Закон сталкера

Поэтому я, пошатываясь, поднялся на ноги – и увидел глаза. Пришедший в себя Лютый, неестественно вывернув шею, смотрел на меня очень красноречивым взглядом. И без ментальной передачи мыслеобразов было ясно, что мой котэ сейчас хотел сказать своему хозяину.

– Ну извиняюсь, – сказал я одновременно и Лютому, и Японцу. – Не знал. До этого через «кротовые норы» спокойно проходил, без душевытрясания. Но видать «кротовина» «кротовине» рознь. Если вам так будет легче, можете считать меня гнидой. Но, по ходу, лесник нас не обманул.

Прыгнули мы в аномалию глубокой ночью – а вынырнули на рассвете. Похоже, аномалия не умела проносить сквозь время, только через пространство, причем неторопливо. Это нам, получается, только показалось, что быстро всё прошло. Ан нет, вон над деревьями уже солнце выползает. Спасибо хоть на теле ожогов нет. Стало быть, это просто ощущение такое было, что меня поджаривают на интенсивном огне. Короче, в целом переход прошел без потерь, если не считать чувствительного удара хребтиной об землю. Но мне не привыкать. Главное – результат.

Мы стояли среди деревьев, меж которыми были видны проблески зеленоватого сияния. И я знал, что это такое. Ирреальный свет исходил от монолита – памятника, созданного самой Зоной. Там, за деревьями, на поляне навеки осталась стоять странная пушка, похожая на многоствольный пулемет Гатлинга, и человек, поднявший обе руки к небу в торжествующем, победном жесте.

Я прекрасно помнил, что и человек, и пушка с потрясающей детализацией были выполнены из зеленоватого металла, которого не встретишь на Большой земле. Казалось, что этот странный металл медленно течет, переливается, движется, но при этом сама композиция остается стоять на месте. Говорят, порой на зараженной земле встречаются подобные монолитные памятники – непонятные, жуткие, созданные самой Зоной, и только ей, потому, что человеку никогда не под силу будет сотворить подобное. Более того, я лично видел, как был создан этот жуткий памятник. И сам принял непосредственное участие в создании второго…

Метрах в тридцати от металлической композиции в метре над землей завис портал в иной мир. Огромная дыра в пространстве, которая, как я надеялся, была намертво забита горой спекшейся стали, некогда бывшей боевым роботом…

Оказалось, зря надеялся.

Останков биоробота больше не было. Похоже, какой-то придурок выковырял пробку из портала, по краям которого слабо потрескивал ореол из маленьких, беспокойных молний, похожих на чьи-то тонкие, светящиеся пальцы…

И который сейчас охраняла целая армия.

Похоже, «боргов», претендующих на единоличное владение воротами в иную вселенную, потеснили фанатики Монумента – самой известной аномалии Зоны. Как ее еще называют, Машины Желаний, которую я уничтожил, разбив на мелкие кусочки. У меня просто не было иного выхода. И теперь «монументовцы», похоже, нашли себе другой фетиш, который решили беречь как зеницу ока – портал между мирами, прорубленный мной… и почему-то не закрывшийся.

Метрах в тридцати от прохода в иномирье был разбит целый охраняемый лагерь. Колючая проволока по периметру.

Внутри периметра – палатки для смены караула.

Даже четыре невысокие пулеметные вышки имелись, сбитые из грубо отесанных свежих досок – лес под боком, стройматериала навалом.

Часть ограждения, повернутая к порталу, была укреплена: стальные двухметровые листы, наскоро прихваченные сваркой, образовывали стену метров в десять длиной. Над стеной – большая площадка с электрической пушкой-молниеметом и дополнительной парой крупнокалиберных пулеметов. Вполне достаточно, чтобы образумить самого отчаянного биоробота, решившего полюбопытствовать на тему, что там интересного в соседней Зоне творится, – а также долбануть электричеством и забрать в качестве трофея какого-нибудь экзотического мутанта. Скорее, разумно-человекообразного. И не для продажи – фанатики до таких мелочей не опускаются, их и так с Большой земли кто-то нехило финансирует. А вот для допроса – в самый раз. На предмет нахождения второго Монумента в соседней все-ленной.

