Космофермер. Большой купальный сезон

Показал я местным, как целину поднимать надо, объяснил перспективы – врубились сходу! День и ночь пахали, через два дня у меня поле готовое, только сей. Только видели бы вы, какая морда была у местного вождя, когда я к нему за семенами пришел. Чуть кондрашка его не хватила – едва не рыдал, когда меня в тайную пещеру с семенами смаса привел. Там в пещере у него что-то вроде неприкасаемого запаса было устроено. Показывает на корзины, десятка четыре их всего-то было, и говорит, всхлипывая, что последние это запасы. И что в засуху, когда зверье уйдет, сдохнут они без зерна этого с голодухи. Я-то в затылке чешу и сомневаюсь. А вдруг смас этот все-таки до дождей сажать нужно, а не после? Ведь, правда, обреку целое племя из-за своей необразованности на голодную смерть. Но отступать было некуда. В случае чего пусть сусунов сожрут – они большие. Велел я забрать зерно, показал, как сеять. А сам ночами не спал, все думал, переживал, вдруг, как не взойдет поле. И взошло! Через неделю длинные такие зеленые побеги из землицы выросли. Ну, думаю, если заморозки не вдарят (а откуда тут заморозки? Это ж тропики!), быть нам с урожаем.

***

Помимо полеводства я и о других делах не забывал. Показал местным, как птицеводство наладить, заставил курятник построить. Тут у них в лесу кокки водятся, что-то среднее между курицей и индюком, только с зубами. Птица крупная, жирная, но осторожная, у дикарей местных кокку изловить большой удачей считается. Но это голыми руками или теми же стрелами – удача. А сетью – это уже обычное дело. Показал я, где сети ставить, запустил охотников цепью с противоположной стороны, к вечеру мне с полсотни кокк приволокли. Все облизывались дикари, на птиц этих глядючи, видно, знатное для них лакомство. Я кур подходящих отобрал и двух петухов покрупнее, остальных милостиво разрешил сожрать. После ужина показал, как курам крылья подрезать, как насесты для яиц делать. В общем, через месяц без малого курятник у меня полон! Вернее, у нас. Главным над курами поставил Уршуха, парня из местных. Головастый, скажу вам, парень и к птицеводству все способности имеет. Подставьте себе, нашел он в джунглях здоровенное яйцо, это еще до нашего прилета было, но не сожрал, а в кучу теплого перегноя засунул. И ходил потом каждый день, наблюдал, температуру постоянную поддерживал. И вылупился из яйца здоровенный такой цыплок с крыльями кожистыми метров пять в размахе. Нет, когда вылупился, он, конечно, поменьше был, а вырос – просто огромный стал. Зверь с виду опасный, пасть зубами острыми усеяна, но Уршуха за маму считает. Или за папу? Не важно, за кого он его считает, главное, что совсем ручной он получился, ластится к Уршуху, как котенок, рыбу ему приносит. Благодарная, все-таки, тварь! Уршух его Птенчиком назвал.

Ладно, не буду вас утомлять больше моими сельхозподвигами. Скажу только, что обучил я дикарей всем премудростям фермерской жизни. Научились они у меня и пахать, и сеять, и косить, и строхов доить. Строх, это что-то вроде нашей грымской коровы, только с четырьмя ногами. А поле смаса под моим чутким руководством вспаханное и засеянное все в цвету, бобы в стручках набухли, скоро урожай собирать можно будет! А ведь всего месяц прошел. Вот вам и климат! Эх, деда бы сюда моего, вот он бы тут развернулся с таким-то климатом да рабочей силой дармовой. Ну и у меня неплохо получилось. Так что не помрут дикари с голодухи-то. С такими запасами неприметно до следующего урожая дотянут.

Командор на все это мое хозяйство посмотрел и руку мне торжественно пожал: «Молодец Люка! Знал я, что ты – парень головастый, однако не ожидал от тебя такой прыти. Это ж надо столько сделать! Справился ты с заданием почти в одиночку! Хвалю!» Че ж тут скромничать, справился. Только насчет в одиночку… Ну, не знаю. Во-первых, без командора Хьюго с его охотниками хрен бы у меня чего получилось. Во-вторых, лейтенант Секач, без его кузнечного мастерства с одними медными топорами у меня бы тоже ничего не вышло. Мистер Джош взял на себя организационные проблемы. Ведь справедливости ради стоит признать, это ж он всех на работы сгонял. Пребывая в ранге врио местного жреца мистер Джош пригрозил проклясть любого члена племени, кто меня ослушается или будет лодырничать. А прекрасная Амальга его угрозы подкрепляла физически, довольно жестко пиная своих нерадивых соплеменников ногами. Суровая оказалась женщина, кто бы мог подумать? Или статус жены главного жреца обязывает?

