Элинор. Осколки. Дикие Земли

Но одно оставалось неизменным – авторитет Мудреца, духовного лидера, наставника и учителя всего народа йордов. Второй Мудрец, воспитанный Первым, все свои знания и умения направил на уговоры фонзаров кланов. «Слава добывается в бою, но ослабленный смутой народ не сможет выставить достойных избранных на священный бой с Фэранордом», – говорил Мудрец каждому, кто желал слушать. И его слушали, с ним говорили. Его уважали и любили. И всё же мира не было среди людей: слишком много крови было пролито на снега земли Йордо. Единственными, кто дерзнул усомниться в силе Мудреца, были йорды из числа Сокх. Клан этот был силён, крепости его – крепки, а клинки – остры. В двадцатый год третьего цикла был брошен вызов Мудрецу. Фонзар Сокх заявил, что не желает уважать и холить того, в чьих жилах течёт вода миролюбивого слабака, а не кровь истинного йорда. Сокх собрал все свои силы в единый кулак, дабы ударить по Чертогу Мудреца, его дворцу и месту уединения с лишь небольшим числом приближённых. Однако, пойдя на приступ, ратники Сокх встретили стену щитов и копий. То был клан Ариран, возглавляемый Вадуром, отцом Йарира. Мудрец бросил клич о помощи, и явились вернейшие – его избранные воины. В той битве клан Сохк был вырезан под корень; все йорды, посмевшие поддержать того, кто хотел лишить власти и жизни Мудреца, стали кормом для снежных волков.

Одним из последних, кто оставался стоять, но уже на не крепких ногах, был фонзар Сокх. Вадур мог одним лишь кивком головы дать приказ прикончить его, но Глашатай Мудреца поступил иначе. Он бросил вызов на Хорушрун, суд поединком, в коем правда остаётся за тем, кто заберёт жизнь второго. Йарир помнил тот бой, один из лучших примеров воинской доблести, что он когда-либо наблюдал. Оба фонзара дрались отважно и умело. Но всё же топор Вадура расколол вражеский панцирь, и белый плащ фонзара окрасился алым. Павший йорд был вычеркнут из истории, как и весь клан Сокх. Имя фонзара было предано забвению и проклято, как и каждый его воин, канувший в безвестность вслед за преступным вожаком.

Четыре года назад отец встал на бой за Мудреца и славу и одержал вверх. Он лично возглавил войско, бесстрашно бился в первых рядах и кровью врага окропил свой клинок, вписав своё имя в сказания народа. Сегодня же Йарир попытался свершить подвиг столь же великий, и провалился, запятнав клан позором неудачи одного из лучших его воинов.

Йордов поторапливали тычками, укорами и толчками, так что вскоре они уже стояли на месте бывшего костровища, недалеко от берега Найавэн. На месте, где лишь пару часов назад восседали их враги, у костра, подкармливая огонь редкими поленьями, сидели раненые триумфаторы. Некоторые уже успели перевязать свои раны, иным помогли сердобольные товарищи и лекари, третьим же ничего не оставалось, как терпеть боль, с мужеством и упорством, достойным похвалы.

Откинув на землю испещрённый следами ударов щит, от переговаривающихся у костра людей отделился рослый йорд. Приплюснутый нос и плотно сжатые губы не позволяли воителю причислить себя к числу симпатичных людей. Его уже немолодое лицо было покрыто щетиной, а начинающие седеть редкие волосы были забрызганы кровью. Её капли украшали тёмно-синий, уже почти алый кафтан, подпоясанный двумя или даже тремя багряными поясами.

– Славная сеча, не правда ли? – йорд плюнул на лежащий в грязи стяг Визар.

– Этот бой принёс твоему клану великую честь и славу, фонзар Кхон, – в том, что перед ним стоял сам Кхон Надда, Йарир не сомневался. – Прими мои поздравления с победой…

– Какой толк в победе, если она омрачена гибелью Второго! – одёрнул его Кхон. – Я повёл все свои силы на Савира Визара, стремясь закончить войну. Вытащу Мудреца из плена, выбью Визар с Инаоношода, стану героем, утихомирю разбушевавшегося вояку Вадура – таков был мой план.