– Странно, что они патрулей не выставили, – шепотом проговорил Японец. – А то б у нас уже могли быть проблемы.

– А кого им тут опасаться? – пожал плечами я, опуская Лютого на землю. – С пулеметами-то по периметру.

– В том-то и дело, – сказал Японец, прищуриваясь. – Видишь метки белой краской на земле? И на деревьях тоже. Они и не скрывают, что у них тут каждый сантиметр пристрелян. Короче, никак нам к порталу не подобраться, если…

Он замолчал на мгновение.

– Если что?

Японец не ответил.

Вместо этого он повел себя довольно странно. Развязал шнурок, фиксирующий у него за спиной один из мечей – тот, что подлиннее и побогаче с виду, с красивыми ножнами. Взял его в руки, подержал немного, слегка склонив голову при этом, после чего двумя пальцами нажал на скрытые кнопки по боками навершия рукояти, украшенного тщательно выполненным рельефным рисунком.

Внутри рукояти меча что-то еле слышно щелкнуло, и отделившееся навершие оказалось в ладони Японца. После чего Виктор вытряхнул из него маленькую стеклянную пробирку с серой таблеткой внутри.

– Купив самурайский меч, или захватив его в качестве трофея, синоби всегда модернизировали его под свои нужды, – сказал Савельев. – В данном случае в рукояти спрятан мгновенно действующий яд. Но сейчас он нам без надобности.

С этими словами Виктор с усилием отвернул пробку на пробирке, вытряхнул таблетку на траву, после чего полоснул себя мечом по руке. Вроде едва коснулся, а кожу уже пересек довольно глубокий разрез.

Рана немедленно набухла кровью, которая через мгновение полилась на землю тонкой струйкой. Японец же, нимало не смущаясь этим фактом, подставил под нее пробирку, которая немедленно заполнилась до краев. Для такого крохотного сосуда и нескольких капель хватило бы, чтоб его наполнить.

Удостоверившись, что пробирка полна, Японец проделал всё в обратном порядке – прикрутил крышку на место, всунул пробирку в навершие, и, защелкнув его на рукояти, вернул меч в ножны. После чего протянул его мне.

– Носить можно на спине, – сказал он. – Или заткнув за пояс. Или на пояс привяжи, по-европейски. Не по канону, но наплевать, в бою надо чтоб удобно было. Главное не потеряй. Я с ним договорился, он будет служить тебе так же, как служил мне.

– Не понял, – сказал я, принимая меч. Ножны были теплыми – то ли от рук Японца, то ли по какой-то другой причине.

– Тут и понимать нечего, – невесело усмех-нулся Виктор. – Не дойду я до Монумента. А ты – дойдешь. Вот и всё понимание. Просто мне очень надо своих спасти. А тебе придется не только своего друга с того света вытащить, но и меня тоже…

Я только разинул рот, чтобы сказать, мол, хорош тебе такую пургу гнать, вместе что-нибудь придумаем, и вместе дойдем…

Но Японца уже не было рядом со мной. Он темно-серой тенью мчался к лагерю фанатиков Монумента.

Естественно, его заметили.

Сначала замолотил пулемет с одной вышки, почти сразу к нему подключился второй. Но Японец бежал с немыслимой для человека скоростью, широкими зигзагами, бросаясь из стороны в сторону. Я видел, как пули вышибают из зараженной земли комья грязи, вырывают пучки травы… но пока что ни одна из них не коснулась Виктора.

Я очень быстро понял, что меня ждет, не больше пары секунд потребовалось на осознание. А еще понял, что дойти до цели смогу лишь я один. Если смогу конечно. И пока что мой хвостатый друг, не привыкший к суровым реалиям зараженных земель, ничем мне помочь не мог. А вот погибнуть зазря мог запросто.

– Жди меня в Зоне, – бросил я Лютому.