Хотя стоит признать, что народ в этом племени хороший, работящий. И вождь у них – мужик замечательный. Добрый такой, прикольный, вечно во хмелю. Постоянно таскает на голове мотоциклетный шлем с треснувшими очками. Это ему на какой-то помойке нашли. Имя у него сложное, мой универсальный переводчик даже задумался, пока перевел. В общем, зовут вождя Обладатель Большого Брюха, Большой Любитель Вкусной Еды и Защитник Племени, Отмеченный Добрыми Духами. Командор Хьюго перевел проще – БигБифБосс. Так мы его и называли. Да и остальные в племени – тоже народец ничего себе. Только вот никак не могу привыкнуть к их манере одеваться. Нет, все понятно, солнце палящее, точнее, два солнца, жарко, влажно. Но хоть трусы-то можно надеть. Хотя, когда они вечером свои пляски устраивают, тогда совсем другое дело… Особенно нравится мне, когда девушки молодые танцуют, стройные, гибкие, и из одежды на их – одни бусы. И смотрят на меня так… Словами передать не могу, как именно, и сплю после этого плохо – сны на греховные темы снятся. Всю ночь ворочаюсь, а поутру совсем разбитым себя чувствую. Тут местный вождь все женить меня мечтает на одной из своих дочек. Ничего такая деваха, раскосенькая, на Барбару Чен из старшего класса похожа. Может, согласиться? Как завалюсь домой с молодой женой полуголой, во ребята удивятся! Впрочем, ситуация такова, что не о женитьбе думать надо, а о работе.

Так вот, хотя дикари местные все достижения в аграрном искусстве на мой счет заносят, и статуи мне в камне вырубают, было бы честнее сказать, что это – наши общие достижения. Коллективные, так сказать, каждый в чем-то руку приложил. Не помогали мне только робот – крупье Блюм, капитан Алан Зитцдорф и хрумм Алямм. Но Алямма можно понять, он ушел в джунгли и где-то там врос в землю. Как мне объяснил лейтенант Секач, у хруммов закончился брачный сезон, и теперь они размножаются. В общем, пришла пора врастания и одеревенения. Я его как-то навестил, так он совсем в растение превратился, цветет и пахнет. Разговор поддерживает с трудом. Какая уж тут от него помощь?!

Робот-крупье тоже сильно занят. Быть божеством племени, оказывается, не так просто. Приходится целыми днями сидеть на церемониальном камне и выслушивать просьбы дикарей. Но ничего, пусть посидит, заодно от местных солнц подзарядится, а то от переживаний, на нашу долю выпавших, у него совсем батареи подсели. Правда, его идея организовать среди дикарей азартные игры командору Хьюго совсем не нравится. Они тут и так голые, а проиграют последние шкуры, в чем ходить будут?

Что касается капитана Алана Зитцдорфа, то он тут как-то потерялся. Охотник из него не получился – на первой же охоте зазевался и едва его шемаршельда не сожрала. Как только ноги унес… Сапоги свои шикарные в трясине оставил, так босиком в деревню и прибежал. Придя в себя после этого потрясения, капитан Алан к охоте охладел и взялся помогать лейтенанту Секачу в ремонте челнока. Но тоже не получилось у него. Как образно выразился Секач: «Пилот он, конечно, первоклассный, но вот в ремонтных делах … Руки у нашего капитана не из того места растут». Оказалось, капитан Алан чего-то там в электронике сжег. Какую-то цепь в генераторе не так замкнул. В результате остались мы вдобавок без электричества. В аграрных делах капитан Алан тоже себя особо не проявил. Не получилось у него. И дал-то я ему задание нетрудное – проконтролировать, как дикари поле боронить будут. Сначала все нормально шло: запрягли сусунов, прицепили борону, вышли в поле. И тут на капитана нашего что-то нашло. Залез он на сусуна верхом, как на лошадь, и ну его плеткой хлестать. Чтобы тот побыстрее ноги переставлял. А сусун-то к такому обращению непривычный. В общем, скинул он капитана Алана и в джунгли ломанулся. Только к вечеру его охотники в лесу нашли и обратно в деревню приволокли. И зачем мне, скажите, такой помощник? Это я не про сусуна, а про капитана Алана.

