Осенью осенённая

Осенью осенённая

Кирилл Шатилов

Фотограф Кирилл Шатилов

© Кирилл Шатилов, 2022

© Кирилл Шатилов, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0051-6256-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

На транспортной ленте вместо своего чемодана я обнаружил средних размеров деревянную доску, на которой ровным почерком по-английски было написано, чтобы Mr.Shatilov, то бишь я, обратился по вопросу получения багажа к сотрудникам авиакомпании JAL1. И хотя прилетел я в Осаку вовсе даже не на «японцах», а на самых что ни на есть «китайцах», да ещё через Пекин, местные авиалинии, судя по всему, брали на себя решение всех возникающих по ходу дела недоразумений.

За что я сразу же почувствовал к ним искреннюю благодарность.

Потому что никакого удивления или огорчения я, наоборот, не почувствовал. Несмотря на то, что и в московском агентстве, собиравшем меня в дорогу, и на регистрации в «Шереметьево» мне абсолютно точно пообещали, что при пересадке в столице Китая «всё будет хорошо, ваш чемодан никуда не денется». А я вот точно знал, что денется. Поэтому в загулявшем чемодане не было почти ничего из того, что могло бы мне быть необходимым с первых же минут пребывания в Японии: компьютеры, фото- и видео-аппаратуру я предусмотрительно держал за спиной, в небольшом, но вместительном рюкзаке.

Так началось моё захватывающее путешествие по «стране восходящего солнца», к которому я морально готовился почти десять лет…

Впервые о существовании Японии, кимоно, буддизма, сакуры, Золотого павильона и сумо я узнал ещё до школы, в далёком 1973 году, когда мои родители, оставив меня на попечение бабушки, уехали туда в командировку почти на год. Появившиеся потом в нашей квартире вещи, а главное – фантастического качества фотографии, положили начало моему увлечению не просто Востоком (которого много и который очень разный), а именно Японией.

Опыт поездок по всему свету учит тому, что никогда не следует заранее очаровываться избранной для очередного путешествия страной. Обычно радость от знакомства ощущается именно тогда, когда ничего необыкновенного не ждёшь. Поэтому мой вам попутный совет: не сходите с ума от предвкушения долгожданного свидания, например, с Бразилией (в сущности заурядной и пустоватой страной, где даже футбол на самом большом в мире стадионе «Маракана» производит впечатление дворового), с Парижем (где невкусная еда, безразличные официанты, полуразрушенная история и преобладание коричневого населения), с Китаем (в котором при чуть более внимательном взгляде вас даже на «великой» китайской стене не покидает ощущение, что вокруг – сплошной новодел), с Майоркой (куда стоит заглянуть разве что ради приятного тепла прибрежного океана) или с Таиландом (где нету вообще ничего, кроме естественных возбудителей для неискушенных пенсионеров).

Я вас только что обидел или удивил? Не обессудьте. Я ведь уже в названии этой книги предупреждал, что наше с вами нынешнее путешествие будет совершенно субъективным и не претендующим на истину в последней инстанции. И здесь, и впредь я буду высказывать исключительно свои собственные суждения, а вы, мой уважаемый читатель, имеете ровно такое же право соглашаться с ними или нет. Договорились?

Однако продолжу свою мысль по поводу опасности предвкушений…

В том редком случае, если вы ничего эдакого от очередного пункта назначения не ожидаете, поверьте, вам уготованы приятные сюрпризы. Для меня подобными «откровениями» в разное время стали и баварский городок Нюрнберг (о котором мы обычно слышим разве что в связи с послевоенным процессом над поверженными немцами), и деревня племени зулусов на склоне зелёной горы в далёкой Южной Африке, и уютный Созополь в соседней Болгарии, и Тенерифе, один из Канарских островов, с его одинаковой круглогодичной температурой как воздуха, так и воды, отсутствием комаров и акул и почти чёрным вулканическим песком, и почти ставший мне родным в 90-х годах Копенгаген (который, правда, нынче я боюсь посещать после долгой разлуки, чтобы не ужаснуться результатам местной политики толерантности по отношению к чужеродным иммигрантам), и прелестная маленькая Лукка, обрамлённая кольцом земляного вала, чудом уцелевшего в бурной истории Италии.