Йарир хотел было поморщиться в ответ на выпад фонзара Надда, затронувший отца, но, столкнувшись со взглядом Хендрика, полным мольбы проявить благоразумие, передумал. Воины, окружавшие йордов, одобрительно качали головами в такт речи Кхона, который продолжал говорить, одновременно поражая своим спокойствием в голосе и гневом, пылающим в глазах:

– Но сто́ит мне подвести свои войска к лагерю врага, умудриться отловить всех лазутчиков, перебить всех дозорных, устранить всех шпионов и напасть… как я нахожу Мудреца мёртвым! Второй – мёртв! Тот, ради кого я вёл людей на смерть, пусть и славную, лежит бездыханным. А мне остаётся лишь одно, – фонзар упёрся взглядом в Йарира, – спросить, кто нанёс удар, перерубивший нить жизни Второго.

– Это был Рогэй’Эрш, – Йарир ответил, не колебавшись и секунды, – его рука сжимала клинок.

– Рогэй’Эрша в шатре Мудреца не нашли, в отличие от тебя, Йарир, сын Вадура. Сказать точнее, сына шакала не видел ни один из числа витязей Надда с самого начала битвы. По всей видимости, сынок последовал примеру труса папашки и дал дёру, едва заметив огни, – возразил Кхон.

– Йарир не стал бы врать тебе, фонзар, – раздался звонкий голос позади Йарира.

На душе юноши потеплело: он узнал речь своей любимой. Шинад, правая рука Кхона и избранница сердца Йарира, прошла сквозь охранение. Воины безмолвно расступились, пропуская закованную в графитово-чёрную броню из тонко выделанной кожи девушку. Каждую малую деталь доспеха воительницы покрывал узор рун, призванный защитить носительницу. Пышные волосы, схожие цветом с кленовыми листьями в месяц Шархака, каскадным водопадом стелились вниз, достигая самой талии девушки. Из-за спины Шинад виднелись искусно украшенные рукояти двух коротких мечей, одну из них Йарир узнал: змея, обвившаяся вокруг яблока и гарды, была навершием его подарка.

– Шинад говорит правду, Кхон. Ты знаешь меня, я человек чести, – утвердительно кивнул Йарир.

– В первую очередь ты – самовлюблённый эгоист, и мы оба это знаем. А во-вторую, ты сын Вадура, ты Ариран, по крови и по духу. Для вас нет ничего важнее Мудреца, в служении ему вы видите суть всего вашего жизненного пути, – отчеканил Кхон.

– Ты говоришь разумно, фонзар, – Йариру стоило больших усилий пропустить мимо ушей оскорбление, благо ситуация не располагала к перепалке. – И потому у меня тем более причин молвить правду. Рогэй’Эрш убил Второго Мудреца, он хотел убить и меня, и моих спутников, но ему помешала атака твоего клана.

– Зная Йарира, я догадываюсь, что он хотел тайно выкрасть Мудреца из лап Визар, – при взгляде на Йарира Шинад широко улыбнулась.

– Всё было именно так. Однако нас схватили, хотели пытать и убить, если бы не… – Йарир не стал продолжать свою речь. В его голову закралось сомнение в том, что Кхона Надду вообще возможно будет убедить, слишком уж он был уверен в своих намёках…

– Или же вы пробрались в шатёр Мудреца, поняли, что вывести его не удастся, и перерезали ему горло! – намёки Кхона превратились в обвинения. – Вы ж Ариран, с вас станется убить Второго, лишь бы не достался никому. Ни Визар, ни, замёрзни мои глаза, Надда.

