А единороги будут?

Ирина Смирнова

А единороги будут?

Bступление

Вы когда–нибудь мечтали перенестись в другой мир? Признайтесь честно! Хоть раз, но было. И, конечно, вокруг вас скакали эльфы на единорогах, вампиры падали вам под ноги, гномы подпрыгивали, чтобы чмокнуть вас в щечку… понятное дело, если вы девушка. Хотя гномы – они такие затейники…

И, естественно, королевство было на краю гибели, а лучше весь мир… и тут вы! Неотразимы, храбры, прекрасны, на единороге. Спереди эльф, сзади вампир и внизу гном подпрыгивает… И всей толпой – мир спасать. А потом вечная молодость, бессмертие, богатство… М–да.

Я тоже мечтала, само собой. Время от времени.

Вот как–то раз сижу я у себя на кухне, под любимым рыжим абажуром, с кружкой чая и интересной книгой. Про вампиров–зомби, представляете? Это же надо было додуматься… И вдруг раз, лампочка в абажуре протрещала что–то, подмигнула мне на прощание и погасла.

Я встала, вытянула вперед руки и пошла к выключателю, чтобы зажечь люстру. Дорогу примерно представляю – мимо холодильника и потом налево. И вот когда начала тянуть руку, то…

…в себя я пришла совсем в другом месте.

Я лежала в кровати, огромной такой, сочно–розовой, причем и на мне самой, судя по маячащему перед глазами рукаву, было что–то шелковое такого же отвратительного цвета. Кровать находилась в нише – слева, спереди и сзади была стена, над головой – довольно низкий потолок, а справа – зал… Честно! Настоящий огромный зал и где–то вдалеке – дверь. Она была приоткрыта, и там стояли двое – мужчина и женщина. Они переговаривались на непонятном… а, нет, вру, на более–менее понятном мне языке. О какой–то Алисе, опять завалившей очередной экзамен и позорящей семью.

Ух ты! Похоже, сбылась мечта идиота! Ну надо же… Отлично, значит, скоро появятся эльфы, вампиры, единороги… Дракона еще можно – всегда мечтала полетать…

– Она пришла в себя, леди, – мелодично–бархатным баритоном почти пропел мужчина и кивнул в мою сторону.

Женщина обернулась, и с лицом барыни, собирающейся одарить милостыней нищенку на паперти, подошла к кровати.

– Милая, как ты себя чувствуешь?

Голос у нее был приятный… был бы приятным… если бы не был таким сладко–вульгарно–томным. У меня даже зубы свело, но я постаралась натянуть на лицо улыбку:

– Спасибо, вроде бы хорошо. Вы не могли бы мне объяснить…

– Всему свое время, – женщина тоже улыбнулась.

Надеюсь, моя улыбка выглядит более естественно, чем ее, потому что у нее была типичная дежурная «американка» во все тридцать два зуба, цель которой именно в том, чтобы показать наличие этих зубов.

– Сначала Рикиши вас осмотрит, чтобы исключить все сомнения.

Женщина чуть отошла в сторону, и рядом со мной оказался мужчина, вернее, юноша.

Гладкая чистая кожа, четкий рисунок губ. Миндалевидный разрез глаз вместе со странным именем сразу навевали мысли о востоке. Правда, тогда парень должен был быть черным, как вороново крыло, но глаза и волосы у него были цвета… молочного шоколада…

Я с тоской вспомнила шоколадку, недоеденную мною, и недочитанную книгу, и… Ну, зато на работу завтра не надо, и то хорошо.

Рикиши осматривал меня очень бережно, как антиквар – хрупкую хрустальную вазу. Сначала он, едва прикоснувшись своими длинными пальцами к моему запястью, послушал пульс. Потом попросил меня сесть, поводил рукой перед глазами. Нахмурился.

Я чувствовала себя прекрасно, не считая легкой пунцовости щек – к присутствию такой красоты рядом необходимо было привыкнуть. А еще я с усилием сдерживала переполняющие меня разнообразные желания. Например, пощупать этого Рикиши – проверить, точно ли он настоящий. Ущипнуть себя – вдруг я проснусь? Повизжать от восторга – я в другом мире! Залезть от страха под кровать – мамочки, где я и что тут делаю?! Зажмуриться и тереть глаза, пока все не исчезнет…

Но мое физическое состояние было отличным. Однако я все равно напряглась – может на фоне небольшого расстройства психики мне мое прекрасное самочувствие только мерещится?

