Антиваксер

Кристина Агатова

Антиваксер

Август бежал в кромешной тьме почти наощупь, оглядываясь через плечо. В этом не было никакого смысла – разглядеть преследовательницу было невозможно. Но она не скрывалась:

– Стой! Да стой же ты!

Останавливаться было нельзя. Перед глазами все еще стоял ее пистолет и тело Саманты, распластавшееся на полу.

Силы уже покидали мужчину, когда он краем глаза заметил узкий проход в живой изгороди. Он отчаянно рванулся к спасительному убежищу, запнулся за какую-то ветку и полетел головой вперед в пугающую пустоту.

Август быстро пополз, пытаясь отдышаться на ходу, но становилось только хуже. Сильно болело колено, а в ушах шумело, как будто он был сильно пьян. За спиной раздался хруст веток – преследовательница была уже совсем близко. Он успел увидеть ее силуэт и поднятую руку с пистолетом.

А потом все исчезло. И только острая боль в боку еще недолго оставалась с ним, пока сознание угасало.

Глава 1. 06.09.2123 За четыре дня до этого

В коридоре больницы было безлюдно. Тусклые светильники на стенах позволяли не натыкаться на мебель, но разглядеть интерьер в подробностях не представлялось возможным.

Мягкие тапочки бесшумно скользили по полу. Пациент растерянно остановился возле широкого окна в одну из палат.

– Понимаете, что здесь происходит? – аккуратно поинтересовался сопровождающий Пациента Врач.

– Боюсь, что нет, – растерянно покачал головой Пациент. – Объясните?

В палате на кровати лежал мужчина. Его верхняя часть была замотана в бинты, как мумия, а нижней, казалось, не было вовсе. Приглядевшись, Пациент понял, что ему не показалось – ноги и нижняя часть живота отсутствовали. Вместо них из-под покрывала торчали какие-то трубки, ведущие в небольшому аппарату, вроде ведра с крышкой и двумя лампочками, одна из которых часто мигала красным.

К голове “мумии” были прикреплены какие-то круглые присоски, от которых змеились провода. Куда именно они вели, Пациент не увидел. Зато он увидел большой круглый монитор возле кровати, на котором добродушно улыбалось усатое лицо мужика средних лет. Лицо что-то воодушевленно рассказывало людям, стоящим у изголовья, но за радостью проглядывала тревога и, как показалось Пациенту, боль.

– Автомобильная авария. Парня разорвало пополам. Видите, по пояс он тут, а вторая часть – уже в морге.

– В морге? – переспросил Пациент. – А он – тут?

– А куда, как вы считаете, следовало определить его ноги? – наклонил голову Врач. Все ампутированное попадает именно туда. И он сам будет там же через каких-то полчаса.

– Он умрет?

– Уже умер. Еще там – на дороге. Мгновенно, даже не успел понять, как это случилось.

– Я, кажется, тоже ничего не понимаю, – окончательно растерялся Пациент. – Что за люди? Что за мужик на экране?

Врач вздохнул:

– Совсем ничего не можете вспомнить, да? Что ж, смотрите – вот этот мужчина, лицо которого вы видите на мониторе, это наш погибший. Он мертв. Абсолютно. Никакая реанимация ему не помогла бы, да и какой в ней смысл, если ему половину тела оторвало? Все, что ниже печени. А там, как вы знаете, много чего нужного. Знаете же, да?

Пациент нерешительно кивнул, а Врач продолжил:

– Эти милые люди – родственники погибшего. Сейчас они общаются с ним последний раз – момент прощания. Когда они скажут друг другу все, что хотели, медсестра вынет провода из его мозга и наступит конец.

– То есть, пока провода в голове – он жив?

Врач с жалостью посмотрел на Пациента.

– Неужели совсем ничего не припоминаете?

– Что я должен вспомнить? – разозлился Пациент. – Мне тоже в голову провода совали?

– Мужчина мертв, окончательно и безвозвратно, как бы прискорбно это ни было, – вздохнул Врач, не ответив на вопрос. – Технология позволяет ненадолго, ммм, вернуть импульсы мозга, чтоб обменяться информацией с живыми. Дальше – конец. Это лучшее, что можно сделать для тех, кто умер внезапно.