От возмущённых воплей Хендрика и Вашандура пара бойцов Надда демонстративно зажали уши. Йарир, как и его соратники, пылал праведным негодованием. Обвинив йорда в убийстве Мудреца, Кхон подписал ему смертный приговор. Йарир не понимал, не мог понять, почему фонзар столь яростно упорствовал в своих обвинениях. Быть может, причина крылась в обиде. Сотни клановых мечников пали в битве напрасно, раз фонзар Надда планировал обрести славу спасителя Мудреца. А может, дело было в плане Кхона, известного своей хитростью. Отец всегда говорил про него: «Плут опасен не на поле боя, а за столом переговоров». Сейчас же фонзар рвал и метал и вряд ли задумывался о последующих шагах своего плана, что существовал, возможно, только лишь в голове Йарира.

– Фонзар, я понимаю твою боль, но будь разумен! Нет прямых доказательств вины Йарира или кого-либо из его людей! – отчаянно просила за йорда Шинад.

– Молчать! – рявкнул Кхон. – Я не намерен выслушивать тебя сейчас, Шинад. Не потому, что не ценю твоего совета. И не потому, что не ценю твоей службы. Но потому, что ведаю о твоей слабости к этому юнцу.

Голова девушки поникла, он стихла. Йарир судорожно думал, пытаясь изобрести причину, по которой ему прямо сейчас не могли снести голову. Загвоздка была в отсутствии поводов для милосердия. Как бы то ни было, но Йарир и правда был там же, где остывал Мудрец. В его поддержку выступали и могли бы выступить лишь его ближайшие друзья и та, кому он отдал своё сердце. Кхон имел все основания не верить сыну Вадура. Испытывая холодное чувство страха, сцепляющего своей хваткой каждый дюйм тела, Йарир шарил вокруг взглядом, надеясь на какой-либо знак. Однако он не был прорицателем, а посему толковать что-либо не только не умел, но и не мог. Взор Йарира столкнулся с проникновенным взглядом встрепенувшейся Шинад. Губы девушки двигались в одном и том же немом крике. Йарир воспрял духом – для спасения от бесславной смерти требовалось прибегнуть к славнейшей из традиций.

– Хорушрун, – одно слово, резкое и злое, точно лай, эхом раскатилось по полю.

Кхон Надда на миг затих, а затем разразился смехом, не злым, но радостным и полным одобрения. Хорушрун – великий обычай народа йордхэмов, берущий своё начало из эпохи Скитаний. Два йорда, не имеющие сил или желания прийти к согласию, выходили на смертельный бой один на один. Двое начинают Хорушрун, но выходит один: таков закон чести. Отказаться от Хорушруна нельзя, хотя нередки были случаи, когда йорды выставляли своих чемпионов, особенно в случаях распрей меж кланами.

– Да будет так, юнец, – продолжал улыбаться Кхон. – Хочешь боя – получишь его. Кто будет биться на стороне клана Ариран?

– Вашандур, – уверенно ответил Йарир.

– Да будет так. За честь клана Надда и за моё слово будет биться мой сотник Намох.

Йарир заметил слабую улыбку, танцующую на лице Усды. Она отвлечённо смотрела поверх голов собравшихся вокруг воителей Надда, простирая свой взор дальше, в сторону лесистых холмов. Вашандур, грубо оттолкнув державших его людей, припал на одно колено к прорицательнице. Та лишь склонила голову на плечо. Вздохнув, йорд встал, отряхнул колени от грязи, копоти и крови, смачно плюнул на ладони, потёр их и взялся за щит и меч, поданные ему одним из ратников.

Противник Вашандура, Намох, оказался рослым детиной, на голову выше Хендрика. На абсолютно чистой, словно у младенца, голове не пробивался ни единый волосок. В своих пудовых кулаках Намох сжимал копьё с длинным, но в то же время широким и крайне острым наконечником.

