Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы

В начале 1960-х годов Хилл основал Лигу Бейкера, летнее соревнование для профессиональных игроков. Вскоре она получила широкое признание за то, что помогла Биллу Брэдли из «Нью-Йорк Никс» улучшить свою игру после того, как он вернулся из творческого отпуска – учебы за границей.

«Когда Сонни запускал свою лигу, он играл в ней за команду Баптистской церкви Великой надежды, – вспоминал Дик Вайс, знаменитый баскетбольный журналист из Филадельфии. – Я до сих пор помню, как ходил туда смотреть игру Эрла Монро против Билла Брэдли сразу после того, как тот вернулся со своих занятий в школе Родс. Брэдли использовал Лигу Бейкера, чтобы подготовиться к игре за “Никс” и чтобы дать себе почувствовать себя в лучшей лиге, которая имитировала бы НБА. Он приехал в Филадельфию из Принстона, чтобы играть в Лиге Бейкера».

«Летние игры Лиги Бейкера часто были намного лучше, чем те же игры регулярного сезона НБА в ту эпоху», – допускал Вайс.

Вскоре лига Хилла привлекла внимание других игроков, всех, от Уилта Чемберлена до Уолта Фрейзера, и была признана сокровищем летних игр в эпоху до того, как НБА стала организовывать свои собственные официальные летние лиги.

Его успех в Лиге Бейкера помог Хиллу основать другую программу в 1968 году, как раз когда Джо Брайант оканчивал восьмой класс. Лига Сонни Хилла обеспечивала структурированный игровой формат для лучших игроков средней школы региона и должна была стать отличительной чертой влияния Хилла.

Любительская лига была организована в качестве предварительных игр перед соревнованиями Лиги Бейкера. «Там было полно народу, – вспоминал Дик Вайс. – Это стало местом сбора всей черной общины».

«Это было похоже на большой пикник», – согласился Мо Ховард, игравший в лиге Хилла, а позже будучи стартовым защитником, играя у тренера Лефти Дризелла в команде Университета Мэриленда. «Самым ранним моим воспоминанием о баскетболе было посещение матчей Лиги Бейкера. Я помню, как вошел в подвал церкви, где у них был прекрасный тренажерный зал, и наблюдал за Биллом Брэдли, Кэззи Расселом, Вали Джонсом, Хэлом Гриром. Наблюдал, как эти ребята приходят и играют в летней обстановке, и играют в полную силу».

К тому времени, когда Ховард поступил в среднюю школу, лига Хилла уже стартовала, и внезапно он обнаружил, что уже принимает участие в играх прямо перед матчами профессионалов из Лиги Бейкера.

«Речь шла о том, чтобы вдохновить молодежь, – вспоминал Ховард, – игра перед матчем Лиги Бейкера, а на игре Лиги Бейкера будет определенное количество людей, и ты знал об этом. Это было данностью. И у тебя есть все эти замечательные игроки из средней школы в каждой команде. Их было человек десять-пятнадцать, и все они были из каждого района Филадельфии, где было много средних школ. Таким образом, речь идет о самых лучших игроках средней школы».

Игроки средней школы соперничали перед матчами профессионалов, и тут уже было совсем недалеко до возникновения неформальных отношений, рассказывал Ховард. «Вали Джонс ничего не имел против того, чтобы схватить меня и сказать: “Молодой человек, тебе нужно поработать над левой рукой”, или чтобы Эрл Монро сказал: “Ты должен попрактиковаться в бросках”. Я имею в виду, что у нас был полный доступ к этим парням. И частенько – я не знаю, почему это случалось именно таким образом, – они подходили к нам. Это было невероятно».

В ту эпоху существовало множество лиг для лучших игроков средней школы в этом районе, и до тех пор, пока не появилась лига Хилла, самой топовой была Лига Нарберта, матчи которой проходили на открытых площадках в пригороде Филадельфии. Что отличало лигу Хилла, так это то, что она была городской лигой и игры проходили в помещении.

«Через некоторое время Лига Сонни Хилла стала элитной лигой», – вспоминал Джулиус Томпсон.

Лига Хилла и Лига Бейкера в трудные времена помогали чувствовать гордость за филадельфийский баскетбол, особенно в те годы, когда Фрэнк Риццо был комиссаром полиции, а затем и мэром Филадельфии, объяснил Вайс: «Очевидно, в шестидесятые годы было много гнева. Во времена после Мартина Лютера Кинга был бунт. Я имею в виду, что во времена Риццо было опасно выходить на улицу. Между черными и белыми существовала большая напряженность. Но баскетбол был единственным видом спорта, который, казалось, объединял всех».

