Елена Городенцева
Сказка о краснодеревщике
Книга посвящается моему другу.
Его предки украшали скульптурами московское метро, а он решил посвятить себя работе с деревом.
* * *© Городенцева Е.Н., 2021
* * *Глубокий вечер, за окном луна…Расправил мрак плащ тёмный над землёю.Настало время сказок. Вам сейчасПридётся вновь постранствовать со мною.Мы посещали много разных мест.Сегодня же окажемся в деревне,Что сделали известной мастера,Которых звали прежде древоделы.Ремёсел много славных на РусиСебя в живых легендах закрепили.Но есть такие, о которых мыНесправедливо, кажется, забыли.Труд мастеров о ком пойдёт рассказ,Как раньше, так и впредь будет цениться.Умелец, что работает с душой,Всегда сумеет ярко проявиться.Итак, представьте сказочный рассвет…Будя хозяев, петухи запели,Зашевелилась с нежностью листва,Люд начал покидать свои постели…В деревне наступал обычный день,Наполненный работой и заботой.Озвучивал окрестность громко скот,На пастбище идущий с неохотой.А в двух больших бревенчатых домахВ то время ожидалось прибавленье.И данные события легли,В рассказе, как существенные звенья.Всё разрешилось, к счастью, как должно.Преподнесли тем временем подаркомВ одной семье жена супругу дочь,В другой – богатыря с «копною» яркой.Да, да… Он от рожденья рыжим был.То красоту его не уменьшало.В роду его прибавилось мужчин,Что счастьем небывалым в доме стало.Случилось так, что каждая семьяЖелаемое в руки получилоНаградою великой за любовь,И временные муки облегчило.Мальчонке дали имя Серафим,За кудри ярко-огненного цвета.Девчушку предки Ольгой нарекли,Ведь в их дому прибавилось с ней света.Жизнь малышей до времени былаСчастливою, весёлой, беззаботной.И до пяти лет каждого в семьеНе занимали важною работой,Хотя в домах тех жили мастераИ тонких, кружевных дел мастерицы.Детишки познавали внешний мир.Они играли, слушали песнь птицы,Смотрели на красивые цветы,Закатом и рассветом любовались…При сборе ягод спелых и грибов,Их души благодатью наполнялись.Природа им давала посмотретьНа дивные пейзажные картиныЛесов, реки глубокой и полей,Узоры на стекле зимою длинной,Сияние сугробов серебромВ морозное и солнечное утро…Растущим помогали осознатьКак мир чудесен, поступая мудро.Заложен в этом был глубокий смысл.Увиденное чудо сохранялось,И всё, чем так прекрасен дивный мир,В дальнейшем в их работах отражалось.И даже безобидная игра,Дарующая счастье и веселье,В дальнейшем помогала воссоздатьПредметы, что достойны восхищенья,Закладывала в творчество настрой,Что в душах породить сумеет благость.Скажу вам, настоящим мастерамПриносит это истинную радость.К пяти годам, рождённые тогда,Конечно друг о друге уже знали.Им нравилось носиться, веселясь,По улице с другими малышами.Но вскоре время беззаботных игрСменилось полосою обученья,Когда удача в маленьких делах,Как праздник поднимало настроенье.Девчушка вышивала и плелаНевиданные, тонкие узорыИ нежною пригожестью своейЛаскала устремлённые к ней взоры.А в восемь лет подросший СерафимТопор в руках держал довольно крепко.Он с лёгкостью умел колоть дрова,Для розжига печи снабжал всех щепкой.Конечно, погруженье в ремеслоСвершалось, безусловно, под приглядом.Осваивая острый инструментПро безопасность забывать не надо.Парнишку брать старались чаще в лес.Он должен был познать виды деревьев,Прислушиваясь, впитывать в себяВсё познанное в прошлых поколеньях.Теперь он ведал – дерево неслоВнутри себя магические силы,И в дом, что был построен из негоДыхание живое привносило.Скажу вам больше, в сказках перед сномРассказывались мальчику поверья,Где говорилось, почему нельзяСрубать и приносить домой деревья,Стоящие вдоль брошенных дорог,Растущие близ неких перекрёстков…Описывалась в сказках святость рощ,В которых проявлялась чудотворность.Немудрено, ведь много должен знать,Допущенный до плотницкого дела.И опыт, навык предков помоглиЛюбую малость выполнить умело,А также труд великий полюбить.Внушалось парню: «Вкладывая душу,Ты можешь мир вокруг преобразить,Лишь к делу относись неравнодушно».И вскоре повзрослевший СерафимПрекрасно резал ковшики и ложки,Узорчатые кружки, для гостей,Тарелочки с рисунками и плошки.Ему несложно было на заказСтол сделать так, что просто загляденье,Резную лавку или табуретС удобным и узорчатым сиденьем.Всё спорилось у юноши в руках.То было невозможно не заметить.И я скажу вам, эдакий талантНе каждому даётся в жизни встретить.Рыжеволосый яркий СерафимК семнадцати годам в своей деревне,Среди таких же молодых парнейВ своих успехах был тогда на «гребне».Девицы при гуляньях на негоВнимание всех больше обращали.Он весел был, красив, широк душойИ очень работящий… Это знали.Да только сердце юноши давноКрасавице одной принадлежало.Рождённая в один и тот же деньПригожестью подружек затмевала.И зная, как собою хороша,Она преподнести себя умела,Не позволяя рядышком стоятьИли вести при разговоре смело.Была не просто в Ольге красота,В ней ощущалась сила неземная.При гордой неприступности своейОна была совсем не «ледяная»,Чем больший разжигала интерес,Желание добиться и бороться.И юноши из кожи лезли вон,В надежде, что она им улыбнётся.Её расположение поройУхаживаньем разным достигали —То подносили колотый орех,То сладостями щедро угощали.Казалось, что красавица тех местВнимания тому не придавала.Она, имея множество подруг,Все чувства свои тщательно скрывала.К несчастью, неземная красотаВо многих порождает часто зависть.Соперницы не могут мирно спать,Стараясь злом подобное исправить.В те времена в деревне подрослаДевица, что как раз была такою,Что сплетни распускала о других,Ведь ревность не давала ей покоя.Но к Ольге почему-то клевета,Как ни старалась та, не прилипала.Напраслина при первых же словах,Неверием в безвестность утекала.Я имя той коварной не скажу.Она ведь среди многих – единица.Боюсь, девиц, что звали, как её,Беспочвенно начнут все сторониться.Мне хочется лишь только указать,Что в пору, когда девушка невестойМогла достойно числиться уже,Она не находила себе места,И день, и ночь, мечтая сотворитьС красавицей удачливой такое,Что юношу навек отворотитОт той, что не даёт ему покоя.Но видимо была не так сильна,Как та, что проживала рядом в чаще.В лесу колдунья страшная жила,Считаясь для лихих дел подходящей.В один из дней, когда вся молодёжьОтправилась под песни на гулянье,Задумавшая зло пошла тишкомВ места, куда заходят с замираньемДуши. Скажу вам, светлый человек,Боясь напастей, порчи или сглаза,По слухам зная, где колдуньи дом,Не пребывал в краях этих ни разу.Но эта не ища иных путей,Чтобы достичь желаемой ей цели,Хоть было страшно и бросало в дрожь,Пошла по тропке меж кустов и елей.И у болота рядом, где водаИ птица выпь ревела и стонала,Привиделся ей затемнённый дом.Хозяйка гостью явно ожидала.Она уже стояла на крыльцеИ в это время желчно улыбалась.Сегодня к ней удача в руки шла,Сказать вернее потихоньку кралась.У девушки захватывало дух,Хотелось в миг последний развернутьсяИ убежать назад, к себе домой.Но ей не дали в сторону метнуться.