К Йариру подошла Шинад, разогнавшая подчинённых подальше от места поединка. Возникший из ниоткуда йорд с барабаном резво ударил по обтянутому кожей инструменту. Хорушрун начался, причём крайне быстро, благо Кхон решил опустить все формальности, предполагаемые обычно. Устрой они Хорушрун в Ноборозе, на глазах у кого-то кроме войска клана Надда, обряд был бы не просто проведён, но и даже растянут. Сейчас же ни Кхон, ни Йарир не горели желанием заморачиваться с деталями, необходимыми в мирное время для напоминания о серьёзности действа (но ставшими сущими бессмыслицами сейчас), благо бой шёл на свежих костях. Йарир сжал руку Шинад, та ответила ему тем же. Хендрик выкрикнул нечто на каннунте, чья прелесть была в непереводимости со стороны не знающих его. Пользуясь сией преференцией, Хендрик уверенно поносил всё хорошее, на чём только стоит клан Надда, и Намоха лично.

– Это битва до смерти, йорды, – громогласно объявил Кхон. – Если останется стоять Вашандур, Йариру и его спутникам будет дано уйти. Они будут признаны неповинными в гибели Второго Мудреца, и Вашандур обретёт славу. Если же победит Намох, то Йарир и его люди признают свою вину и своё прегрешение и поплатятся за них головами.

Кхон хлопнул в ладоши. Толпа людей, торчащих вокруг очерченного Шинад для бойцов круга, взревела. Запели горны, грянул барабан, Хорушрун начался. Двое начинают, выходит один: таков закон чести. Но кто победит сегодня? Вашандур – сильный воин, яростный и беспощадный, однако Кхон бы не выставил Намоха своим бойцом, не имея на то веских причин. Йарир судил по эмоциям Шинад, которая знала Намоха и его умения. И Шинад волновалась.

– Сегодня не день гибели Вашандура, – спокойный, умиротворяющий голос Усды, каким-то чудом пробившийся сквозь гам, стоящий вокруг, обволакивал Йарира, вымывая прочь любые сомнения и тревоги. – Я ведаю то, что кровь, которая прольётся сегодня, не исторгнута будет жилами йорда Ариран.

Йарир вздохнул, уверенность в друге из шаткой стала непоколебимой. Барабан гремел, горн выл, а люд вопил. Намох резко, будто бы ива, прижимаемая силою к земле и внезапно освобождённая, вытянулся вперёд и одним прыжком достиг Вашандура, выбрасывая вперёд руку с копьём. Вашандур успел лишь только поднять щит. Гулкий отзвук первого удара на секунду прервал шум вокруг, всколыхнувшийся затем с новой силой.

Хорушрун начался.

***

Виршигин, столица клана Ариран, встретил гостей распахнутыми дубовыми воротами, зияющими пастью крепости. Отворённые настежь створы, обитые сталью, были данью традициям и славным делам клана. Свободный проход в цитадель Ариран бросал вызов любому смельчаку или попросту глупцу, кто дерзнул бы пойти в атаку на Глашатая Мудреца и его людей. Прорвавшись внутрь, нападающий наткнулся бы на вторую стену, выше первой и куда прочнее. Пробившись внутрь, обескровленный и измотанный, он обнаружил бы, что холм, опоясывающий обе стены, увенчан острогом, окружённым частоколом, с башнями во внутреннем дворе. Вплоть до сегодняшних дней войти в острог фонзара Ариран не удавалось ни одному врагу клана – по крайней мере, живьём.

Йариру всегда было неуютно в большой зале острога. Если говорить точнее, юноше больше по душе было пировать за длинными резными столами, слушать песни и танцевать круговые. Но он всем сердцем ненавидел стоять в центре, как сейчас, прямо перед расположенным на помосте троном фонзара клана.

На дворе нестерпимо ярко горело полуденное солнце, которое освещало залу сквозь многочисленные распахнутые окна и наполняло её теплотой, идущей вразрез с напряжением среди присутствующих.