Хилл основал Лигу Сонни Хилла, чтобы бороться с бандами, которые захватили город. С таким количеством местных банд, которые так защищали свои территории, мальчикам было трудно переезжать из одного района в другой на городском общественном транспорте. Если они и пытались, то частенько находили неприятности, ожидающие их в разборках по возвращении в родные края. Однако, если игрок нес одну из отличительных спортивных сумок Лиги Сонни Хилла, члены банды обычно позволяли им пройти без проблем, что означало, что игроки могли ездить на игры лиги по всему городу. Хилл ловко заполнил тренерский корпус и взрослые кадры своей лиги несколькими офицерами по условно-досрочному освобождению и деятелями общественной безопасности, поэтому банды быстро поняли, что им не следует связываться с игроками Лиги Хилла.

Лига Сонни Хилла также отличалась жесткой дисциплиной. «Не было никаких споров с судьями, никаких вспышек гнева любого рода, – вспоминал Гилберт Сондерс, который играл в лиге. – Им не было дела до того, насколько ты талантлив. Они считали тебя ответственным за свои школьные оценки и за свое поведение».

«Сонни был большим любителем дисциплины, – соглашается Дик Вайс. – Чтобы играть в его Лиге, тебе нужно было заправить футболку в шорты. И нельзя было спорить с судьями. Он тут же вмешался бы. Он твердо верил, что в твоей игре должна быть личная гордость – личная гордость за свой подход, за то, что ты делаешь все правильно».

«Долголетие и успех Лиги Хилла стали возможны только благодаря уникальному таланту и силе самого Хилла», – объяснил Вайс. «Он смог организовать целый город с помощью этой лиги… У него было огромное политическое влияние в обществе, и он использовал его, чтобы основать эту лигу».

Лига Хилла, возможно, привнесла новый подход в баскетбол внутри города, но не все были довольны. Некоторые обвиняли Хилла в том, что он использовал свое влияние, чтобы направить лучших игроков в определенные средние школы, а затем в определенные колледжи. Хилл категорически отрицал это и потратил много времени, озвучивая доказательства обратного.

«Многие люди просто видели в нем ковбоя, который забирает детей из других лиг», – объяснил Вайс. «Но его критики не понимали, что он строил гордость Филадельфии и как важно было для Филадельфии иметь это собственное чувство гордости своими игроками».

Сонни Хилл вспоминал, что Мармелад вступил в Лигу Хилла восьмиклассником или девятиклассником, но не вписался. Хотя он и был высок и атлетичен, ему не хватало зрелости, чтобы там соревноваться, говорил Хилл. «Он вернулся в лигу примерно через год, когда повзрослел. Я думаю, что во многом это было из-за его отца».

Большому Джо нравились дисциплина и структура лиги, и даже после того, как оба его сына окончили ее, он продолжал работать там волонтером.

Именно в этих летних лигах Мармелад впервые встретил Мо Ховарда и быстро с ним подружился.

«Мы с Джоуи играли вместе в Лиге Нарберта, а также в Лиге Сонни Хилла, и мы еще играли в другой команде в другой лиге», – вспоминал Ховард. «Это было очень напряженное лето. И это не считая досуговых лиг и местных летних лиг. Так что мы очень много играли в мяч. Всегда были места, где можно было поиграть, игры были всегда».

Будучи старшеклассниками, Мармелад и Мо Ховард выиграли Лигу Сонни Хилла в команде, в которую также входил Андре Маккартер, который уезжал в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса к тренеру Джону Вудену.

Вскоре отец Мо Ховарда, Эдвард, познакомился с Большим Джо Брайантом, и отцы выяснили, что оба они из Джорджии. Близость возникла почти мгновенно.

«Это были два очень влиятельных отца, – сказал Джулиус Томпсон о Ховарде и Брайанте. – Они оба сняли бы с себя последнюю рубашку и отдали бы тебе».

«Не было двух мужчин, чьи груди выпячивались бы дальше, чем у Мистера Би и моего отца», – вспоминал Ховард со смехом, добавляя, что независимо от того, были ли они с Мармеладом в одной команде или в противоположных командах, «Мистер Би и мой отец сидели вместе и разговаривали о всякой фигне. Вот что они сделали, они вроде как падали друг другу в объятия. Мистер Би был крупным парнем. Он был высоким и крупным. Мой отец был невысоким и крупным парнем. Мой отец был водителем грузовика, и первым человеком, которого он искал, входя в спортзал, был Джо Брайант, Мистер Биг. Мы звали его Мистер Биг».