Со спины бесшумно подошла медсестра.

– Разрешите?

Врач посторонился, пропуская ее в палату. Она вошла и мягко кивнула родственникам “мумии”. Врач тронул Пациента за локоть:

– Пойдемте в кабинет, сейчас выйдут родственники, не стоит их смущать в такой непростой момент.

В кабинете было уютно. Огромный стол из темного дерева был совершенно пуст. Во главе стола стояло кресло с высокой спинкой.

“Ортопедическое, дорогое”, – машинально отметил Пациент.

Сбоку стояло кресло поменьше – для посетителей. Но и оно было роскошные – мягкое даже на вид, гладкое, словно только что из магазина.

Пациент без приглашения уселся в него.

– Расскажите, что вы помните? – попросил Врач, присаживаясь прямо на стол перед Пациентом.

Пациент задумался. Он вспомнил, как неприятно холодил кожу костюм из светло-голубой ткани, в который ему помогла облачиться незнакомая девушка в медицинском халате. Кто-то кричал: “Где Руссо? Срочно вызовите Оскара Даниэльевича!”. Люди в белых халатах подключали к нему какие-то датчики, что-то измеряли, тыкали пальцами в планшеты и переговаривались. Один из них постоянно нервно смеялся и хлопал себя ладонью по щеке, словно пытаясь прийти в чувство. Выглядело это нелепо и пугающе.

– Женщина… девушка подала одежду, потом меня осматривали. Я вставал, садился, ходил. Вы пришли… Но вы же все это и так знаете!

Врач кивнул:

– Знаю. Но мне гораздо интереснее понять, что знаете вы. Что вы помните до того, как вас стали осматривать?

Пациент неуверенно помотал головой:

– Ничего.

– Хорошо. А до того, как вы, скажем, уснули? Что вы помните?

Пациент помассировал пальцами виски:

– Ничего.

– Хорошо, – еще раз отметил доктор. – А как вас зовут, помните?

Пациент стал молча двигать губами, словно пробовал на вкус имена. Какая-то мысль крутилась в его голове, но он не мог ее поймать. Острое, пронзительное воспоминание вонзилось в его мозг женским голосом: “Август!”

– Август? – неуверенно прошептал он.

Врач сложил ладони, словно в молитве, и прижал их к лицу. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза и облегченно выдохнул, опуская руки:

– Да! Отлично! Вы – большой молодец! Продолжайте вспоминать.

– Все, – пожал плечами Август. – Вы сами-то кто такой?

– Ваш лечащий врач последние десять лет. Меня зовут Оскар Даниэльевич Руссо.

Август широко распахнул глаза. Настолько широко, что ему показалось, что они вот-вот выкатятся из орбит и запрыгают по полу, как теннисные шарики. Десять лет?

– Почему я здесь? Как давно?

– Сколько вам лет, как считаете?

Август посмотрел на свои руки:

– Лет тридцать? Сорок?

– Тридцать шесть, – кивнул доктор Руссо. – Замечательно. А какой сейчас год, можете предположить?

Мужчина наморщил лоб, снова пошевелил губами:

– Две тысячи девяносто какой-то?

– Не совсем, – мягко поправил доктор. – Сейчас две тысячи сто двадцать третий год.

– Стоп. Не может быть! – запротестовал Август. – Нет, не может. Я вам не верю! Не знаю, почему, но не верю!

– Я рад, что вы стали мыслить критически, – широко улыбнулся Руссо. – Продолжайте!

– Да нечего продолжать, – раздраженно развел руками Август. – Просто в голове не укладывается, что сейчас – двадцать второй век. Звучит нереально!

– Не расстраивайтесь, коллега, я вам все объясню.

– Коллега? – переспросил Август.

