – Уютно тут, конечно, стало, но я все, как было, верну.

– Как? – испугалась я. – Зачем? Я старалась-старалась…

Но он уже убрался обратно в свой шкаф, после чего оттуда раздались перестуки, складывающиеся какую-то унылую мелодию. От этих стуков комната стала преображаться – потолок вновь сделался чёрным, а пол кроваво-красным, занавески скукожились и почернели, а кровать сузилась и поднялась. Ковер и плед, разумеется, исчезли.

– Как же это трогательно! – Смеяна чуть ли не пустила слезу. – Он же влюблен в нее! Он страдает от неразделённой любви!

– Я тоже страдаю, – сварливо отозвалась я. – Я так старалась – и все насмарку!

– Неужели неясно, Фрэнни? – вмешался Климентий. – Помоги Валерьяну добиться взаимности кикиморы – и будет в этой комнате лучше прежнего!

– Потрясающе! – я старалась не показать виду, насколько сильно расстроена тем, что вместо уютной комнатки снова оказалась в жуткой хибаре. – Как же это, интересно, сделать, раз она ему тридцать лет подряд отказывает?