«Предыдущее поколение афроамериканцев никогда не имело таких возможностей заниматься спортом, как у их сыновей», – рассказал Ховард, вспоминая: «Для них это было похоже на “что бы ни происходило с вами, ребята, какую бы славу и известность вы бы ни получили, вы должны поделиться этим с нами”. То, что было сделано, – своего рода подтверждение того, кем были эти люди. Они были нашими отцами, и это давало им чувство гордости, которое, возможно, они никогда не испытывали в своей жизни. Здесь у них были два сына, которые были отличными баскетболистами».

«Это было дело Мистера Би и папы. Они любили друг друга, мой отец и Мистер Би. Я был бы неосторожен, если бы сказал, что когда вы говорите о детях, которые имеют определенный успех в спорте, и особенно если это черные ребята, то отец обычно выходит на сцену после того, как ребенок зарабатывает деньги. Наши отцы были там с самого начала. Наши папы покупали нам обувь, наши папы покупали носки, они давали нам деньги, чтобы мы покупали себе хот-доги после игры. Эти парни участвовали в наших жизнях. Эти ребята всюду ходили с нами. Говоря о поддержке, они верили, что если они не придут, то кто-то подумает, что они не заботятся о своих сыновьях. И я буду говорить вам до самой смерти, что все знали и все уважали моего отца и Мистера Брайанта».

Глава 3: Подростки времен радости

Какими бы ни были проблемы, пронизывающие город, какие бы ловушки ни подстерегали его в ранние годы, Мармелад смог пройти через них, увлекаемый своим баскетбольным талантом и людьми, которые были готовы взрастить его. При нем всегда было его личное обаяние, но более важным для его баскетбольных наставников было то, как он играл.

Не было никаких сомнений в том, что колоритный Мармелад был продуктом игровых площадок. Ему нравилась свободная природа игр на свежем воздухе, и игровая площадка отвечала ему взаимностью. Именно там он научился блистать как в случайных играх, так и в городских досуговых лигах. Большой Джо приходил на игровую площадку только для того, чтобы посмотреть, что его сын будет делать дальше. Но он был не один.

«Когда у Джо шла игра, площадка была набита под завязку, – объяснил Вонтез Симпсон. – Порой ты даже не мог попасть на игровую площадку. Все любили смотреть на Джо».

«Он всегда улыбался, – вспомнил Пол Вестхед, который позже тренировал Мармелада. – Можно было слышать, как люди говорят: “Мы пойдем играть в баскетбол и повеселимся”. Это такой трюизм, звучащий немного абсурдно, но Джо был одним из тех немногих парней, которые действительно получали удовольствие от игры. Его физические данные и набор приемов сформировали у него определенный способ, как именно играть в эту игру».

«Своей игрой Джо доставлял людям много радости», – согласился Дик Вайс.

Навыки Мармелада оставались уникальными, поскольку он развивал их в случайных играх и матчах Бейкер Лиги. Сочетание его роста, атлетизма и умения обращаться с мячом помогло ему выделиться среди городской элиты.

«То, что поразило всех, было не то, что здесь был парень роста 206 см, а то, что все парни с таким же ростом, с которыми мы играли, действовали по старинке, – объяснял Мо Ховард. – Все бегали, чтобы блокировать игроков, и поворачивались лицом к мячу. А Джоуи сам делал всю игру. Ты даешь ему мяч, и он будет работать как разыгрывающий. Он подбегал к шестиметровой линии или застывал на месте и бросал тебе пас не глядя. В то время никто в Филадельфии не играл так, как Джоуи».

В одной из самых запоминающихся игр той эпохи Мармелад участвовал в схватке с Джимми Бейкером из средней школы Олни, который позже играл в Университете Невады и Гавайском университете, прежде чем попасть в АБА[8].

«Джимми Бейкер был невероятным талантом, может быть, даже лучше, чем Джо, – говорил Джулиус Томпсон, – но в конечном итоге он стал наркоманом. Наркотики добрались до него».

