И тихий ветер веет. Роман в стихах

И тихий ветер веет

Роман в стихах

Иван А. Смирнов

Моей маме

Дизайнер обложки И. А. Смирнов

© Иван А. Смирнов, 2022

© И. А. Смирнов, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-4483-9559-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Вот начало большого стихотворения, собрания песен или глав, этой cover-версии «Евгения Онегина» с неожиданными вариациями сюжета к современным реалиям.

Писанные под влиянием самых разных обстоятельств, главы всё же носят на себе больше оптимизма и шутливости. Первая глава заключает в себе описание жизни петербургского молодого человека четырёхлетней давности и тем близка к оригиналу, но лишь в конце, возможно, напоминает другого автора, на синтез с которым я крайне надеюсь.

О качестве также не сужу, ибо как никто пристрастен. Недостатки в форме – результат поспешности автора, за что винюсь, особенно за некоторые выражения и места, но всё сказано так, как должно о должных вещах. Что о характере главного героя судить мне трудно, поскольку соткан он из многих черт совершенно разных людей. Но если эта сатира и беспощадна к кому-то, то в первую очередь, к обществу. Надеюсь, читателям понравится эта постмодернисткая игра.

Каждый из вас, надеюсь, найдёт то, что сочтёт нужным, понимая приготовленную для него часть.

Приятного вам чтения.

И вот, подул большой, сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы. Но в этом ветре не было Господа. Потом было землетрясение, но в землетрясении также не было Господа. Потом появился огонь, но и в огне не было Господа. После всего было веяние тихого ветра, и там был Господь.

(3 Цар. 19, 11—12)

Часть первая

Глава первая

…бог был программистом нашего мира, но, в то же время, он был ленивым программистом

