Бандитский путеводитель (сборник)

– И как ты думаешь, что с ним могло произойти? – наконец выдохнул он.

– Ну, версий несколько, – задумчиво ответил Гуров. – Не исключено, это член какой-то ОПГ, который что-то не поделил со своими «корешами», и они таким зверским способом решили его проучить. Вполне возможно, намечается целая серия крупных ограблений, с чем не согласился потерпевший… Думаю, будет уместным предупредить челябинских коллег, чтобы усилили контроль за финансовыми объектами.

– Да-а… – потерев лоб, озабоченно обронил Орлов. – Темная, очень темная история. Коллег, понятное дело, обязательно предупредим…

Его последние слова заглушил неожиданный звонок сотового телефона. Гурову звонил старший опергруппы из Еремеево. Он сообщил, что спасенный гражданин, несмотря на усилия врачей, к сожалению, скончался в машине «Скорой» по пути в больницу. Сотрудники Еремеевского райотдела выезжали на место, где он был найден, правда, пока найти его не удалось, но завтра с раннего утра поисковики снова туда отправятся.

Поблагодарив за информацию, Гуров пересказал услышанное Орлову и Крячко. Немного помолчав, генерал размашисто хлопнул ладонью по столу:

– В общем, так! Это дело нужно расследовать. Чую, что-то тут очень даже нечисто. Поэтому, мужики, поручаю эту тему вам. Отказы не принимаются. В конце концов, в том, что именно Лева увидел того бедолагу, просматривается, как в таких случаях говорят, некий «перст судьбы». Что скажете?

– Слов нет… – развел руками Гуров. – Кричать «ура» повода не вижу, ну а возражать – бесполезно, сам же сказал, что отказы не принимаются.

Петр пригладил волосы и, хмыкнув, утвердительно кивнул:

– Правильно мыслите! Ну, раз уж мы в этом вопросе так скоро нашли общий язык, то – за дело, мужики! Вперед!

– Ну, вперед так вперед! – чему-то непонятно улыбнувшись, поднялся со своего места Лев. – Стас, Мария приглашает нас на шикарный ужин. Ты как на это смотришь?

– Брависсимо! – подпрыгнул в кресле Крячко. – Едем немедленно! А тебя с собой не возьмем! Ха! Ха! Ха! – ехидно подмигнул он Орлову.

– Ладно уж, возьмем… – нарочито вздохнул Гуров и взглянул на генерала: – Поехали?

– Спасибо, конечно, но… Освобожусь только часа через два. Как-нибудь в другой раз, – указал на ворох бумаг Орлов.

Когда приятели скрылись за дверью, он снял трубку одного из своих телефонов и, набрав чей-то номер, деловито заговорил:

– Григорий Евгеньевич, добрый вечер. Орлов беспокоит. Надо бы обсудить один очень серьезный вопрос по Челябинску…

Глава 2

Ранним морозным утром Лев Гуров поднимался на крыльцо здания Главка, все еще будучи под впечатлением от необычайно реалистичного, яркого сна, увиденного сегодня ночью. Он совершал восхождение на Джомолунгму. Причем в полном одиночестве. Цепляясь руками за острые ледяные глыбы, поднимался все выше и выше, отчего-то совсем не ощущая холода. Он не понимал, зачем это делает, но что-то неумолимо гнало его куда-то вверх и вверх, к ярко-синему куполу неба.

И вот в какой-то момент он вдруг увидел себя стоящим на самой верхней точке горного пика. Причем… совсем без одежды! Босыми ногами он стоял на леднике, обдуваемый пронзительным ветром под бездонной небесной синевой. Мелькнула мысль, что надо срочно спускаться вниз. Но – как? Внезапно обнаружилось, что гора обратилась в возносящийся в небо каменный столб, с которого можно только спрыгнуть. Куда? В бездонную пропасть?! Однако и этот столб под его ногами внезапно исчез, и Лев оказался в небе безо всякой опоры. Но не упал, а, подхваченный ветром, полетел непонятно куда. Он летел, ощущая волнительное замирание в душе: надо же такому случиться!..

Утром за завтраком, вспомнив сон, Гуров, смеясь, отметил:

– В летчики, что ли, податься? Я сегодня летал во сне. И – где? Угадай! Над Гималаями.

Задорно улыбнувшись, Мария предположила, что, если Льву и суждено взлететь, то, хотелось бы надеяться, в плане служебном.

– Уж пора бы сменить свои нынешние погоны на генеральские! – добавила она.