«Он был 203 см роста, и он отлично прыгал, – вспоминал Мо Ховард. – Он был еще одним атлетически сложенным высоким парнем, хотя и был более ограниченным по сравнению с Джоуи, потому что Джоуи мог делать все. Он мог идти на дриблинге, мог пасовать, мог бросать. Я помню, как Джоуи и Джимми Бейкер устроили перестрелку, чувак, в одной из игр Сонни Хилла, чувак. Это было безумие. Я думаю, что у Джимми было 32 очка, а у Джо 28, но все это были броски с прыжка. Двое самых больших парней на площадке забивают с прыжка, на площадке как будто никого нет. Это было нетрадиционно, это было необычно. В то время так не играли в баскетбол».

БОЛЬШЕ ВСЕГО МАРМЕЛАДА ОТЛИЧАЛО ТО, КАК ХОРОШО ОН ОБРАЩАЛСЯ С МЯЧОМ. «Я ВИДЕЛ, КАК ЛЮДИ ПАДАЛИ НА ПЛОЩАДКУ ОТ ТОГО, ЧТО ДЖО СТРЯХИВАЛ ИХ И ОБЫГРЫВАЛ», – СО СМЕХОМ ВСПОМИНАЛ ГИЛБЕРТ СОНДЕРС.

Было бы легко предположить, что стиль Мармелада столкнется с проблемами, как только он попадет в команду с более традиционным тренерским штабом средней школы в Общественной лиге. Особенно в школе Бартрама, где он играл под руководством строгого баскетбольного тренера, дисциплинированного Джека Фаррелла, который также преподавал английский язык и был деканом мальчиков в школе. Он к тому же пытался сдерживать влияние банд. Ему помогал человек по имени Джек Галлахер, крупный, крепкий ирландец, который старался помочь как можно большему числу молодых спортсменов.

Фаррелл чувствовал талант в игроке, таковым наделенным. «Он очень любил черных детей, – вспоминал Джулиус Томпсон, работавший в команде Фаррелла. – Он был личностью. Уникальным. Он понимал людей. Многие тренеры тогда не понимали игроков, с которыми имели дело. Джек Фаррелл понимал. Он имел дело с крутыми ребятами, а не с хористами».

«Он слушал, как Джо рассказывал о многих вещах, – вспоминал Вонтез Симпсон, который служил менеджером школьной команды в Бартраме, а позже играл в университетской команде. – Он слушал идеи Джо. Мистер Фаррелл давал ему много свободы в работе с мячом».

Самое главное, тренер с готовностью принял идею использования всего спектра талантов Мармелада, что означало использование навыков дриблинга и паса центрового, чтобы помочь защитникам двигать мяч по площадке и выходить из-под прессинга, с которым сталкивалась команда.

«В первый раз, когда я увидел, как Джоуи играет в Общественной лиге, он сломал прессинг соперника, – со смехом вспоминал Мо Ховард. – Не так уж часто можно было видеть, чтобы другие крупные парни делали это. Тренеры этого не допускали».

«Джей Би, он дал тренеру Фарреллу большую гибкость, когда дело доходило до разрыва прессинга, – согласился Гилберт Сондерс, который также играл в Бартраме. – Джо привлекал людей, потому что Джек Фаррелл чуть ли не позволял ему играть разыгрывающего».

Фаррелл также дал Мармеладу пресловутый зеленый свет на свободные броски.

«Он никогда не совершал бросок, который ему бы не понравился, – смеясь, вспоминал Симпсон. – Он всегда делал дальний бросок из угла площадки. Ты всегда знал, что, если у него будет такой шанс, он им воспользуется».

Почти в любом другом месте в Америке крупный парень, бросающий с угла площадки, немедленно оказался бы на скамейке запасных и получил бы нравоучение в свой адрес. Такой бросок станет одним из основных элементов баскетбола в XXI веке, но в 1972 году он считался признаком вопиющего отсутствия дисциплины.

«Джо нашел в Джеке Фаррелле человека, который мог бы сдерживать его, получая от него все самое лучшее, но и давая ему свободу действий», – говорил Пол Вестхед, позже сделавший то же самое.

«Свобода давала нечто, что можно увидеть», – с восхищением говорил Мо Ховард. – Теперь его не держали на протяжении всех тридцати метров, и он был без опеки на семи метрах от кольца. Тренер Фаррелл знал, насколько хорош Джоуи. Он позволял ему делать все, что нужно, чтобы его команда побеждала. Подумайте об этом. В любой другой школьной команде, где был парень 206 см роста, он стоял бы на чертовом блоке. Так что теперь у Бартрама был парень 206 см роста, который почти никогда не стоял на блоке. А Джоуи, даже будучи молодым парнем, обладал потрясающим баскетбольным интеллектом. Вот парень, который мог бы просто зациклиться на себе, чувак. Если бы он просто зациклился на себе, то набирал бы по 40 очков за игру, но это было не так. Он был командным игроком, он любил выигрывать».

