Зло во мне

Странная мадам… то ли эзотерик, то ли алкоголик…

Да, кстати, «третий глаз» у неё не так, чтобы давно стал «зрячим». Открылся он, в связи с трагическими событиями в её семье. Аля вышла замуж в двадцать один год. Жила хорошо, так как родственники и с одной, и с другой стороны смогли организовать паре отдельную трёхкомнатную жилплощадь. Три года они прожили отлично. Детей Бог не давал, да никто из них пока и не стремился сковывать себя обязательствами и такой ответственностью.

Но вот однажды теплым, весенним вечерком Альбина птичкой прилетает с работы и застаёт в своём гнёздышке жутчайшую картину. В центре зала, на добротно-присверленной, хрустальной люстре висит её благоверный. Ужас, усугублялся неожиданностью поступка, так как ничего не предвещало такой трагедии. И только на похоронах она узнаёт от дальних родственников мужа, что его отец, дед и даже прадед точно также расстались с жизнью.

Но молодость и время всё же осушили слёзы молодой женщины, превратив печальную, неутешную вдову в приму районных сплетен. А бабульки на лавочках так вообще, непрерывно и ядовито «медитируют» на это порочное, свободное и разгульно-развратное дитя. Их «Санта Барбара» отдыхает против похождений нашей «Клёпы».

Отвлеклась я очень. В шестой и заключительной комнатухе живет, уже мною упомянутый всуе, Толясик. Я как-то одинаково слабо разбираюсь в возрасте людей, которые за собой как усиленно следят, так усиленно и не следят. Вот мой дядя Толя-алкоголя, естестно, из числа вторых. А ваще меня не парит сколько ему лет, да он скорее всего и не помнит…

Толян – это бич, наших чистоплотных, общажных курочек. Так как он через день может превращать места общего пользования, но чаще, конечно, туалет, в настоящую, ужасающую срачем, скунс-камеру!

Вот вроде, казалось бы, антисоциальная и антисанитарная личность, а какой-то ген у нас с ним вибрирует на одной волне. Я его назвала «ген-выродок», «ген-отброс общества». Я комфортабельно себя чувствую рядом с ним, а у всех остальных из нашей общаги на Анатолия Семёновича рвотный рефлекс. И сказать, что это из детства, так нет, это могло быть, если б я выросла с родителями-алкоголиками, но у нас другие заморочки были, и ни отец, ни мать сильно-то никогда не бухали и даже не курили. Просто мне легко с Толясом … да, и хрен с ним знает почему… просто потому! Потому что, может, он более-менее без маски… «На дне» масок не носят…

Глава пятая

Что говорить, общага у нас колоритная и за несколько месяцев стала уже мне какой-то родной. Но вот одно неожиданное происшествие чуть не лишило меня общества столь неординарных личностей… Это был самый страшный вечер в моей жизни, и даже не из-за боли физической, а, наверное, душевной…

Тогда была ничем не примечательная, глубоко ноябрьская пятница… Поздний вечер.

На пороге нарисовалась моя подруга Танюшка:

– Насть, приветик! Я к тебе не одна, а с «красненьким» … У отчима сегодня днюха, вот я и свинтила к тебе с презентом по-тихому… там всё равно уже никто ничего не считает…

– Я тебя и без этого всегда рада видеть. Проходи… Чёт сегодня Женька задерживается, как никогда… уже вроде десятый час… Кстати, у меня «дым» закончился, давай смотаемся по-бырому в соседний ларёк, а то потом «сидеть» станет невмоготу без курева…

– Всё не бросишь?

– Ты чё, мать, я только начала! Какие мои годы! Но может, если подашь пример…

– Мне низя, у меня вредность и психологический прессинг. Я с родаками живу.