– Леди, внимательнее, пожалуйста, – юноша снова принялся медленно, плавно водить у меня перед глазами пальцами. А я, наконец, поняла причину его переживаний – в первый раз я смотрела на него, а не на его руку.

– Позвольте, я помогу вам встать.

Меня вновь очень бережно приобняли за плечи, от чего мое сердце забилось в груди, как взбесившаяся муха, и я оказалась стоящей босиком на довольно теплом полу.

– Как вы себя чувствуете, леди? – забота в голосе парня прозвучала настолько искренне, что я поверила и улыбнулась ему по–настоящему:

– Прекрасно!

– Ну, вот и замечательно, – напомнила о своем существовании женщина. Она тоже была шатенкой с карими глазами, но в ней не было ничего напоминающего шоколад. И разрез глаз у нее был привычный, европейский. Обычные большие глаза, маленький пухленький ротик, аккуратный подбородок, чуть вздернутый вверх носик… Бюст третьего размера, тонкая талия и широкие бедра. Тьфу!

Для полного счастья местная мода была нацелена на подчеркивание ее достоинств – тугой корсет платья затягивал талию еще больше, глубокий вырез сверху и плотный каркас лифа снизу выставляли часть груди напоказ… Пышная юбка на кринолине завершала картину.

На ее фоне я выглядела стриженным чахлым пони, серой мышкой… в ярко–розовом безвкусном балахоне!

– Рикиши позаботится о вас и все вам объяснит, – дамочка радостно зацокала в направлении к двери и, обернувшись, добавила: – У вас есть три месяца, поторопитесь.

Я вопросительно уставилась на парня, ожидая пояснений. Тот вздохнул и махнул рукой в сторону большого шкафа:

– Давайте начнем с переодевания.

Начинать надо было со смены гардероба, но это я оставила на потом. Я тихо материлась, в основном про себя, потому что когда я попробовала сделать это вслух, у Рикиши глаза стали как у обиженной мышки возле норки, и он посмотрел на меня с таким укором во взгляде, что мне стало стыдно.

Чулки и подвязки я с трудом осилила. В платье меня, в итоге, парень запихал. Но когда он принялся затягивать корсет, я поняла, что сейчас помру прямо у него на руках во цвете лет.

– Леди, вы глубоко выдохните, и все получится.

Приободряльщик нашелся…

– Что получится? Мне не только выдыхать, но еще и вдыхать надо!

– Леди, поверьте мне, все не так грустно, как вам кажется! – этот паразит еще и улыбается, судя по голосу.

Наконец, корсет мы победили, и я кинулась к зеркалу, чтобы оценить причину своих страданий. Нет, конечно, с недавно покинувшей нас дамочкой сравнивать все равно пока еще не стоило, но выглядела я просто потрясающе!

– А право выбрать себе самой цвет платьев, ночнушки и постельного белья у меня есть? – поинтересовалась я, изучая свое отражение и прикидывая, что темно–зеленое мне пошло бы гораздо больше нежно–салатового. А уж в красном, со своими русыми пышными локонами, была бы вообще неотразима.

– Конечно, леди! После обеда я провожу вас в швейную мастерскую.

– Замечательно. А теперь расскажи мне…

Но юноша попробовал уклониться от ответа:

– Давайте поговорим после обеда, леди, пожалуйста. Будет не очень хорошо, если вы опоздаете.

Не знаю, что он имел в виду под опозданиями, но мы просто перешли в соседнюю комнату, где стоял приличных таких размеров столик, как раз с мою кухню, сервированный скорее под легкий перекус, чем под обед. Правда, тут же появился потрясающей красоты юноша с супницей в руках. Потом был такой же красавец с дымящейся картошкой. А разнообразное мясо и так уже стояло на столе, тонко нарезанное.

Местные столовые приборы не сильно отличались от тех, с которыми я уже была знакома. Я даже ложке для оливок не удивилась. А уж скрученную в валик влажную салфетку вообще восприняла как родную.

Рикиши, как и полагается настоящему джентльмену, ухаживал за мной, а я посматривала краем глаза, чтобы не опозориться, какую вилку или ложку он берет. Искусство красиво питаться всегда давалось мне с трудом, но азы столового этикета я освоила еще в детстве и обновляла время от времени на корпоративных ресторанных посиделках. Отличия были настолько несущественные, что к концу обеда я совсем расслабилась.