Несмотря на то, что он не был эгоистичным игроком, доля Брайанта в результатах встреч все равно была очень велика.

«Бартрам не был по-настоящему сильной командой, – добавил Ховард, – но наличие такого парня, как Джоуи, который мог делать то, что он делал, и имел свободу делать это, делало их исключительной командой. Речь идет и о дриблинге, и о пасе, а также о том, что у тебя есть способность делать все это. Он был невероятным, чувак».

Брайант был сильным соперником, но с его стилем игры были также моменты, когда казалось, что он, возможно, был немного более заинтересован продемонстрировать стиль, чем просто игру. Таково будет мнение о нем, которое сохранится за ним и позже, в колледже и профессиональном баскетболе.

«В этом восприятии была доля правды, – сказал Вонтез Симпсон. – Вот откуда это у Коби».

Дебаты

Много лет спустя среди старых игроков филадельфийского баскетбола возник излюбленный спор о том, кто лучше – Коби или Джо Брайант.

Чаще всего старожилы принимали сторону Джо, ссылаясь на его рост и уникальные навыки, чтобы доказать, что он был лучше, чем Коби в подростковом возрасте. Оглядываясь назад на карьеру Мармелада, Джулиус Томпсон сказал, что он был игроком двадцать первого века.

«Я люблю Коби и все такое, но я видел Джо в расцвете сил, – сказал Томпсон, который на протяжении многих лет писал об этой игре и сам тренировал. – Джо был ростом 208 см, и он мог делать все, что Коби мог делать при 198 см роста».

Кроме того, Джо Брайант мог похвалиться достижением, которого у его сына никогда не было, – привести команду к чемпионскому титулу в Общественной лиге Филадельфии.

Под 23 номером Мармелад сделал это в 1972 году, в выпускном классе, когда фанаты заполнили школьный спортзал, чтобы подбодрить его и его товарищей по команде. По ходу сезона он набрал 57 очков (школьный рекорд из 26 удачных бросков с игры) в одной игре и 40 очков в другой. Он был назван МВП турнира Общественной лиги после того, как привел Бартрам к победам над школой Гратц (ее тренировал молодой Джон Чейни, прямо перед переходом к тренерской работе в колледже) и школой Джермантаун, в которой играл будущий игрок НБА Майк Соджорнер.

«Со своими 206 см роста и 109 кг веса Соджорнер играл на передовой рядом с парнем ростом 213 см, что делало Джермантаун большой и сильной школьной командой – даже для Общественной лиги, – но Джо принял вызов, – вспоминал Джулиус Томпсон. – Джо просто взбесился в игре против них. Он просто взял на себя игру, набрав в тот день около 30 очков».

Мармелад набрал 30 очков с 12 подборами в чемпионской игре, а вдохновенная игра товарища по команде Джо Бешеного Пса Прайда способствовала последующей победе.

После этого Джо и его отец стояли рука об руку, улыбаясь фотографу из «Трибьюн», обняв друг друга за плечи и указывая пальцами в небо. Лицо Большого Джо просто сияло.

«Успехи в школе привлекли к Мармеладу внимание всего города, и он был к этому готов, – вспоминал Дик Вайс. – Джо был яркой личностью, когда учился в средней школе. Огромной личностью. Он всегда смеялся, с ним рядом всегда было весело. Он был тихим, он был джентльменом, он всегда был рад видеть тебя, я думаю, что он был потрясающим послом не только для Лиги Сонни Хилла, но и для всего города, потому что нельзя было не улыбаться, видя, как он играет. Все его знали, и все его любили».

«Все это возвращалось к Большому Джо, который сам был таким же, – заявлял Джулиус Томпсон. – Джо умел говорить. Людям нравилось прозвище Мармелад. Он был искрометным, живым. Очень дружелюбным».

Следующим был матч городского чемпионата, в котором чемпионы Общественной лиги встречались с лучшей командой Католической лиги. Общественная лига почти всегда побеждала Католическую команду в борьбе за титул. В тот год Сент-Томас Мор едва не обыграл Бартрам в упорном поединке в самом первом матче сезона. Тем не менее многие рассуждали, что Бартрам в борьбе за трофей оставался безусловным фаворитом благодаря сильной игре Джо.