Деревья заскрипели, а кустыОтходные пути загородили,Как стражники зловещих тайных мест,Которые за пришлыми следили.Задумавшая подлые дела,От ужаса на миг оторопела.Она уже боялась сделать шаг,Страшась, ту, что с ухмылкою смотрела.За краткий срок промчались в голове,Рассказы, в коих здешняя колдуньяДетишек ела, что являлись в лес,И на метле в ночи была «летунья»…И если раньше верилось с трудомВ подобные ночные небылицы,То в данный час девица поняла,Что усомниться в том могли «ослицы».В ночи раздалось: «Что ж ты? Заходи!Не стой столбом. Пока тебя не трону.Не бойся, если в доме у меняУвидишь говорящую ворону…Мне ведомо достаточно, и всё ж,Хотелось бы внести немного ясность:Что хочешь сделать с помощью меня,Придя, забыв про ужас и опасность?Пока внутрь не войдёшь – не говори.Наш разговор никто не должен слышать,Ведь уши есть буквально у всегоКто воздухом в лесу подобном дышит…»Вошла хозяйка в дом, дверь не прикрыв.Девицу что-то с силой подтолкнуло,Заставив перейти через порог.Она не передумав, внутрь шагнула,Где пребывала также темнота.Безвестность ещё более пугала.Пришедшая, задумавшая зло,Соперницу неистово ругала.Казалось, в гостье кто-то разжигалНевероятный гнев, чтоб обнаружитьВсё худшее, приведшее сюда,И выпустить быстрей это наружу.Подкравшись очень тихо в темноте,Колдунья прошептала ей на ухо:«Рассказывай, зачем сюда пришла.Неужто не хватает ещё духа?»И тут, как будто что-то прорвалось.Коварная почти что закричала:«Не просто так я в этот дом вошла!Но то, что будет страшно мне, не знала.Теперь уж всё равно… Приход сюдаЛишь значит, что я сильно полюбила,Но на пути соперница стоит,Что красотой своей меня затмила.Построенную хитро клевету,Что очерняла, милый не заметил.Напраслина не возымела верх.Для парня нет милей её на свете.В хитросплетеньях я, увы, слаба.Желанье есть, но не хватает силыРазлучницу с дороги устранитьЛюбым из средств, ведущим до могилы».Поверьте, очень трудно передатьТо ощущенье, когда за спиною,Чуть не прилипнув, рядышком стоятьВдруг станет та, что водится со тьмою.Пришедшей приходилось то терпеть.Хозяйка дома обошла девицу,Подула в печь, чем тут же разожглаОгонь в ней. В это время чудо-птицаОткуда-то слетела для того,Чтоб с гостьи снять красивые серёжки.Она бесцеремонно сорвалаБлестящие и прыгнула в окошко.Сощурив свои страшные глаза,Колдунья долго молча, наблюдалаРеакцию на действия слуги,А девушка в безмолвии стояла.Тогда в избе раздалось: «Ладно, что ж…Пусть украшенье явится залогом.Теперь ты будешь связана со мнойНезримо, оказавшись за порогом.Уж так и быть, тебя я научу,Что нужно непременно будет сделать.Ты всё получишь здесь и далекоЗа средством роковым не нужно бегать.Ворона мне давно уж донесла,Что парень приглянувшийся – работник,Которого на свете не сыскать,И что он резчик и чудесный плотник.Тебе его придётся попроситьИз дерева красиво сделать ложку,И намекнуть, что это прихоть той,К которой он порой стучит в окошко.Не сомневайся, за единый деньИсполнится им знатная работа.Ты только лишь должна предупредить,Что передать её – твоя забота.Резной подарок нужно погрузитьНа день иль два в полученное зелье.И, как бы ни хотелось – не спешить.Здесь нужно будет проявить терпенье.Цвет ложки станет дивной красоты.С такой расцветкой дерево не купишь.Себе не оставляй. Предметом симСоперницу ты с лёгкостью погубишь.Она захочет есть лишь только ей.В растворе ядовитом будет сила,Манящая, зовущая к себе…Вручишь – считай, что ты уж победила.Заранее тебя предупрежу.Что есть от зелья и противоядье.Сокрытый от людей лихих секретХранится у одной старушки кладью.И если повернуть случится вспятьЗадуманное действие тобою,То ты вороной чёрной можешь стать,Как та, что проживает здесь со мною.Старайся сделать так, чтобы никтоНе смог о совершённом догадаться.Теперь ступай, пока ещё темно.До времени нам незачем встречаться.Понадобится что-то – передайПомощнице, что сердце беспокоит.Её довольно просто отыскать.Она сидит частенько на заборе…»Колдунья, «пошуршав» в углу, нашлаОбмазанную глиною бутылку,Её тотчас же деве отдала,Изобразив, лукавую ухмылку.Хозяйке было в радость наблюдатьСвершаемое здесь грехопаденье.Коварная желала хохотать,Но ей хватило всё-таки терпеньяСдержать себя немного до поры,Когда дом, наконец-то, опустеет.А насладиться совершённым зломОна и после вволюшку успеет.Желаемое в руки получив,Девица от колдуньи убежала.Безмолвно… Нужно ли благодаритьЗа помощь тёмных сил, она не знала.Отрезавшие путь назад, кустыТеперь её возврату не мешали.Наоборот, построившись в ряды,Они кротчайший путь ей указали.Всё было к сроку. Девушка домойПрийти до дойки первой успевала.Никто и не заметил, что онаОтсутствовала и не ночевала.Красиво начинался новый день.Лучами солнце живность пробуждало.И ничего плохого на землеНичто ещё пока не предвещало.Обычные житейские дела…Все заняты привычною работой.И находилась только лишь однаТеперь с особой каверзной заботой.Задумавшая подлые дела,Явилась к Серафиму между прочим,Как будто что-то важное спросить,А также намекнуть о том, что ночьюЕй подсказали сделать… И онаШепнула парню о желанье Ольги —О ложке, что ей грезилась давно,И то, что ожиданья девы долги.Услышанное было, как бальзам,Что радует и греет светом душу.Он рад был ненаглядной угодить,Ведь так давно был к ней неравнодушен.Пришедшая ещё не скрылась с глаз,А он уж рисовал в душе картинноРисунки ручки ложки и всего,Что вырезать ему необходимо.Для Серафима кажется теперьДругого в свете не существовало.Девица это сразу поняла,И злоба её больше обуяла.Старясь тем не выказать себя,Пришлось ей очень быстро удалиться.В злодействе ей свершён был первый шаг.Всё вскоре должно будет совершиться.Но в это день, для многих роковой,Случилось и другое, что как в сказке,Значительностью действий приведётК счастливой и желательной развязке.Пришёл в деревню некий человек,Заметно подуставший от дороги.Он к дому Серафима завернул,Как будто направляли его Боги…Радушная и дружная семьяГостей всегда приветливо встречала.И то сказать, от эдаких людейОна довольно много узнавалаО том, что происходит на Руси,Чем мир, что далеко был, интересен.Лились легенды, россказни… ПоройЗвучало много новых дивных песен.А этот гость хорош ещё был тем,Что создавал чудесные картины.Сюжеты на холстах были просты,Понятны, интересны и невинны.Но каждый мог отметить, что емуОсобенно портреты удавались.Он рисовал особенных людей,Которые в пути ему встречались.О каждом он мог много рассказать —Чем именно герой затронул душу.Портреты раскрывающий рассказВозможно бесконечно было слушать.И видя, как работал Серафим,Художник тоже делом загорелся.Он натянул имеющийся холст,Напротив парня тотчас же уселсяИ стал изображать его в делах,Когда тот вырезал для Ольги ложку.Обоих было трудно оторватьОт творчества, отвлечь хоть на немножко.Никто и слова вслух не произнёс,Ведь каждый пребывал в особом мире.К обеду уже виделся итогТого, что оба в действах совершили.Работы были сказочны. В рукахУ паренька был редкостный подарок.Узор на ручке был замысловатИ дивен, хотя в цвете и не ярок.Картина же раскрыла глубоко,Как парень в дело вкладывает душу.