– Именно! – подтвердил доктор. – Жаль, что нам не довелось поработать вместе. Когда вы совершали блестящие открытия, я был еще школьником. Сейчас мне нет и сорока, но тоже кое-чего достиг… Давайте вернемся к вам. Теперь просто расслабьтесь и постарайтесь принять эту информацию. Она может вас огорчить, напугать или запутать. Но я вам обещаю, что окажу всю возможную помощь. Договорились?

– Допустим, – кивнул Август.

– Вас зовут Август Мартович Фостер, ваш год рождения – две тысячи пятьдесят седьмой. Тем не менее, сейчас вам тридцать шесть лет, но на календаре две тысячи сто двадцать третий год…

Август жадно внимал каждому слову доктора. Правда открывалась для него резкими ударами. По словам Руссо выходило, что Август был успешным врачом, который к тридцати шести годам успел совершить несколько значимых открытий в медицине, удостоился всевозможных почестей, а потом впал в кому аж на тридцать лет. И вот сегодня, неожиданно порадовал весь персонал, включая своего лечащего врача, тем, что открыл глаза и матом поприветствовал новое утро.

Ничего этого Август не помнил. Ни того, что был доктором, ни того, что успешно работал в конце двадцать первого века. Вообще ничего, словно все его воспоминания стерли гигантским ластиком.

– Помните мужчину, который на экране с того света разговаривал с родными? Помните, конечно, это было меньше получаса назад, – продолжал Руссо. – Ваша технология! Научный прорыв! Вы – гений, доктор Фостер. Гений, притом, к счастью, признанный. Удостоенный почестей при жизни, а не после ее окончания. Для всего медицинского сообщества ваша кома стала настоящей трагедией. Я не побоюсь этого слова – международной трагедией.

– Погодите, что за технология? – заинтересовался Август. – Я придумал эти спиритические сеансы?

Доктор замахал руками:

– Никакой чертовщины и бесовщины, чистая наука! Вы создали превосходный реагент, который помогал обойти даже децеребрацию… Простите, я объясню проще. Вы придумали жидкость, которая позволила заставить мозг недолго функционировать уже после биологической смерти. Фактически, вы обдурили саму Смерть!

– За каким чертом я это сделал? – удивился Август.

– Вы не представляете, какое чудо вы сотворили для миллионов людей. Представьте себе ситуацию – человек неожиданно умирает. Здоровый, молодой мужчина выходит из дома и по дороге на работу попадает в страшное дорожное происшествие. Тело разрывает пополам, он истекает кровью – быстрая смерть. К моменту, когда его доставляют в стены больницы, а родственники приезжают, тело даже успевает остыть. Сколько не успел он сделать? Сколько сказать? Да просто – даже завещание составить…

– Ужасно, – прошептал Август.

– А вы создали технологию, которая позволяет достать последние импульсы мозга при помощи реагента и нескольких электродов. Человек уже умер, но кое-какие воспоминания еще есть. С экрана монитора он может попрощаться, извиниться, помириться, пожелать чего-то своим близким… Все записи фиксируются, поэтому с наследством не возникает проблем – если решил завещать все кошачьему приюту, то так тому и быть. Но, как правило, они утешают близких, дают какие-то наставления. И им не так больно, и ему не страшно уходить. Видели же – радостный какой.

– Жесть какая, – выдохнул Август. – Разговор с того света!

– Вы и представить себе не можете, насколько это популярная услуга! Люди платят огромные деньги, лишь бы поговорить со своими покойными.

– Это не бесплатно?

– Разумеется, нет! – возмутился Руссо. – Вы можете себе вообразить, какие расходы несла бы больница?

– Не особо, но такая услуга должна быть доступна для всех, кто столкнулся с утратой, – мотнул головой Август. – Выглядит жутковато, но идея, в целом, хороша.

– Ваша идея была именно в доступности! Вы не только гениальный врач, но и широкой души человек. К сожалению, кома спутала ваши грандиозные планы. Не нашлось энтузиастов проделывать такую колоссальную работу даром, а государство отказалось от финансирования, сославшись на то, что мы все квоты уже исчерпали. Поэтому пришлось вводить услугу на коммерческой основе. Вы не поверите, но поток денег пошел такой, что нам удалось внедрить это не только по всей стране, но и продать права на использование за границу.