С. Жижек

I«А, может быть, ещё не поздно?Быть может, скорую? Ай, нет.Нет, дело здесь совсем серьёзно.Здесь нужен чей-то мне совет.Но чей? Наверное, папаши.К нему, к нему – дела все нашиОн ведь улаживал всегда.Спасёт теперь и от… суда?Но, может быть, такой уплатыИ не потребуют. СойдётНа нет опять, да только вот,Как объяснить капот помятый?Какой же вид придать лицу,Когда я подойду к отцу?».IIТак думал парень. Он в удареПо улице стремглав летелВ отполированном спорткаре,Который как-то раз успелПрезентом получить от бати…Но не подумайте, что спятилМой незадачливый герой.Он встречен вами той порой,К которой я верну рассказ,Пока же с именем и прочимКак можно проще и корочеЯ живо познакомлю вас.Его зовут Андрюша Летов.Он не был из семьи поэтов.IIIПривить дитя любви к ПарнасуНикто из предков не хотел.Они работали на кассу,И поэтический уделКазался им не то, что б злом,Но, мало толку видя в нём,Они хотели, чтоб учёбаВела к достатку. В этом обаСогласны были без проблемИ, не трепля друг другу нервы,Решили, что игрушкой первойДля сына будет IBM,И в девяностые года —Приобрели не без труда.IVТеперь компьютер нам не внове.Им никого не удивишь,В те ж времена в его основеОсобый виделся престиж.Во-первых, это было модно,Когда на рынке на свободномИз-за границы вдруг товарПришёл. И, во-вторых, сей дарБыл крайне важен для сынкаКак инструмент для изученьяПрограмм – полезное уменье, —А также, впрочем, языка.Во всяком случае, так матьХотела дело понимать.VИ он, по рассужденью многих,Стал превосходным знатокомНе только IT-технологий,«Железа», но и языкомАнглийским овладел слегка,Чтоб удивить вдруг старикаWith sudden answer в разговореИ от души сказать «I’m sorry!».И знанья этого емуХватало, чтобы чуть программить,Для остального же он памятьХранил пустою потому,Чтоб действовать оперативноИ мыслить, в целом, позитивно.VIОтец – тогда предприниматель,Теперь банкир и депутат —Считал, что парень вслед за батейЗаймётся бизнесом, богатИ знатен будет, но к немуУж не известно, почемуНе приставлял он гувернёров.Дитя без всякого надзоруПроводит дома целый день,Игрою – шутером ли, гонкой —Быв занят, а порой сторонкой,Пока у маменьки мигрень,А папа где-то вдалеке,Смотрел кассеты в видаке.VIIНам следует сказать особоО содержании кассет.Но вот не доглядели оба.В них был родительский секрет,Рука невинного ребёнкаВложила как-то в видик плёнку,Где не принцесс, ни Bugs’а BunnyУвидел он вдруг на экране.Там были женщины, мужчины;Они бросали вниз одеждыИ, открывая дико вежды,Вдруг без особенной причиныТолкалась взад или вперёдИль затыкали чем-то рот.VIIIДитя, конечно, года в три,Четыре иль уже в пять летПоймёт не много, но внутри,Как у Андрюши, некий следОстался: в сказочки с капустойУж не поверит. Это грустно,И нам от правды не уйти.Она всегда свои пути —Через журналы и картинки,Беседы с пацанами в школеИль где-нибудь ещё на воле —Найдёт легко и без запинки,Но эту правду лучше б знатьЧуть позже, чем в четыре-пять.IXСтоль рано обнаружив секс,Андрей затем узнал о том,Что значат гены и рефлекс.Биолог чуть и анатом,Он не был, в общем-то, философ.Проклятых, каверзных вопросовНе ставил вовсе пред собой,Довольный, кажется, судьбой.Зато читал он ЭриксонаИ Блендера, ну и т. п.,Короче, практик НЛП,Он знал прекрасно, как персонаОсуществляет в жизни опыт,И человек, по сути, – робот.XАндрею текстом было тело.Он в спорах, получив сигнал,Его использовал умело,Поэтому он точно знал,Как поздороваться при встрече,Кому сказать какие речи,Какой увидеть нужно жест,Чтоб избежать неловких мест,Чтоб уважать других права —Вот стимул и к нему ответ,И в этом был весь этикет,Но это всё слова, слова…Не далеко и до греха.А где ж поэзия стиха?XIНо, кто с рожденья не умелВ других найти для связи знаки,Кто видел не спряженье тел,Кому все люди – не собаки,Кто с детства подчинялся чувству,Кто чужд общения искусству,Тот непосредственно живёт,Не сочиняя перевод.Однако эта жизнь – стихия:В ней беспорядок и потеряВас делают не лучше зверя.Вот почему пишу стихи яНеукротимый стиль в них гладок,Что чувству придает порядок.XIIНепонимание хореяИ прочих дактилей, размеровТогда не стало для АндреяБольшой бедою. Ни Бодлера,Ни Гинсберга, ни КеруакаНи строчки не прочёл, однакоГерой наш и без этой прозыПрекрасно знал, что значат дозыA junk’и иль марихуанаИ прочи виды наркоты,С которыми, надеюсь, ты,Читатель моего романа,Нисколько вовсе не знаком.Да, в общем, я уверен в том.XIIIВедь реже те, кто узнаётОб этом обо всём из книги,Способны подпадать под гнётДо денег жадного барыги.Прочтите это всё сперва, —И ясной будет голова.Но те, кто в книгах видят шутки,Из них листы на самокруткиРвут, словно раб с плантаций лен.Не Хаксли, не Берроуз, не МиллерВиновны в том, но может, дилерДа очень честный полисмен,Который подчиняться радНарода ради, не наград…XIVXVБывало наш Андрей в кровати:К нему приходит SMS —Друзья опять зовут на party,Андрей, кряхтя, с кровати слез.Хотя ещё довольно рано —Всего двенадцать – много планов:В клуб, в ресторан; ещё кино.Везде поспеть немудрено.