Красавец был как будто бы живой,С холста готовый выбраться наружу.Художник произнёс: «Ты выполнялРаботу, будто сердце твоё пело.Отмечу, что при возрасте своём,Ты делаешь всё быстро и умело.И мне б теперь хотелось посмотреть,Хоть краем глаза, для кого старался.Уверен, в доме нету таковых.Не им ты, творя ложку, улыбался.Не думай ни о чём-либо плохом.Мне просто почему-то стал вдруг важенЕщё один задуманный портрет,Пред тем, как я займусь здешним пейзажем».А Серафим – открытая душа,Пред гостем в этом и не укрывался,И искренне и честно рассказалО той, для коей в этот день старался,Пообещав, что сможет показатьКрасавицу, когда наступит вечер,Когда придёт счастливая пораПрогулок и дозволенные встречи.На том и порешили. А покаЗадумал вдруг художник прогуляться.Сегодня им как будто кто владел,Чему он не хотел сопротивляться.Он подошёл к колодцу. Рядом с нимБабулька очень ветхая стояла.Ей было трудно приподнять ведро.Рукам её сил явно не хватало.И гостю захотелось ей помочь.Ему сия работа была в радость.Он лишь спросил: «Куда мне отнести,Водицу, уважаемая „старость“?»Старушка, видя эдакий порывПришедшего в деревню, ободрилась.Она такой открытой простотеИ щедрости душевной удивилась.Отнёс художник бабушке ведро,Затем запас воды надолго сделал.Для этого, скажу вам, много разОн с вёдрами к колодцу быстро сбегал,Хотя никто об этом не просил.По свету путешествуя немало,Творец невероятнейших картин,Знал из чего в селе жизнь состояла.И бабушка казалась непростой.Взгляд у неё глубок и интересен.Она смотрела с некой теплотой,Хоть гость, что угождал, был неизвестен.Конечно, не затеяв разговор,Хозяйка пришлого не отпустила,А в благодарность, усадив за стол,Сначала чаем травным напоила,Узнала для чего сюда пришёл,В котором из домов остановился…Тот тотчас же ответы изложилИ рассказал, что очень удивилсяРастущему в деревне пареньку,Как он умело вырезал подарокДля девушки. Не ложку, а шедевр,Хотя он однотонен и не ярок.Художник посмеялся, что емуХотелось бы взглянуть, хоть краем глазаНа редкостную, видно, красоту,Что он, возможно, не встречал ни разу.Старушка уточнила: «Ты сказал,Что Серафим строгал сегодня ложку?Признаюсь, ты меня насторожил.А ну-ка посмотри сейчас в окошко.Вороны нет сидящей на плетне,И не следит ли чёрная за нами?Боюсь, в деревне снова быть беде,Сплетённой невиновными руками.Как видно тебя Бог сюда послал.И если ты действительно художник —Вручу тебе я чудотворный холст.Надеюсь, ты крещён и не безбожник.Тебе ещё придётся написатьХотя б одну реальную картину.Пусть девушка предстанет во весь рост.Её нельзя казать наполовину.Кого изобразить, я подскажуИ расскажу тихонько по секрету,Что Серафим наш преданно влюблён,И для него милее Ольги нету.Все парни по ней сохнут. И понять,Несложно, за что дарится вниманье.Любому, даже если кто подслеп,Приметится она на расстоянье.Боюсь, что над красавицей теперьНенастье тучей чёрною нависло,И нужно реагировать на злоНемедленно и очень-очень быстро.А потому исполни, что прошу,И дальше занимайся чем захочешь.Написанное только мне отдашь,И сделаешь то под покровом ночи.Я буду ждать. Теперь же уходи.Не вздумай обронить хотя б полсловаПро наш с тобою тайный уговор».При этом она глянула сурово.К лицу её подобный взгляд не шёл,Но видимо старушка показала,Ответственность за тайные дела.Она вручила то, что обещала.Напившись чая, спрятав дивный холст,Отправился художник к Серафиму,Чтоб краски взять и всё что в этот деньСумеет стать ему необходимым.Там встретил он девицу, что к себеЛукавостью в лице не привлекала.Она подарок дивный забрала,И вот её уже как небывало.Гость юношу, конечно же, спросил:«Неужто, ложка ей предназначалась?Я не могу судить, но мне онаДостойною её не показалась.Не думай, внешний вид тут ни при чём.Я насмотрелся всякого на светеИ чувствую, который человекДушой красив и, будто солнце, светел.Неясно, почему ты не вручилПодарок сам? Отдал бы его в рукиЖеланной. Та дарует нежный взгляд,Как благодарность за труды и муки.Иль всё же вещь сготовлена былаДля той, что сейчас в гости заходила?Тогда прости. Возможно жизнь тебя,Людей иначе видеть научила.Ты тоже мастер, спорить не решусь.Никто мне не давал такого права.Могу сказать, любая принять дар,Что сделан был тобою, будет рада».А Серафим ответил: «То не та.Пришедшая лишь Ольгина подруга.Что нравится – заносчиво-горда,Мы всей деревней ходим при ней в „слугах“.Обещано, её я покажу.А ложка была, видимо, секретом.И чтобы изготовил её я,Она лишь намекнуть могла об этом,Решив, что будет лучше попросить,Желанье передав через подругу.Поверь, мне любо было угодитьИ оказать подобную услугу.Надеюсь, когда все пойдут гулять,Голубушка позволит быть с ней рядом.Я для неё на большее готов…В ней счастье и другого мне не надо.Пойдём. Ты поглядишь издалекаНа, в самом деле, редкостное чудо.Захочешь – можешь Ольгу написать,Я ревновать к тебе её не буду.Мне хочется иметь её портрет.Такой, чтоб находился возле сердца.Я сделаю сегодня медальон,В котором раскрываться будет дверца,Где будет место тайное внутри,Невидимое для чужого глаза.Прошу тебя всем сердцем – услужи,Я не просил других людей ни разуИсполнить это. Ты по нраву мне.Лишь потому открыто доверяюсь.Ты первый, кто узнал, что я влюблён,При ком признаться в этом не стесняюсь».Смекнул художник, что ему теперьИсполнить нужно будет два портрета.И для второго, малого клочка,Что плотным был, к несчастью пока нету.И он решил, что будет рисоватьКрасавицу уже на деревяшке.А Серафим, как мастер, сможет самОформить её в виде круглой бляшки.Теперь осталось только лишь успетьПредмет мечтаний молодцев увидеть.Причём не только дивное лицо,А во весь рост – ни лёжа и не сидя.Дом Серафим, конечно указал,Но сам войти в хоромы постеснялся,Ведь Ольга и подумать не должна,Что он за благодарностью являлся.Он позже встретит девушку итак.Чрез несколько часов пойдут гулянья,И любая ему, уже самаПризнательность окажет и вниманье.И юноша ушёл. Художник жеСначала стукнул до трёх раз в окошко,Когда увидел в нём лик старика,В душе забеспокоился немножко.Но было то напрасно. Вскоре дверьОткрылась, и приветливые людиЕго впустили внутрь. Он знать не мог,Что дальше за порогом крепким будет.А там он за работой увидал,Невиданной красы чудо-девицу…Чернёные ресницы, чистота«Озёрных» глаз… Не девушку-царицу.Он должен был запомнить дивный лик,Но позабыть такой никто не сможет.Осталось её только приподнять,Что сделает художник чуть попозже.Он произнёс: «Я попросился к вам,Как гость, буквально только на минуту.Мне очень захотелось посмотретьНа ту, что трудно в мире с кем-то спутать.В деревне вашей я всего лишь день,Но от людей настолько был наслышанОб Ольге, что мне трудно усидетьВдруг стало, как художнику под крышей.Теперь я вижу, каждый говорилМне правду. Дева, дай испить водицы,И я уйду. Мне незачем теперьВас отвлекать и в доме находиться».Хозяева спокойно отнеслисьК приходу гостя и подобной просьбе.Красавица поднялась и пошла,Не думая в то время об угрозе,Ведь в доме находилась не одна.