Того не пришлось долго упрашивать – понятливый каракал мигом скрылся в кустах. Я же бросился между деревьями, огибая поляну по широкому кругу. Пока Японец отвлекает внимание на себя, пока все взгляды противника направлены в противоположную сторону, мне нужно достигнуть портала. Ведь именно для этого Виктор сейчас рисковал жизнью…

Я слышал, как вдруг резко замолчал один пулемет, потом второй. Сюрикэны? Ядовитые стрелки? Может быть. Савельев большой мастер подобных трюков.

Потом я услышал крики.

Ярости – так вопят люди, когда ничего не могут сделать с противником, которого очень хотят убить.

И боли – так надрывно голосят те, кто видит собственную отрубленную конечность, либо фонтан своей крови, бьющий из рассеченной артерии.

Я прибавил ходу, перепрыгивая через узловатые корни деревьев, проламываясь через кусты… и понимая, что не успею. Что каким бы супербойцом не был Виктор, врагов слишком много…

И тогда я, выломившись из леса, рванул напрямки через поляну, мимо забора из колючей проволоки, понимая, что рискую быть замеченным и расстрелянным…

Но «монументовцы» были слишком заняты.

Они пытались убить человека.

И у них это получалось…

Пробегая мимо, я сквозь ряды колючей проволоки краем глаза увидел, как Японец рубится своим вторым мечом, стоя на одном колене, а из второго хлещет кровь. Возле Савельева валялись фанатики, человек семь-восемь, остальные же пытались достать Виктора ножами и штыками – видимо, хотели взять живым. Дохлый номер. Я слишком хорошо знал Японца – живым он не дастся врагу.

Видимо, это поняли и «монументовцы». За моей спиной грохнул одиночный выстрел, после чего над лагерем фанатиков повисла тишина. Всепоглощающая. Мертвая. Какая случается, когда всё кончено, и больше некого убивать. И я бежал в этой тишине, сжав зубы так, что ломило челюсти, стискивая со всей силы кулаки, давя в ладонях желание развернуться, снести к чертям этот забор ударом ноги по опорному столбу, как умел Виктор, когда был жив, а потом стрелять, резать, рвать фанатиков голыми руками, пока вновь над их лагерем не повиснет тишина…

Но нельзя. Не для этого Японец отдал жизнь, чтобы мой труп лег рядом с его мертвым телом. И я бежал, видя как стремительно приближается портал между мирами, некогда прорубленный мной…

Но все-таки меня увидели. Те, на вышках. Наверно самый бдительный, оторвав взгляд от немой сцены посреди лагеря, заметил движение в своем секторе и бросился к пулемету. Я прям спиной почувствовал, как он, матерясь, доворачивает тяжелую махину, ловя в прицел бегущего меня… Мерзкое ощущение, если честно, которое появляется лишь у тех, в кого много стреляли.

И кто после этого умудрился остаться в живых.

Мне и сейчас очень нужно было выжить. Прям как никогда необходимо. Поэтому я очень постарался, прыгнув вправо – и очередь лишь распорола воздух в том месте, где я находился мгновение назад. А я уже снова бежал, понимая, что сейчас стрелок, уже не матерясь, а сосредоточенно закусив губу, делает поправку увода ствола после слишком длинной очереди – не думал, что промахнется. И сейчас наверняка веером пошлет, перечеркивая все мои возможные финты, прыжки и кувырки…

Но я не собирался больше уклоняться от пуль. Я просто использовал по максимуму те две секунды, пока пулеметчик примеривался, как бы половчее меня убить, рванув к порталу по прямой так, как наверняка не бегают кандидаты в олимпийские чемпионы, которым никто не целится в спину из пулемета.

Я уже слышал возмущенное потрескивание молний по краям огромной дыры между мирами… и понимал, что не успеваю, всё равно не успеваю добежать до нее, что палец пулеметчика уже выжимает слабину спускового крючка…

И тут я поскользнулся. Наступил на мягкое – и с размаху грохнулся вниз мордой, успев в полете увидеть то, на что наступил. Оно тоже летело по воздуху, вереща, размахивая лапками и с ненавистью глядя на меня огромными вылупленными глазами. Чернобыльский ёж. Лысый чернобыльский, мать его, ёж, испортивший своей подвернувшейся мне под ногу тушкой такой надрывно-трагический момент.