– То есть, теперь не бедствуете? – приподнял бровь Август.

Доктор вздохнул. Он, вероятно, понял, к чему клонил Август Мартович, и не имел аргументов оправдаться.

– Ну, теперь-то вы с нами. Сможете сделать мир лучше – опять.

– Но если я врач, то должен понимать что-то в этих ваших технологиях? В медицине, хотя бы?

– Мы все надеемся на то, что ваша память понемногу восстановится в привычной обстановке. Будем постепенно вводить вас в курс дела – заново знакомить с больницей, с новым окружающим миром. Будем контролировать все изменения в вашем здоровье…

– Стоп! – Август поднял ладонь. – О моем здоровье. Вы сказали, я пролежал в коме тридцать лет. Может быть, я и правда – гений, хоть и не помню этого. А может, нет. Но я – точно не идиот. Я твердо знаю, что если я впал в кому в тридцать шесть лет и прошло тридцать, то мне должно быть шестьдесят шесть. Время-то не останавливается. Второе – я прекрасно понимаю, что пролежав без движения тридцать лет, человек не может вот так просто взять и начать ходить. А я хожу, разговариваю, неплохо себя чувствую даже!

Руссо сполз со стола и принялся ходить по кабинету туда-сюда, заложив руки за спину. Август с любопытством и недоверием разглядывал его невысокую щуплую фигурку. Руссо был бы похож на нескладного подростка, если бы не его совершенно лысая голова, сияющая, словно он каждое утро старательно полировал ее замшевой тряпочкой с воском. Наконец, Оскар Даниэльевич остановился и медленно, подбирая слова, произнес:

– Я боюсь, что если начну выдавать вам информацию большими пластами, вы просто сойдете с ума. Не в моих интересах вас травмировать. Это будет еще большая потеря, чем ваша кома. Пока вы были в коме, у нас была надежда. Если вы потеряете разум, то надежда умрет. А за тридцать лет не нашлось никого, равного вам.

Август хлопнул себя ладонями по бедрам и поднялся с кресла:

– Ясно! Я принес вам чертову уйму денег своими технологиями, и вы надеетесь срубить еще больше, если я вспомню своими гениальными мозгами что-то из прошлой жизни!

– Вы упрощаете, – запротестовал Оскар Даниэльевич. – Дело совсем не в деньгах! Ваши технологии помогают людям!

– Помогают, – усмехнулся Август. – Вам помогают – зарабатывать.

Доктор внезапно рассердился:

– Да, и это тоже! И на ваши счета идут доходы от патента, немалые, заметьте, все по-честному! Мы предоставляем услугу по прейскуранту. На эти деньги, чтоб вы знали, мы закупаем лучшее оборудование, лекарства, оплачиваем работу высококлассных специалистов! Мы спасаем жизни. Посмотрите статистику – сколько детей с врожденными аномалиями получили возможность жить обычной жизнью? Сто лет назад они умирали, не дожив до пубертата! А те, кто доживал, висели камнем на шее родителей – жизнь овощей во всей красе! Параличи, умственная неполноценность, нарушения работы органов и систем… Мы смогли справиться с этим! Да, в том числе и на деньги, которые помогли заработать вы. Хотите упрекнуть нас?

– Не хочу, – покачал головой Август. – Если все так замечательно, как вы описываете, то я только рад. И за детей, и за их родителей. Но отнимать деньги за возможность пообщаться с погибшим – тоже гадко.

Руссо схватился за свою лысую голову:

– Да кто их заставляет? Сами несут! Полагаете, самые нищие за свое наследство переживают? Да нет же! Этот сегодняшний – заместитель директора одной крупной золотодобывающей компании. Приличными деньгами распоряжается. Распоряжался, точнее. И родственники не плакать пришли, а узнать, кому сколько достанется!

– А что же бедные?

– А для бедных ничего не поменялось, – доктор широко развел руками, словно собирался сделать реверанс. – Если они хотят поговорить с умершими, то идут в церковь и ставят свечку. Недорого.