Через пятнадцать минут мы, невероятно весёлые и громкие, ввалились домой. Открыв дверь, я увидела своего благоверного, мило посапывающего в кресле. Не раздеваясь, я тихо подошла к нему и, целуя в нос, пропела:

– Жень, Женё-ёчек, встава-ай… ну, милый, ну, воробушек, вставай… к нам Танюшка пришла!

И тут вспышка!.. Я получаю сверх неожиданный, резкий удар в лицо… Упала. Волосы в охапку и повторный удар головой об пол… Дальше всё, как в тумане…

Меня, как кошонка, схватив за «шкирку», поднимают и сажают на табурет около онемевшей подруги. Я в прострации. Боль, кровь, шок. Вижу почерневшие в ярости, некогда абсолютно зелёные и такие любимые мной глаза. Они устремлены на Танюшку. Далее слышу голос… жёсткий, мёртвый, холодный и слова, которые не могут исходить от Женьки, от МОЕГО Женьки… Голос вкрадчиво задаёт подруге вопрос:

– Что с ней сделать, как ты думаешь?.. Ножом или вилкой?..

И, медленно протягивая свои сильные и вместе с тем ухоженные руки, нежно берёт со стола эти кухонные принадлежности. Мы смотрим на него, как кролики на удава, а у меня в голове проносится финальная строчка бородатого анекдота: «Ку»… «А почему так ма?..»

Таня, не видя всю бесперспективность конструктивного общения с индивидуумом, только что словившего белку, начала, заикаясь от страха, ему вещать:

– Жень, ты что? Настя любит тебя!

– Я не об этом тебя спрашиваю, дура!..– взревел мой любимый.

Я, немного придя в себя и воспользовавшись их содержательной беседой о препарировании моей тушки, быстро оценила ситуацию – мы одеты, обуты, сбоку, в шаге от нас, благо, приоткрытая дверь …

Я резко оттолкнула его и одновременно, схватив Таньку за рукав, вылетела из нашего крошечного «любовного гнёздышка». Пихнув её в спину к входной двери общаги, крикнула: «Беги!», а сама уже почувствовала сильный толчок и удар в спину. Он дёрнул за шубу и, увидев моё лежачее, беспомощное положение, воодушевился.

Я же, только успев обхватить голову руками, ждала пока он вдоволь «выгуляет» свои «гриндерсы» по моему дохлому телу. Слава Богу, полушубок скрадывал силу беспощадных ударов и превращал их не в переломы моего истерзанного тела, а в уродующие кровоподтёки и синяки.

Вдруг, на секунду всё затихло… «Что он собирается делать дальше?» Открыла глаза и, увидев, что я совсем одна лежу между душем и туалетом, вскочила на ноги. Побежала…

Танюха… Моя отважная Танюха ждала около подъезда. С ужасом в глазах она матюгнулась. А я только смогла произнести: «Дай закурить!»

Но прикурить я не успела, так как дешевая зажигалка и моя сигарета взметнулись в воздух. Они были выбиты снизу тяжёлым ботинком, неожиданно вклинившимся между нами.

И тут, увидев у него в руке мой кухонный нож, я заорала во всю глотку:

– Пожар, твою мать! Люди добрые, по-о-ожар!

Он оторопел от неожиданности, а нам того и надо…

Мы бежали минут двадцать без остановки, пока не поняли, что оторвались от моего любимого «оборотня в пагонах». Благо бежать нам было куда… к нашей общей с детства девятиэтажке … Забежала домой и разрыдалась. Нет-нет! Это страшный сон. Но по какой-то глупой иронии, страшный сон, в котором просто мечтаешь ещё глубже уснуть и больше никогда не просыпаться…

Глава шестая

Утро… Ну зачем же оно наступило? Мне ведь так не хотелось жить, дышать, а тем более думать и размышлять над тем, что произошло… За более, чем год нашей совместной жизни не было ничего подобного… Да мало того, что за год, за всю мою жизнь… Хоть раньше в ней и появлялись откровенно дворовые ублюдки, но никто из них никогда до меня и пальцем не дотронулся, в смысле агрессии… А тут… И было бы за что… Да, и правда, а за что?