И тем самым спасший мне жизнь. Потому, что я, скорее всего, не догадался бы сам упасть со всего маху, пропахав мордой с полметра рыхлой почвы. Да и не получится так грохнуться самому, как не старайся. Хороший стрелок по движению тела, по выброшенным вперед рукам сразу распознает финт и подкорректирует очередь. А так – естественно получилось, неожиданно и для меня, и для него. Потому пули просвистели над моим затылком, обдав его раскаленным воздухом – и я понял, что у меня есть еще несколько мгновений.

Которые и использовал на все сто!

Я до сих пор без понятия, как можно стартануть в рывок из положения лежа мордой вниз. Но пулемет – отличный мотиватор для раскрытия суперспособностей. Кстати, рекомендую этот способ на заметку тренерам, ломающим головы над тем, как вывести команду хронических лузеров в мировые чемпионы. На себе проверено. Уже, скрипя зубами, поливал портал очередями мой несостоявшийся убийца. «Проснулся» и второй пулеметчик, и до молниемета добрался стрелок-любитель посмотреть на чужую смерть. И долбили они в три ствола по порталу так, что весь его перечеркнули перекрестия молний и причудливые сполохи, которые наверно возникают, когда молния попадает в летящую пулю…

Но я уже был по ту сторону границы миров.

В знакомом месте, откуда ушел, казалось бы, не так уж и давно.

* * *

Это был большой зал с высокими потолками, прямоугольными дырами окон и трещинами, расползшимися по стенам… В дальней стене был пролом – вероятно, через него пролез тот био, который некогда заткнул собой портал, что завис в метре над полом и вершиной своей почти касался потолка. Вон на полу куски оплавленного металла валяются – всё, что осталось от биоробота, решившего наведаться из мира Кремля в чернобыльскую Зону.

А еще на полу лежали кости. Обглоданные, расколотые, разгрызенные. Понятно, откуда они взялись – когда я уходил отсюда в последний раз, в этом зале было слишком много беспомощных людей. И слишком много голодных нео…

Впрочем, не стоило долго задерживаться в этом месте. Фанатики Монумента на то и фанатики, что запросто могут отрядить погоню за человеком, сумевшим проскочить в охраняемый ими портал, который они наверняка считают своей собственностью. А может уже и святыней, с них станется. Соответственно, отловить осквернителя оной – самое что ни на есть важное и нужное дело для настоящих приверженцев качественно обоснованного культа.

Ну, я и рванул. Прямо через тот пролом в стене, подальше от возможной погони…

И тут же понял, что очень конкретно погоря-чился.

Перед Покровскими казармами находился довольно большой участок открытой местности. На котором сейчас раскинулся неплохо укрепленный лагерь.

Деревянные рогатки по периметру, острыми кольями обращенные в сторону вероятного противника.

Невысокие, грубо сколоченные вышки, на которых застыли лучники в пластинчатых доспехах.

Несколько сооружений странного вида, возвышающиеся над периметром – деревянные помосты, на которых были смонтированы некие подобия рельсовых установок…

А внутри всего этого оборонительного нагромождения стояли обычные палатки, похоже, сшитые из звериных шкур. Ну и, конечно, в самом центре лагеря – высокий красный шатер. По ходу, тоже из шкур, только крашеный. Для начальства.

Понятно. Лагерь шайнов. Кочевых мутантов-захватчиков, с которыми мне не раз доводилось сталкиваться в мире Кремля. Умные и хитрые выходцы с азиатских степей, которым давно хотелось прибрать к рукам Москву с ее стратегическими подземными складами, секретными лабораториями и огромной крепостью – Кремлем, под которым расположен целый промышленный город, способный долгие годы обеспечивать всем необходимым своих жителей.