К тому же, есть кому помочь —Его суровый органайзерИм управлял, как немцем кайзер.Минут чрез пять он вышел прочь,Одетый в зимнее пальто,Садится в быстрое авто.XVIИ через миг он в суши-баре,Где был уже заказан столИ приготовлен соус карри,Где на дощечках каждый ролл:Унаги, нори, футомаки —Не путайте их с урамаки —И прочих видов риса, рыб,Вплетенных в водорослей изгиб, —Готов на палочках упасть,Нырнуть в те соевые хляби,Где был размешан уж васаби.Всё вместе же – такая сласть,Хотя, конечно же, остро —Не всяко выдержит нутро.XVIIЕщё не съедена «Аляска»,Остался в мисках мисо-суп,Но снова тронулась коляска —Андрей вновь едет… Но не в клуб!Для клуба, право, очень рано,А для чудес живых экрана,Для лицезренья cinema —Час подходящий, и весьма.К кинотеатру тоже вскореПодъехал, повстречал ребят.Все вместе выбирают рядИ место, чтобы на простореСпокойно посмотреть кино.Какое, в общем, всё равно.XVIIIВзглянув чуть мельком на афишу,Андрей пошёл купить, наесться,Но сзади голоса он слышал:– Посмотрим Редфорда! – Нет, Йейтса!Всё это было крайне спорно.Пока ходил он за попкорном,Решили всё, и он узнал:Они пойдут в четвёртый зал:Там будет Downhill, Хичкок.Хоть балабановский МорфейЕму, конечно, был милей,Но он к приличиям был строг:Коль уж решили все друзья,Перечить им никак нельзя,XIXЧтоб только показаться снобом.Но я, не бывши синефилом,Признаться должен, что до гробаИ с малых лет особой силойКино довлеет надо мной.Вот помню в поздний час ночнойВ кинотеатре на сеансеЯ был в невероятном трансе,Когда они под звуки БахаПарили в воздухе вдвоёмПочти минуту, но потомВернулись наземь. Да, из прахаСотворены зачем-то мы,А, может, нет… и из сурьмы.XXИ очень долго, как во снеНа станции инопланетной,Картина эта будет мнеЯвляться вечною кометой.К тем фильмам, где крутые взрывыНад небоскрёбом иль заливом,Мой глаз, конечно же, привык,Но слишком громок боевик.И больше я люблю монтаж,Чтоб звуков или кадров стыкИмел и смысл, и язык.Так, если вдруг персонажУвидит женщину, окно,То взгляд укажет: «Вот оно!».XXIВсе, молча, смотрят на экран;Кто руку держит возле рта;Другой уснул, как задний план;И в зале тихо, темнота,Лишь где-то редкие дисплеиДрожат чуть слышно; еле-елеРингтон не подаёт свой звук.К нему вдруг обратился друг:– Андрюх, ты только погляди,Какая ломанная склейка!– А? что? Пивасика налейка.Перемотай… Не DVD?Ну ладно, посмотрю потомКогда-нибудь я за компом.XXIIПойду-ка, – и, ответив так,Андрей оставил, где лежат,Стакан попкорна и бигмак,Прошёл, не нагибаясь ряд,Друзьям затылок показалИ, наконец, покинул зал.У входа несколько ребятИграют резво в автомат,Гоняют на автомобиле,Иль, ловкие, в аркаду скачут.Для них немало это значитВоображение, но былиСреди них те ещё, комуИгра такая ни к чему.XXIIIImagination, образ, имидж.Харизму у иных людей,Наверное, с трудом отымешь,Но почему-то наш Андрей,Хоть щедро одарён природой,Следил ревниво и за модой.На пряжке там, где крепежи,Две буквы стройных D & G.Одев иной раз Gucci, Klein’аИ прочим следуя рекламам,Умел так нравиться он дамам,А почему? – Совсем не тайна.Так, продавая gas и oil,Газпром Европу же устроил.XXIVРесурсы, лэйблы – всё товар,Продукт прибавочной цены,Но в людях же бывает дарСовсем иной величины.Как помнят многие, Фуко,Забрался как-то высокоНа крышу бурного Венсана,Откуда смело, даже рьяно,Швырял вниз камни и костюмСвой чёрный, чистый, из велюраСтарался сохранить – культура!Не расстаётся с нею умИ там, где уж совсем не надо —Ни дома, ни на баррикадах.XXVЯ то к тому, чтоб не судилиМы друг о друге, лишь завидя.Порою мудрость очень к стилюПодходит – оба не в обиде.Здесь образец вам – Погребняк1.Герой же мой, хоть и не такУмён, но за собой следит,Имея безупречный вид.Гель после, также до бритья,Духов мужских два-три флакона,Дезодоранты Axe, Rexona —Всего и перечислить яНе в силах. Этот каталогЗанял бы очень много строк.XXVIК тому же, в этот же момент,Я понял очень даже ясно,Что это всё – product placement,Что было бы, увы, напрасно,Поскольку мне за этот труд,Как видно, денег не дадут.Поэтому и вид героя,Я таинством слегка покрою,Чтоб не обидеть этим брэнды,О коих не упомянул.И так уж палку перегнул.Я извиняюсь, dear friend’ы,Что заставляю, как дикарь,Вас каждый раз смотреть в словарь.XXVIIПорою нужно человеку,Чтоб он особо не страдалРаз-два в неделю в дискотекуПоехать, как тогда на бал.Порядку строгому такомуАндрей наш следуя, из дому,Как пробка, выпрыгнул и в clubПоехал, посмотреть на баб.Одетый по последней моде,Как выше описал пиит,Герой у входа, где уж битСтучит, где уж стоит на взводеНарод, весёлая толпа:Кто с вечеринки, кто из spa.XXVIIIПри входе в клуб он face-controll,Обличие менять умея,Без промедления прошёл,Как получилось то у змея,Прокравшегося в некий сад.Его широкоокий взглядОкинул зал, где темнотаСъедала всех одежд цвета,Где девочки, не кончив школы,Почти надев почти наряд,Кто робко, кто уж нет спешатЗанять ведущие танцполы,Тем привлекая взгляд юнцов,А может быть, и их отцов.XXIXДевчонки, весело танцуя,Пархают; светят огоньки;Под видом лёгким поцелуяНа расстоянье от щекиДвух сантиметров, но не ближеИль, как сказал об этом Жижек,Как кофе, но без кофеина —Бессмысленно, сколь и невинно.