Лишь несколько мест на моём пути стоят особняком. В них я с восторгом увидел то, что ожидал увидеть, почувствовал то, что ожидал почувствовать, и полюбил сразу так, как должен был полюбить чудесным образом проявившийся в Яви сон.

Одно из них едва ли вас удивит, поскольку, судя по тому, что написано и снято, Венеция для многих оказывается «своим городом», в который входишь, как в покинутый в детстве дом, и частичка которого с тех пор всегда остаётся с тобой.

Второй раз я испытал это ни с чем не сравнимое ощущение близости, вернувшее меня именно к мерцающей сказке огней в ночных водах Гранд Канала, когда колесил на велосипеде по непритязательной набережной реки Камо, пересекающей западную оконечность Киото, второй столицы Японии.

В Киото я впервые оказался почти за десять лет до этого, когда мы с женой, осмотрев в рамках группового тура достопримечательности Токио, Камакуры, Никко и Хаконэ, купили дорогущие билеты на молниеносный поезд синкансэн и вдвоём провели полтора дня, как мне уже тогда показалось, в другой Японии. Погода стояла хоть и майская, но дождливая, Киото предстал неожиданно огромным, мы то и дело были вынуждены прибегать к помощи такси, чтобы успеть посмотреть хотя бы Сад камней, Золотой и Серебряный павильоны, Императорский парк… и в 16:00 обнаружить, что все прочие туристические радости, кроме магазинов, уже закрыты. Однако даже это мимолётное знакомство настолько запечатлелось в моей памяти, что я дал себе слово когда-нибудь снова вернуться в Японию и посвятить, по меньшей мере, неделю одному только Киото.

И вот, спустя десятилетие, я выходил без чемодана из стеклянных дверей аэропорта «Кэнсай», что в Осаке, и несмотря ни на что предвкушал незабываемые десять дней осенних каникул.

Почему «несмотря ни на что»?

Потому что, во-первых, если мой чемодан остался в Пекине, то моя жена и подавно – в Москве. Прозомбированные телевизором родственники на полном серьёзе решили, что после утечки из атомной станции Фукусима радиации вся Япония – это нынешний Чернобыль, и строго-настрого запретили Алине покидать вместе с сумасшедшим мужем отчий дом и двоих малолетних детей. Все мои доводы о том, что даже в августе 2011 года, то есть через неделю после знаменательного взрыва, радиация в Киото составляла всего 0,05 мЗв2, что в Москве в то же самое время этот показатель равнялся 0,11 мЗв и что допустимая норма для Москвы составляет вообще 0,3 мЗв, то есть, в 6 (!) раз больше, нежели в Киото после подрыва Фукусимы, в расчёт приняты не были, и в итоге я улетел один. Во-вторых, ультиматум родственников, отказавшихся в последний момент посидеть недельку с детьми, аукнулся почти тысячью долларов, не возвращённых жадными китайцами за неиспользованный Алинин билет. Наконец, в-третьих, дурацкие прогнозы погоды, каждый час менявшиеся в интернете, не утешали: Киото обещало то и дело мочить меня дождём. Похоже, только я один знал, что всё будет хорошо и потому, выходя из аэропорта, улыбался серому небу и необходимости скорейшего преодоления 80 километров от Осаки до Киото, чтобы после 12 часов перелёта «против времени» не лишиться вместе с женой и чемоданом остатка драгоценного дня.

О том, как всё сложилось, а главное – почему, и рассказывает эта незатейливая книга.

Пока же, забегая вперёд, лишь скажу, что за всю поездку зонтик я открывал минут на 9, чемодан нашёлся и вернулся, а Алина в итоге тоже не осталась в обиде (как мне отчаянно хочется верить).

А теперь по порядку…

Глава I, из которой вы узнаете, чем Киото отличается от Ташкента и как до него долететь с наименьшими потерями денег и времени

Добраться из Москвы до Японии в наши дни можно, как вы понимаете, различными способами. Самолёт, разумеется, предпочтителен. Если вы летите в Японию впервые, советую, как бы вы ни относились к «Аэрофлоту», выбрать прямой рейс до Токио, на который вы потратите порядка девяти не самых приятных в вашей жизни часов, но зато это будет самый быстрый перелёт из всех на сегодняшний день возможных. В первый раз мы с женой так и сделали: долетели вместе с актёрами из труппы Табакова (и самим мэтром) до токийского аэропорта «Нарита», а там нас подобрал специально приехавшей за нашей маленькой группой микроавтобус.