Пошлялся наш капитан по деревне без дела, пробовал с крупье нашим в картишки поиграть. На деньги, естественно, это ведь только пацаны на щелбаны играют. Продулся вдрызг! На одни его долговые расписки крупье наш мечтает казино себе прикупить. В общем, отчаялся герой космоса, мы его пытались растормошить, поддержать по возможности, а он только отмахивается и бурчит что-то. Теперь или в хижине целыми днями на спине валяется, либо на холм ближайший заберется и в небо смотрит. Надеется, наверное, что нас найдут. Только это вряд ли. Лейтенант Секач объяснил, что остров, куда нас занесло – заповедник, и не то что приплывать сюда, пролетать над островом строжайше запрещено. Так что тут не в океан глядеть, а головой думать надо, как выбираться.

***

А выбираться надо. Хоть и неплохо мы тут в джунглях устроились, и довольно приличным народец местный при ближайшем рассмотрении оказался, даром что голый, но все равно… Как говорится, в гостях хорошо, а дома куда лучше. И признаться, очень я заскучал по бате с дедом, по ребятам в школе, а мамкины пирожки по ночам сниться стали. Мы как вечерами соберемся на своих «выселках» ужинать, пока дикари на поляне пляшут, хвалу Богам, то есть – нам вознося, так только об этом и говорим, как нам поскорее в цивилизованный мир вернуться. Или хотя бы весточку о себе дать. Шутка ли, без малого месяц, как мы здесь, в джунглях. И никто про нас ничегошеньки не знает. Представляю, что дома творится. Батя, наверное, места себе не находит, дед с ума сходит, мамаша слезы льет. Нет, надо срочно возвращаться! Только как? На чем? На челноке? Так он и так был рухлядью старой, а после того, как его лазером с «Барракуды» зацепило, да после приземления такого не летать ему больше. Точно вам говорю! Правый бок – всмятку, левый двигатель – вдребезги, добавьте сюда вмешательство капитана Алана в энергосистему корабля. В общем, о челноке можно забыть. Тогда на чем?

Вот лейтенант Секач предлагает выйти к морю, построить большой плот и на нем плыть к «Райским кущам». Там как раз большой купальный сезон на подходе. Туристы прилетают, катера прогулочные плавают, яхты. Заметят – помогут. Но мистер Джош решительно возражает, говорит: «Допустим, к морю мы выйдем. Допустим, с помощью лучемета мистера Хьюго и наших охотников, вооруженных копьями со стальными наконечниками, мы племя воинственных рыбаков-людоедов потесним. Допустим, построим большой плот. Допустим, даже сможем на нем отплыть и поднять парус. Только куда мы под этим парусом приплывем? Течения здесь не изучены, а штормы-ураганы такие бывают! Опять же, не стоит забывать про чудищ морских. Тут такие твари громадные водятся! Для них даже очень большой плот – что поднос с закусками». Я, честно говоря, сначала план лейтенанта Секача поддерживал, очень уж мне хотелось по настоящему морю-океану под парусом походить. Но представил себе этих чудищ морских, череп одного такого у нас перед дорогой в деревню вкопан – вроде как арка триумфальная, и идея с плотом мне перестала казаться такой уж привлекательной.

Сам мистер Джош предлагал сделать воздушный шар и лететь уже на нем. Но быстро от этой идеи отказался. Во-первых, работа жреца в племени отнимала у него почти все свободное время. Во-вторых, из чего сделать сам шар – он так и не придумал. Шкуры животных слишком тяжелы, а ткани у нас было совсем мало. Я вообще-то научил местных женщин, как делать ткань из местного льна, но пока получалось плохо. То ли лен здесь плохой, то ли я что-то с технологией производства напутал. Этот лен, его, кажется, еще сушить надо. Или, наоборот, вымачивать? В-третьих, опять же эти ветра. Шар-то тоже по ветру летит, как плот по течению, и тоже неизвестно, куда нас таким макаром занесет. И в-четвертых, прекрасная Амальга – супруга мистера Джоша, стоило ему заикнуться о возвращении в цивилизованный мир, немедленно устаивала ему скандал, мол, только все наладилось, только жить стали по-людски – уважаемым человеком он в племени стал, и проблема с питанием как-то разрешилась, а Джош снова за свое. Нет, миссис Амальга не скрывала, что в нашем мире ей понравилось, в основном из-за вкусной еды и «интересных вещей» – фантиков, штучек разных блестящих, как-то столовые приборы и огоньки на пульте управления. Говорит: «Да, конечно, эти штучки многого стоят, но здесь все-таки статус! Шутка ли сказать, главный жрец целого племени с персональной хижиной и сухой отдельной пещерой. Чего еще желать? Да это – верх мечтаний! Тем более, я воды боюсь!» Короче, после скандалов с женой мистер Джош как-то нас новыми идеями не баловал.

