Грядущее вчера

– Чего? – скривился он в кошмарном непонимании, – знаешь, а мне надоело с тобой болтать. Ты странная.

Он направился в сторону танцпола, куда его уже зазывали.

– Странная? – хмыкнула, – наверное та, кто приписывает людям вокруг несуществующие качества.

Вибрация телефона вывела меня из полуалкогольной задумчивости.

– Ты обещала проследить за ней! – пыталась не кричать Клаудия, – ладно, прости меня. Она… она в туалете. Ей нужна помощь. Позвони мне, как…

Я сбросила вызов и направилась в уборную, попутно соображая, что могло произойти с восемнадцатилетней девушкой на выпускном. Тут стоит уточнить, что не просто с девушкой, а с Тиль – «случалась» со всеми обычно она.

– Перепила? – оглядела грязную изрисованную кабинку я.

В ней, на полу у закрытого унитаза сидела сестра, положив голову прямиком на крышку.

– Нет, – прошептала она, едва приподнимаясь, – отвези меня домой, прошу тебя, Фыр. Мне так плохо, ты бы знала.

Я приподняла её за плечи, поставив на подрагивающие ноги.

– Что произошло? – я позволила ей положить голову на моё плечо и повиснуть, образуя весьма шаткую конструкцию.

Она не отвечала до самой машины, всхлипывая и почти ни на что не реагируя. А я пожалела, что ввязалась в эту авантюру – выпускные ещё со времен моего были таким себе мероприятием. Мой – чопорный и важный, её – бедный и слезливый.

– Он меня бросил, – когда я вытягивала ей ремень, чтобы она пристегнулась.

Я пожала плечами.

– Не в первый раз, – это я про одного и того же парня.

– Он сидел рядом с тобой, когда я хотела подойти к нему и поговорить во второй раз, – она гортанно рассмеялась, – ты ему понравилась, – мутный взгляд на меня, – ты всем им нравишься, в отличие от меня. С тобой никто не может сравниться, Фыр.

Я поджала губы.

– Это не повод ныть, – как можно мягче сказала ей и повернула ключ, – я говорила тебе сотню раз, что всё, что есть у меня, я…

– Добыла непосильным трудом, – договорила она, – я помню. Ты так часто повторяешь это, что я перестала чувствовать себя идиоткой в эти моменты, – она хмыкнула, – приелось, Фыр. Давай что-нибудь новое, что будет меня мотивировать.

Мы выехали с парковки, направившись по светлой облагороженной улице.

– Давно хотела спросить, – прервала тишину Тиль, – ты как-то на ужине сказала, что выйдешь замуж за того, кого выберет отец, – она сжала в пальцах клатч, – ты говорила серьёзно?

Я пожала плечами.

– Почему бы и не…

Удар!

И тишина после. Долгая и мучительная.

А всё потому, что это было моей первой ошибкой – Ауфэр Стандэн нарушила правила и поплатилась. Нельзя пить перед тем, как садишься за руль. Хорошее правило. Отличное. Почти наверняка способное уберечь от последствий.

Итог: семь сломанных ребер, одна нога и ключица – у Тиль. Мой… несколько ушибов, царапины и кривой шрам на лбу. Она была пристёгнута – о ней я позаботилась. О себе забыла. Как и всегда.

Смешно, что это смягчило последствия для меня. Тильда же провела в больнице несколько месяцев и вышла оттуда с привычной доброй улыбкой. Изменилось только то место, куда привела её Клаудия – квартира на Риверсайд-драйв. Она получила повод для побега от отца и развода.

Дальнейшая их жизнь стала для меня далёкой. Клауди не звала меня званые ужины или обычный чай, виня, вероятно, на протяжении всей последующей жизни.

Я же смогла простить её только тогда. Но главное ведь результат, а не путь его получения. Правда, парень в синих спортивных штанах с выпускного Тиль?

***

Либэн, проклятый город.

Целый в этот раз. Ни бетонного крошева, ни следов взрыва, ни стекла. Ни-че-го, кроме зеркальных зданий, ночи и меня посреди архитектурного скопища.

– Замечательно, – шагнул из какого-то магазинчика с яркой вывеской Белые перчатки, – значит триггером всё же является это место, – он приблизился, властно взял меня за руку и повёл выше по улице, – знаешь, как я определил факт твоего возвращения, Ауфэр?

Я старалась подстроиться под его неспешный шаг.

– Как? – смотря на его улыбающийся профиль.

Он скосил на меня взгляд кроваво-карих глаз.