Теперь же я лететь в Токио не хотел. Почему? Если вы в советское время успели побывать, скажем, в Узбекистане, вот вам простое объяснение. Сравнивать Токио и Киото всё равно, что сравнивать Ташкент и Самарканд. Вроде бы одна страна, но города совершенно разные. Ташкент хоть и столица, но слишком сильно пострадавшая от землетрясения, чтобы сохранить первозданный облик и не превратиться просто в провинциальный современный город. Самарканд меньше, грязнее, но зато какая там царит атмосфера! Настоящая старина, настоящий восток, настоящие минареты, настоящие рынки с горами синих арбузов и плутающими между ними осликами, от души грязные дети, выглядывающие из арыков. Даже тараканы в центральной ведомственной гостинице и те кажутся первозданными ровесниками динозавров.

Токио (как и большинство японских городов) на землетрясения смотрит свысока, сегодня они ему не страшны, однако по японским меркам он слишком молодой, чтобы тягаться с Киото. Впервые под именем Эдо он вынырнул в истории Японии где-то в конце XVI века как крохотная рыбацкая деревушка на реке Сумида, а по-настоящему заявил о себе лишь в 1868 году (запомните эту дату, мы к ней ещё не раз обратимся), когда, будучи переименованным в Токио, стал столицей страны. В 1923 году, правда, одно землетрясение его всё же потрепало (и даже осталось в истории как Великое землетрясение Канто), а потом грянула ещё более разрушительная Вторая мировая, так что в итоге город пришлось восстанавливать из руин после лихих американских бомбардировок. Сказать, что в Токио нет истории, было бы в корне неверно (как не стоит обижать и Ташкент), однако всё познаётся в сравнении и, на мой взгляд, сравнение это всецело в пользу Киото, под именем Хэйан-кё построенного аж в 794 году, причём сразу как главный город будущей империи, о чём свидетельствует перевод его исконного названия – «Столица мира и спокойствия».

Не понимайте мои слова буквально. Повторяю: если вы в Японии первый раз, не погулять по Токио грешно и глупо. Но если вы одним только Токио ограничитесь (а многие агентства так и поступают, предлагая вам недельные туры с «экономичными» ценами, но на деле – исключительно по Токио и ближайшим окрестностям), считайте, что вам дали возможность судить о России по неделе выживания в Москве. А как же Питер, возмутитесь вы? А как же Владимир и Суздаль? Москва – это не Россия, справедливо замечают гости столицы. Нет, разумеется, если хорошо знать Москву и не спешить (что сегодня редкость – и то, и другое), в ней тоже можно найти немало местечек и закоулков, которые перенесут вас в старые русские города. Однако общая атмосфера, «дух» города, я с вами соглашусь, уже не тот, не Русью тут пахнет, нет уже здесь того зелёного дуба, под которым чах Кащей над златом из вступления Александра Сергеевича к «Руслану и Людмиле». На мой вкус, Токио, как и Москва, своей столичной участью лишён самобытности. Он вынужден нравиться всем, вынужден гнаться за иллюзорным временем и модой, вынужден всегда оставаться современным, а значит – терять по пути очарованье первозданности, независимости и безвременья.

Киото же, куда мы с вами сейчас направляемся, всё это давным-давно пережил и теперь оглядывается на свою собственную тысячелетнюю столичную историю с мудростью старца, познавшего суть извечных ценностей и снисходительного по отношению к прочей мишуре. И лично мне это чертовски импонирует. Но я, кажется, снова заговорился и забежал вперёд…

Поскольку лететь прямиком до «Нариты», но потом пересаживаться в синкансэн и за 200 долларов и 2 с половиной часа добираться до Киото (т.е. с скоростью 300 км в час) мне не улыбалось изначально, я решил усложнить себе задачу и поискать что-нибудь, что садилось бы поближе к моему главному пункту назначения. Ближайший к Киото аэропорт оказался в Осаке, назывался он, как я уже упоминал выше, «Кэнсай», но летели туда из Москвы исключительно «китайцы», то есть Air China, причём с обязательным залётом в Пекин.