– Ага! Вон как турнут меня с работы, так сразу же и стану генерал-ефрейтором! – с ироничным энтузиазмом откликнулся он.

Гуров не стал рассказывать ей конец своего сна, который был вовсе не оптимистичным и больше походил на какой-то голливудский триллер.

В какой-то момент он вдруг оказался в каком-то огромном, сумрачном, совершенно безлюдном зале, в котором каждый звук сопровождался многократным гулким эхо. Оглядевшись по сторонам и увидев в отдалении выход, Лев направился в ту сторону, но вдруг услышал позади себя какой-то шорох. Он быстро оглянулся и увидел ринувшегося на него с ножом здоровенного небритого детину. Нападавшего он узнал сразу – это был отбывающий в настоящее время двадцатилетний срок за убийство психопатичный параноик по кличке «Кыля». Четко заблокировав предплечье верзилы левой рукой, правой, не мешкая ни секунды, Гуров нанес бандиту мощный удар в челюсть. При этом он и в самом деле резко дернул рукой, отчего сразу же проснулся и долго лежал с открытыми глазами.

Не будучи суеверным, Лев не придал этому странному кошмару какого-либо особого значения. Но тем не менее увиденное во сне прочно засело в его памяти. С точки зрения обыденной логики, ему было совершенно непонятно, с чего это вдруг подсознание выдало такой малоприятный сюжет? Вроде бы последние дни участвовать в каких-либо рукопашных схватках необходимости не имелось – все положенные задержания проводились силами бойцов спецназа, он только координировал их действия. Да и вообще серьезных конфликтов ни с кем не возникало. Что за чушь?

Войдя в кабинет и воспользовавшись тем, что Стас пока еще не появился, Гуров включил компьютер и быстро набрал в поисковой системе Интернета запрос: «К чему снится подъем на вершину горы?» Из всего многообразия ответов он щелкнул мышкой первый, попавшийся на глаза, и из открывшегося текста узнал, что, по мнению, условно говоря, «специалистов сноведческого профиля», ответ может быть весьма неоднозначным. Если одни предполагали вероятность разного рода несчастий (умный в гору не пойдет, как гласит старая студенческая песня!), то другие, напротив, делали очень благоприятные прогнозы. По их мнению, гору следует рассматривать с разных сторон – и как символ препятствия, которое возникло на пути, и как вершину грядущего жизненного успеха, удачи везде и во всем…

Невольно рассмеявшись – во дают, прогнозисты хреновы! – Лев набрал запрос: «К чему снится полет высоко в небе, как на крыльях?» Но и здесь ответы были даны – и «за здравие», и «за упокой». Одни «спецы» утверждали, что подобное может сниться незадолго до отправки в мир иной. Зато некий восточный сонник объяснил такое сновидение как предвестие физического роста. Правда, только для юных сновидцев. А вот людям старших возрастов полет во сне обещал духовный рост.

«Ага, это точно… В монахи постригусь!» – саркастично прокомментировал про себя Гуров.

Кроме того, по мнению снознаев-оракулов, летать во сне в чистом и ясном небе означало, что в ближайшем будущем должна осуществиться самая заветная мечта.

«Мечта, мечта, мечта… А какая у меня мечта? – задумался Лев. – О! Мы еще с осени со Стасом мечтаем выбраться на рыбалку, а этот Петруха чертов, как жлобяра-Кощей, уже больше двух месяцев не дает, нахалюга, выходных. Люди уже давно на подледный лов перешли, а нам и осеннего не выпало. Может, это дело раскроем и выбьем-таки из нашего «хэнэраля» положенные выходные? Неплохо бы…»

Поскольку Стас все еще был где-то в пути, Лев напоследок сделал запрос о том, к чему снится драка с вооруженным противником. Как явствовало из ответа некой Василины Раскудышиной, драка во сне предвещала много важного и запросто могла сулить какие-то неприятности, в том числе серьезную опасность. Но ее эзотерический оппонент Жорж Монпасье заверил, что если и пришлось с кем-то во сне драться на ножах или мечах, то обязательно следовало ждать большого счастья, в частности выздоровления, прилива жизненных сил…

«Да, прилива жизненных сил, в смысле, второго дыхания, мне бы не помешало!..» – мысленно рассудил Гуров.

Но не успел он дочитать до конца во всех отношениях приятный прогноз Жоржа Монпасье, как внезапно распахнулась дверь, и в кабинет вошел сияющий Станислав Крячко.