Художник в это время любовался.Он мысленно её уж рисовал,И виденному в мыслях улыбался.Приход подобный, чуть повеселил.Открыто в дом зашёл чужой мужчина,Чтоб бросить на девицу быстрый взгляд,И с нею написать потом картину.Конечно, Ольга гордостью была.За это их навряд ли кто осудит.Она была как спелый, сочный плод,Который вскоре ещё краше будет.Хозяин дома только произнёс:«Уж если нашу дочку нарисуешь,То подари портрет или продай.Разочарован платою не будешь».Художник не посмел им отказать,И рассказать, что сделать должен дважды.Молчание в таинственных делахЯвляется, скажу вам, делом важным.В то время у открытого окнаВорона, заколдованная, вилась.Она на ставень села и теперь,Как неживой предмет, не шевелилась.Успев прекрасно разобрать слова,Чернёная мгновенно улетелаВ места, куда послушная ногаСтупить ни днём, ни ночью не хотела.Никто и не заметил в этот разПрисутствие пернатой, ведь все были«Заложниками» встречи до поры,Пока художника не проводили.А тот спешил уж к Серафиму в дом.И чтобы ото всех уединитьсяОн попросился тут же на чердак,Где нет людей, где никакая птицаДо времени за ним не проследит,Присутствием своим не помешает.Бесспорно, что в кромешной темнотеНикто писать картин не начинает.И в это время мастер лишь желалНадёжно холст, хотя б на время, спрятать,Чтоб завтра, с первым солнечным лучомНачать заказы делать в три этапа.Портрет последний может подождать.Главнее всех, конечно, будет первый.Возможно то пустая колготня,Напрасно поднимающая нервы.Но красотой такою рисковатьПреступно. Лучше всё ж подстраховаться.Бабулька, что вручила ему холстНе просто так вдруг стала волноваться.Обдуманно художник в уголокСложил довольно скромные пожитки.Намеренно их досками прикрыл,Как будто утаил златые слитки.А после, как спустился, уж пошёлЧуть-чуть полюбоваться на гулянье.В местах, где он недолго пребывал,Имело всё своё очарованье.Намереньем же главным было то,Чтоб дева не боялась его взгляда.Так он характер сможет уловить,Чем дышит, чему больше в жизни рада.Картина должна это передать.Лик неживой не тянет и не манит.Когда ж взгляд невозможно оторвать —Такой хранить сумеет долго память.А тут увидел мастер сразу всё.Здесь Ольга себя истинно раскрыла.Песнь, танец, обращение с людьми…В какой момент улыбка озарила.И образ, что навеки не забыть,Теперь сложился именно как надо.Но странно, что подружки в этот разНе оказалось с девушкою рядом.Не стоит за догадками ходить.Задумавшая зло, налила зельеВ кувшин, и в него ложку погрузив,Ждала теперь то самое мгновенье,Когда подарок поменяет цвет…Колдунья в это время лютовала.Ворона рассказала про портрет,Для них известье это означало,Что видеть истребленье красотыУже, возможно, вскоре не придётся.Им нужно было выкрасть тот портрет,Пока изделье яду наберётся,Иль непременно как-то помешатьХудожнику с усердием работать.Ворона полетела намекнутьЗавистнице, чтоб та свершила что-то.Художник на заре уж рисовалВ сокрытом месте первую картину,Где девушка стояла во весь ростБлиз дерева красивой и невинной.Он смог в холсте всё то отобразить,Что прежде в восхищении задумал,И от себя ничто не прибавлял,Не сделав даже ярче цвет костюма.Работал мастер быстро и легко,И тихо-тихо… Высоко под крышейХозяевам пришедший дивный гостьНе виден был полдня, да и не слышан.Когда спустился он передохнуть,То острый глаз его тут же приметил,Что радостный, лучистый Серафим,Душой своею мрачен и несветел.Он так старался… Ольга же егоПодарок, как мечтал, не оценила,Ходила безразлично близ негоИ взглядом ласковым не одарила.А гость вмиг успокоил, указав,Что девушки другой не видел рядом.Возможно ложка дивная вчераНе отдана. В печаль впадать не надо,И нужно будет просто подождать,Что в данный миг пора было занятьсяИзготовленьем бляшки из бруска,На коем дева станет улыбаться.Уж очень не хотелось повредитьВ дальнейшем нарисованное чудо.Размер теперь хотелось уточнить,А Серафим буквально ниоткудаСработанный доставил медальон,Который внешне прост был, и вниманьеНамерено к себе не привлекал.И лишь внутри виднелись очертаньяКак будто кружев. Юноша хотелЧтоб был портрет в особом обрамленье.По контуру шли вроде кружеваКрасивого и тонкого плетенья.Тем самым Серафим смог подчеркнуть,Что Ольга была тоже мастерица.Она была и внешне хороша,Да и в делах ей было чем гордиться.Художник лишь немного отдохнулИ радуясь, что смог утихомиритьНапрасное волненье паренька,Пошёл служить возвышенной богине.И вот уже закончен был портрет,Обещанный загадочной старушке,Наполнен ликом девы медальон,И каждый предан был воздушной сушке.Картина третья тайной не была.Её писать творец мог и на солнце,При ярком свете, а не при лучах,Что пробивались в малое оконце.Чудесный мастер для себя решил,Продолжить труд свой дивный на природе,Не замечая рядом вороньё,И что коварство где-то рядом ходит.Работа продолжалась целый день.Ворона рядом с мастером летала.И только как умела и моглаПисать картину дивную мешала,Назойливо пыталась сбросить холст,Не дозволяя царствовать покою,Но ранена охотником была,Сказать точнее острою стрелою.По счастью он поблизости прошёл,И усмотрев нападки злобной птицы,Хотел её и вовсе пристрелить,Но чёрной удалось куда-то скрыться.Художник в благодарность показал,Спасителю внезапному картину,Затем для одобренья передал,Что создал на природе – Серафиму.А тот, любуясь, долго изучалС придирчивостью каждую частичкуПриятного и нежного лица…И указал, что не толста косичка.Поправил мастер это в тот же миг,В душе успеху дела улыбнулся.Коса, не лик, и в памяти своейРисуя Ольгу, он не обманулся.Ему лишь оставалось получитьНаграду за им созданный «подарок».Конечно, он немножечко устал.День был насыщен и к тому же жарок.Художнику хотелось отдохнуть,В тени большого дерева укрыться,Где рядом за забором со стрелойВ окно стучалась раненая птица.Пытливый взгляд заметил, кто впустилНесчастную внутрь дома и услышал,Как хищная ворона, через боль,Стараясь говорить как можно тише,Сказала: «Вынь ужасную стрелу.Чрез день сослужит службу наша ложка.Меня лишили сил. Значит тебеПридётся посодействовать немножко.Когда свою подругу посетишь —Увидишь её образ на холстине.Соперница написана на нёмТак точно, как живёт в реальном мире.Картина, видно может помешатьСвершению намеченных событий.Нельзя лик Ольги прежний сохранять.Он должен стать навеки позабытым.Как хочешь, только ты должна украстьНаписанное. Если и боишься —Снеси её колдунье побыстрей,Иначе в птицу вскоре превратишься».Освободившись девой от стрелы,С большим трудом, ворона улетела.Завистница же стала пониматьЧто злым делам не видится предела,Что риск быть уличённою великИ может быть ужасною расплата.Случиться может, что и СерафимДругую, не её, захочет сватать.С дороги всех красавиц не убрать.С колдуньей страшно далее водиться,Но было уже поздно отступать,Она могла ведь стать лесною птицей.Подслушавший был сильно удивлён.В деревне, в самом деле, замышлялосьПродуманное, редкостное зло,Что шалостью, конечно, не являлось.За красочный им созданный портрет,Художника по-царски одарилиИ сходством восхищаясь, целый час,Забыв дела, «спасибо!» говорили.