Между Йариром и восседавшим на троне Вадуром не стояло ни единого стража: фонзар сам легко мог защитить себя и презирал обычай иных лидеров кланов прятаться за гвардейцами во время рядовой беседы. И всё же Йарир смог легко различить среди толпы просителей, гонцов и воинов клана рослых телохранителей из числа самых крепких йордов Ариран. Облачённые в тяжёлые кольчуги и длинные пурпурные с золотом плащи, десяток воинов Ариран растянулись вдоль стен, в любой момент готовые своими круглыми окованными медью щитами прикрыть Глашатая. Вадур говорил, что не бывает неподходящего случая, чтобы показать свою силу, а потому в пиршественном зале всегда дежурили самые крепкие из Ариран, внушая любому гостю чувство уважения к их повелителю.

По правую руку от Вадура стоял закованный в отполированную до блеска чёрную броню Нур Фадар, фонзар клана Фадар. Фадарцы ещё несколько поколений назад принесли клятву верности клану Ариран и не разу не колебались в том, на чью сторону встать. Вот и в час войны меж йордов клан Фадар сражался в битвах Ариран, пользуясь покровительством могучих «старших братьев». Нур был одним из ближайших друзей Вадура: он дважды спас фонзара Ариран от гибели и по праву пользовался его безграничным доверием. Слева от фонзара Вадура, на широкой лавке из красного дерева, расположилась его жена – Ишо’Ифил, расчёсывающая гребнем свои густые золотистые локоны. Но главным человеком в этой зале, да и во всём городе был сам Вадур. Фонзар клана Ариран, Глашатай Мудреца, был человеком плечистым и сильным. Его лицо было покрыто кожей, высушенной вечными суровыми ветрами, ставшей оттого такой сухой и твёрдой, словно кора дерева. Вадур редко брился, а потому его темно-синие глаза были самой приятной составляющей внешнего вида, который, на вкус Йарира, был изрядно подпорчен щетиной и длинными волосами, пробивающимися под широким железным обручем, охватывающим лоб.

– Пытаться вытащить Мудреца из лагеря, который вот-вот разгромят войска Надда, – было недальновидно и глупо, – Вадур казался спокойным, и от этого Йариру стало не по себе. – Я всегда считал, что изо всех недостатков ты не воспитал в себе хотя бы глупость.

– Мы всё предусмотрели, план был выверен… – начал было Йарир.

– Если ты пытаешься сказать что-то умное, то начни заново – пока получается отвратно, – злость всё явственней пробивалась сквозь «железную маску» лица Вадура. – Почему же Мудрец мёртв?

– Рогэй’Эрш, сын Савира, убил его…

– Я уже знаю, кто его убил! Вопрос остаётся всё тем же: почему Мудрец мёртв, а ты и убийца Второго – живы? Тебя не волнует, что люди шепчутся о твоём провале?

– Конечно же, меня это волнует, – кротко процедил Йарир.

– Твои тщеславие и безрассудство сослужили тебе дурную службу. Ты подвёл меня, весь клан Ариран и всех йордов, что готовы отдать свою жизнь во имя Мудреца. И если бы ты почувствовал всю горечь, что я испытываю, ты бы понимал, как

же сложно дать тебе новый шанс проявить себя, – тембр голоса Вадура стал мягче на одну сотую. – Но всё же он у тебя есть: ты отправишься на остров Охо, в Нобороз – долину четырёх великих городов Парг-Варов. Один из них, Пиофар, нынче занят кланом Шоан; сама фонзар Морайд заседает там, судя и издавая указы. И я, и ты, и все люди, собравшиеся здесь, знают о добрых намерениях фонзар Морайд: она жаждет мира, как и я, и готова призвать к переговорам все кланы, что ещё остались. Мы отправляемся в Пиофар через три луны, ты же – поедешь сегодня, впереди всех. Ты встретишься с Морайд Шоан и познакомишься с её старшей дочерью, Изайр.

– Отец, я всем сердцем поддерживаю твоё решение и твоё стремление, но если ты говоришь о том, о чём думаю я, то можем ли мы обсудить сие предприятие лично?