– Л-лева! Здор-рово!!! – гаркнул он прямо с порога, а плюхнувшись на свое место, вопросительно мотнул головой: – Аки пчела, спозаранок в трудах и заботах? Что, ищешь материалы по вчерашнему происшествию?

– Ну, в общем-то, да… – нейтрально ответил Лев, поспешив закрыть поисковое окно (еще не хватало, чтобы Стас узнал о его эзотерических изысканиях!). – Как самочувствие после вчерашнего?

Тот вскинул большой палец и расплылся в улыбке:

– Класс! Какой был эскалоп, какой торт, какой чай… Ну, про вино вообще грешно было бы не упомянуть! Так что если опять наметятся посиделки – всегда буду рад получить приглашение. Ну что, Лева, будем думу думать – в какую сторону нам двигаться и с чего начнем работать?

– Давай помозгуем… – согласно кивнул Гуров. – Самое основное, что нам нужно определить, – личность нашего «снежного человека». Я сегодня все утро жду звонка из Еремеево, но они что-то молчат. По идее, по отпечаткам пальцев, если они есть в базе, определить личность труда не составило бы.

– А если их нет?.. – риторически спросил Крячко и сокрушенно вздохнул.

– Если нет, тогда хреновато. Хотя и не безнадежно. У нас есть такая зацепка, как татуировки. Как я понял еще вчера, этот «снежный человек» когда-то служил, предположительно, в морской пехоте, скорее всего, на Севере. Значит, надо думать, если удастся установить место его службы, выяснить паспортные данные труда не составит. Давай-ка сделаем так… Ты сгоняешь в Еремеево и с местными операми, кто хорошо ориентируется в тамошних лесах, пройдешь по следам нашего подопечного, чтобы определить – откуда он начал свой голый забег, кто и какие следы оставил. Не по воздуху же он прилетел? Хотя… В принципе его могли доставить и по воздуху, скажем, на каком-нибудь частном вертолетике – их же сейчас как собак нерезаных. Ну а я свяжусь с Министерством обороны – может быть, они чем-то помогут…

В этот момент лежащий перед ним на столе сотовый разразился громкой трелью. Это был капитан Дунаев из Еремеево. Поздоровавшись, опер сокрушенно сообщил, что в их краях еще с ночи внезапно разыгралась дикая пурга.

– Вон уже рассвело, а в окне ничего не видно – один только снег крутит. И что за ерунда?! Такой пурги я еще никогда не видел. Снег несет охапками. Прямо как у Пушкина: домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают… Лев Иванович, как и предполагалось, я еще вчера подготовил две поисковые группы, чтобы они порыскали по лесу. Но теперь вот не знаю, как и быть… Что посоветуете?

Услышанное Льва неприятно удивило и раздосадовало – надо же, какой хреновый «подарок» преподнесла погода!

– Ну что тут можно посоветовать? Понятное дело, посылать людей теперь без толку – следы, какие были, наверняка замело. К тому же и людьми рисковать не хотелось бы – мало ли что может произойти в такую погоду? Так что отбой!

Виновато закашлявшись, капитан снова заговорил:

– Лев Иванович, когда пурга стихнет, я все же пару человек снаряжу на снегоходах – вдруг что-нибудь удастся обнаружить? И еще… Наш судмедэксперт вчера произвел вскрытие умершего и установил, что смерть наступила по причине остановки сердца на фоне полного отказа почек. Взяли его отпечатки пальцев, но они очень некачественные. Судмедэксперт считает, что папиллярные линии специально были стерты каким-то непонятным способом. Возможно, мелкой наждачной бумагой.

– Вот даже как? – удивился Гуров. – Судя по всему, наш покойничек очень, очень непростой… Что-то еще есть?

– Да, есть. В правой подмышечной впадине обнаружена непонятная татуировка – змея с крыльями летучей мыши.

Услышав про крылатую змею, Лев задумался. Такого типа символы тайных, в том числе и криминальных сообществ ему еще не попадались.

– Вот что… – задумчиво обронил он. – Тело умершего нужно доставить в Москву, в морг судебно-медицинской экспертизы. Этот вопрос мы сегодня обсудим, о результатах вам сообщим. И еще. Будьте добры, скопируйте все письменные и фотоматериалы и электронной почтой срочно сбросьте мне. Мой адрес запишите…

Закончив разговор, Лев положил телефон и развел руками:

– Все, Стас, твой вояж в Еремеево отпадает начисто. Там жуткая пурга – как говорится, добрый хозяин собаку не выгонит.