– Всё очень просто, Рэффи. Прости, но я не стану называть тебя по-другому – я привык к сокращению. Но вернёмся к ответу: ты начинаешь активно осматриваться, игнорируя тот факт, что стояла там уже несколько минут, – он хмыкнул, – учащённое дыхание, расширенные зрачки, скованные движения. При последней попытке подписания того договора ты мгновенно стала собой, когда взяла в руки бумаги. Однако до этого – испуганная неуверенная девочка.

Я едва заметно искривила брови.

– Я сделала правильно тогда? – спросила с сомнением, – произнеся ту команду.

Он усмехнулся.

– Да, Рэффи. Только у меня возник вопрос: как ты догадалась, что он киборг?

Я не сдержала улыбку.

– Сила сжатия, – объяснила, – он стиснул мою ру…

В этот момент до меня добралась мысль.

– Ньянг Лабор, – заставил отвлечься меня голос справа, – тысяча лет развития человеческого общества привела нас к рубежу идеального мира, – вещала девушка с большого экрана, – но что это значит для каждого из нас?

На её лице висела какая-то странная улыбка. Это бросалось в глаза, на моём лице подобного появиться не могло.

– Резюмируя статистические данные, Ньянг Лабор подтвердила ваш идеал, – моё лицо на экране горделиво повернулось в сторону, поменяв ракурс камеры, – природная красота с яркой искрой сознания того, кого вы желаете, – с уверенностью, – запомните: мы – это будущее, – а дальше, как слоган, – будущее же стремится к гармонии, попрекая совершенство.

Я смотрела на саму себя и не могла понять, кто именно говорил это за меня. Потому что быть настолько холодной я не могла.

– Мы создали Тариана, Рэффи, – не торопил меня мужчина, – он один из последних наших киборгов.

– Как это происходит? – почти шептала я.

Белые перчатки моим вопросам не удивился:

– Есть обычные роботы, необходимые для личного использования, – объяснил он, – а есть такие, как он – механическое устройство тела с живым человеческим сознанием. Перенести его можно в любое время, в любое тело и в…

– Я такая же? – мне было страшно посмотреть на свои пальцы, – ты же сказал, что мне вкололи ту сыворотку бессмертия!

Мужчина кивнул, улыбнувшись моей панике.

– Так и есть, я не солгал, Фэрри, – он вмиг стал серьёзным и отвернулся к экрану, – и ты не киборг. Вернее, не совсем. Твою операционную систему писал лично я, так же, как и реконструировал тело – ты больше человек, чем робот, Фэр. Я бы не позволил сделать из тебя механическую куклу.

Я не смогла бы сейчас и кивнуть, насколько сложно было осознать услышанное.

– Мне нужно подумать над этим, так что… – голос осип.

И как можно было увидеть во мне робота?

– В тебе есть то, чего никогда не было в других, Фэрри, – он направил меня дальше за локоть, – я создал идеальную тебя. Практически живую, – через тяжёлый слой чего-то глубокого, как океан, – ты дышишь, чувствуешь не только боль, но и разделяешь привычные для человека потребности. Можешь радоваться, бояться, плакать, смеяться. Делать что угодно, не подвергая своё тело опасности.

– Куда мы идём? – вспомнила то, что он ждал, когда я вернусь в сознание.

Выманивал.

– Диагностика, – ответил он, – нам нужно провести её, пока ты в сознании.

– Зачем? – совсем без интереса.

Он мог напечатать и вложить в мою голову и те воспоминания с Тильдой.

– Как я уже говорил, у меня есть более интересная догадка, Фэрри, – сообщил мужчина, – интереснее, чем та, которую сейчас обсудили мы.

– Я – часть искусственного интеллекта? – спросила у него.

– Фэр, – закатил глаза он, – сперва диагностика – после решение.

Я мотнула головой.

– А если это правда? – остановилась, заставив сделать это и его.

В его глазах что-то сверкнуло.

– Ты сказала мне, что хочешь жить, – процедил Белые перчатки, смотря будто внутрь меня, – предлагаю отправиться в лабораторию и решить уже там – может быть я смогу оставить тебя одну. Как тебе идея?

Мне захотелось уткнуться в его грудь лицом. Чтобы было тепло и хоть немного комфортно. Всего миллисекунду прикосновения. Пусть потом густая вязкая бренность упадёт на плечи тяжестью горизонта.