Большинство команд Католической лиги пытались замедлить игру, чтобы отнять преимущество в атлетизме у команды из Общественной лиги. Но команда Сент-Томас Мор обладала атлетизмом, который мог противостоять Бартраму.

«[Бартрам] вошел в игру слишком самоуверенным, – вспоминал Вонтез Симпсон. – Они думали, что катком прокатятся по Сент-Томми Мор. О, блин, вот это была печалька».

«Мармелад был подавлен этим поражением», – вспоминал Симпсон. Но награда МВП в Общественной лиге была для Брайанта лишь одной из нескольких в том сезоне, и со всеми этими наградами пришел и большой интерес со стороны тренеров колледжей по всей стране. Ему так часто звонили домой, что Большому Джо пришлось сменить номер телефона.

В те дни Сонни Ваккаро, который позже прославился как топ-менеджер компании спортивной обуви, был лохматым учителем средней школы из Питтсбурга, который каждый сезон проводил элитную игру «Все Звезды средних школ страны». Это мероприятие, получившее название «Дэппер Дэн Раунд Бол Классик», привлекало всех лучших тренеров колледжей Америки, которые каждую весну приезжали в Пенсильванию, чтобы посмотреть на лучшие школьные таланты страны.

И Мо Ховард, и Мармелад были приглашены принять участие в игре. Их отцы не могли дождаться поездки на это мероприятие. «У меня был Пинто, – вспоминал Ховард о маленьком Форде, на котором он ездил, – и я до сих пор не знаю, как они втиснули свои жирные задницы в машину и поехали в Питтсбург только для того, чтобы быть там ради Джоуи и меня. Я знаю, что мой отец не знал своего отца. У нас было трудное детство, чувак, и наши папы работали не покладая рук, чувак. Будучи молодыми, мы достигли определенной известности, и это было больше, чем самая большая зарплата, которую могли получить наши отцы».

В те выходные престиж Большого Джо Брайанта стал еще более значимым. Его сын был назван «Самым ценным игроком» в Матче Всех Звезд, что привлекло внимание еще большего числа колледжей, к большому ужасу Большого Джо. Семья хотела, чтобы Джоуи играл в студенческой команде в Филадельфии, чтобы они могли быть близки к его восхождению к славе.

«Эта награда была добавлена к коллекции трофеев Брайанта в доме на Уиллоус-авеню, поистине впечатляющая выставка», – вспоминал Гилберт Сондерс. Сондерса выберут играть за команду Ваккаро в следующем сезоне. Частью проведения турнира «Дэппер Дэн» 1973 года был просмотр фильма об игре 1972 года, в которой Мармелад доминировал над лучшими школьниками страны. «Тогда я впервые понял, насколько талантлив Джо», – сказал Сондерс.

«Джо мог делать на паркете буквально все что угодно, – вспоминал Дик Вайс, – и у него была возможность играть на всех пяти позициях. Он умел вести мяч, он мог играть внутри, он обладал всеми атакующими навыками. В его игре был фигуральный Мэджик Джонсон. Я не говорю, что он сам был Мэджиком, но он освоил все пять позиций. Итак, до появления Мэджика (который должен был появиться на сцене в конце семидесятых) Джо Брайант играл в том же стиле, где он был очень хорош в обращении с мячом на открытом пространстве, играя на других игроков, но создавая ситуации, в которых он действительно мог взволновать толпу этими своими действиями».

От журналистов до тренеров и игроков соперника, почти у всех было мнение, что у Мармелада очень большое будущее. Он мог бы пойти куда угодно, но Мармелад хотел остаться поближе к дому. Он понимал, что в Филадельфии он был героем своего родного города, ему нравилось быть в статусе местной знаменитости, и он хотел играть в Большой Пятерке города. Дело дошло до выбора между Темплом и «Ла Саль», и Мармелад выбрал «Ла Саль», потому что именно там играл один из его героев, Кенни Дарретт. Тренер «Ла Саль» Пол Вестхед ставил игру на открытом пространстве, использовал стремительный подход, выглядящий очень весело.

«У “Ла Саль” была громкая репутация по производству великих игроков, – объяснил Дик Вайс. – Это началось еще в конце сороковых – начале пятидесятых годов прошлого века, с Тома Гола. Джо должен был стать следующим великим игроком. На самом деле 1972 год был действительно особенным годом в школьном баскетболе Филадельфии, потому что Джо Брайант и Майк Соджорнер, который в конечном итоге отправился в Юту, и Мо Ховард – все были одного класса, и они были большой тройкой. Этих трех игроков хотели заполучить себе все».