Капитан Алан, как я уже, наверное, говорил, очень здесь, в джунглях, загустил. Идей никаких не предлагал, разве что – разжечь большой костер на вершине горы и ждать, что его заметят. Тут опять мистер Джош отсоветовал. Потому что, во-первых, не увидит никто, на чью помощь капитан надеется, во-вторых, костер этот могут заметить совсем не те, на кого Алан Зитцдорф рассчитывал. Не спасатели, а людоеды с центральной части остова. А про их кровожадность такие слухи ходят…

Единственным, кто пока никаких идей не предлагал, был командор Хьюго. Не могу сказать, почему именно. Мне порой даже казалось, что командору здесь нравится. Каждый день он уходил с охотниками в джунгли и возвращался, как правило, с хорошей добычей и жутко довольный. Причем, свой боевой лучемет он в последнее время почти не использовал – берег заряды. Вечерами командор сидел у костра и задумчиво смотрел в огонь, дымя трубкой, набитой какой-то местной травой. Видимо, табак эта трава заменяла плохо, оттого командор часто кашлял. Зато местное пиво ему пришлось явно по нраву, командор даже нашел в джунглях какую-то пахучую травку, от нее пиво казалось крепче и пенилось лучше. А для пущей крепости добавлял в пиво ракетное топливо. Благо его в баке челнока еще много осталось. Хорошее такое топливо, горит здорово. Только пахнет плохо. Но вождю и остальным воинам понравилось. За что в честь мистера Хьюго тоже статую вырубают. Здоровенную! С мистером Дивером на макушке. И когда они только подсмотрели, как мистер Дивер с командором общаются?

Глава 3

ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ

Командор Хьюго, легионер.

Ветка, обычная сухая ветка предательски треснула под шипастой подошвой моего башмака, камушек, малюсенький камушек величиной с куриное яйцо выкатился из-под ноги вниз по склону и… Камнепад, грохот лавины камней, сметающей все на своем пути. А на первый взгляд склон выглядел таким безобидным…

Маленькая красная точка на экране биоискателя на мгновение замерла и тут же двинулась в сторону центра экрана – в мою сторону. Все! Мне полный абзац! Если это монстр шестого уровня – я уже покойник, если четвертого – я почти покойник, если пятого – то не знаю, монстров пятого уровня еще никто не видел, да и существуют ли они вообще?

Биоискатель подумал и высветил циферку "6". Скотина! Думает, что когда меня сожрет монстр шестого уровня, он сможет отлежаться у него в желудке в целости и сохранности, а потом выйти наружу естественным путем. Как же, разбежался! Биопластик, из которого он сделан, легко переваривают и твари четвертого уровня, а уж шестого и подавно… Ну ладно, черт с ним, с биоискателем, мне-то что теперь делать? Надо же спасаться, красная точка все ближе, значит, монстр уже на подходе. Легко сказать, спасаться! А как, а где? Возвращаться на челнок – разведчик? Далеко, не успею, монстры шестого уровня довольно скоры на ногу. Точнее, на лапу. Еще раз связаться с базой? Ну свяжусь, и толку? Даже если запрос на базе примут немедленно, прилетят за мной не раньше, чем через полчаса, а тварь эта уже совсем близко. Попробовать расставить ловушки? Ну, рванет пара гранат, ну оторвет этой гадине пару конечностей в лучшем случае, толку-то? Остальных лап и главное – зубов ему вполне хватит, чтобы до меня добраться и скушать в виде десерта. Хоть ложись и сам помирай. Разве что… Был у меня в запасе один план, очень рискованный. Ребята из легиона научили. Уж они-то с этими тварями давно знакомы.