Однако поспешил я чуть,Сказав вам, что все игры этиБезвредны. Это всё же дети —Случиться может что-нибудь…Родителей прошу, короче,Беречь и сыновей, и дочек.XXXКонечно, в зрелище club-dance’аДовольно трудно смиксоватьБит R&B и ритм Брамса,Но отчего б ни помечтать?Я слышал, как у нас DJ»иМиксуют классику. Орфеи!Наверно, это – мастерство,Когда нам старое ново.Хотя, признаюсь вам, вернутьТо, что потеряно, столь сложноПодчас бывает, но, возможно,Не в этом-то вся соль, вся суть.И так случается порой,Что прежней жить нельзя игрой.XXXIНо говорил ещё Эразм,Наверное, из Роттердама:Возможно же энтузиазмНа старое направить прямо,Чтоб возродить его идею.Но иногда так много клеюМы тратим, тщетно собирая,То, что когда-то было раем.Ни ауры уже его,Ни света нет, ни ореола —Слетело, как со струн ЭолаСпадает стон, – и ничего.И только рук одних полётСпособен оживить стан нот.XXXIIНаверное, кого-нибудьПривлечь и может стан девицы,Другой же обожает грудь,А третий ниже поясницыПривык задерживать свой взгляд,Смотря на что-то, только врядВсё это сможет взять вас в плен,Когда уже не встанет ч ….Но, если нужно, – как Гомер,Как все поэты близорукий,Из всех частей, пожалуй, рукиСебе избрал бы я в пример:Непревзойдённый хиромант,Имел я некогда талант…XXXIIIНо понимаю, это – фетиш:Опрятность пальчиков, ногтейУ каждой первой, верно, встретишьСредь тела и его частей.На каждой улице салонДля красоты уж возведён,Поэтому теперь о ножкахЗаботятся и не немножкоДа перед зеркалом make-upПо полчаса всегда наводят,Потом на улицу выходят,Чтоб ногтиком кого-то – цап!Но я в любви не анатом:Влюбляться лучше целиком.XXXIVОдин я помню чудный миг,Когда прелестница (вот счастье!),Оборотив ко мне свой лик,Меня схватила за запястьеИ говорила горячо.В другой раз сам я за плечоВдруг приобнял её чуть-чуть,Она же – голову на грудь.Так раскрывают нам объятьяОни и с ними целый мирДуши, восторженный клавир,Но вдруг для них вы – только братья.Нет, не сулит, быть может, миртНепринуждённый этот флирт.XXXVНо в нашем фокусе не тоУже должно быть – наш АндрейНаправил вновь своё автоДомой. Средь зимних фонарейЗа полусонным, запотелымОкном жизнь целая летела.Уже проигран старый гимн;Из труб клубами вьётся дым;Звенят трамвайные пути;Детишки с сумками, с портфелемИдут к занятиям; успелиТаджики двор уж подмести;А круглодневный магазинДавно открыт раз был один.XXXVIНо этого не замечая,От удовольствий уж не радАндрей во двор свой заезжает,И встал. Коробка – автомат.Он лёг, назад откинув кресло,Перед рулём расправив чресла,И приготовился заснуть,Чтоб завтра вновь всё тот же путьПроехать. Это ль не пределДля тех, кто так же очень многоРаботал в офисе? ДорогаВеселий праведных и дел?Но, как заезженный саундтрэк,Мир для Андрея вдруг поблек.XXXVIIВ постели утром насекомымПроснулся раз он, – и тогдаУгрюмой, мрачной, незнакомойУвиделась ему среда.И всё, чем жизнь его дарила,И безразлично, и постыло.Напомню вам, что только лишьМарихуана иль гашишСпособны были вызвать в нёмПриливы радости мгновенной,Распространяемой по венам,Однако длительный приёмТакого верного д… маБыл плох для сердца и ума.XXXVIIIТакая радость эфемерна,Как забытья унылый сон,Который через день примерноРазвеется под утро вон.И тяжко будет то мгновенье,Когда ваш труп без пробужденьяПоднимется, в себя не веря,Вас отдавая в руки зверя.Вся ваша жизнь уже не вамПринадлежит, лишаясь дараРождать в вас радость без товара.Жизнь облепил какой-то спам.На то, чему был раньше рад,Смотрел и видел суррогат.XXXIXXLXLIXLIIИтак, Андрей поддался сплину.Он, завсегдатай клубов, левВсех вечеринок, вдруг покинулТанцполы, бары, с ними – дев.Их обольщая, как никто,Вдруг понял, это всё не то.Теперь ему казались мелкиИ буфера подруг, и ц…Хоть иногда на вечеринкеИная в шутку иль всерьёзИ рассуждает как ДелёзИль Альтюссера без запинкиТолкует, только здесь все то же.Красавиц он оставил ложе.XLIIIК чему делить одну кроватьИль светскую вести беседу,Когда нельзя потолковатьВполне осмыслено, а к бредуНепринуждённой болтовниСнисходят часто в наши дни.Хотел начать вести он блог,Но, к сожалению, весь слогУшёл на записи Контакта,А после и совсем потух,Мелодией наполнив слух.Он растворился в звуках такта.Но согласитесь, эти ритмы,Намного лучше петель, бритвы.XLIVСкачав себе десяток книг —И звуковых, и электронных —Наш запоздалый ученикВнимать пытался ухом сонным,Но, к сожаленью, стольких словБыл необъятен тот улов.И потому опять в музонС отчаянья рванулся он.Купив «Joy Vision» пластинокИ прочих где-то восемь штук,Он слушал траурный сей круг,Как наставленья раньше инок,Но даже музыка винилаСудьбы ему не изменила.XLVТогда и встретились мы с ним,Как полагается, случайно(Исход ведь мог быть и иным,Но это уж неясно, тайна).Я выходил из Маяковки,И вдруг движением неловкимОн на меня вдруг налетел —И столкновение двух телПроизвело тогда паденье.И мы тогда друг другу эхомОтветили из луж со смехом.