– Приятно, что мне не придется тратить много вашего времени на знакомство со столовыми приборами, – резюмировал Рикиши, отодвигая мой стул из–за стола и помогая мне встать.

– Я рада, что вам приятно, – почти пропела я и, цепко ухватив юношу под руку, проворковала ему на ухо: – А теперь быстро рассказывайте: что, где, когда и, главное, зачем!

– Простите, леди?.. – парень попытался изобразить ничего не понимающего простачка, но это явно было не его амплуа, да и мой суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Ну… в общем…

– Не юли! – гаркнула я на весь коридор, и меня тут же затянули в мою спальню.

– Леди, вы – копия дочери моей госпожи, Алисы, – и уставился на меня так, как будто выдал страшную тайну, которая все проясняет.

– И?.. – мой многообещающий взгляд стал еще более многообещающим.

– Ну…

– Рикиши!

Парень обреченно вздохнул и выдавил еще пару крупиц бесценной информации:

– Ей скоро придется проходить испытание…

– И?!..

– Она его завалит, – обреченно выдохнул парень и умоляюще уставился на меня.

Но я была неумолима.

– Вам надо пройти это испытание вместо нее.

– И?!..

– И все! – парень затих и нахохлился, смотря на меня как на палача.

– Преимущества для меня? – я решила перейти к наводящим вопросам, раз просто так мне информацию не выдают даже под давлением.

– Вы будете признаны наследницей леди Марими.

Удалившись за ширму, я стянула с себя нижнюю юбку, чтобы спокойно плюхнуться на кровать и предаться размышлениям. Что–то тут не сходилось.

– А куда денется дочь леди Марими?

– У леди нет дочери, она удочерит вас. Дочь есть у моей госпожи…

Я подождала, но подробностей не последовало. Допрос с пристрастием продолжился.

– Женщина, которая была здесь с тобой, это кто?

– Моя госпожа… леди Сонола, – добавил он, после того как я зло на него прищурилась.

– Странно, мне показалось, что мы с ней ровесницы, – хмыкнула я, пряча за ехидством обычную женскую зависть.

– Леди Соноле триста двадцать восемь лет, – огорошил меня парень. То есть дама еще лучше сохранилась, чем я думала.

– А ее дочери? – уж не знаю, зачем мне эти сведения. Просто стало любопытно.

– Леди Алисе всего шестьдесят четыре, она еще совсем девочка, – фраза должна была прозвучать ласково–умиляюще, судя по всему. Но, по лицу парня было заметно, что под определением «совсем девочка» он тактично замаскировал «милая дурочка». А может, даже и не милая.

Тут я спрыгнула с кровати и подошла к зеркалу.

Нет, мне, конечно, не шестьдесят четыре, но… Я уже давно не девочка, да и девушкой меня в тридцать два года назвать можно с натягом.

– Вам будут давать специальное лекарство, омолаживающее, – Рикиши правильно понял мои сомнения и добровольно прояснил ситуацию.

– Так, значит, у вас тут в наличии девочка Алиса, которой надо вот–вот проходить некое испытание и, по мнению окружающих, она это испытание завалит. Верно? – парень кивнул, а я продолжила наводить порядок у себя в голове. – Поэтому вы зачем–то вытаскиваете меня, чтобы я прошла это испытание за нее, и в награду меня удочерит какая–то местная госпожа, так?

– Не какая–то, а леди Марими, – уточнил парень. Возможно, для него это и было важное уточнение, мне же пока было все равно.

– А если я его завалю? – с плюсами понятно, смутно, но хоть что–то… А как у нас обстоят дела с минусами?

– Вас вернут обратно в ваш мир ровно в тот момент, когда вы… – голос Рикиши слегка дрогнул, и мне это очень не понравилось.

– Когда я?..

– Я не должен вам это рассказывать, – парень выпрямился с выражением лица «я – кремень и тайну унесу с собой в могилу».

М–да… Темнит. Плохо.

– А что за испытание?

Странно, вообще–то обычно выдается спасение мира, а тут… тест–драйв на профпригодность, что ли?

– Экзамен для поступления в академию: обществоведение, древнейшая история, изящная словесность, экономика и бытовая магия.

Я от души выругалась, закрыв глаза, чтобы не видеть осуждающего взгляда Рикиши, и упала на кровать.

– Сроки?

– Три месяца.

– Таблетки, программки, анаболики… что–то усиливающее работоспособность и память?