Но мне нельзя было проваливаться в этот миллион терзающих меня вопросов, так как у «серорабочих» нет больничных и какой бы «каток» по тебе не проехался накануне, на работу надо выходить в любом случае.

В полседьмого утра я, как побитая собака, поплелась на работу. Внутри была чёрная дыра, кровавые слёзы, но почему они больше не вырывались наружу? Фарфоровая…

На автомате, открывая магазин и при этом, глубоко погрузившись в свои размышления, я не сразу поняла, что произошло. И только когда от боли брызнули слёзы из глаз, я очнулась. Боль ощутила, от сковавших меня сзади, крепких мужских объятий. От неожиданности я похолодела и затряслась. Но окончательно растерялась, когда услышала, быстрые, произнесённые будничным тоном, слова Женьки:

– Малыш, что произошло? Ты куда делась? Я проснулся один… Ничего не помню! Помню только за Кирилла и его присвоенного майора пили, а потом темнота… Как домой добрался, что было?.. Чёрт его знает!

Я повернула к нему своё некогда красивое, а теперь наспех безрезультатно замазанное, дешёвым тональным кремом, лицо и, читая неподдельный ужас в его глазах, только и смогла произнести:

– Забудь моё имя, зверь! Я не заявлю… только не приближайся!

… Но он ходил за мной, словно тень… убитая горем тень… Я была не лучше… Я была, как замороженная кукла, над которой надругались и вырвали одним махом все её искусственные внутренности.

За всю неделю после того вечера я не сказала Женьке больше ни слова, хотя мама через несколько дней и начала пускать его с корзинами цветов к нам домой. Он стоял на коленях и клятвенно обещал, что ни капли больше, никогда, только бы я вернулась. А я, смотря на всё это, думала: «Что же это было… тогда? Ведь совместная жизнь на протяжении довольно долгого времени не выявляла в нём такой жестокости». И всё-таки я произнесла:

– Не ходи сюда больше. Мне больно… Но я забуду…

Домой Женька перестал ходить, но теперь он стал провожать и встречать меня с работы. Тянулись дни, превращаясь в недели. Бывало, что я скупо и холодно отвечала каким-нибудь «больным» словом на его признания и уверения, а чаще шли в гробовом молчании, так как всё было уже и так давным-давно сказано…

Но всё же его настойчивость и совершенно разбитое состояние подтачивало меня день за днём. И однажды вечером, когда мы шли домой через парк, во мне, наконец, лопнула эта струна… Я, неожиданно тяжело и резко рухнув на лавочку, не выдержала и расплакалась навзрыд, не обращая ни на прохожих, ни на Женьку никакого внимания…

Он тут же упал на колени передо мной и начал хаотично, но невероятно нежно покрывать поцелуями мои пальцы, которые судорожно сжимали отчаянно плачущее лицо. При этом он непрерывно шептал:

– Настенька, Настенька, прости меня… Я умру за тебя, солнышко моё… Ты счастье моё!.. Без тебя меня нет. Я прошу, прошу, вернись ко мне…

Из груди вырывались страшные рыдания. Я захлёбывалась в своей боли и вместе с тем в своей больной любви. И спустя долгие, мучительные минуты я только и смогла произнести:

– Как ты мог? Как ты посмел с нами это сделать?.. Ведь я так люблю тебя…

Да-а, пока думала, да ностальгировала вся сигарета до фильтра стлела. Хотя один из моих «бывших» утверждал, что в фильтре тринадцать затяжек. Сам что ли, придурок, раскуривал? Он бы мог, даже без спора… а так… чисто из своей непримиримой тяги к абсурдным дворовым рекордам. Но так как я не рекордсмен, лучше следующую подкурю.