Такое странное сближенье,Как поговаривал пиит,Довольно многое сулит.XLVIПрожив лет двадцать – срок не малый, —На жизнь иначе смотрит всяк:Кто вышел в боссы, в генералыПустышкой кажется, ведь так?Тогда в его автомобилеЧасов мы много проводили,Подолгу говоря о том,Как всё устроено кругом,В чём человечества позорИ сколько ангелов в булавке —Ну, в общем, о любой козявкеШёл очень дельный разговор.В беседе о таких вещахПорою исчезает страх.XLVIIБывает так, что мысли квантуНужна опора, друг, рука,Ведь помогал Вергилий Данту,Ведя вперёд ученика.Но иерархии особойМеж нами не было: мы обаТогда с ним были далекиОт окруженья, вопрекиБывало, выгодам своим,Степенной практике, уму.И до сих пор я не пойму,Как вдруг из хаоса режимУстановился между нас.Он говорил: «Гомеостаз!».XLVIIIНочной порой бывало мыСтоим на набережной Стрелки,Когда Неву среди зимыЗаносит снегом лёгким, мелким,И неподвижная рекаЛежала подо льдом, слегкаКачая медленные льдины.Казалось нам на миг единый,Что по тем линиям в разломахВозможно совершить побег,Где и предатель – человек,Обманщик же свершает промах;Смотрели мы на ночь и мирЧрез Фицджеральда ориентир.XLIXНад нами Тропик КозерогаВ небесной бездне громоздился,И он пробил своей дорогойТу стену, где и я родился.И стало тело вмиг растущимЛучом; ad asta через кущиЛетело, глухо и не зряче.Да и могло ли быть иначе?И понял я тогда, что в волюЯ наслажусь рекой свободыЗа все умеренные годыИ, может быть, себе позволюУстами к ней тогда прильнуть,К гречанке, вняв любви всю суть.LГляжу я в небо налетуИ сторожу аэропорт,А вместе с ним свою мечту:Смотрю, какой же самолётПодарит мне от изобильяСвои серебряные крылья.Когда же совершу вояж?В Европу? в США? на пляж?На те златистые пескиТайланда, Родоса, Колхиды,Ну, на худой конец, Флориды?Хотя, быть может, от тоскиНе убежать нам никуда:Вокруг материков вода.LIЯ опасался, что психозСлучится у кого как раз,Но, к сожалению, мороз,Учёба разлучили нас.Он – в опьяненье или ломке —Тогда поддался странной гонке,Как от убийцы иль ножа,Пытаясь как-то убежа…,Летел вперёд, как ураган;И раж, и скорость и т. п.,И в результате – ДТП.(И этим начался роман).На перекрёстке были сбитыСтаруха с дочерью – убиты?LIIНо, может, это лишь мираж?Воображенья, бреда плод?Однако телерепортаж,Да и помявшийся капотДовольно ясно говорят,Что это было. Папин взглядСтал подозрителен и строг,Как будто бы его сынокИм лично в чём-то уличён.Хоть в тот же вечер он от пятенОтчистил всё, капот от вмятинИсправлен – ездил он в салон.Но в доме как-то неуютноВсё становилось поминутно.LIILIIIВ конце концов, душа устала.Одно, однако, существоВо всём их доме не внушалоЕму страданий, мать его!На ласки вовсе не скупаОна столь часто так слепаК порокам чада своего,Не замечая в нём того,Что видно остальным вокруг.Ни странных слов его набор,Ни модный головной убор,Ни странный полуночный друг —Ничто не изменяет в нейЛюбви тех светлых детских дней.LVЛюбовь её, увы, безмерна,И потому была онаЕму, как тот венок из терна:В нём большая ещё вина,Чем в непрямом отцовском взгляде,Что был, конечно, беспощаден,Но к полной силе из-за словСтоль громких не был всё ж готов.Нередко поднимая крикПо важным поводам и нетИстратил весь авторитетЕго отец, его старик.Когда уж не внезапен гнев,Его мы слышим, как распев.LVIЗдесь подчеркну, что он – не я.Ведь не был также он поэтом,Не понимал, что есть семья.Я потому сказал об этом,Чтоб вдруг сличая здесь черты,Читатель, по ошибке ты,Себя представив психоло́гом,Под вразумительным предлогом,Не заключил бы тут со смехом,Что как фигуру я из снегаСлепил своё здесь alter-ego.Уже давно подобным эхомТворцы не заняты с тех пор,Как постмодерн прикрыл позор.LVIIКогда ко мне друзья приходят,Они вдруг спросят: «В ком своюНашёл ты музу? В этой вроде?»Я ж говорю, что не поюНи мадригалов, ни элегий.Как песнь о прошлогоднем снеге,Такие выдумки нелепы.Когда кто влюбится, он слепоИзводит нипочём бумагуИ, подбирая всё подряд,Из комплементов шьёт наряд,Имея наглость и отвагу.Но я, любя, сложить сонетНе мог – ума и слов же нет.LVIIIКогда же половой истомойМой ум закончит истекать,Тогда спокойной и знакомойГотов я музе вновь внимать;Наверно, с гётовых временТакой невыгодный обменВновь совершается сегодня.Эх, лира – славной музы сводня:Из-за чего твой взгляд ревнив?Не уж то ли любой портретНевесты, коею поэтПленён, тебе не так красив?Заняв престол его души,Ты требуешь одно: пиши!LIXЗадумавши один роман,Я начертал его набросок,Ещё нестройный где-то план.Конечно, очень много сносок,Страниц намеренно бумагиПотребно для подобной саги,Покамест, на полсотню строфТруд мною начатый готовВ размере лишь одной главы.Сравнив её с оригиналомСходств между ними крайне мало,Найдёте, полагаю, вы.Конечно, это очень смело,Но рассуждать – моё ли дело?LXУвы, увы, мой бедный слогВезде себе противоречит.Сознанья будто бы поток,Неумолимо льются речи,Словесный, путанный коллаж,Невидимый другим мираж.Я не надеюсь на цензуру,Поскольку эту процедуруМой текст, наверно, не пройдёт.Уж слишком много в нём такого,Что нам, конечно же, не ново,Но говорить об этом ротНе хочет почему-то наш.Эй, критик, где твой карандаш?!25 апреля-22 июня 2012,