Рикиши грустно помотал головой:

– Можно работать пару дней без сна, но потом вы уснете на эти же пару дней. Можно внушить вам любую информацию неограниченного объема, но вы не сможете ею полноценно пользоваться. Такой способ удобен, если надо дословно воспроизвести сложный текст, не очень задумываясь над его смыслом. Вам же надо уметь оперировать имеющимися знаниями.

Я снова витиевато и не очень цензурно высказалась, даже не отрывая головы от подушки.

Итак.

Плюсы – омолаживаемся.

Минусы – опять учиться!

Все остальное – пока не ясно, плюсы или минусы. Я уже не девочка, чтобы подпрыгивать в небо от одного факта переноса в другой мир. И, потом, я дитя технологического прогресса, а тут явно средние века. Зато в наличии – магия. Я же ведь не ослышалась?

– Ты упомянул бытовую магию.

– Да, леди, надеюсь, что вы осилите необходимый для женщины из высшего общества минимум. Но если совсем ничего не будет получаться, обвешаем вас артефактами. Если магического потенциала нет, его никто не вправе требовать.

– А у тебя есть? – заинтересовалась я.

Юноша едва заметно улыбнулся и отрицательно помотал головой.

– Значит, три месяца, и если я заваливаю экзамен, меня переносят обратно в мой мир, в то же время, когда забрали?

– Да, леди, – Рикиши неодобрительно поджал губы. Почему–то ему очень не нравилось упоминание о моем возращении в свой мир. Ну, ничего, выясню все потихоньку.

Да, эльфов нет, вампиров нет, единорога пока тоже не предъявили, но ведь я же ничего не теряю? Вернут ровно в то же время и на то же место. Три месяца без любимой работы проживу, как и она без меня. Домашних животных я не держала, даже мужа. Так почему бы не попробовать. Смыться обратно я же всегда успею, правильно?

– А если нет, то меня удочеряют… и?

– И вы поступаете в Академию благородных девиц при Министерстве по Иномирным Связям.

– Э–эм?! – я даже голову приподняла. – И что мне грозит после его окончания?

– Брак с каким–нибудь иномирным представителем и шпионская деятельность на пользу Яхолии.

– Ы–ы–ы–ы! – только и смогла я выдавить из себя и упала обратно.

Глава 1

В вас когда–нибудь пытались за три месяца впихнуть то, что обычные люди проходят за несколько лет? За двадцать–тридцать, если быть точной. Когда я узнала, что у меня месяц за десятилетку, такой стахановкой себя почувствовала, ну прямо убиться веником. Лечь и убиться…

Никаких эльфов, вампиров и даже единорогов мне не встречалось, только Рикиши и иногда Сонола. Она приходила всегда неожиданно и незванно, как ревизор, усаживалась в уголочке и наблюдала за моими мучениями. Потом тихо исчезала, и в комнате сразу становилось легче дышать.

Я пару раз попыталась поговорить с ней о своем будущем и настоящем, но никакой новой информации не получила. Все те же две последовательности: сдадите – дадим осмотреться и, если вас все устроит, удочерим, не сдадите – вернем обратно. Второй вариант от меня никуда не денется, так что я налегала на первый.

Уж не знаю, зачем, возможно просто характер такой. Чем невыполнимее выглядела цель, тем отчаяннее мне хотелось ее добиться.

Нет, не так страшен черт, как его малюют, если уж быть честной. Звучало все устрашающе, но на самом деле не сравнить с нашей средней школой, когда в тебя за десять лет пытаются впихнуть невпихуемое и еще ногой утрамбовывают, чтобы побольше влезло.

«Экономикой» тут называлась некая смесь математики и умения логически мыслить. Задачки на поиск оптимальных и выгодных для семейного бюджета решений. Я щелкала их как орешки, даже повышенной сложности, тут Рикиши мог быть за меня спокоен.

«Изящная словесность» – умение красиво и правильно писать письма, то есть вместо «дебил» – «акциденция современности», вместо «заткнись» – «умерьте ваш пыл», тормознутого назвать рутинером и далее в том же духе. Здесь в ходу были немного другие синонимы общеизвестных выражений, но идея – та же.

Красивые словесные обороты мы учили по той же схеме, что и раньше в моем мире – через стихи и романы. Заодно, по тем же романам, я учила и сам мир…

Читаю я довольно быстро и, хотя при переносе мое скорочтение и пострадало, но Сонола быстро его восстановила магическим путем. Это, слава местным богам, тут не возбранялось.