Время в пути варьировалось от 11 часов до практически суток, что объяснялось возможностью при желании провести часть дня в столице Китая в качестве транзитного пассажира. Эта перспектива меня совершенно не привлекала, хотя в своё время Пекин как раз таки произвёл на меня более приятное впечатление, нежели я предполагал. В первую (и последнюю) очередь обилием зелени.

Долететь до Осаки хотелось быстро и… нет, конечно, о надёжности я не мечтал. Любые пересадки в мировых аэропортах чреваты нестыковками и возможностью утраты багажа. Помню, как при возвращении из Кейптауна с посадкой в Йоханнесбурге (ЮАР) многие мои сотоварищи по группе не досчитались в Москве своих чемоданов. Оказалось, они должны были сами их там где-то на транзите получить и перекатить в новый самолёт.

В моём случае такой операции не предполагалось: всю перекладку брала на себя Air China, но мне, привыкшему доверять только себе, от этого было не легче. Лети я куда-нибудь в Мексику или Индию, вся моя кладь состояла бы из рюкзака, который я бы даже не подумал сдавать в багаж. Но в Киото я по старой памяти планировал купить, по меньшей мере, один японский меч, а его в салон не возьмёшь. Поэтому и чемодан я раздобыл накануне поездки можно сказать специальный – дешёвый, прочный, длинный и узкий.

Но вернёмся к моему выбору.

Им стал рейс CA910, вылетавший из «Шереметьево» в 19:45, совершавший посадку в Пекине в 7:15 следующего дня (по местному времени, которое опережает московское на 4 часа), превращавшийся дальше в рейс CA927 и стартовавший в сторону Японии в 8:40. Окончательная посадка намечалась на 12:40 японского времени, которое в свою очередь опережает пекинское на 1 час, а московское, соответственно, на 5. Пишу здесь об этом подробно, чтобы вы, если решитесь пуститься в путь по моим стопам (что, как вы потом увидите, не так то уж и бестолково) чётко понимали кажущиеся на первый взгляд лишними мелочи, из которых впоследствии сложится ваше ощущение реальности.

В итоге первый день пути «нах Остен» у вас из обещанных 11 часов легко превращается в сутки с хвостиком, причём практически бессонные. Чтобы успеть к 19:45 без приключений и нервотрёпки, вы должны ступить на пол «Шереметьево» в 17:45. Чтобы добраться до него к этому времени, из дома вам лучше выйти не позже 15:45. При этом лучше избегать такси (можно оказаться в аэропорту и за три часа до вылета, и через три после), а вместо этого доехать на метро до «Белорусской», купить без очереди билет на экспресс и через 35 минут быть на месте. Нет, конечно, если вас, допустим, трое, то такси по деньгам получается выгоднее, но я лично в данном случае испробовал вышеуказанный метрошно-экспрессный маршрут и потому уверенно заявляю: оно того стоит.

Как бы то ни было, когда вы сядете в «Кенсае», на ваших московских часах будет 17:40 минут следующего дня, в желудке – два довольно скромных китайских обеда, в бессонной голове – ощущение, что вы ещё во вчера, а в ногах и всём настрадавшемся в обоих самолётах теле – что вы уже месяц в пути, причём на оленях. И при этом вам ещё неизвестно, сколько и как добираться до гостиницы в Киото.

Только не думайте, что я вас пугаю. Напротив, всё это я говорю лишь затем, чтобы вы были уверены в правильности своего решения, непотопляемы и воспринимали происходящее вокруг вас с радостью и улыбкой. Вы ведь отправились в путешествие, а не просто вышли на балкон покурить и покашлять.

Идиотизм ситуации с билетами, в итоге не понадобившимися Алине, заключался в том, что заказали и сдуру оплатили их мы больше чем за месяц до вылета. Когда же на следующий день мы осознали, что лечу только я, наше агентство уведомило об этом китайцев, и тут выяснилось, что сумма возврату не подлежит, то есть подлежит, но в весьма миниатюрном проценте. Можете себе представить? Не за день до вылета, а за месяц! Представили? Ну, а теперь расслабьтесь, потому что не судиться же теперь с наследниками товарища Мао, которые отнюдь не считают зазорным обманывать длинноносых и большеглазых белых обезьян, позарившихся на их китайскую дешевизну, восточность и вообще несусветную древность (шитую белыми нитками, о чём, если хотите, мы поговорим с вами отдельно).