Глава вторая

Dasein

M. Heidegger

Дизайн

IКотеджный пригород, посёлок,Где жил Андрей в семье, хорош;Привыкнув к жизни столь весёлой,Ты места лучше не найдёшь.Высокий, крепкий особнякСтоял средь улиц, и сквознякЕго не трогал. Лишь одинДворец вдали среди вершинДеревьев мог сравниться с ним;Все остальные же домаУкрыты зеленью; самаПрирода саваном своимИх обняла лесами парка,Где заплетает нити парка.IIДом спроектирован был прочно,Как я сказал уже, и сноваУж повторюсь, что очень точноФундамент – всех жилищ основа, —Все стены, крыша и подвал —Всё архитектор рассчитал.Другой художник из идееДобавил мебель из ИКЕ’и,Расставил ящики, обоиПоклеил, с бабочкою штампНа них поставил, рядом лампУкрасил потолок. СпокоенОднако друг мой был к дизайну,Как, впрочем, ко всему Dasein’у.IIIОн поселён был на четвёртом,Последнем этаже. На гроб,На шкаф иль на каюту с чёртом,Имея окна, гардероб,Не походил сей кабинет:Компьютер, стол, кровать, паркет.Андрей однако, own roomИмея, из гостиной шумБывало слышал иногда:То вдруг раздастся громко: «Гол!» —Старик всегда смотрел футбол,Была ль суббота то, среда,Средь пива, чипсов и друзей,Хоть сам имел приз за хоккей.IVТут заняла отца АндреяОт скуки иль наоборотДовольно модная идея:Он захотел, чтоб знаний плодВкусило ветреное чадо.Не от того, чтоб очень надоДля бизнеса иль пользы для.То просто – прихоть короля,Ну, так положено ведь нам.Иль, может, всё же для сынкаВ том польза будет, – и тоскаЕго развеется. Тут самВдруг вдохновившись сим моментом,Андрей желает стать студентом.VСначала думал он юристомСтать и задумался над правом,Но вскоре в рассужденье быстромИ потому довольно здравом,Решил, что дело адвоката —Защита ль, обвиненье брата,И тонкость слога, и налоги,Законы, подкупы, подлоги, —Желанья в нём не порождало,Да и к тому ж законоведов,И управленцев, и медведовУ нас теперь не так уж мало.И труд упорный медициныНе дался и не без причины.VIТак он ходил от ВУЗ'а к ВУЗ'у,Метался, как в игре в бильярд,И, наконец, свалился в лузу,Где liberal есть science and art.Да, дух был очень либераленВ сём заведенье полагали,Что человеку самомуПо сердцу или по умуВозможно обученья планСебе составить, как маршрут.И также полагали тут,Что, даже если ты декан,Но в то же время педагог —Вести готов будь диалог.VIIСвоей свободой речи, плановНапомнил Смольный мне Лицей,Как описал его ТыняновЕщё в трилогии своей.Тогда смог оценить мой другЕму даруемый досуг:Он посещал дневные пары,Потом в пивной, как все гусары,За кружкой вечер проводил,Как то советовал Рабле,Читая книгу на столе,Хотя, признаюсь, прежний пылОставил он, уйдя в работу.Возможно, вдруг родится что-то.VIIIПлан обученья строг, но гибок,Как содержание бесед.Студенты, не боясь ошибок,Меж тем должны держать ответЗа то, что говорят они,Как то бывает в наши дни.Но даже в этой обстановкеАндрей молчал, боясь неловкимСужденьем выказать, но глупымЕго счёл кто-то, но не все.Ведь неизвестно, что в эссеОн пишет. Третьи же из группыРешили: «Он как Деррида:Не говорит ни нет, ни да!».IXСюда тогда же для ученьяПриехал и другой. Поэт,Не избежал он обсужденья.Семён С. Сетин, Старый СветОт Лиссабона и до ПрагиОбъездил, исписав бумагиДовольно крупные массивы.Он выглядел вполне красиво:Слегка открытое челоПод волосом, но кроме прядей,Так много вольных книг, тетрадейВсё существо его неслоИ поэтический диску́рс,Хоть он не кончил первый курс.XТогда всех очень изумлялоЕго решение прибытьСюда, хотя он мог нималоЧерез Атлантику проплытьИ выбрать лучше институт,Чем здесь, у нас. Но что же тутЕго так сильно притянуло?Мы узнавали, но под дуломИль от иных каких угрозНе говорил он никому,Что нужно здесь его уму.Лишь иногда, хоть и не слез,Слов пару в дружеском кругуУронит, больше ни гу-гу.XIПрошу простить, читатель, этотНелепый детский лексикон,Но чтобы описать поэтаНеобходим был очень он.Хоть иногда совсем нелепен,Однако нужен этот лепет:Поэты часто как дитяЯзык используют, шутя.Когда ребенок между плитСтупает маленькою ножкой,То он, наверное, немножкоТогда становится пиит:Его малюсенькие стопыНеровные находят тропы.XIIСемёна стиховые строкиЛились из лона бытияПотоком смелым и широким,Порока здесь не вижу я.Он о природе и о солнце,И об узорах на оконцеПисал с четырнадцати лет(Кто в этот возраст не поэт?).