Для начала надо выбрать хорошее дерево. Вот, кажется, подходящее, большое, крепкое. Похоже на земной тополь. О, господи, что я говорю?! Словно я только и делаю, что прогуливаюсь на Земле по тополиному лесу. Вспомнить бы, когда я был на Земле в последний раз, и интересно, остались на Земле еще тополиные леса? Ладно, хватит рассуждать, надо действовать! Хорошо разбежаться и запрыгнуть на ствол, как можно выше. Только непременно с южной, нагретой солнцем стороны. Отлично! Теперь обхватить дерево руками и ногами, прижаться к стволу лбом. Черт! Как тут прижмешься, когда на голове защитный шлем с забралом и тоненькой трубочкой микрофона экстренной связи. Долой шлем, не до связи сейчас! Связь мне сейчас не поможет. Так, прижался, теперь начинаешь представлять себя деревом.

Я дерево, я могучее дерево, из слабенького росточка вырос я в мощный ствол и густую крону. Мои руки вытянуты высоко вверх и покрыты тысячами листочков, ноги мои глубоко вросли в землю, что придает моему телу особую устойчивость. Я стою здесь уже десятки лет, и корни мои сосут живительную влагу из глубин, а листья мои всегда повернуты к этим четырем благословенным Солнцам, дающим жизнь всему сущему. Мне нет дела до суеты летающих, ползающих и ходящих, их век короток, их деяния бессмысленны, их потребности смешны. Я дерево, я познало высший смысл жизни, он в цикличности. Каждую осень я, оплакивая, сбрасываю свою листву и умираю, чтобы весной возродиться вновь еще более окрепшим. Вот она вечная истина, умирать и снова возрождаться! И тысячи, десятки тысяч моих частей – семян, насыщенных знанием о высшем смысле жизни, уже разлетелись по миру, гонимые ветрами. Разлетелись, чтобы стать новыми ростками, продолжателями нашей единственно верной философии. Я дерево, мой век долог, мне чужды страсти, я думаю о вечном. Только этот нарост с южной стороны… смущает меня. Смущает и беспокоит даже больше, чем те личинки короеда, что недавно проклюнулись из яиц и щекотно едят мое тело. Странный нарост, большой. Уж не паразит ли это? Не будет ли он тянуть с меня живительную влагу, что с таким трудом качают мои корни из глубин? Не захочет ли он отнять часть живительной силы, что берут мои листья от солнц? Нет, нарост обещает, что не будет претендовать на влагу и живительный сок, он даже обещает в скором времени дать немного мочевины, столь нужной моему телу. Он обещает также, что может привлечь ко мне этих прекрасных муравьев, пусть и ползающих, но полезных существ. Это прекрасно! Муравьи помогут мне избавиться от этих личинок, чтобы они не щекотали моего тела, и я снова смогу вернуться к размышлениям о вечном… Ну вот, еще оно ходячее существо. Что нужно ему в моем лесу, уж не корогрыз ли это? Нет, хотя зубы острые, но их много, тогда как у корогрыза всего четыре, два сверху и два снизу. Но они ужасны, особенно те, что сверху! Смерть и страдания несут зубы корогрыза, нам, деревьям. Нарост, ты сможешь избавить меня от зубов корогрыза? Обещаешь? Тогда я готов принять тебя в свою общность. Добро пожаловать в семью!

А ужасная тварь остановилась совсем рядом, разинула свою огромную зубастую пасть и заревела, посылая во все стороны волны превосходства…

Где-то совсем рядом раздался дикий рев. Командор Хьюго мгновенно проснулся, вскинул лучемет и быстро глянул по сторонам, готовясь отразить любое нападение. Но никаким нападением и не пахло. Пахло какой-то кислятиной и болотом. И особо сильно – пуком, подвешенным к потолку. Пук – что-то вроде болотного ананаса, крупный такой плод с неприятным запахом. Да, воняло от него противно, но тут уж никуда не денешься. Не будет пука – будут змеи. Только его запах ползучих тварей и отпугивал.

Все правильно, он в своей персональной хижине, а рев за стеной, это старейшина в раковину дунул – команда охотникам собраться на большой поляне для скромного завтрака и благословления главного жреца перед выдвижением на работу. То есть – на охоту. И никаких тварей поблизости не наблюдается. Тьфу, опять это был только сон! Опять эти сны о прожитом. Особо отвратительные из-за своей реалистичности.

Командор сунул лучемет обратно под подушку, вернее, под вещмешок, в котором дремал друг Дивер, и попытался вспомнить, где же это случились? Где же был этот забавный случай с деревом? Ну да, на Дессее. Тогда, можно сказать, ему повезло. Не каждый выживает, оказавшись один на один с монстром шестого уровня. Но он даже штаны в сухости сохранил. Дождавшись, когда грохот шагов страшной твари стихнет, он спустился с дерева, стер холодную испарину со лба и тут же выполнил данное слово дереву – обильно полил его, пусть пока не мочевиной… И очень хорошо помнит, что ноги его дрожали, то ли от напряжения, то ли от страха. Скорее всего, от того и другого одновременно.