Однако на пути орды шайнов встал энергетический купол, накрывший Москву по линии МКАД. Проклятие всего города – и одновременно его защита. Ни выйти за его пределы, ни войти снаружи. Хотя, конечно, пройти через него можно. Если знать как.

По ходу, те шайны, что разбили лагерь возле Покровских казарм, знали. И сейчас копили силы для удара по Кремлю. Видать, всей Орде пройти через Купол сразу не получилось. Просачивались по одному, или мелкими группами – и оседали в этом лагере. Ждать, когда подойдут остальные…

В прошлое свое посещение Зоны Кремля я убил вождя шайнов, а также довольно приличное количество его приспешников. Поэтому был уверен, что нежных чувств ко мне мутанты не испытывают. Да и вообще практически все муты – что в чернобыльской Зоне, что в мире Кремля – очень уважают человечину, и шайны не были исключением. Поэтому в отношении них у меня уже успели выработаться очень четкие рефлексы.

Дело в том, что снаружи Покровских казарм с комфортом расположилась охрана. Двое огромных кешайнов-рептилоидов тащили службу, замерев возле пролома с автоматами на изготовку. А еще двое занимались завтраком. Один разводил костер, а второй замахнулся саблей, чтобы отрубить голову кому-то, лежащему у его ног.

Такую вот замечательную картину я схватил взглядом, выпрыгнув из пролома.

У них было превосходство в численности. А за мной была неожиданность. Я уже успел заметить ранее – кешайны очень сильные воины, но только немного тормознутые. Маленько промахнулся в расчетах тот яйцеголовый, что скрещивал гены человека и рептилии, дабы получить в итоге такие вот человекоподобные боевые машины с чешуйчатой броней, покрывающей всё тело. Ему бы шустрости добавить ящеркиной в эти шкафы, и тогда б мне ловить было нечего. А так я немного быстрее среагировал, чем те двое у прохода.

За автоматом тянуться было долго. «Бритвой» обоих не завалить, далековато они друг от друга стояли. Пока б одного резал, второй бы меня точно расстрелял. Поэтому пришлось отработать непривычным оружием Виктора.

Выдернув из ножен его меч, я ткнул того кешайна, что слева стоял, прямо в чешуйчатое рыло – и даже успел слегка удивиться. Клинок легко, без малейшего сопротивления прошел сквозь морду мутанта, прямо между глаз, перечеркнутых вертикальным зрачком, и вышел из затылка.

В желтых глазах рептилоида проскользнуло понимание происходящего, что-то похожее на человеческое удивление. Проскользнуло – и погасло, вместе со взглядом. Мертвым никакое понимание больше не нужно. Им вообще всё до лампочки, в том числе и наличие в мозгу заточенной полосы отличной японской стали.

И тут за спиной я расслышал отчетливый щелчок переводчика режимов огня. Дисциплинированный попался второй рептилоид – в условиях жесточайшего постапа, находясь на посту, автомат на предохранителе держит. Ай, молодец!

То есть, подарил мне кешайн одну лишнюю секунду. Которой мне хватило, чтобы вырвать меч из черепушки трупа, после чего описать клинком широкий полукруг, в конечной точке которого лезвие столь же легко прошло сквозь толстую шею автоматчика, прикрытую чешуйчатой броней, заменяющей кешайнам кожу.

Тот рептилоид, что завис у костра, открыл от удивления пасть, и с такой вот раззявленной пачкой потянулся за автоматом, висящим за спиной. Долгое занятие, особенно когда от растерянности продолжаешь сидеть на корточках вместо того, чтобы резко отпрыгнуть назад, и уже с безопасного расстояния перебросить оружие со спины в руки.

Но таким трюкам учиться надо, а кешайнам по ходу огнестрелы выдали недавно, и курсы молодого бойца желтоглазые наверняка не проходили. Поэтому мастеру по разведению костров, неискушенному в науке стрельбы из любых положений, я просто раскроил башку резким ударом сверху вниз, от которого он рухнул располовиненной мордой прямо в огонь, тут же затушив едва разгоревшееся пламя кроваво-белым содержимым своей башки.