Конечно, мастер этим был польщён,Но просто так их дом не смог покинуть.Он попросил минуту уделить,Для разговора «главного» мужчину,И, отойдя в стороночку, сказал:«Я рад, что вам понравилась работа,Однако пока я её писал,Меня всё время сдерживало что-то.Казалось, будто кто-то наблюдалЗа тем, чем я сегодня занимался,При помощи вороны мне мешал,А я как мог, от чёрной отбивался.Уж если вы хотите сохранитьНадолго образ той, что так красива,Старайтесь осторожнее вестиС гостями, укрывая своё „диво“,Не хвастаться картиной до поры.Простите, говорю, как ощущаю.Конечно, я не вправе вас учить.Я от души лишь вас предупреждаю».Хозяин дома всех в деревне знал,Скажу вам больше, он был уважаем,За пазухой каменья не держал,Да и в него никто не бросил камень.Он улыбнулся: «Раз ты попросил,Сокроем холст на время за иконой.Пусть высохнет получше полотно,Что было чуть не порвано вороной.Господь с тобой! В спокойствии иди.В дом наш не заберётся злая птица.Защитников достаточно в семье.Нам и гостей бояться не годится!»Уверовав в подобные слова,С душой спокойной мастер дом покинул.Ему осталось только передатьСекретно холст, который стал картиной.Исполнил он всё так, как обещал:Вручил брелок заветный Серафиму,И пожелав, прохладой подышать,Гостеприимный дом в ночи покинул.Старушка его, видимо, ждала.Дверь в дом была заметно приоткрытой,Чтоб в тишине ненужный громкий стук,Не сделал тайный сговор с ним раскрытым.Холст был прекрасен. Бабушка егоВ особый короб бережно сложила,Поставила коробочку в сундукИ тканями, с нарядами прикрыла,Потом сказала: «Расскажи-ка мне,Что в этот день с тобою приключилось.Мне важно всё: общение с людьмиИ даже то, что в доме „новом“ снилось».Искусный мастер всё ей изложил,Что вызвало мгновенно огорченье.Хозяйка дома, слушая рассказ,Прониклась, подключив воображенье,И с сожаленьем вслух произнесла:«Придётся вновь с лесной колдуньей биться.Она воспряла духом от того,Что к ней явилась местная девица.Прошу тебя остаться, чтобы тыСмог помощью стать юному мальчишке.Он должен отстоять свою любовь,Что трудно сделать при его умишке.Ты хаживал по множеству дорог.Боюсь, что приключится вскоре горе,Чему мы не сумеем помешать.А так ли или нет, узнаем вскоре.И если это всё ж произойдёт,Управиться с бедой поможет древо,Что выросло совсем в других краях,Где солнце постоянно землю грело.Куда идти и как его достать,Узнать возможно только на дороге,Которую не каждому видать.Она себя раскроет не для многих.Так вот, если событья не обман,И то, чего боюсь я, приключится,Ты должен быть опорой паренькуВ пути. Ему придётся научитьсяОсвоить очень редкую резьбу.Он мастер, но не всё ещё умеет.Ты сможешь его мысли рисовать,И он, дай Бог, спасти любовь успеет.До времени ко мне не приходи.Я сохраню от глаз чужих холстину.И в час заветный, как последний штрих,Вручу при возвращенье Серафиму.Итак, дружочек мой, запоминай:Где спать ложится солнце за деревней,Растет высокий многолетний дуб.Он, как и я, морщинистый и древний.Вокруг него не видится дорог,Хотя их, в самом деле, очень много.Кому куда заказаны пути,Как тайну он хранит довольно строго.Не вздумайте под ним в ночи уснутьИ повредить хотя бы одну ветку.Вам нужно у кореньев положитьДля тех, кто спит в земле одну монеткуИ после в тишине спокойно ждать.Не пропустив дозволенного знака.Вам может показаться, что в ночиДитя печально рядом станет плакать.Дождитесь непременно громкий стук.Тут важно будет правильность подсчета.Старайтесь ничего не упустить.Потом же вам останется заботаВокруг ствола спокойно обойти,Круги нарезав, сколько постучали.С последним приоткроются пути,Что духи вам любезно указали.Не вздумайте смеяться или там,Не веруя, подумать про дурное.Вы можете ни с чем тогда уйти,И созерцать, как прежде только поле.Теперь ступай. До времени молчи.Откроешь тайну только Серафиму.Родные при пропаже паренькаПогоню с суматохою поднимут,Поэтому придётся поспешить.Дорога, что появится у дубаНе даст настигнуть никого из вас,Подняв траву нехоженого луга».Тут бабушка прервала разговор,Художнику на выход указала,Как будто бы услышала в тишиШаги того, кого к себе не звала.Художник, догадавшись, промолчал,Не смея задержаться – удалился.И вовремя. Минуток через пятьБлиз дома неизвестный появился.Он вслушивался долго в тишину.И не услышав шорохов – убрался.Художник же успел прийти домойИ для ночлега на чердак взобрался,Где, как убитый, сразу же уснул.Сегодня день его был так насыщен,Что вряд ли б что сумело помешатьВ сон погрузиться в эдаком жилище.Ночь пролетела пущенной стрелой.Настало утро дня, когда злодейкаДолжна «вползти» к своей подруге в дом,Как скользкая и жалящая змейка.В ту ночь к ней сон, конечно же, не шёл.Она считала до зари мгновенья,Когда в сосуде ложка сменит цветИ яд впитает… Должное терпеньеУже с трудом давалось проявлять.И только первый луч проник в окошко,Она, забыв про прочие дела,Пошла смотреть какою стала ложка.А та сменила прежний белый цветНа редкостный: коричневый и красный.Работа Серафима стала вдругНе просто дивной – сказочно прекрасной.И если бы задумавшая злоПричину красоты такой не знала,Она бы инструмент не отдала,А щи сама той ложкою хлебала.Но нет! Нельзя! Известно, красота,Маня к себе, живое убивает.Спасается от этого лишь тот,Кто в хитростях подобных понимает.Достав предмет заветный из «горшка»,Злодейка его солнцем просушила,Затем в тончайший, вышитый платок,Что выглядел нарядно, положила,Собравшись духом, наконец, пошла,Стараясь при волнении не выдатьХоть чем-нибудь неискренность и фальшь,Надеясь, что притворство не увидят.И ей всё удалось, ведь от неёКрасавица дел злых не ожидала.Она с восторгом ложку принялаИ, радуясь подарку, засияла,Достала нарисованный портрет,Конечно указав, что это тайна,Затем его обратно убрала,Пока родные не вошли случайно,Делилась о весёлых вечерах,Что девушка недавно пропустила,Стараясь ничего не позабыть,Что важным для подружки её было.А та уж маску радости надев,Улыбку на лице изобразила,Про каждый ей упущенный момент,«Как жаль, что не была!», смеясь, твердила.Общенье пролетело словно миг,Красавица пошла за угощеньем,Чтоб чаем ароматным напоитьПодругу с пирожками и вареньем.Скажу вам, тех минут для воровства,Злодейке роковой с лихвой хватило,Чтобы достать и выставить портретВ окошко, где сейчас нелюдно было.И чаепитье явно сократив,Коварная с подругой распрощалась,В то время на важнейшие дела,Намерено и искренне ссылалась.Задуманное дело, удалось.Осталось навестить в лесу колдунью,Картину, что украла передать…Она боялась искренне ведунью,Но чувства к Серафиму брали верх.Наполовину к счастью путь проделан.Злодейка не могла вернуть всё вспять,И если сказать честно, не хотела.Ждать вечера не стала в этот раз.Отправилась, как будто за грибами,Корзиночку плетёную забрав,Стуча в волненье все-таки зубами.Она пошла, испытывая страх,По только ею хоженой дороге.Как только в лес коварная вошла,С трудом ей подчиняться стали ноги.Затем они буквально понеслиЗапутанными тайными путямиК ужасной, что желала видеть холст,Дорогой куда люди не ступали.