Его стихи, по крайней мере,Хоть и включали все подряд,На что бы он ни кинул взгляд,На поэтическом размереДержались; он имел талант,Хотя душою был infant.XIIIСреди людей серьезных мира,Мужчин, наверно, лишь АндрейМог понимать, о чем та лираПоет, сбегая от людей,Как будто по камням ручей.Вся важность взрослая речейО звездах или о вине,О разной светской болтовне,О виллах, тачках и о дачахИ той не знают полноты,С которой детские мечтыДля нас порою меньше значат,Чем даже женский разговор,В котором, что ни слово, – вздор.XIVПреобладаньем дамским поломПоныне славится филфак.Семён же наш ещё со школыК тому не был привычен так.Себе он ставил сам в укор,Если его, блуждая, взорНечаянно падёт на ноги.А тут ещё (о, боги-боги!)Демографический вопросНа телевиденье подняли,Как болт тяжеловесной стали,Чтоб наш народ числом возрос,Чтоб паспорт парня иль девицыБыл полн на крайние страницы.XVСемён, желанья не имеяБыть праотцом пока, решилСтать другом близким для Андрея,Чтоб пыл гормонов в нём остыл,Чтоб он спокойно, отрешась,С самим собою понял связь.Так, против вкуса и природы,Они сошлись. Так антиподы,Противозначные стихии,Антонимы, антагонисты(И технократы, и пуристы)И прочие дихотомииНе так друг с другом не похожиКак эти двое были. Что же?XVIКогда отправитесь вдруг вдаль,Хоть на часок один примерно,То вы поймёте, что ПаскальБыл прав, когда для суверенаОн полагал как смерть, как мукуСо светским обществом разлуку,Когда отсутствие досугаИль развлеченья в виде другаРазоблачали тут же в нёмТого, кем он всегда и такБыл – человек, простой бедняк,Что лишь зовется королём.Так иногда и гражданин,Вдруг видит, что и он один.XVIIПризнаюсь вам, что господинуВ себе не меньше, чем рабу,Я предан, но наполовину:Они ведут давно борьбу.Сердца для нас – лишь полигоны,Где бисмарки, пигмалионыИ, может, даже бонопартыМеняют местности и карты,Заняв рубеж иль высоту;Разрушив бункеры, заслоны,Нас поднимают до Мадонны,Явив весь ужас, красоту,Оставив в поле битвы бездныДве. Нам они равно любезны…XVIIIТак и для нашего Андрея,Насколько понимать могу,Знакомства этого затеяБыла нова. Он не слугуВ Семёне видел, не развлечьСебя хотел; он слушал речьТого наивного юнца,Как желторотого птенцаНа самой утренней зареЕщё возможно иногда;«Ах, если бы прошли года,И беззаботной той игреНичто мешать бы не могло. —Андрей подумал. – Что за злоXIXРазрушить этот мир способно.И тяжело ему ведь будет:Не я, но кто-нибудь, подобноРуке божественной, осудитЕго за то, что водки в пивеНе смешивал и был наивен.Но я, признаться, господа,Присяжным этого судаБыть вовсе как-то не хочу».Любил он больше разговоры,Диалектические споры,Где можно хлопнуть по плечуИ так, ответить что-нибудь,Не слишком понимая суть.XXОни застольные беседыВели, пожалуй, обо всем:Недавних Цезарей победыВ Ираке, войны, Фрейд и Фромм,Науки прения, искусства,Конфликты разума и чувства,И даже о вопросе верыОни раз спорили без меры.Ничто их строгого судаНе убежало. ДиалогиОни свои, как педагоги,Вели порою иногда.Когда звучала же эклога,Андрей наш говорил немного.XXIНо самый интерес большойВсех мыслей пламенных друзейБыл связан, как всегда, с душой.Андрей так говорил об ней,Как пахарь говорит о пашне,На ней оставив плуг вчерашний:Блажен, кто, всё засеяв поле,О нём не думает уж болеИ всходы в мирной неге ждёт;Но тот блаженней, кто всё летоС волнением в лучах рассветаГлядит на медленный восходИ, укрепив мускулатуру,Всё ж сеет новую культуру.XXIIМы тело отдаём зарядке,Работе – разум, а диете —Желудок, о своём упадкеМы забываем, словно дети.И нам становятся смешныВсе звуки сладкой тишиныВ уединенье, не в плеяде.Мы видим в теле, не во взглядеДвиженья робкие души.Открыть в себе бесцеремонноИгру бесчисленных гормоновНемедля каждый уж спешит:Широк стал слишком человекВ глобализованный наш век.XXIIIНо даже он – лишь дайте время —Устанет под конец от них,От развлечений; в банке семяПоложит и подпишет niсk;Устав от жизни сей, ужеЗаводим twitter иль в ЖЖЧитаем чьи-либо заметки;Как пациенты на кушетке,Альбом листаем в соц. сети,Всем сердцем ставя like на фото.И жизнь, как некая охота,Бежит, но зайца не найти:И гул рогов чужих для macho,Как чучела, так много значат.XXIVОднако о своей любвиСемён не говорил ни с кем,С ней видевшись лишь vis a vis.