– Ни хрена себе, «удружила» нам погодка! Закон подлости, блин… – неопределенно хмыкнул Крячко.

– Самое интересное, вчера вообще не было даже каких-то намеков на теперешнее светопреставление. – Гуров встал из-за стола и прошелся по кабинету. – Да-а-а… Следов нашего «снежного человека» в лесу, понятное дело, уже не найти, и не определить, откуда именно он бежал в сторону железной дороги. Сейчас коллеги должны прислать все материалы по этой истории. Давай поступим так… Его фотографию я дам информационщикам – пусть пробьют по всем базам данных. Ну, а мы с тобой, в режиме свободного поиска, едем по городу. Я, наверное, отправлюсь в Минобороны, а ты дуй по спортивным конторам. Прежде всего в федерации силовых единоборств – борьбы, бокса, боев без правил… Судя по мускулатуре, он едва ли мог быть гимнастом или там волейболистом.

– Ну, а что? Нормальная идея… Поедем. Где-нибудь что-нибудь да просочится! – Безмятежно потянувшись, Стас тоже поднялся из-за стола.

В Минобороны молодой полковник, узнав о цели прибытия сотрудника сыскного ведомства, охотно согласился помочь. Они отправились в министерский архив, где пожилой майор, выслушав Гурова, пошел рыться в шкафах и стеллажах, забитых папками и скоросшивателями, как допотопно-картонными, так и ультрасовременно-пластмассовыми, заполненными пластиковыми файлами. Вскоре он принес папку с отпечатанными на принтере снимками татуировок, которые имели обыкновение наносить себе некоторые представители различных родов войск.

– Это моя личная коллекция… – с долей иронии отметил майор. – Официально тату у нас не одобряется и не поощряется. Ну, сами согласитесь, что любая татуировка для противника – кладезь информации. Но их все равно себе наносят. Вот я в неофициальном порядке и собираю на досуге образцы такой накожной «живописи»…

Даже не заглядывая, он пролистал татуировки ВДВ, артиллеристов, танкистов, ракетчиков, авиацию, флот, остановившись на творчестве татуировщиков из морской пехоты. Здесь обнаружилось не менее полусотни образцов всевозможных эмблем, символов и даже сюжетных картинок. Майор неспешно начал листать свою коллекцию, лаконично комментируя наиболее характерные рисунки. На вопрос Гурова о змее с крыльями летучей мыши он лишь пожал плечами – такого символа видеть ему еще не доводилось.

Как оказалось, в его коллекции якорей с канатом (цепью, с ножами, акульими плавниками и еще черт-те чем) имелось больше всего. Лев, ожидавший, что нужное ему попадется чуть ли не в самом начале этой «галереи», с огорчением был вынужден констатировать, что белый медведь с автоматом почему-то не из самых распространенных сюжетов. По мере того как уменьшалась правая стопка распечаток и увеличивалась левая, изначальный оптимизм Гурова начал катастрофически таять. Он уже и не всматривался во всех этих оскаленных хищников семейства кошачьих, пикирующих орлов, свирепых барракуд и осьминогов, механически наблюдая за процессом поиска… И вдруг, подняв самый последний лист, майор объявил:

– Вот и ваш медведь!

Взглянув на рисунок, Гуров сразу же узнал татуировку «снежного человека» – она! Здесь же значилось, что данный образец армейской тату-самодеятельности был замечен у бойцов разведроты 18-й десантно-штурмовой бригады Северного флота. Удовлетворенно кивнув, майор снова отправился на поиски. Минут через десять он принес большущий штабель учетных карточек. Теперь они уже втроем, сверяясь с фотоснимком умершего, стали искать среди личного состава ДШБ того, кто мог бы быть на него похож.

Из сотен тех, кто несколько лет назад прошел через это подразделение, выбрать удалось троих, кто реально походил на «снежного человека». Понятное дело, сделать это было весьма и весьма непросто – попробуй найди среди сотен лиц еще совсем молодых пацанов уже достаточно зрелого мужчину, причем по его посмертному снимку. Благо в карточках указывались антропометрические данные – рост и обхват грудной клетки, это позволило отсеять как минимум четыре десятка человек.