Колдунья ожидала на крыльце.Девицу она вновь предупредила,Что разговор их будет лишь внутриИ взглядом в дом девицу «проводила».«Дай посмотреть портрет, что принесла» —Хозяйка мест загадочных сказала,«Не слишком расторопной ты была.Я сутки в нетерпенье ожидала!»Девица передала тут же холст.Колдунья Ольги лик не оценила,Ведь для неё не образ важен был,А выбранная для работ холстина.Понюхав и пощупав грубо ткань,Она под ноги девушке швырнулаС довольною улыбкой сей предметИ облегчённо с радостью вздохнула,Сказав: «Теперь спокойно можно спать.Боязнь была, похоже, беспредметной.Картина не опасна, ведь онаМеняться станет с Ольгой незаметно.Изображённой лик не сохранить.Один волшебный холст такое сможет,Который для художника вчераПо счастью недоступен был, похоже.То к лучшему… Людишкам не успетьЧто-либо изменить. Пора насталаО красоте девицы позабыть,Ведь ложка, что ты ядом пропиталаСоперницу в волшебный плен взяла.Смотри, вглядись сейчас в эту картину.На ней девица стала уж бледна.И свет, что был внутри, её покинул…»Пришедшая, подняв вмиг полотно,Заметила, что Ольга изменилась.И в самом деле, дивное лицо,Улыбкой лучезарной не светилось.Подчёркнутая в красках красота,Заметно из картины убывала.Подобное воздействие злых чарКоварная с трудом осознавала.Убрав в корзину холст, она ушла…Колдунья деву не остановила.Возможность прекращенья подлых дел,Она, казалось ей, предотвратила.Осталось лишь немного подождать,Когда наполнит душу ликованье,И люд сумеет, наконец, понять,Насколько велико её влиянье.Мечтала ведьма выказать им власть.Представилась ей редкая удачаЗавистницей пришедшей обладать.Да, слабость душ в злодействе много значат.Пока мечты, колдунью захлестнув,Давали ей взрастить лихие силы.Соперница, задумавшая зло,Из мест сих свои ноги уносила,Нет-нет бросая на картину взгляд,Не веря в то, что Ольга изменилась.Но сказанная лиходейкой речьТеперь ещё сильнее подтвердилась.Лицо бледнело прямо на глазах,Казалось, жизнь тихонько утекала.На сердце девы камень грузом лёг,И радость от того не пребывала.Украденную вещь нужно вернуть.Соперница хитрить, увы, умела.Притворство и желанье делать зло,Скажу вам, в тот момент не оскудело.Она явилась к Ольге, как всегда,Чтоб обсудить план действий при гулянье,И показала, будто бы дивясь,Что обладала красочною тканью,Которую «отбила» по путиУ чёрной, злобной, яростной вороны.Придумав, как она сломала клюв,При битве с нею из-за обороны.Красавица, конечно же, всемуУслышанному очень удивилась.Пропажу за икону вновь убрав,Она пред нею тут же помолилась,И «верную подругу» от душиЗа сделанное поблагодарила,Ведь в пору ту представить не могла,Чтоб в доме без холста происходило.Однако «праздник» встречи и возвратПотери не принес большую радость.Призналась Ольга, что она с утраВдруг стала ощущать нежданно слабость,Что стала вдруг кружиться голова,Желание общения отпало.Подобных ощущений, как теперь,Она с явленьем в свет, не ощущала.Соперница заликовав в душе,Красавицу притворно пожалела,И до прихода старших, торопясьПокинуть дом, конечно же, успела.Ей рисовалось в призрачных мечтах,Как глянется сегодня Серафиму.Осталось платье новое надеть,Венок сплести… Тогда её воспримутВ отсутствии «красотки» основной,Не менее пригожей и достойной.Внутри неё пропал недавний страх,Душа холодной стала и спокойной.А в это время полотно надеждЕё, во исцеленье, разрушалось,И времени порадоваться злуДействительно немного оставалось,Ведь так желанный сердцу СерафимБеседовал с художником, которыйЗаманчиво и ярко описал,Бескрайние, обширные просторы,Где можно, да и нужно побывать,Чтоб стать в резьбе по дереву великим.Наставников чудесных повстречать,Которых нет в местах, по сути, диких…Но парень не тщеславен был пока.Да и потом, как можно бросить Ольгу?Он даже и на миг не представлял,Что можно быть вдали от милой долго.И видя, что легко уговоритьНа путь в страну познаний не даётся,И что лежит препятствием любовь,С которой горы сдвинуть удаётся,Чудесный мастер начал раскрыватьПред юношей таинственные вещи.Ему пришлось теперь уж рассказатьО помыслах коварных и зловещихНечистых женщин, как они близки,Чтоб красоту девицы уничтожить,О том, что только дерево спастиВозлюбленную может быть поможет.Но в сих местах подобных не растёт,И нужно обладать будет уменьемИз древесины некое создать,Что станет для красавицы спасеньем.А в подтвержденье сказанным словам,Велел художник вечером пройтиться.И если на гулянье Ольги нет,То к ней с другим подарком заявитьсяИ посмотреть, что девушка уже,Неясною болезней заболела,Что яркое и дивное лицо,Заметно за один день побледнело.И редкий для деревни этой гость,Имея явно опыт за спиною,Сказал: «Ты должен Ольгу убедить,Что лишь она начертана судьбою,И для тебя милее её нет,Что ты вернёшься непременно вскоре,И что сумеешь с ней преодолетьЛюбые неприятности и горе.Любимой нужно только подождать,И главное, надеяться и верить.Ты должен попросить, чтоб тайну словОна не смела до поры доверитьНи близким, ни далёким – никому,Тем более какой-нибудь подруге.Пусть в ней не зародится дикий страх,Когда тебя искать станут в округе.Уверь её. Дай девушке понятьНасколько неподдельно твоё чувство.Коль любишь – значит это донесёшь.Ты мастер, а любить тоже искусство…»И веря и не веря, Серафим,Решил один тотчас же прогуляться.Ему было достаточно минут,Чтоб выглядеть пригоже и собраться.Он не пошёл, конечно же, к друзьям,А сразу же направился в дом Ольги,Тихонько постучался к ней в окно,Чтоб не родить людские кривотолкиИ попросил девицу уделитьЕму хотя бы малое вниманье,В душе ещё надеясь, что их гостьОшибся и чудесное свиданьеУслышанное прежде, зачеркнёт,И уходить ему будет не надо.Жизнь в радости и дальше потечёт,Когда она близ будет как награда.Но бледность подтвердилась, да и нравВ бессилье стал спокойнее и мягче.Она с ним говорила, но былаДушою далека, как будто спящей.И даже чувства несшие слова«Впитала» безучастно и спокойно,Казалось, ей уж было всё равно:Любовь, покой… Не потому что больно,А потому что силы шли на нет.Их будто бы незримо забирали.И угасая, дивные чертыВсё это, несомненно, подтверждали.Но Серафим настойчиво твердил,Что чувство его искренне, не ложно.Он в подсознанье вкладывал её,Что нужно верить, ждать, хоть будет сложно,Что он явится вскоре и спасёт,Вернёт назад утраченное счастье,И что услышать хочет уходяЖеланное, охотное согласье.И девушка ответила ему:«Не сомневайся, что просил – исполню.Я твой подарок при себе держуИ о тебе всечасно милый помню.Прости, но я должна сейчас уйти.Смотри в чужих краях не затеряйся.Слова, что произнёс при мне – сдержи,В пути не всем открыто доверяйся.Ну, в общем, ты себя побереги.Ты люб мне, я скрывать того не стану.Не дай Бог, приключится что в пути…Ты нанесёшь на сердце этим рану».Сказала это дева и ушла.Заметно было, что она устала.Улыбку на прощанье подарив,Она болезнь свою не показала.А Серафим немного подождал,Глазами проводил её до двери,И с грустью поспешил к себе домой,Ведь совершилось то, во что не верил.