– Никак не могу понять – хочешь ты для меня зла или добра, – одними губами, – и я хотела бы в этот раз увидеть тебя в моей жизни, – я выдавила кривую улыбку, а после произнесла поспешное и немного зябкое, – Traum.

***

– Отец не спрашивает. Фыр, ты забыла? – Тильда забавно закатила глаза и выдавила странную улыбку, больше похожую на ту, которую использовала я – опущенные уголки губ и безразличный взгляд.

В её модификации глаза выдавали беспечную натуру, спрятанную за слоями предвзято напяленного на её тощую наружность шифона.

– Он вообще никогда не интересовался тем, кто, что и зачем делает, – она опрокинула в себя четверть бокала шампанского и сморщила слегка порозовевшие щёки, – он и сюда нас привёл, чтобы сбагрить какому-нибудь старому аллигатору с обвисшей кожей!

Беспечная. Я хотела быть такой же как она сейчас.

– Предполагаю, что не способен помешать той, кто выпивает Дом Периньон залпом, – на диван рядом с Тиль мягко опустился мужчина.

Севший напротив него отец буквально сдержал пробежавшую по его сухому лицу судорогу ярости. Тильде не повезло попасть под его взгляд.

– Аллигатор номер один, – прокомментировала я, отвлекая внимание на себя.

– Чем же так отличается это шампанское, что его нужно пить медленно? – заинтересовалась Тиль.

Это она только при мне ворчала о сложной судьбе, в то время как сейчас в ней просыпалась кокетливая лань, поймавшая хищника на невинный взгляд простоватой деревенщины.

– Раскрываемостью аромата, искристостью…

– Ценой, – перебила мужчину я, – отец, он не подходит даже Тильде – он бедный.

В отличие от сестры я сразу расценила обстановку и демонстративно хлебнула из собственной фляжки Джека, не пытаясь разглядывать в ком-либо своё будущее. Я вообще отреклась от него. Способствовал этому, как ни странно, отец, сообщив, что мои идеи в стезе медицины будут лишь утруждать его.

– Почему не подходит? – надула губки Тиль, – вы очень милый и образованный! Такой, как мне нравится!

Отца перекосило:

– Господин Ньянг – мой коммерческий партнер, а не ваш первый опытный хомяк! Ауфэр! Усмири сестру сию минуту, – будто он сам не мог сказать ей этого.

Я хмыкнула.

– Отмена, Тиль. Аллигатор проплыл мимо, – я встретилась с насмешливыми карими глазами мужчины.

Ему было слегка за тридцать – это выдавал по большей части взгляд, и только во вторую очередь манера носить костюм так, чтобы он перекрывал кислород. Верхняя пуговица рубашки не позволяла ровно висеть галстуку-бабочке. Тот же отец предпочитал не заниматься прикрытием обыденности за манерностью. Этот же господин всё не сдавался.

– Аллигатор вполне способен развернуться, – продолжал изучать меня Ньянг.

– Моя дочь шутит, Парзифаль, – деловито посмеялся отец, беря всё внимание на себя, – и скажу я тебе, – он насмешливо исказил лицо улыбкой, – не провоцируй её на конфронтацию. Ауфэр настоящий рекордсмен в деле побед над оппонентом в споре.

Я почувствовала себя за стеклянной перегородкой на выставке, насколько он старался выгоднее сунуть меня в пакет.

– Как иронично ты обрисовываешь свои собственные слова вчера: «Ауфэр суёт свой нос в любой вопрос, связанный с признанными ею догмами. То есть абсолютно куда угодно!», – я сцепилась взглядами с отцом.

– Ты ещё не услышала и пары слов от него! – пророкотал он.

Я хмыкнула.

– Пара слов была.

Меня неожиданно поддержала Тильда:

– Это же Фыр, – она кивнула смутившись, – мама не раз говорила про неё, что сестрица любого сожрёт, кто потянет к ней руки без специального дозволения!

Я подняла бровь, пытаясь найти смысл такого её поведения. У папы пропал дар речи.

– Вы не договорили про вино, Парзифаль, – продолжила Тиль, – можно я буду звать вас по имени? Какой там этот ваш «Дом…»?

– Твоя дочь делает верные выводы, не останавливай её перцепцию, – усмехнулся Ньянг, – мне и в самом деле было бы странно осознавать себя в компании психически неокрепшего ребёнка, настроенного на выдуманное командование и способного мыслить лишь фантасмагорией.

У меня очевидно полыхнул взгляд, потому как такого удовольствия на лице отца не заметить было невозможно.