Если мозги в состоянии переваривать одну книгу в день, значит, можно дать средство для впитывания этой книги.

Способности к бытовой магии у меня были очень скорбными, так что мне выдали гору артефактов и мануалы по их использованию. Ничего сложного, кроме наработки опыта. За три месяца вполне реально, если работать над этим ежедневно.

Я даже вполне легко освоила здешнюю географию – где какая страна находится, кто там живет, политические и экономические связи. Даже энциклопедии про соседние миры полистала, в надежде найти про свой. Но не повезло.

Забуксовала я на местной истории… Не давалась она мне, хоть плачь.

Рикиши уже и таблицу вместе со мной составил, и даты мы с ним выписывали, и графики рисовали. С какого и по какое какой король правил, как звали его жену – хранительницу королевской семьи, канцлера – хранителя королевской печати и кардинала – хранителя королевской души. И главного мага… И…

Меня тошнило. Практически буквально тошнило от избытка информации в голове. Их было много – имен, непривычных и неудобовыговариваемых, к которым прилагались фамилии, даты рождения, даты восшествия на престол, даты отказа от престола или даты смерти. А еще были войны, бунты, революции… Казни величайших преступников, чьи имена я тоже зачем–то должна была помнить!

В общем, спустя два месяца стало ясно, что я сдам все, но завалю элементарное… То, что здесь знают даже дети, потому что все это впихивается в них чуть ли не с рождения.

Сонола явилась как всегда неожиданно, посидела, посмотрела на мои мучения и спокойным таким будничным голосом произнесла:

– Рикиши, мне кажется твою ученицу надо слегка простимулировать с помощью плетки, – после чего развернулась и вышла.

А я осталась сидеть, хлопая глазами, и пытаясь понять, что она имела в виду?

Мой бессменный учитель по всем предметам слегка побледнел, отложил в сторону мел, которым он рисовал на доске очередной график и сделал приглашающий жест рукой в сторону двери:

– Прошу, леди.

Я шла с ним под руку по коридору и думала о том, что если сейчас хоть кто–то попытается тронуть меня хотя бы пальцем… Я так кого–то простимулирую, что мало не покажется.

Мне казалось, что по пути подготовилась ко всему, но оказалось, что я ошибалась.

– Рикиши… – произнесла Сонола все тем же буднично–спокойным голосом, и парень, скинув камзол, стянул через голову рубашку, потом наклонился и расстегнул сапоги…

Я, закаменев, не отводила от него глаз. Все происходящее было пугающе–непонятно, но… Медленно раздевающийся Рикиши был прекрасен. Мне казалось, что я уже привыкла к нему, к его смущенному румянцу, когда я несколько грубовато выражалась, к его ласково–поощрительному: «Все правильно, леди, вы – молодец!», к его легкой полуулыбке, когда я пыталась острить. Я не могла воспринимать его как объект вожделения хотя бы потому, что тогда не смогла бы нормально учиться. Да он и не пытался со мной заигрывать… При такой–то красивой хозяйке.

Да, на Яхолии было рабство, ведь тут были войны. Примерно пять сотен лет назад, четыреста девяносто два года, если быть точным, был захвачен и порабощен целый мир. Мир Рикиши.

Теперь это отдельное государство в содружестве Яхолия, в котором живут яхолианцы. А исконное население превратили в рабов, вывезли, распродали… и «чтобы не потерять национальный колорит», сводят, как породистых собак.

Но одно дело просто знать, что тебя обучает красивый, умный и начитанный раб. Знать и никак не связывать это знание с Рикиши. И совсем другое – видеть, как он полностью раздевается, безропотно ложится на скамейку, вытягивает вперед руки и молча ждет. Слышать тяжелый свист плетки, разрезающей воздух. Слышать звук соприкосновения тела и длинного извивающегося хлыста. Видеть, как это совершенное тело вздрагивает, как напрягаются и резко расслабляются мышцы. Видеть красную полоску–отметину на чистой белой коже…

Очень хотелось отвести взгляд в сторону или просто зажмуриться, но не получалось. Даже не потому, что Сонола что–то намагичила, нет… Просто я понимала, что эти удары достаются ни в чем не повинному Рикиши из–за меня. Из–за того, что я не смогла выучить этих проклятых королей.

– Все! Хватит! – рыкнула я где–то на втором десятке.