Художник уже ждал, чтобы уйтиПри всех заметно и по уговору.Он будет его ночью ожидатьВдали от дома, в поле на которомРастёт тот самый необычный дуб.А дальше всё подвластно будет Богу.Вот мастера и след давно простылИ Серафим собрался в путь-дорогу.Он взял с собой топор и инструмент,Которым вырезал порою вещи,Что были необычны, хороши…Чем может похвалиться лучший резчик?Пока о мастерстве он думал так,Не зная, как далёко совершенство.Ему познать в дороге предстоитПризнанье неуменья и блаженствоОт нового великого труда,Который породит процесс познанья,Что приоткроет тайну красоты,Рождённой чрез любовь и состраданье.С родными не простившись, он ушёл.Родители уйти б ему не дали.Он зелен был ещё, чтоб вольно жить,И близкие его бы удержали.Покинув отчий дом через окно,Ступая еле слышно и спокойно,Прошёл через деревню СерафимДовольно быстро. Только беспокойноВ то время было как-то на душе.Он двигался и думал почему-то,Что что-то позабыл, иль упустил,А может, был обманут всё же плутом.Как вдруг ударил с неба яркий лучИ осветил лежащий на дорогеМешочек. В нём лежало пять монет.Сей бархатный предмет был не у многих.Находку парень тут же подобрал,А луч упавший сгинул за мгновенье,Зато раздалось рядом в вышинеНезримых птиц божественное пенье,Как посланный кому-то некий знак,Давая знать, что действо совершилосьИ принят был таинственный предмет.А дальше пенье с тишиною слилось.И вот уж дуб заветный вдалекеОбещано на поле показался.Художник рядом с деревом стоял.Он Серафима, видимо, заждался,Боясь, что парень вовсе не придёт,Что юношу родные не отпустят.Но близившийся чёткий силуэтЛишил его сомнения и грусти.Теперь осталось только подождать,Чтоб их дорога повела по свету.А, для начала нужно положитьПод дерево хотя б одну монету.Но видимо про то, кто это знал,Рассказывал намерено не точно.А может он и сам тут не бывалИ исказил все действа не нарочно.Но только в тот момент, когда лунаПоднялась высоко над головоюРаздался скрежет, а потом шагиУ двух людей стоящих, за спиною.Монета ещё наземь не легла,А человек уж рядом появился.Он палкой длинной стукнул по коре,И ликом не по-доброму скривился,Затем вслух произнёс: «Зачем пришли?Чего на печке тёплой не сидится?Иль есть причина некая, что васЗаставила в ночи здесь появиться?»Ответ держал художник, ведь емуИзвестно было больше Серафима.Он понимал, что именно теперьПоддержка пареньку необходима,И потому сказал: «У нас беда.Возлюбленную парня погубили.Её неясным ядом день назадЧрез дерево резное отравили.Мы слышали, что девушку спастиСумеет неизвестное нам древо.Так подскажите как его найти?Куда идти: направо иль налево?»Внезапно появившийся сказал:«За пропуск в мир иной берётся плата.Отыщется ли чем нам заплатить?Найдётся ль серебро иль горстка злата?»Художник о находке ведь не знал.Он нёс в суме обычные монеты,Что ранее работой заслужил,Рисуя, когда странствовал по свету.Да… мастер растерялся, но затоВ их разговор вдруг плотник подключился,Подумав, что не просто перед нимВдруг денежный «кулёчек» появился.Он произнёс: «Дозвольте заглянутьВ мной найденный таинственный мешочек.Сегодня мне ужасно повезло.Со мною поделился кто-то ночью.И если там есть злато с серебром,С тем, что легко досталось, я расстанусь,Ведь мне важнее знать дальнейший путь.Дай Бог я здесь надолго не останусь!»Во время своей речи СерафимДостал свою недавнюю находку,Плетёные завязки распустил,Желая представлять довольно чёткоЗначения и ценность денег там.И тут внутри тотчас же засиялиПять необычных золотых монетСо знаками, что что-то означали.А юноша, отдал, как обещалИх все. Он почему-то не оставилХотя б одну на память для себяЧем множество морщинок подрасправилНа искривлённом холодом лице.Тот, кто их взял, пять раз по древу стукнулИ тут же появилось пять мужчин,И каждый, получив монету – «хрюкнул».По крайней мере, показалось так.Художник же решил подправить делоИ из сумы достал простой пятакИ протянул шестому его смело.Теперь уж все стояли при деньгах.Прервал тишь в этом месте лёгкий ветер,А первый, кто явился, произнёс:«Дорог немало есть на белом свете,Которые вас могут привестиК известному немногим людям чуду.Одна из них десятки лет идёт.По ней вести я вас сейчас не буду,А укажу кротчайшую из всех,С условием, что вы её найдёте,Вкруг дерева пройдя не один раз.Не обманитесь только при подсчёте.Пока же предлагаю посидетьИ выслушать, что каждый из нас скажет.Серьезно отнеситесь ко всему.Беспечность покарает и накажет.Поверьте, что услышанное здесьБез всякого сомненья злата стоит.Мы умерли когда-то за секрет,И с каждым тут расправились без крови…»Он палкою петлю обрисовал,Что раньше с веток дерева свисала,Продолжив: «За столетия нас тутНемало за удачу пострадало.Я вижу, что вы начали бледнеть…Прибывших не советую бояться.Представьте нас как духов, что поройВо снах невероятных ночью снятся.Итак, начнём. Монеты, что нашлиРазличны. Знак на них ведь что-то значит.Пусть тот, кто держит ту, что со змеёй,Расскажет в чём секрет его удачи».И тот, кого касалось то, сказал,Немного повертев свою монету:«Я вижу двух прекрасных мастеров,Что прогуляться вздумали по свету.Возможно, вам удастся получитьНе каждому доступные познанья,Что для земных, обычных мастеров,Находятся, как я б сказал, за граньюДоступного для мыслей и идей,Посильные в привычной прежней жизни.Так вот, старайтесь мимо не пройтиУчителя. Он странен и капризен.И только с виду будет очень прост,Для всех, необъяснимо, добродушен.Но станет обучать он только тех,Кто искренен в работе и послушен.В неверии с ним рядом быть нельзя.Вам нужно, что показано, исполнить,И каждый жест простого старичкаДо тонкостей освоить и запомнить».Затем, ещё монету повертев,Смотря на Серафима, вдруг добавил:«Ох, как ты ещё молод паренёк,И как птенец гнездо своё оставилВпервые. Так смотри не обманись.Встречая, приближай не по одёжке.Монету забери. Змея сползёт,И поведёт по ведомой ей стёжке.Будь счастлив, получая знаний дар.Пусть мудрость снизойдёт и поселится,Как высшее и главное звеноИ в нужный час сумеет проявиться».Без промедленья начал речь другой:«Моя монета с головой оленя.Имея знак подобный при себеТы обретёшь великое терпенье,А также осторожность, острый слух,Умение вершить дела не наспех,Как говорится „медленно спешить“,Без неуместной, показной огласки.Тебе вручить монету мне не жаль.За щедрость – соответственная плата.Дать большего, увы, я не могу.И в том моя судьбина виновата…»Когда легла монета на ладонь,Тотчас же говорить стал призрак третий:«Моя монета скрашена орлом.Подобных птиц, ты в жизни много встретил,Но тот, что здесь на злате закреплён,Одарит тебя нужным вдохновеньем,Даст сил, вселит отвагу перед врагом,Послужит возвышеньем и спасеньем».Он более ничто не произнёс.Лишь отдал золотой и встал поодаль.Лицо его светилось добротойИ счастьем от того, что злато отдал.Четвёртый произнёс: «Ты на путиС монетою моей повсюду следуй.Пусть во спасенье суженой, делаОкончатся великою победойНад злом. А сокол, что изображёнПаря на небе плавно и высокоЗаранее тебя предупредитО том, что будет, кажется далёко,Но очень важно… Вот и весь мой сказ».