Но наш психолог без проблемУзнал те самые симптомыЕму болезни незнакомой;Застыв, как шарик Парменида,Андрей всё видел, как либидо,Любя лирический порыв,Весь обнажает вдруг сюжет.Он видит: нового здесь нет,Исповедальный нарратив.Так часто поступаем все мы,В рассказе видя только схемы.XXVИ здесь я должен уточненьеВнести одно, что сам Семён,Не так, как полагало мненьеАндрея, в жизни неумен.Конечно, зная мир по книжкам,Витал он где-то, но не слишком,Поскольку в этих «зеркалах»Порой такой он видел страхИ грязь, и ужас сей земли,Где человек, не зверь, жесток,И где такой придуман бог,Что сочинить бы не моглиЕго ни Лютер, ни Селин,А только дьявол лишь один.XXVIНад лошадёнкой, воробьишкойКак наш Некрасов иль Катул,Лить слёзы, право, было б слишком.И вряд ли кто-нибудь всплакнул.Подобной собирать картиныИз вереницы этой длиннойСтраданий, чей теснится ряд,Семён не думал и был радТому, что эдакий трактатИли, верней сказать, поэмуНа столь нерадостную темуНужды в нём не было, но братЕго подобный скорбный трудПисал. Однако должно тутXXVIIМне познакомить вас, друзья,Со всем семейством, значит, их.Большая Сетиных семьяБыла из членов восьмерых.Конечно, в основном предметеУ нас в дальнейшем будут дети,Однако про отца и матьЯ обязуюсь рассказать,Коль смерти нега или лениМеня случайно не возьмёт.Ведь очень уж широк приплодИ очень много поколений.Среди им отданных имён,Одно уж названо. Семён.XXVIIIОн временами на монахаБыл поведением своимПохож. Не то чтоб неким страхомПред миром полон, нелюдим.Совсем, напротив, очень былОткрыт ему он; сердца пылОн как-то обращал вовне.Так солнце светит и лунеСвою тепла часть отдаёт,Не замечая, как онаБедна и даже не ровнаИ как топтал уж луноход,Её, ища в ней ценный грунт,Но лишь флажок отметил, пункт.XXIXСемён же не был пунктуален.В своём общении с людьмиОн забывал о ритуалеИ обращался mon amiВсегда, не словом он, но взглядЕго твердил, что он всем рад.И это в те ещё года,Когда ребёнку никогдаНа мысль не пришли бы лесть,Притворство иль обман иной.Неколебимой пеленой,Он ограждён и верил: естьВ сём мире та гармония,Которой уж не помню я.XXXИ очень все его любилиИ с самых детских даже лет,Не то чтоб на руках носили,Но, где бы ни было, приветОн мог всегда себе найти;И непременно на пути(И в детстве, и уже потом)Ему открыт был каждый дом,Готовый с ним делиться всем,Все открывали без изъятьяСвои душевные объятья,Но он, однако, между темОто всего был отстранён.Не то чтоб он держал заслон.XXXIНапротив, он по доброй волеКо всем был также весь открыт.Так он, когда учился в школе,С детьми и был, и не был слит.Он был задумчив, не угрюм.В нём уважали честность, ум;В делах особенный порядок;В одежде он опрятен, гладок.Прочёл довольно много книг,За что уже в пятнадцать летИмел большой авторитет,Хотя он ни единый мигНе думал никогда о том,Что думали друзья о нём.XXXIIОн без особенной гордыниСвои успехи понимал,Хотя в гимназии понынеВсе помнят и не без похвал.Но согласитесь вы, что с этимВопросом об авторитетеНе так всё просто, господа.Бывает в детские года,Когда заботой о престижеПод взглядом сверстников своих,Друзей иль, может быть, родныхСебя мы можем сделать ниже,Чем то нам позволяет рост.Не вылезай, как все будь прост.XXXIIIВедь по закону крупных чиселВсегда наш управлялся свет.Сопротивляться есть ли смысл?Ответят нам: «Пожалуй, нет».Будь вы один, их – легионы,Сложите же свои знамёны,Иначе будете разбиты,И многотысячны копытыИх вместе с Вами втопчут в грязь,Раздавят поступью своей,И тяжесть множества конейСмятёт вас; лучше, не борясь,Нам добровольно всем упасть,Признав земли родную власть.XXXIVНа достижение желанийНе стоит тратить и труда;Определяет же нас с вамиЛишь окруженье и среда,Да и ещё, пожалуй, геныВ нас производят перемены.Вот помести весельчакаСредь грустных, – и уже тоскаСклонит его неумолимо;А те, кто спать привык на койке,В спортзале тоже станут бойки;Примеров тут необозримо,Но в них есть правило одно:Поддастся слабое звено.XXXVЗвалася Сетиною АннойИх старшая тогда сестра.Герой не главный для романа,Но между тем всегда добраНу и красива: ногти, зубы,Златые волосы и губы,Глаза, улыбка, пышность бюста —Все в ней прелестно. Будет пустоЗдесь разливать поток похвал;Кто захотел бы сей портретУвидеть, тот пусть в интернетЗайдет, возьмет любой журнал,