А вот четвертый рептилоид, тот, который собирался нашинковать кого-то своей саблей, оказался и шустрее, и сообразительнее коллег по ратному делу. Вместо того, чтоб довершить начатое, он резко развернулся навстречу опасности в моем лице, и, ловко крутя в воздухе длинной кривой саблей, ринулся на меня…

Я вообще к длинномерному холодняку всегда был равнодушен. До сего дня. Мечи мне казались чем-то жутко экзотическим, неприменимым в реальной жизни и в настоящем бою. Но катана Савельева оказалась на удивление легкой, отлично управляемой что одной, что двумя руками, и разрубающей живую плоть не хуже моей «Бритвы». Ее рукоять словно прилипла к моим ладоням, меч будто стал продолжением моих рук, и я совершенно не думая, чисто на рефлексах не знамо откуда у меня появившихся, резко присел, уходя от профессионального свистящего удара, который несомненно снес бы мне голову…

И рубанул по низу. По коленям кешайна, сквозь которые клинок старинного японского меча прошел так же, как и до этого, то есть совершенно без сопротивления.

Желтоглазый даже боли не почувствовал. Его лапища, сжимающая рукоять сабли, дернулась было, выводя оружие на второй удар – но тут рептилоида подвели ноги. Развалились надвое, отчего кешайн, взмахнув лапами, рухнул на спину, прямо на тело, которое собирался расчленить. Из обрубков нижних конечностей хлестануло кровищей метра на два, правда фонтан тут же сник – при таких ранениях интенсивность кровотечения стремительно сходит на нет. Вместе с жизнью.

Правда, чешуйчатый еще мог заорать, даже пасть раззявил для этого. В нее я и всадил клинок, провернув его для надежности. Ибо с развороченным горлом орать очень неудобно.

Всё произошло за считаные секунды. Честно говоря, я сам был крайне удивлен тем, с каким проворством я прищучил четырех мутантов совершенно непривычным для меня оружием. Никак, генетическая память проснулась? Меченосец я наследственный или где?

Однако удивление не мешало мне трезво оценивать обстановку. Возможно, в лагере не заметили нашей маленькой возни. Выстрелов не было, воплей – тоже. А может и заметили, но еще не осознали, что же именно произошло возле пролома в стене казарм. Тревогу по такому поводу обычно не поднимают, но проверяющих для выяснения высылают непременно.

Поэтому действовать надо было быстро.

Душевным пинчищем я сбросил дохлого рептилоида с тела его потенциальной жертвы – и удивился вторично.

Недорезанной жертвой оказался парень, с виду лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Правда, для тинейджера уж больно здоровый. Лицо еще почти детское, едва светлый пушок под носом пробился, а всё остальное – как у былинного богатыря. Шея толстенная, плечи – косая сажень, ручищи как лопаты. Интересно, как рептилоиды такого коня живым взяли? Это ж по виду самый что ни на есть кремлевский дружинник, рядом с которым даже Данила смотрелся бы несколько блекло.

Связан тинейджер был добротно, ремней на него кешайны не пожалели. Спеленали словно колбасу, которую шпагатом обматывают. Видимо, заместо колбасы его и собирались употребить, в орде шайнов человечину предпочитают любым иным деликатесам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мунэн (яп.) – состояние отсутствия мыслей.

2

Синоби – японское прочтение китайского иероглифа «ниндзя» (в переводе «человек, умеющий ждать; тайный агент»). В древней Японии ниндзюцу и синобидзюцу были синонимами.

3

События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон долга» литературной серии «Сталкер».

4

События, описанные в романе Дмитрия Силлова «Закон свободы» литературной серии «Сталкер».

5

Об этих событиях можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон монолита» литературной серии «Сталкер».

6

Гайдзин (яп.) – «иностранец». Без дополнения «коку» («страна») слово приобретает презрительный смысл «чужак», «неяпонец». Применяется в основном к европейцам, в отличие от более близких к японцам по менталитету китайцев или корейцев.

7

Харагэй (яп.) – здесь: «искусство души», общение без слов.