– Какая тирада, – скрестила на груди руки я, – дайте угадаю – вы в разводе, так? Такое категоричное отношение к людям кого угодно заставило бы сбежать.

– Ауфэр! – рыкнул отец.

Только кто мог остановить меня сейчас?

– Не угадали, госпожа Стендэн, – казался ироничным мужчина, – мне не довелось побывать в браке, полагаю совсем не из-за категоричности, а скорее от подобного вам контингента дам поблизости.

Я усмехнулась и подалась вперед, чтобы произнести то, что первое пришло на ум:

– Живете с мамой?

Отец выругался. Однако господин Ньянг, осознающий мои слова несколько долгих секунд, неожиданно залился смехом и откинулся на спинку дивана, заставив Тиль впиться в него своим вниманием.

– Истерический смех? – не смогла удержаться я.

– Фыр, – шепнула одними губами Тильда, – пожалуйста.

У меня как отрезало. Чем только он её привлек?

– Надеюсь, ты закончила, – совсем не зло, а будто наоборот довольно произнёс отец, – тебе стоит отправиться с нами сегодня, Парзифаль. Выпьем бренди, обсудим дальнейшее развитие… компании.

Мне казалось, что между нами упала стеклянная стена – я слышала лишь мужские отдалённые слова и умелые фразы Тильды, вклинивающиеся и уводящие разговор так, как нужно ей.

– Совершенно не понимаю людей, твердящих об искусстве, как о чём-то сугубо конкретном, – позволили выплыть мне из мыслей слова Ньянга, – свобода в искусстве позиционируется как защита от радикализма, но абсолютная свобода – это самый страшный радикализм.

– Смысл не в радикализме, а в том, что каждый может создавать и воспринимать то, что ему нравится! – не сдержалась я, – нет чего-то объективно плохого и хорошего – есть то, что нравится или не нравится конкретному человеку.

Мужчины скривились. А я продолжила:

– Всегда должен быть контекст.

Ньянг казалось загорелся при ответе мне:

– Вы – жертва маркетинга, – хмыкнул он, – Нам было бы гораздо проще принять вашу точку зрения, если бы наша жизнь была бесконечной. Однако, мы смертны. И то, что происходит здесь и сейчас, волнует нас куда больше будущего, в котором из нашей эпохи останется только лучшее. Проблема есть, и эта проблема в вас. В вашем либеральном взгляде на жизнь. Не думали ли вы, что будет с человечеством, если в моду снова вернётся, например, расовая теория? Её зарождение будет защищаться вами, вы будете опекать его до тех пор, пока сами не окажетесь в газовой камере.

Я подняла бровь.

– Считаете, что моё мнение зависит от моды? – я подалась вперед, – а если это не так? Что скажете, если я считаю так не по вине общества?

Мужчина расплылся в улыбке.

– Человек – социальное существо. Без общества он невозможен.

Мне захотелось оскалиться – насколько он был непробиваемый.

– Но мысли возможны, – снисходительно его оглядела.

– Человек, родившийся и выросший вне общества – не человек. Это животное, – иронично заявил Ньянг.

Я закатила глаза.

– Вы слышите только то, что желаете, – я покачала головой, – отказались отвечать на мой вопрос, уведя тему в другое русло. К чему тогда попытка спора?

– Ваши вопросы звучат всё так же фантасмагорично, – он усмехнулся и продолжил более обыденно, – что-то вроде: «Если бы дедушка был бабушкой, то бабушка была бы дедушкой». Это самое «Если» существовать не может по определению.

Я открыла было рот.

– Может пригласите меня потанцевать? – надоело слушать нас Тильде, – стало скучно.

Бал дебютанток это и предполагал. Вот только мы здесь были далеко не в первый раз.

Господин Ньянг усмехнулся, кивнул и подал руку осчастливленной Тиль.

– Либо ты, либо твоя сестра, – произнёс отец, стоило парочке занять место среди таких же пестрых двоек, – он сам настоял на объединении, – прямой тяжелый взгляд на меня, – и он намного лояльнее меня во всём, Ауфэр. Подумай над этим – я хотел бы видеть тебя рядом с ним, когда этот чертец приберёт к рукам «Стендэн индастриз».

Я опешила.

– Всё так плохо? – спросила порывисто.

Он неожиданно рассмеялся.

– Все просто замечательно, – с радостью, – мы войдём в крупнейшую компанию, и она перестанет ускоренно нас топить!

Значит никто не станет наседать на меня? А Тильда будет только счастлива? Так просто?