Август снова опустился в кресло. Спорить не хотелось. У Оскара была какая-то своя правда, которая звучала довольно здраво. Но неприятный осадок от его слов все же оставался.

– Август Мартович, давайте немного поговорим о вас. Расскажите, что сейчас чувствуете? Есть новые воспоминания? Может быть, знакомые предметы в обстановке находите?

– Стол, стул – все знакомо, – пожал плечами Август.

Он неожиданно дернул правой рукой к своему уху, но резко остановился. Короткое мимолетное движение все же не ускользнуло от доктора.

– Моторная память? Увы, но связь мы вам удалили. Точнее, это сделали еще до того, как я пришел сюда интерном. Удалили сразу, как вы впали в кому – во-первых, не знали, надолго ли это. Вы могли очнуться и через пятьдесят и через сотню лет, а за это время технологии ушли бы еще дальше. Во-вторых, по требованиям безопасности все электронные импланты извлекаются перед помещением в компенсаторную камеру. Кстати, тоже ваша технология! Как видите – более, чем успешная. Я завтра покажу вам ее и расскажу подробнее…

– Что еще за камера?

– Терпение, Август Мартович, терпение. Может быть, вы и сами вспомните, что это такое. Давайте не будем торопить события?

Август откинулся в кресле. Ему не нравился ни Оскар Даниэльевич, ни его загадочные полунамеки, ни обещания раскрыть все подробности когда-то потом. Было ощущение, что происходящее – какая-то грандиозная мистификация.

Все вокруг казалось ему понятным и привычным, он понимал, как пользоваться окружающими предметами, но не мог вспомнить, как он это делал. Как стоял, сидел, ходил, разговаривал.

В его голове возникли какие-то смутные воспоминания. Даже не столько воспоминания, сколько ощущения. Вот он легко касается небольшой точки за ухом подушечкой указательного пальца, и крошечный сенсор импланта чутко реагирует на прикосновение хозяина – появляется главный экран, который видит только он. Пара движений рукой – и можно общаться, узнавать новости, развлекаться… Если руки заняты, то можно легко управлять голосом. Система точно знает, на чей голос отозваться, а кого – проигнорировать. Если голос звучит недостаточно уверенно, то информация мгновенно передается на пульт охраны порядка, и ближайший патруль выясняет, не нужна ли помощь.

С этой системой удалось предотвратить массу преступлений. Уже к концу двадцать первого века тюрьмы практически опустели.

Откуда-то Август это знал.

Впрочем, он не имел понятия, как обстояли дела в две тысячи сто двадцать третьем году. Возможно, преступники научились обходить умную систему.

– Ладно, – кивнул Август. – И что теперь? Раз я такой здоровый, все еще молодой и бодрый, то мне нет смысла находиться в больнице?

– Смысл есть, – возразил доктор. – Вы вышли из комы несколько часов назад. То, что вы так замечательно себя чувствуете – наша большая гордость. И ваша заслуга! Но учитывая обстоятельства, при которых вы впали в кому, наш долг – понаблюдать за вами некоторое время. Убедиться, что ваше здоровье не начнет стремительно ухудшаться. Провести некоторые исследования. Пожалуй, вы – уникальный пациент на сегодняшний день. Если нам, в том числе – вам, удастся немного доработать технологию… Впрочем, я провожу вас в палату, а завтра приступим.

В коридоре их встретила медсестра. Дружелюбно кивнув Августу, она пошла по коридору и Руссо глазами показал, что надо следовать за ней. Шли недолго – до лифта, а дальше поехали то ли вверх, то ли вниз. Система регуляции давления внутри была настолько совершенной, что движение не ощущалось вовсе.

– Вижу, что не отказываете себе, – он обвел глазами лифт, обращаясь при этом к доктору. – Даже лифты – самые самые!

Оскар удивился:

– Разве? А раньше были хуже?

Август растерялся, он не помнил, какими были лифты “раньше”:

– Не то, чтобы хуже. Просто, красиво у вас тут.

– А, ну так стараемся достойно встречать пациентов. Знаете, большой процент выздоровлений связан, в том числе, и с позитивным настроем больных. Очень много исследований проводилось в прошлом веке. Пришли к выводу, что все болезни – от неправильной работы мозга.