– Ты женишься на Изайр, как и было оговорено мною и её матерью несколько лет назад, – отрезал Вадур. – Ты – мой сын и будешь поступать так, как я тебе скажу! Ступай и вспомни о том, что судьба наградила тебя множеством прекраснейших благ: ты молод, рождён в величайшем клане йордхэмов и обладаешь способностями, что могут привести тебя к величию. Если ты не распорядишься этим разумно, то окончательно подтвердишь слова многих, что такой сын недостоин быть моим наследником!

Вадур резко поднялся с трона и, откинув пурпурный плащ, отороченный белоснежным мехом, покинул зал под руку с надменно улыбающейся Ишо’Ифил. Фонзар Фадар преданно последовал за ними, как и некоторые из советников Вадура, что до того переминались с ноги на ногу в тенях, позади трона.

Йарир с трудом стоял на ногах – он знал отца как облупленного и понимал, что тот сделал выволочку сыну прилюдно вовсе не из-за нехватки эмоций. Он заставил Йарира выслушать желчь, что исторгают многочисленные противники молодого йорда, а затем разорвал в клочья его последние надежды на свадьбу с Шинад.

Йарир помнил тот день, когда впервые заикнулся об этом; отец тогда чуть не разрубил пополам стол своим топором. Удивительно, но Вадура удалось убедить, что для славного йорда, коим Йарир безусловно станет, дозволительно самому выбрать себе жену, не принимая в расчёт политические планы родителя. Благо, по слухам, сама Изайр также была не в восторге от будущего брака с Йариром. Если молва не врала, то наследница Морайд Шоан уже трижды пыталась сбежать из дома, но каждый раз безуспешно. И всё же Йарир понурил голову: сейчас уже не было никакого резона рассуждать об упущенных возможностях. Чтобы жениться на Шинад, Йариру нужна слава иного рода, чем того человека, кто позволил Второму Мудрецу умереть. В противном случае всё станет ещё хуже, чем обстоят дела сейчас, а встречи раз в пару месяцев, длящиеся от силы дня три, – совсем не устраивали пылких влюблённых. Юноша тяжело вздохнул: по всей видимости, женитьба по расчёту была неизбежна настолько же, насколько и сама смерть.

На плечо Йарира тяжело упала рука. Посмотрев на огромную ладонь, подходящую скорее туру, чем человеку, юноша слабо улыбнулся. Обладателем гигантских лап был Раздабарук Запоздалый – один из прославленных и старейших воинов клана Ариран. Его измождённое лицо, будто бы засоленное в бочке, обросло редкой рыжеватой бородой.

Сам Раздабарук был невысокого роста и вовсе не выглядел героем из сказаний: его звероподобные руки были единственным намёком на удаль воителя. Однако Запоздалый был настоящей легендой среди юношей и девушек клана: он сражался дольше едва ли не каждого живого йорда Ариран; дважды становился Избранным и получал право выйти на бой с Фэранордом. И оба раза, по злому стечению обстоятельств, упускал шанс на вечную славу. Раздабарук ненавидел говорить об этом, но каждый йордхэм знал, что свой первый Великий Рок он попросту проспал, за что и заслужил прозвище Запоздалый.

Когда грянул следующий Великий Рок, Раздабарук оказался в плену у одного из племён узлугов – извечных врагов йордов, варваров и убийц, обитавших к югу от долины Нобороз в Диких Землях. Не имея при себе ничего острее пряжки от собственного ремня, Раздабарук всё же вырвался из неволи. По словам йорда, он убил не менее двадцати дикарей, а затем провёл в пути три дня и три ночи, однако, прибыв в Нобороз, с ужасом узнал, что опоздал уже второй раз. Несмотря на всю сомнительность этой истории, особенно очевидной, зная, что Раздабарук последовательно увеличивал в своих рассказах число дней в пути и убитых им узлугов, никто не рисковал своей шкурой и не спорил с ним. Благо Ваш-Ваш, не самый прославленный, но определённо самый старый из йордов Ариран, самолично подтверждал каждое слово Раздабарука, буде его просили о том. Учитывая буйный нрав Ваш-Ваша, постоянно носящего при себе целый арсенал из ножей, молотов и молотков поменьше, спорить с ним не решался никто.