Монстр шестого уровня, ужасная биомашина смерти прошла всего в трех шагах от него. Он даже почувствовал его своей корой, то есть – кожей. Нет, тогда – именно корой. Монстр не заметил его, хотя очень настойчиво искал. Они с деревом, вернее – дерево с ним чувствовали, как посылает эта тварь поисковые импульсы, ожидая, не отзовется ли на них глупое живое существо. У этих монстров уже нет глаз, они им попросту не нужны. Эти монстры – убийцы ловят отраженные импульсы, исходящие от живых существ. Как правило, импульсы страха и ужаса. Отфильтровывают нужные им сигналы и выходят на свою страшную охоту, чтобы убивать, умело обходя все расставленные ловушки… Но им с деревом повезло, корогрыз – смешной лохматый зверек, очень похожий на земного зайца не выдержал этих волн ужаса, что шли от монстра, и выбежал из своей норы. Резво выбежал, понимал, что если хочет спасти свою шкуру, должен бежать быстро. Монстр заревел и кинулся вдогонку…

Тогда капитану космолегиона Хьюго удалось обмануть монстра, прикинувшись деревом. Как же его тогда, после этого случая прозвали? Что-то такое смешное придумали. Ну да, Дуболоб. Так и звали все, даже девчонки из полевого лазарета. Когда Хью вернулся на базу, кожа на его лбу чуть ли не целую неделю в точности повторяла рельеф коры того могучего дерева. И прозвище "Дуболоб" к нему тогда прилипло довольно прочно. Но он не обижался, он честно исполнил данное дереву обещание, перенеся муравьиную матку к его стволу.

Хьюго потянулся, сел на нарах, потом вскочил на ноги и, резко наклонившись, легко достал ладонями пальцы на ногах. Все нормально, он в форме, как всегда. На «тумбочке», толстеньком чурбачке ждал легкий завтрак – кислое молоко строха с толченым в муку корнем смаса. Этот геолог Джордж Петроффич как-то провел анализ этого напитка – оказалось, полезнее не придумаешь. А корешок смаса бережет от любой заразы. Не забыть бы запастись им, когда будут отсюда отчаливать.

Дивер зашевелился в мешке, выполз наружу сказал: «Доброе утро» и уставился на горшок. Хьюго понимающе кивнул и скормил другу остаток простокваши.

– Какие планы на сегодня, командор? – спросил Дивер, облизываясь.

– Это уж, брат, от тебя во многом зависит. Чего ночью надумал?

– Я по-прежнему придерживаюсь первой версии. По генетическому коду они очень похожи. Эти шемаршельды тоже имеют склонность к мутациям, но в отличие от монстров – не мутируют. Возможно, это не новый вид зверомонстров, а, наоборот, первоначальный. Но чтобы версию подтвердить, либо опровергнуть, нам нужен детеныш шемаршельды, а еще лучше – яйцо.

– Вот ты все и решил. Собирайся, идем на охоту. Наши дикие парни выследили молодую семейку: папа, мама, два очаровательных малыша. Папаша, стервец, тайком от мамочки захаживал в соседний лесок. И теперь еще одна молоденькая шемаршельда сидит на яйцах. Придется ее потревожить. Сбирайся, идем.

– А что мне собираться? «Я всегда готов», – сказал Дивер и полез опять в рюкзак.

– Ну и чудно! – легионер вскочил на ноги, сделал пару гимнастических движений для разминки и потянулся за комбинезоном. Тот висел в углу хижины на подобии «плечиков». В это время на нарах у стены что-то зашевелилось. Мягкая шкура сползла в сторону, сначала показалась скомканная грива длинных волос, потом блестящие глаза, курносый носик. Легионер глянул на покрытое охрой тело, нахмурился, пытаясь вспомнить имя своей нынешней жены. Ходить в грязном комбинезоне он не привык, а в джунглях не захочешь – запачкаешься.

– Ты до сих пор здесь? Чего не на работе? – спросил он строго.

– Прости меня, о, мой великий муж, – едва не всхлипнула дикарка. – Но мне приснился очень страшный сон. Огромная шемаршельда искала меня, чтобы сожрать. Я так испугалась…