– Значит Тиль, – решила я, – хм. Вернее, если она согласится.

***

Воздуха вокруг не было. Совсем – меня сковывала вода. Прозрачная тьма её покровов держала в паточной узде, однако не могла связать полностью. Пальцы нащупали окончание моей свободы и впились своей поверхностью в стекло.

Муть из глаз преобразовалась в приглушенное освещение и комнату по всему периметру сосуда, в котором я находилась. Достаточно широкая, чтобы двое взрослых мужчин в суровых комбинезонах с нашивками могли так же пристально наблюдать за мной. Вот только их внимание было каким-то нерешительным, будто испуганным – они застыли в паре метров и, очевидно, грезили о том, как убраться из этого места и экспоната в виде меня побыстрее и подальше.

– Система загружена, – голос позади, который я желала и не желала услышать.

Белые перчатки. Парзифаль Ньянг. Деловой партнёр отца. Будущее Тильды.

– Стопроцентная стабильность всех датчиков, – продолжил мужчина, – нервные импульсы в норме. Реакции в пределах нормы.

Я взмахнула руками, едва ли не плача от того, что могу не дышать сейчас, пропустила потоки воды сквозь пальцы и остановилась на дне сосуда, встав полубоком к тому, кого слышала даже сквозь слой жидкости.

– Есть ощущение искривления сознания? – смотрел прямо на меня Парзифаль.

Его глаза в это мгновение совсем не казались мне кровавыми. Нет, они были всё такими же упрямыми, дерзкими и непреодолимо изучающими.

– Показатели оптимальны, Парзи, – произнёс мой рот без моего участия. Ещё и под водой! И как я только не наглоталась воды? Вероятно, она уже находилась в моих дыхательных путях.

Мои глаза расширились от ужаса – я едва ли могла держать свои руки вдали от собственных губ.

Ньянг фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди.

– Чёртовы… – начал было он.

– Мозговая активность, – перебил его один из мужчин, – бета-ритм, амплитуда двадцать восемь герц!

Белые перчатки сперва застыл на несколько секунд спиной ко мне, а после развернулся с небывалой скоростью и почти круглыми от волнения глазами.

– Сливай раствор! Сейчас же! – выдохнул явно не для меня он.

Его пальцы прижались к стеклу с внешней стороны стекла.

– Рэффи, – улыбался он мне, – не уходи в себя. Будь здесь.

Ветвистая дорожка пузырьков ринулась вверх из-под сетки на полу. Вода пошла на убыль.

– Никто никогда не отключит тебя, Ауфэр. Я обещаю тебе, – продолжил мужчина.

Вровень с опусканием уровня воды начал пропадать в пол и стеклянный купол.

Я мотнула головой. Здесь было что-то не так. Что-то незримое терзало сознание, теряясь в комке других мыслей.

– Столько времени, Рэффи, – со счастливой улыбкой хмыкнул он, – это невозможно.

Из носа и горла вырвалась жидкость. Голова была на поверхности, а потому:

– Traum! – под его испуганным и взбешённым взглядом.

Тело осталось стоять – потонула лишь я.

***

– Оно волшебное! – пела восхищенная Клаудия, скользя влажными от вытираемых слёз пальцами по шлейфу, – ты – прекрасна!

Тильда красовалась уже битый час, запечатляя свою первую примерку свадебного платья на всё возможное фотооборудование, которое она смогла найти в отцовском доме. По всем правилам и канонам лучшим оператором она назначила меня. И это был тот самый раз, когда я не сопротивлялась, лёжа на кровати в компании Джима, Джони и Джека – выбор сегодня был обширный и явно проклятый Клаудией вместе с моей недостаточно трагичной, как она сама, персоной.

Женщина не проронила и слова в мой адрес сегодня, в отличие от Тиль, впивающейся своей необычайной радостью во все мимо проходящие мозги.

– Фыр, что скажешь? – поворот её головы я заметила в небольшом экране старенькой зеркалки, прихваченной Клауди с другими вещами прошлой ночью – она, наконец, признала, что жизнь без отца была для неё яростно невыносимой, а потому, вернулась в свою комнату на первом этаже и кривила свои губы уже там.

Я иронично подметила проданные ею вещи отца, которые она успела прихватить с собой при прошлом побеге. Теперь в её арсенале была разве что зубная щетка в тандеме с пастой и смешная меховая косметичка, пустая как вся её безработная худая жизнь.

– Идеально, – нетрезво ответила сестре, – с первого взгляда заметно то, что Клаудия не принимала участия в подборе.