– Это я решаю, когда хватит, – Сонола ответила мне, даже не прерываясь, на выдохе, не повышая голоса.

– Тогда я ухожу, – уверенно сказала я, продолжая стоять и смотреть, как плеть разлиновывает спину Рикиши.

– Тогда я его запорю, – женщина ответила мне без тени сомнений, но наконец–то бросила быстрый взгляд в мою сторону.

– С другим учителем я заниматься не буду, – мой голос зазвенел от душившего меня напряжения.

– Значит, найдем другую ученицу! – хмыкнула Сонола все так же уверенно.

– Удачи, – с презрением выдала я, развернулась и вышла.

До экзаменов оставалось полтора месяца. Вряд ли они рискнут стащить откуда–нибудь еще одного близнеца своей драгоценной дурочки.

Пока шла по коридору, сжав кулаки до боли и зубы до скрежета, думала, что вся эта афера с самого начала шита белыми нитками по черной глади. И при этом, раз меня упорно обучают и даже стимулируют – им реально надо, чтобы именно я поступила в эту академию.

Упав на свое любимое место для размышлений и взбив под головой подушку, я попыталась успокоиться. В ушах по–прежнему свистела плетка, перед глазами была спина, раскрашиваемая в ровные красные полосы, в душе было пусто, на щеках – слезы. Хорошо, успела дойти до своей спальни…

Так, спокойствие, главное спокойствие, как завещал великий Карлсон. Надо верить в то, что я им нужна, и Рикиши не запорют в качестве стимула.

Самое противное, что я уже пару раз сознательным усилием давила в себе желание сесть за учебники по истории. Главное, ради себя любимой, я на такие жертвы не пошла бы ни за что, но ради Рикиши…

Так, а теперь успокоиться, расслабиться и не думать… не думать, не вспоминать, сосредоточиться на чем–то другом. Вот, вытянусь, лягу нога за ногу…

Ну почему тут брюки для женщин не предусмотрены?! Неудобно в этих их платьях, кто бы знал! М–да. Несчастные люди, не знают они тут про женские брюки.

А что на текущий момент знаю я?

Я уже знаю, что леди Марими – альменхеттен семьи Тарнизо. То есть представитель по связям с общественностью, наделенный правом принимать экстренно–важные решения, не обсудив их со всеми членами семьи. Круче нее только ее родители – старейшины семьи. Они могут опротестовать любое ее решение, пока их голоса семья считает разумными, то есть пока они по мнению родни находятся в здравом уме. Стариков я не видела, а вот с леди Марими имела честь визуально познакомиться – она возвращалась с прогулки по саду, когда я как раз направлялась немного проветриться.

Рикиши тогда упал на одно колено и стоял в такой позе, пока хрупкая фигурка не скрылась из виду. Мне она чем–то напомнила эльфийку – тонкокостная, величественная, с застывшим выражением лица и прямой спиной. Нет, Сонола – стерва, конечно, но она была более живой по сравнению со своей двоюродной сестрой.

Кстати, Марими стала альменхеттен не так давно, заменив недавно умершую мать Сонолы. Интересно, ее выбрали потому, что она старше или по какому–то другому признаку?

Вообще, на Яхолии был патриархат, только очень… своеобразный. Мужчины занимались колонизациями других миров. Армия и внутренняя гвардия целиком состояла из мужчин. Корона и скипетр передавались тоже только по мужской линии. В Яхолии не было не то что королев, регентов при принцах женского пола!

При этом первой обязанностью короля после восшествия на престол была… женитьба. И на всех встречах с иноземными послами, на всех советах, на всех пактах… Короче на всех документах должно было быть указано, что королева не возражает.

Дальше патриархат временно сменялся равноправием – альменхеттен семьи могли быть как мужчины, так и женщины. А проблемами внутрисемейными вообще заведовали исключительно женщины.

Вот Марими решала внешние проблемы в семье, а Сонола – внутренние. И отсюда следовал первый, непонятный мне нюанс.

Да, меня будут выдавать за девочку из семьи Тарнизо – хорошо. О том, что я дочь не Сонолы, а Марими, да еще и приемная, афишировать никто нигде не станет. Тут не принято разглашать внутрисемейные связи–. Представляют здесь так: «Алиса, третья ветвь древа семьи Тарнизо». То есть я могла быть дочкой Сонолы, Марими или внебрачным ребенком их незамужней сестры, с которой я пока еще знакома не была.