И этот дал монету улыбаясь,А пятый прошептал: «Пусть мой журавль,Средь прочих птиц гуляет не стесняясь.Волшебно он бессмертье принесёт.Жизнь так хрупка… Победа и удачаВажны бесспорно, но продлить их мигНе менее весомая задача».Итог всему стал подводить шестой.Он говорил уже не с Серафимом,А с тем, кто поделился «простотой»,Но денежкой для них необходимой.Её назад как раз он не отдал, а произнёс:«Пятак твой много значит…Ты денежку свою не пожалел,Чем закрепил наличие удачи.То пропуск в тот далёкий дивный мир.Я вижу далеко и знаю точно,Что ты идти парнишку сговорил,И дружба ваша станет очень прочной.Да… Без тебя он в общем-то птенец.В пути нелёгком, парень возмужает,Но истинно людскую красотуСей мастер без тебя ведь не познает.Я одарю тебя наличьем сил,Теплом в душе… добавил бы и света,Но пребываю так давно во тьме,Что не владею тем, чего здесь нету».И говорящий выпучил глаза,Которые тотчас позеленели,Потом сверкнули вспышкой неземнойИ тут же, как и раньше потускнели.Художника пробила даже дрожь.Чего уж говорить про Серафима?Он, как и друг, теперь уж не сиделИ чувствовал, что кровь внутри застыла.Но продолженья не было словам.Виденья, растворяясь, исчезали,И ровно чрез минуту гости местУже одни под деревом стояли.И ждать было нельзя. Тому был знак.Трава вокруг при ветре «зашумела»,И тропы вроде б начала казать,Открыв и застилая то и дело.Поток воздушный причесал траву,И уложил её в подобье круга,Указывая, как нужно идти,Чтоб те могли покинуть место луга.Настало время сотворить обход.Пять раз вокруг пройтись было несложно.Художник, видя тропочку в конце,Почуял, что количество пять – ложно.Он вдруг припомнил, что он не учёлСтук старика при первом появленье.А этот позабытый им ударИмел, как видно, важное значенье.Шестой проход вкруг дуба показал,Что было верным то предположенье.Открылась широчайшая тропаДоступная для лёгкого движенья.Событье это птицы вознеслиВ теряющее тьму ночное небо.И Серафим с художником пошли,Не пожалев для пташек крошек хлеба.Немало Серафим ходил с отцомИ изучал доступную окрестность,Но та, где он теперь ступал ногой,Указывала на иную местность.Казалось, что открылся вдруг проходКороткий в неизведанные страны.Пред ними показался вскоре портОткуда отбывали в океаны.Послышался крик чаек, всплески волн,Лицо обдул приятный тёплый ветер,Почувствовался запах морских вод,Что не сравним с другим на белом свете.В то время на поляне, где рос дуб,Высокой густотой трава поднялась,Сокрыв все-все возможные пути.Она теперь нетронутой казалась.И утром спохватившись, паренькаРодные не нашли. Они искалиЕго довольно долго. Им пришлосьПрожить немало времени в печали.Но мы вернёмся к водным берегам.То было беспокойнейшее место.И путникам, что прибыли сюдаОно, конечно, было неизвестно.Стоял вопрос, с чего же начинать?Рассказ был скуден… Где пойдёт ученье?Где дерево найти, что воплотитВ себе возможность Ольги исцеленье?Художник так же, как и Серафим,На краткий миг лишь только растерялся,Ведь он по свету много лет бродилИ потому общаться не стеснялсяС доныне неизвестными людьми.Ему осталось только приглядетьсяИ оценить, где можно отдохнуть,Поесть, попить, немного обогреться.Он опытом огромным обладал.Но было, как мне кажется, важнееЧто он владел десятком языков.И знаний этих не было ценнее.Творец «багаж» не сразу раскрывал,Ведь знал, что лучше выглядеть пороюГлупцом, слепым, а может и глухим,Чтоб люди не хитрили пред тобою.Харчевню отыскать было легко.Манящий запах жаренного мясаДругие почему-то затмевал,А шумный дом был этим опоясан.Художник накормил там паренькаИ спать, как и положено, отправил.Бессонной ночь и страшною была…Сам мастер расслабляться был не вправе.Внизу, стараясь быть среди людей,То там, то тут, подсаживаясь, слушал,Стараясь разузнать о кораблях,Про дивные места и где та суша,Куда направят вскоре паруса,Передохнув у берега в дальнейшем…Художник много баек услыхал.Путь каждого не виделся скучнейшим.И лишь один с ухмылкой на лице,Оборванный и с виду очень жалкий,В отсутствии монет, спросил попить,Не хвастаясь пред всеми жизнью яркой.К нему хозяин красок и холстовПодсел и для начала разговора,Хмельным питьём изрядно угостил,Чтоб развязать язык мужчины скоро,Едой его простою накормил.И было то недорого, но сытно,Потом в беседу нужную вступил,Желая знать, что под усмешкой скрыто.И тут, по виду жалкий мужичокРаскрылся, наконец, для разговора:«Спасибо за внимание ко мне,Жизнь в чуждых мне краях течёт сурово,Но я, как видишь, в общем, не ропщу,И вынужденно долго ожидаюНеведомое взрослое дитя.Я по мечте его тотчас узнаю.Заметил я, что ты был удивлён —Все говорят, а я лишь улыбаюсь…Я просто знаю больше, чем они,Но хвастовством средь них не возвышаюсь.Тебя я здесь не видел до сих пор.Ты молчалив, умеешь долго слушать,Напрасно не встреваешь в разговор,Не лезешь, не имея права в душу…Однако, меня выбрав среди всех,Ты угостил меня ведь специальноПриятно тело греющим вином.И для тебя, наверное, нормальноВести беседу с пьяным мужиком.Так можно раскрывать чужие тайны.Качни в знак подтвержденья головой,Коль те преподношенья не случайны».Художник это знаком подтвердил,И более того, ему ответил:«Сюда с собой привёл я паренька,Он мало что познал на белом свете.Отправились мы с ним в далёкий путь,Желая, чтоб прошёл он обученьеИ стал великим мастером в резьбе.Он должен это сделать во спасеньеСвоей любимой… И условье есть,Что девушку спасти сумеет древо,Которое у нас не отыскать.Мы только что пришли. И ты стал первым,Кого бы мне хотелось расспроситьО где-то поднимающейся рощеДеревьев, что коричнево-красныВнутри и как добраться туда проще?»Мужчина вновь прищурился слегка,По-доброму привычно ухмыльнулся,И только лишь потом вслух произнёс:«А ты, дружок во мне не обманулся.Да только, продолжать сей разговорЯ должен буду вовсе не с тобою.Ты должен показать мне паренька,С кем встреча мне назначена судьбою.Мне очень интересно поглядеть,А главное, конечно же, услышать,Насколько будет искренна мечта,За что меня сослали сюда свыше».Художник подчинился, ведь емуДругого шага и не представлялось.И он поплёлся наверх. На негоСвалилась небывалая усталость.Казалось, сверху пал на плечи груз,Свинцом тяжёлым наливались ноги,И в комнату ступив через порог,Он пал, забыв о парне и дороге.Зато кто шёл буквально по пятам,Расправил в ширину большие плечиИ стал огромным, крепким мужиком.Таким обычно люди не перечат.Одежда, та, что ветхою была,В одно мгновенье быстро испарилась,Зато другая, в коже и мехах,С оружием блестящим появилась.Он кашлянул, да так, что СерафимОт сна, что безмятежен был, очнулся.Увидев друга рядом на полу,Он бросился к нему, слегка нагнулся,И лишь когда услышал лёгкий храп,На гостя перевёл своё вниманье.А тот стоял горою небольшой,Держась ещё пока на расстоянье.«Кто вы такой? Что здесь произошло?» —Спросил парнишка, приподнять стараясьХудожника, чтоб положить его…Зашедший ждал, смотря и улыбаясь.Когда же мастер занял всю кроватьПредавшись тихо отдыху дневному,