Обе они надуто оглядели меня.

– Его и в самом деле подарил Парзи, – вздернула нос Тиль, – а ты могла бы быть с мамой помягче! – она подкинула шлейф, чтобы он красиво упал к её ногам шёлком.

– После свадьбы Тильда станет любимицей отца, – Клауди хмыкнула, – ты потеряешь наследство, Ауфэр. И что я тебе скажу – ты теперь не сможешь никого терроризировать! Как и твой отец.

Тиль переводила непонимающий взгляд с нашего поединка взглядов. Моя усмешка росла с каждым уровнем её испуга.

– Тебе самой не смешно от того, что ты сейчас ляпнула? – я отпустила её глаза из своего цепкого взгляда и плюхнулась на спину, залив в горло несколько горячих глотков спиртного.

– Парзи хороший, мам, – покивала Тиль, – и он никогда не оставит Фыр без денег, – она приступила к стягиванию платья с располневших плеч, – он сам мне сказал, что она станет следующей главой компании отца. А я даже не просила его!

Я усмехнулась.

– Хороший? – приподняла голову я, – Тиль, прекращай видеть всё розовым – я нужна ему как специалист уровня сеньор плюс. Я похожа на ту, кого нужно жалеть?

Они обе отвели взгляд. Я потянулась, глянула на часы и решила направиться за добавкой в винный погреб. Даже моя фляжка успела опустеть за сегодняшний вечер.

– Адьос, дамы, – махнула им пальцами и, взмахнув остатками виски, перевалилась в коридор, где были нескончаемо светлые холодные стены и идеально ровный керамогранит на полу, шагающий вместе со мной.

Проход в кладовую и подвал был связан с кухней, где я умудрилась столкнуться с попивающим водичку Ньянгом, в последнее время не выселяющимся из отцовского дома ни на день.

– Выглядишь помятой, – не играл в доброго будущего брата он.

Я хмыкнула:

– Это потому что я пью, – махнула пустой стекляшкой в руке, – пока не забыла, – повернулась к нему, – рада, что у кого-то второго в этой семье теперь есть чувство вкуса.

В голове было возникла идея отвесить ему полуленивый поклон, но сил оставалось только на то, чтобы спуститься, найти бутылку и уснуть на диване в гостиной, пока утром меня не разбудит шум голосов тех, кто поедает завтрак.

– Я предполагал, что это будет заметно и невооруженным взглядом, – он задумчиво сделал глоток из бокала.

Я рассмеялась – у меня сейчас любой глаз был невооружённым и практически бесполезным, потому как я шла, больше ориентируясь на стены, чем на их вид.

Рука на ручке двери.

– Позволь занять у тебя ещё минуту, – произнёс мужчина.

Донышко бокала стукнуло о столешницу. Я пожала плечами и почти вся опала на дверь, пошатываясь на её петлях. Ньянг стоял, вдумчиво перебирая пальцами по собственному локтю.

– Твой отец настаивает на браке с тобой, а не с Тильдой, – прямо заявил он.

Я хмыкнула, и так понимая это.

– Не удивлена, – огорчила его своим ответом.

Он престранно кивнул и продолжил:

– Ты реагируешь со стороны осознанного желания перечить ему, не так ли?

Я кивнула.

– Хочешь побыть моим психологом? – мне стало смешно.

Он скривился. Ещё бы – такие, как он и папа, не желали видеть в женщине ничего, кроме того, что вдолбили в свою голову они сами.

Однако сдаваться, очевидно, было не в его правилах:

– Тебе понравилось то платье на Тильде? – совсем несуразный для нас двоих вопрос.

Он даже звучал по-ублюдски.

– Ты должен понимать, что бьёшь невпопад, – хмыкнула высокомерно.

– Я усыпляю твою бдительность, Рэффи, – прямо произнёс Ньянг.

Я закрыла дверь и обратилась за поддержкой к стене.

– Я продолжу, – не стал ждать моего ответа он, – платья – не твоё. А что в таком случае способно хотя бы воодушевить тебя?

По какой-то причине этот вопрос ввёл меня в полностью насмешливое состояние.

– Это смешно, – фыркнула я, – все эти попытки играть со мной! И… даже если ты победишь… что тебе даст эта информация? – два шага к столу и опора на него, – смысл в том, что ты можешь наплести мне что угодно, что «усыпит мою бдительность», но ты попытался залезть мне в душу, Ньянг, – ухмылка, – расстрою ли я тебя, сказав, что у меня нет души?