Ну вот! Опять совесть в виде сурового Женькиного взгляда карябает и всплывает перед моими бесстыжими глазёнками… Да, брошу я, брошу, не мельтеши…

Ой, щас прикрою, Толяськино блевотное неглиже газеткой… Хотя… Маришка всё равно завтра с утречка заставит его всю кухню языком выдраить и эту газетку в глотку ему запихнёт. Да ещё каблучком своих неимоверно элегантных тапочек с розовым помпоном, протолкнёт её как можно глубже в его проспиртованный желудочно-кишечный тракт… Ладно, всё равно надо бы…

…Бли-и-ин! А вот и наша принцесса… Тьфу ты! Вспомни «его», вот и «оно»!.. Легка на помине. Марусь, никак «горошина» сегодня велика, что в такую рань?

Да-а уж, ничё не скажешь, нормальный у меня сейчас видос перед нашей «Императрицей Всея Руси»! Цигарка набок зажата в зубах, давая колоритный слёзный прищур левого глаза, и ручки трепетно и нежно прикрывают «желтым экспрессом» блевотину товарища по несчастью… Лепотень, твою дивизию!

Марина, взглянув под стол, с отвращением пропела:

– О, Боже, опять…

Потом, переведя свой одухотворённый до тошноты взгляд, на меня промолвила:

– Насть, опять надымила?..

– Занозу в заднице забыли спросить, что мы тут с Толяном наделали!..

– Настён, не хами… Твой чайник вскипел, мне нужна эта конфорка. Я освобожу?

В голове молоточком: «Вот сука! Воплощение интеллигентности и очарования! Фея, пальцем деланная, мать её так! Эх, с каким удовольствием, Мариша, я сейчас бы этот чайник, да на твою филигранно стриженную головку… Но може кого покрепше доколебёшь своей идеальностью, и он тебе скорее две прекрасные конечности выдернет… А мне низя… Я должна, вроде Вас, становится исполненной достоинств «Лэди»… Ладно уж… Споки-ноки, сказочная фея! Чтоб тебя… Да пошла ты!»

Глава седьмая

2001год

Женька, Женечек, Женечка…

Да, за эти годы происходили у нас с тобой ссоры, скандалы, притирки, но сколько в то же время было сказочного, невероятного полёта нашей любви. Да, порой больно ударялись об дно, но оттолкнувшись от него, мы опять парили в облаках. Жизнь, как на вулкане… зато не прозябание, не робкое тление серого пепелища.

Тьфу, ты чёрт! Опять?.. Вопросы, ответы, терзания по кругу?.. Ну что за…? Всё! Стоп!

Не хочу больше думать о нём! У меня новая жизнь, новые перспективы! Больше никто не будет меня ломать и унижать!

Да, хотела сказки, да жаждала её, но… не срослось…

Я только что себя в списках увидела, я только что в университет поступила, вот о чём надо думать! Сейчас прибегу домой и удивлю родных, которые на мне, как на интеллектуальном индивидууме давно крест поставили.

«Вот так-то, мамочка, папочка, а я взяла и поступила без всяких там «доноров» и «спонсоров». Да, сильно ты меня, мой милый, разозлил в этот раз! Я не тварь дрожащая, я право имею!.. Право имею убить, наконец, в себе эту тварь! Да, переиначила классика, но ты-то был вообще уверен, что я крепше «Курочки рябы» в жизни ничего не читала. Читала, дорогой, только эти правила к моей беспризорной игре не подходили…»

Всё хватит с ним болтать! Пошёл он куда подальше…

Но опять из глубин сознания выплывает его образ, который непрерывно следует изо дня в день за мной по пятам с того самого момента… с того самого повторившегося, злополучного вечера. Это произошло два месяца назад… И знаю, что надо бы уже потихоньку забывать, стирать из памяти, замещать эти воспоминания другой, позитивной жизнью, жизнью «дальше», жизнью «потом», но… но… Как же больно… идти одной… идти не рядом с ним…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.