Если вам, уважаемый читатель, уже за сорок, надеюсь, с вами произошла та естественная метаморфоза, которая называется взрослением (не путать со старением, которое может наступить в любой момент, даже в юности). До сорока вы ещё суетились, кому-то что-то зачем-то доказывали, пытались показать себя в наиболее выгодном свете, к чему-то, как правило, несбыточному стремились, вас что-то непременно раздражало и нервировало, а после сорока… ой, а где же это всё, всё то, что казалось таким важным и нужным, ради чего вы по утрам спешили в опостылевший офис, по вечерам – домой для более чем короткой передышки, чтобы назавтра начать всё снова, и так до пятницы, когда принято перемигиваться, со вздохами переглядываться и обмениваться бесконечно грустными и грустно бесконечными шутками на тему «конца недели»? В сорок лет (срок условный, плюс-минус года два, но от того не менее ощутимый и реальный) вы как будто рождаетесь вновь, рождаетесь прямо из этой ежедневной офисной суеты, воспаряете над нею и понимаете, что негоже вам скучно и нудно «функционировать функцию» в рамках отведённого на это ненормированного времени и слишком нормированной зарплаты. То, над чем делает вид что бьётся в поту целый отдел, ясно вам сразу и без лишних раздумий. При этом если вы дерзновенно озвучиваете руководству пришедшее вам в голову решение, руководство вам не верит, потому что оно, это решение, ну никак не может быть настолько простым. Ведь в жизни, а тем более на работе всё обязательно должно быть сложно. В идеале это должен быть вообще сизифов труд. Помните товарища Сизифа из эллинской мифологии? Который за некие грехи был приговорён богами с утра до ночи толкать в гору тяжеленный камень, а когда уже казалось, что вот она вершина, ещё чуток и дело будет сделано, камень вырывался из его усталых рук и снова скатывался к подножью. Сегодня я бы посоветовал Сизифу поинтересоваться у богов, зачем вообще понадобился на горе этот камень, а пока они будут размышлять и совещаться, покурить в теньке или прокатиться в ту же Японию. Потому что живём мы для многих вещей, но уж точно не для того, чтобы работать. Ибо рабы должны остаться лишь в сочинённой кем-то истории. Нормальный человек должен трудиться. То есть вкушать плоды от трудов своих, а не передавать эти плоды кому-то другому, довольствуясь бумажками, которые во многих странах, включая нашу с вами, уже даже не называются деньгами3.

Одним словом, уважаемые граждане РФ, пора мыслить философски. Только ни в коем случае не из последних сил, а естественно, не нарочито, с твёрдым сознанием того, что ничего страшного в потере денег или чемодана на самом деле нет. Представьте, что вам осталось жить на этом свете и в этой оболочке ещё ровно десять минут. Станете вы переживать о тех вещах, которые в данный момент представляются вам крайне важными? Вот и я думаю, что нет.

Выйдя на пустой платформе «Шереметьево» из экспресса, я проследовал через длинную череду новых залов разросшегося зачем-то комплекса, чтобы в итоге долгого пути под постукивание чемоданных колёсиков оказаться у до боли знакомых ещё с перестроечных времён стоек регистрации. Несмотря на вечернее время и пятницу, народу было не сказать что мало, но приятно пропорционально количеству стоек. К нужной мне тянулась черноголовая очередь китайцев, обременённых нешуточной поклажей. И это снова не была причина для унынья. На двадцать минут я почувствовал себя праздным буржуином в белых шортах (виртуальных) среди сутолоки озабоченных папуасов.

За тускнеющими окнами зала вылета стояли последние деньки октября. Зачем вам и это знать? А как же! Львиная доля удовольствия от путешествия определяется правильным попаданием в погоду. Например, если вы хотите выжить в Бразилии или шире – в Южной Америке, отправляйтесь туда с июня по август, когда там зима, то есть столбик термометра редко поднимается за отметку +35 градусов. Потому что если вы верите ящику и добродушным турбюро, которые горазды сосватать вам путешествие в «новогоднюю Бразилию», знайте, что в это время там стоит лето, то есть температура в каком-нибудь Рио будет +45 в тени, а то и повыше. Оно вам надо?