Глава 3

Переписав личные данные всех троих морпехов, Гуров поблагодарил офицеров за помощь и отбыл в Главк. Первым делом он зашел к информационщикам и поинтересовался у Жаворонкова, не так давно ставшего майором и начальником этого отдела, что его сотрудникам удалось «накопать» к этому моменту. Но, как выяснилось, «раскопки» оказались безуспешными. Разводя руками, Жаворонков пояснил:

– Лев Иванович, посмертное фото достаточно редко бывает точной копией прижизненного. У бедной техники все ее электронные мозги закипели от перегрузки. Компьютер выдал пять вариантов того, кто бы это мог быть. Лица вроде похожи, но по антропометрии не подошел ни один. Про отпечатки пальцев – и говорить нечего. Они могут подойти лишь для приблизительного уточнения уже заранее известного результата. А как основной фактор в опознании – нет, не проходят.

– А что по пропавшим без вести за последние несколько дней?

– Тоже ничего дельного. Ребята проработали базу данных почти за полмесяца, но ни одного похожего вообще нет. Может быть, близкие этого «снежного человека» о нем еще не заявляли? Будем искать. Да, и по поводу крылатой змеи – тоже ничего дельного. Так-то в символике некоторых сект, криминальных группировок и тому подобного пресмыкающиеся с крыльями есть, но не от летучей мыши.

– Ничего, Валера, отрицательный результат – это тоже результат, – ободряюще резюмировал Лев, доставая из папки список морпехов. – Вот тебе новая пища для размышлений. Этих троих граждан пробей по всем возможным базам данных. Надеюсь, хотя бы один из них окажется тем, кто нам нужен.

Утвердительно кивнув, Жаворонков взял список и, пробежав его глазами, прочел вслух:

– Так, значит… Ариничев Виталий Андреевич, восемьдесят шестого года рождения, Томск. Фрол Романович Пятырин, восемьдесят пятого года рождения, Нижний Новгород. Зелененко Дмитрий Георгиевич, восемьдесят седьмого рода рождения, Белгород. Все, приступаем! О результатах буду докладывать по мере их получения.

Выйдя из информотдела, Гуров увидел куда-то спешащую секретаршу Орлова Верочку.

– Лев Иванович, вас Петр Николаевич хотел бы увидеть… – проходя мимо, сообщила та.

Свернув в сторону кабинета начальника Главка, Лев достал телефон и созвонился со Стасом. Тот откликнулся после третьего или четвертого гудка.

– Ну, что там у тебя?

– Пока – ничего дельного… – огорченно выдохнул Крячко. – Пообщался с боксерами – не знают такого. Был у самбистов, у греко-римлян и «вольников» – тоже без понятия. Сейчас еду к «восточникам», а потом к тем, что без правил. А у тебя?

– Предполагаемые варианты есть, но это сейчас уточняется информационщиками. Чего-то Петро меня жаждет узреть. Может, что-нибудь еще подкинуть хочет?..

Войдя в кабинет Орлова, он застал его взирающим на экран телевизора. Там шел выпуск новостей. Ответив на приветствие, генерал указал взглядом на экран телевизора:

– Только что рассказывали про этого твоего «снежного человека». Видимо, начальник поезда доложил о случившемся своему руководству, оттуда произошла утечка, и теперь наши СМИ гарантированно начнут охоту за подробностями. Мне уже звонили из министерства, спрашивали, какую мы предполагаем дать информацию газетчикам и телевизионщикам. Сказал, что самую общую. Так что, Лева, смотри…

– Смотрю, смотрю! Как говорят в таких случаях, «не первый год замужем», – иронично усмехнулся Гуров. – Я бы вообще не стал хоть что-то давать на эту тему. Сто из ста – те, что бросили этого бедолагу в лесу, за информацией следят и теперь какие-то свои планы наверняка подкорректируют. Надо думать, они никак не ожидали, что он окажется таким морозостойким и сможет добежать до железной дороги. Вряд ли предполагали и то, что кто-то остановит поезд и заберет его с собой. Не исключено, теперь у них полны штаны пессимизма: а вдруг он что-то успел сказать? Кстати, в новостях об этом не упоминали?

– Нет, ни слова. Они расспрашивали о случившемся проводницу твоего вагона. Ну, она в общих чертах рассказала про то, как «один из пассажиров» остановил поезд, как с двумя добровольными помощниками занесли в купе неизвестного мужчину и как еще один пассажир оказал ему медицинскую помощь. Да, сказала еще, что на станции Еремеево потерпевшего забрали врачи «Скорой».

Потерев лоб, Гуров озабоченно отметил:

– Надо срочно связаться с Дунаевым… Это опер из Еремеево. Пусть выйдет на медиков и отслеживает все входящие к ним телефонные звонки – вдруг интересующие нас граждане начнут выяснять, что с потерпевшим и где он может быть?..