– Твой отец любит тебя, Йарир. Возможно, немного по-своему, но любит. Он знает, что ты не виноват в случившемся – по крайней мере осознаёт, что виноват не ты один, – Раздабарук по-дружески похлопал его по плечу.

– Рад слышать, Запоздалый. Я и сам знаю это, но, сказать по правде, иногда мне нужен кто-то, кто напомнит об этом, напомнит об отцовской любви. Скажи мне иное: а правда ли, что объявился наследник Мудреца?

– Третий-то? Вестимо, появился такой. Он пришёл в Виршигин лишь вчера – один, без оружия, но в доспехах, снятых им с павшего воина клана Визар. Молодой парень, чуть старше тебя, того же роста, но шире раза в три. На рассвете он отбыл в Чертог, так что совсем скоро миру явится Третий Мудрец.

– Это благая весть, – улыбнулся Йарир, жаждущий поговорить о чём-нибудь отвлечённом. – Как там Ваш-Ваш? Построил свою повозку?

– Ему наскучило спустя неделю строительства, так что если увидишь в канаве два колеса – это от его произведения искусства. Теперь у него есть новый план.

Между Раздабаруком и Йариром вклинился сумевший каким-то чудом расслышать своё имя высокий старик с бородой до пояса; его торчащий длинный нос отвлекал внимание собеседника от его глаз, почти сокрытых надвинутым на самый лоб бурым капюшоном. Никто в клане Ариран не мог назвать точный возраст Ваш-Ваша, так как все, кто родился в одно с ним время, уже несколько лет как легли в промёрзлую землю. Сам Ваш-Ваш, носящий чудное для многих прозвище «Колотитель», был убеждён, что ему «точно не больше шести, но вряд ли меньше четырёх десятков лет». Одно можно было заявить уверенно: старик испытывал проблемы с памятью и драчливым характером.

– Теперь у меня новый план! – заявил Ваш-Ваш. – Я сколочу крепость. Большую, огромную крепость! Не знаю пока где, но уже знаю, для кого – твой отец, Йарир, уже дал мне своё благословение!

– Он прямо-таки разрешил тебе строить крепость? Во время войны, когда каждый боец на счету? – хихикнула незаметно подошедшая Усда.

– Клянусь своей бородой и моим любимым молотком, что это так!

– Разумеется, так оно и есть, – снисходительно улыбнулась девушка.

– Удачи тебе с этим начинанием, дорогой Ваш-Ваш, – сказал Йарир. – Что же до моих дел, то пора бы ими уже заняться.

– Не забывай о том, кто ты и на что способен, – внезапно серьёзным тоном произнёс Ваш-Ваш.

Раздабарук кивнул, поддерживая слова соратника. Йарир пожал крепкие мужские руки и двинулся прочь из зала; Усда последовала за ним, прихватив с собой Вашандура, увлечённо болтающего о своей победе на Хорушруне, и Хендрика, который также оказался увлечён, однако, в отличие от Вашандура, его интерес был прикован к блюду с жареным гусем. Спустя всего час четверо йордов галопом проскакали через врата Виршигина, держа путь на запад, в долину Нобороз – место сбора самых славных из йордов в час Великого Рока.

***

Йарир с вниманием, не слишком типичным для него, обгладывал кость. Кролик, пойманный Хендриком, хоть и был жилистым, старым и, по всей видимости, больным, – оказался очень вкусным. Бородач не скрывал своей гордости, пока спутники жадно делили тушку. Когда Вашандур спросил его, каким образом фадарцу удалось сделать из потенциально несъедобного зайца вкуснейшее блюдо, Хендрик лишь загадочно проворчал что-то про первый закон жареного кролика. Чуть позже он пояснил, что суть закона кроется в простой фразе: «Если тебе нравится кролик по-фадарски, лучше не узнавай о том, как его приготовили».