Кроме вопросов температуры перед всякой поездкой обязательно стоит задаваться вопросами осадков. Хотя Япония и не тропики, дожди там, судя по всему, идут с такой же завидной частотой, как в Уэльсе4. И для того, чтобы хоть как-то заручится поддержкой многочисленной братии тамошних синтоистских богов во главе с дамой по имени Аматэрасу5, вы должны выбирать строго между двумя сезонами: если хотите полюбоваться цветением сакуры, то ваш самолёт должен взлететь в конце апреля, если же, как я, мечтаете застать многоцветие осени – в самом начале ноября. Сам я чуть-чуть поспешил и стартовал в конце октября, но лишь потому, что так было удобнее моей жене, подстраивавшейся под каникулы наших школьников. В итоге осень на моих снимках6, конечно, видна, но если бы я тронулся в путь на недельку позже, её было бы больше. Хотя сослагательное наклонение здесь неуместно, поскольку, как покажет жизнь, тогда бы насладиться ею в полной мере мне помешали начавшиеся сразу после моего возвращения домой дожди.

Получив заверение в полной безопасности только что сданного чемодана и место в проходе, куда в любом случае можно будет вытянуть затёкшие ноги, я отправился дальше по аэропорту показывать свой новенький загранпаспорт (пятый или шестой по счёту) и дожидаться рейса. Кстати, пока я ждал, по громкой связи то и дело объявляли о задержках вылетов «Аэрофлота». Один из них вообще перенесли на утро следующего дня. Причём рейс был не на Марс, а кажется, в какую-то Грецию.

Самолёт, в котором я, наконец, оказался, был велик даже для той очереди, что вошла за мной следом. Черноголовый и забавно попискивающий народ как-то сам собой рассосался, и я осознал, что буду лететь один в трёх соседних креслах. Миловидная китаянка и по совместительству стюардесса мне это официально подтвердила, предложив даже пересесть в тот ряд, где отсутствовали впереди стоящие сиденья, но я промедлил, и места вскоре были заняты проворковавшей всю дорогу парочкой.

Время – понятие сугубо относительное, если не сказать иллюзорное, поскольку иногда минута кажется нескончаемой вечностью, а иногда день проходит так, будто его и не было. Поэтому что такое восемь часов полёта вы поймёте лишь тогда, когда их преодолеете. Мне они особенно запомнились взлётом и посадкой. Потому что на экраны мониторов в салоне китайцы выводили то, что «видели» в этот момент камеры на носу и под фюзеляжем самолёта. Надо сказать, что зрелище проваливающейся в пропасть земли или неудержимо приближающейся посадочной полосы производит более сильное впечатление, чем виды облаков в боковом иллюминаторе.

Потом была посадка в Пекине, поиски транзитной зоны, неприятное общение с местной таможней, которая, несмотря на то, что вы никуда не выходите, считает своим долгом выпотрошить вашу ручную кладь на предмет компьютеров и не дай бог еды, и получасовое ожидание следующего рейса.

Что до таможни, то на обратном пути я убедился в том, что лучше слушаться не указаний разводящих вас по турникетам сотрудников, а интуиции. Если, как и в моём случае, вы увидите, что народ пускают через два коридора, не идите в первый, ближний, а постарайтесь проскользнуть во второй, дальний: там почему-то очередь раза в два меньше и идёт раза в три быстрее. Поскольку я умудрился за эту поездку воспользоваться обоими, говорю по собственному опыту.

Из Пекина в Осаку летят (surprise, surprise!) китайцы и несколько японцев. Русских нет. Россиян тоже. Забегая вперёд замечу, что родных слов я за всю эту поездку не слышал ни разу, если не считать случаев, когда связывался по мобильному с домом. Самолётик маленький, тесноватый, свободных мест нет, но и лёту всего каких-то два часа. Финишная что ни на есть прямая. Времени хватает лишь на то, чтобы в очередной раз легко перекусить китайской рыбой (хотя я согласился, чтобы мне дали мясо, но дали почему-то именно рыбу), тщетно попытаться заснуть (какое там, день на дворе!), в очередной раз пробежаться усталыми глазами по знакомым страницам путеводителя и пару раз пропустить не умолкающих всю дорогу соседей в туалет и обратно.