– И моя кома?

– Скажем так, частично. Вы сделали то, чего делать не следовало, но на это вас толкнул ваш гениальный мозг.

– Ясно, – кивнул Август. – Сам виноват.

За разговором они дошли до палаты. Полупрозрачное матовое стекло бесшумно отъехало, открывая проход. Как и в кабинете Руссо, здесь царил минимализм – лишь койка у стены, да небольшое кресло. Впрочем, большего Августу и не требовалось.

– Ванна, душ, туалет – все здесь, – показала медсестра на небольшую дверь на противоположной от кровати стене. Все необходимые средства гигиены уже вас ждут. Если потребуется помощь, кнопки вызова персонала тут, тут, тут и вот там.

Она быстро помахала руками в разные стороны, как стюардесса, показывая, где именно находятся кнопки. Спутать их с чем-то другим было невозможно, потому что они единственные выделялись на фоне минималистичного бело-голубого интерьера своей кричаще-красной раскраской.

Медсестра протянула доктору небольшую коробочку, которую до этого держала в руках, попрощалась и вышла.

Руссо открыл коробку и достал из нее плоскую черную ленточку с магнитной застежкой на конце.

Август откуда-то знал, что это – детский гаджет. Ленточки надевали малышам практически при рождении, лишь со временем меняя размер по мере роста руки. Такая ленточка называлась Ассистент и выполняла практически те же функции, что и имплант, но легко надевалась, а снималась только специальным ключом, и не давала доступа на ресурсы для взрослых. Ну, и приватность была нулевая. Если имплант позволял видеть информацию только хозяину, а окружающим – с разрешения, то Ассистент показывал все, как есть. Для приватного разговора или изучения информации приходилось искать уединенное место. Как минимум, школьный туалет.

– Имплант установим вам в ближайшее время, а пока – вот, – доктор протянул ленточку Августу. – Знаете, что это?

– Детская хрень, – буркнул Август.

– Какая уж есть, – извиняющимся тоном ответил Руссо. – Все же – это тоже связь. Не знаю, нужна ли, но, чем могу, как говорится…И он будет беречь ваше здоровье – следить за пульсом, давлением, сатурацией и прочими важными показателями. Вы же понимаете, что сейчас мы не можем пустить ситуацию на самотек и потерять вас, если вдруг вы резко почувствуете себя хуже.

– Весьма признателен, – издевательски поклонился Август.

Терпение и вежливость Оскара Даниэльевича напрягали его даже больше, чем вся эта ситуация с комой, больницей и загадочной потерей тридцати лет жизни. Лучше бы Руссо хамил и орал. Тогда можно было бы выплеснуть на него всю злость и отчаяние.

– Ладно, лучше расскажите мне, это что за шторина? – Август показал на тонкое полотнище, закрывающее окно. Выглядело оно, как ролл-штора, но рисунок на его поверхности двигался, как будто где-то был спрятан проектор.

– Экран, – с готовностью принялся объяснять доктор. – На научный прорыв не тянет, но штука сравнительно новая и очень хорошая. Смотрите, окно открыто, но он полностью прикрывает его, как штора. Только, в отличие от шторы, он пропускает чистый воздух снаружи, а в обратную сторону выпускает все ненужное – углекислый газ, лишнюю влагу, бактерии и вирусы. Словом, все что может находиться в комнате больного человека. Проветривание без сквозняков, выхлопных газов, пыли и шума. Еще и температуру регулирует. Здорово, правда? Я и домой такие установил.

– А как же климат контроль? Или больница недостаточно зарабатывает на мертвых золотодобытчиках?

– Прошлый век! – закатил глаза Оскар. – От этой древности давным-давно отказались. Шумно, некрасиво, небезопасно. То ли дело – экран! Абсолютная экологичность, безопасность, надежность. И, поглядите, какая красота! Хотите – море вам, хотите – горы. Разные уровни освещения для комфортного засыпания и пробуждения. Можно включать звуки природы.