Он достал свой телефон и быстро набрал номер капитана. Тот, выслушав Льва, пообещал немедленно отправиться в «Скорую» и райбольницу.

– Все будет под контролем, Лев Иванович! Значит, всем любопытствующим нужно давать информацию, что этот гражданин жив, но пока что находится в коме, его увезли в какую-то крупную московскую клинику. Приступаю!

Орлов побарабанил пальцами по столу и с сомнением поинтересовался:

– Ты считаешь более целесообразным, если неизвестные нам преступники будут думать о том, что «снежный человек» все еще жив? Но тогда они и в самом деле начнут менять свои планы, и эта хиленькая зацепка про Челябинск окажется бесполезной. Может быть, наоборот, пусть знают, что он умер, и действуют, ничего не опасаясь? Тогда у наших коллег будут хотя бы какие-то шансы их задержать. Я с Челябинском еще вчера созвонился, там все уже в «готовности номер один».

– Никакая «готовность номер один» не гарантирует полной безопасности всего города, – возразил Гуров. – К каждому объекту охрану не поставишь. А если эти негодяи будут знать, что он жив, что может их «засветить», то они свои планы, скорее всего, не изменят, а отложат. А это дает нам шанс выиграть время. Мне вот тут кое-что удалось найти в Минобороны, да и Стас, гляди-ка, что-нибудь обнаружит. И как только мы будем знать имя «снежного человека», у этих граждан начнется обратный отсчет их пребывания на свободе.

– Хорошо! Ты ответственный за проведение расследования, тебе и решать, – вздохнул Орлов. – А Стас сейчас где?

– Ездит по федерациям силовых видов спорта, пытается выяснить, не состоял ли наш «клиент» в какой-то из них. У борцов и боксеров уже был, но те за своего его не признали.

– То есть, получается так, что, если мы не выясним, кто он такой, этот «снежный человек», то расследование зависает очень серьезно?.. Да-а-а… Проблемка! Ну а ты чем сейчас думаешь заниматься?

– Порыскаю по соцсетям, – пожав плечами, ответил Лев. – Там можно найти не только бывших одноклассников и однокурсников, но и бывших сослуживцев. Даже бывших сокамерников. Вдруг кто-нибудь из морпехов что-нибудь знает про бывшего своего коллегу с татуировкой белого медведя?

– Ну занимайся, удачи… – кисловато пожелал генерал, принимаясь за лежащие перед ним бумаги. – Да! Чуть не забыл. За этим усопшим в Еремеево машина уже выехала. Как только его привезут, им будет заниматься Дроздов.

Усевшись за компьютер в своем кабинете, Гуров с головой ушел в дебри Интернета. Он нашел сайт, на котором общались бывшие морские пехотинцы, и сделал запрос по поводу татуировки с белым медведем, выложив там посмертное фото «снежного человека». Вскоре он получил несколько ответов, из которых явствовало, что подобный рисунок у морпехов появился где-то в конце первого десятилетия двухтысячных. Как раз в ту самую пору, когда Россия, к недовольству европейских соседей и США, продолжила освоение Арктики и начала формировать воинские подразделения, предназначенные для обороны наших заполярных территорий. Вот тогда-то в одной из частей морской пехоты некий умелец и начал делать своим сослуживцам такого рода наколки.

Кроме того, еще один из откликнувшихся поведал о том, что бойцы 18-й бригады в обязательном порядке накалывали себе лишь якорь, а вот медведя изначально татуировали единицы. Лишь уже ближе в пятнадцатому году это стало массовой традицией. Впрочем, эта информация, по сути, ничего не давала в плане идентификации неизвестного на снимке. А вот самый ценный ответ прислал последний из откликнувшихся. По его словам, человек, изображенный на фото, проходил службу, предположительно, в две тысячи седьмом году, и его фамилия – то ли Шутырин, то ли Бутырин.

«А вот это уже интересно! – мысленно констатировал Лев, испытав уже знакомый, едва ощутимый зуд в позвоночнике, что с ним бывало в те моменты, когда ранее бесплодные попытки вдруг сменялись настоящей удачей. – Похоже на то, что речь идет именно о Пятырине…»

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вбежал запыхавшийся, красный от мороза, но чрезвычайно довольный Станислав Крячко. Сняв загрубевшую от мороза кожанку, он сел за свой стол и с некоторым даже ликованием объявил: