Песня для Корби

– Вы хоть правильно свидетелей оформили? – спросил он.

– Да, – сказал полицейский. – Как раз закончил.

– Дайте посмотреть, – попросил Крин. Он пролистал бумажки.

– Хорошо, – одобрил он. – Так, а это что?

– Разрешение на… – начал полицейский.

– Вижу, – оборвал его Крин. – Верните владельцу оружия. Сейчас нам эта бумага не нужна. А на то, что Вы сделали, я рапорт напишу. Не потому что я злой, а потому что так положено.

На школьном дворе стало больше света: зажглись четыре старых фонаря по периметру футбольного поля. Стало слышно, как натужно раскаляются мощные лампы. Вслед за ними стал вспыхивать свет в классах. Крин с бумагами, заполненными патрульным, подошел к Корби и остальным.

– Господа, – сказал он, – прошу вас ответить на несколько общих вопросов. Пока без протокола.

– Хорошо, – отозвался Ник. Ему, наконец, удалось остановить пущенную дедом кровь. Он выглядел очень усталым.

– Кто своими глазами видел преступление? – спросил Крин.

– Мы трое, – ответил Ара.

– Знали погибшего? – поинтересовался Крин.

– Мы его одноклассники, – объяснил Ник.

– Откуда вы все видели? – уточнил следователь.

– С поля, – показал Ара. – Там до сих пор наши вещи.

– И мы записали убийство на видеокамеру, – добавил Ник. – Я могу показать.

– У вас с собой камера? – уточнил Крин.

– Я запускал модель вертолета с установленной на ней видеокамерой, – ответил Ник.

– Какая-то шпионская штука? – заинтересовался Крин. – Сами делали?

– Отец делал на заказ для киностудии, – ответил Ник, – но это к делу не имеет отношения. По крыше бежали люди. Андрей и трое в масках, которые его загоняли.

– Как это, загоняли? – переспросил следователь.

– Брали в клещи, – вмешался Корби.

– Он от них убегал, – сказал Ник. – В общем, они прижали его к краю крыши. Он добежал до угла и там пытался защищаться. Это все есть на видеозаписи.

– Очень хорошо, – одобрил Крин.

– У него выбили что-то вроде перочинного ножика, – добавил Корби.

Ребята переглянулись. В лице Ника появилась решимость.

– А потом он упал, – быстро закончил он, – и Корби позвонил деду.

– Корби? – переспросил следователь.

– Корби – это я, – объяснил Корби. – Прозвище.

– Хорошо, – решил следователь. – С остальным мы разберемся, как только будут понятые, а сейчас… – его взгляд остановился на Корби, – я хотел бы поговорить с Вами.

Глава 9

Первая ложь

В «уазике» пахло потом и старой кожей. Крин привычно положил на руль большой планшет, запустил старый ленточный диктофон.

– Ваше имя и фамилия? – спросил Крин.

– Николай Рябин, – ответил Корби.

Крин быстро переписал данные Корби в форму.

– Как зовут погибшего?

– Андрей Токомин, – ответил Корби. – Отчество не помню.

– Вы знаете контакты его родных?

– У Ника спросите, – предложил Корби. – Они общались.

– Вы пришли вместе с друзьями? – поинтересовался Крин

– С Ником, – ответил Корби, – а Ара нас ждал.

– Когда вы пришли? – уточнил следователь.

– Чуть раньше восьми, – сказал Корби.

Подъехала белая газель-труповозка, похожая на скорую, только без окон и без мигалки. Из нее вышли устало выглядящие люди в синих спецовках.

– С погибшим у вас была назначена встреча?

– Да, – подтвердил Корби. – Он тоже должен был прийти в восемь, но опоздал. Ник ему звонил и не дозвонился.

– Что случилось потом? – спросил следователь.

– Мы стояли в центре поля, – ответил Корби. – Ник запускал модель. У него на экране мы увидели, что по крыше бегут люди. Андрей и трое в масках.

– В масках? – переспросил следователь.

– В черных масках, – сказал Корби. – Все должно быть на записи.

Крин кивнул.

– Он от них убегал? – спросил он.

– Да, – подтвердил Корби. – Они прижали его к краю крыши.

Корби вспомнил, как Андрей кричал свои последние слова.

– Что вы делали в тот момент? – перебил его мысли Крин.

– Ничего, – соврал Корби. – Я ничего не мог сделать. Ник снимал их вертолетом, а мы с Арой просто смотрели. Он добежал до угла и там попытался защищаться. Его сбросили вниз.

Следователь кивнул.

– Пожилой мужчина с пистолетом – Ваш дед? – поинтересовался он.

– Да, – подтвердил Корби.

– Как он здесь оказался?

– Я позвонил ему сразу после падения Андрея, – заученно отрапортовал Корби.

– Почему не в полицию? – удивился следователь.

– Ну, там же вроде какой-то другой код, – вывернулся Корби. – Я просил деда позвонить в полицию с городского телефона, а он мне не поверил и сам сюда пришел. И мы пошли внутрь школы.

– Вот так взяли и пошли? – спросил следователь.

– Н-нет, – медленно ответил Корби.

– Не волнуйтесь, – сказал Крин. – Просто рассказывайте, что случилось. Это не допрос. Нет протокола. Вы не даете мне показания, под которыми будет нужно ставить подпись. Пока не даете.

– Да, я не рассказал… – «вспомнил» Корби, – немного перепрыгнул…

– Перепрыгнули что? – уточнил Крин.

– Дед пришел через пятнадцать минут, – объяснил Корби. – До этого мы с друзьями сначала подошли к Андрею, а потом пошли вдоль школы до запасного выхода.

– Зачем? – спросил следователь.

– Просто… ну… была идея, что мы можем увидеть, как убийцы спускаются вниз, – попытался выкрутиться Корби, – и они действительно спустились, но не сразу, а уже когда подходил дед.

– Кто открыл двери школы? – спросил Крин.

– Мы, – сказал Корби. – То есть, я и дед. Он разбил стекло, а я просунулся внутрь и открыл щеколду.

Крин оторвался от листа и сквозь лобовое стекло уазика посмотрел на светящееся всеми окнами здание.

– Которую из дверей? – уточнил он.

– Ту, – показал Корби. – Дальнюю с этой стороны.

– До или после убийства? – спросил следователь.

– Конечно, после, – ответил Корби. – До убийства деда здесь не было.

– Хорошо, – кивнул следователь, – а как?

– Дед разбил стекло пистолетом, а я просунулся внутрь и сдвинул щеколду, – объяснил Корби.

– Зачем? – спросил Крин.

Корби почувствовал, что у него пересыхает во рту. Он видел, как вокруг машин и по полю ходит множество людей. Его друзья стояли рядом со своими вещами. Поодаль от них курил водитель труповозки. Барыбкин рассматривал примятую траву и что-то втолковывал одному из патрульных.

– Когда дед подошел, мы с друзьями там стояли, – объяснил Корби, – и сквозь стеклянную дверь увидели, как убийцы спускаются по лестнице и выходят в коридор.

Крин задумался.

– Ваш дед всегда ходит с оружием? – серьезно спросил он.

– Не думаю, – нервно ответил Корби, – но если Вы спросите, все ли у него дома, я за него не поручусь.

Он заметил, как у него потеют руки. Ему вдруг пришло в голову, что он может просто подставить старика. Достаточно сказать еще несколько слов, и тот начнет выглядеть едва ли не убийцей. Но он промолчал.

– То есть, Ваш дед взял пистолет после того, что Вы сказали ему по телефону? – уточнил Крин.

Корби лихорадочно облизнул губы. Ему совсем не нравилось, к чему могут подводить эти вопросы Крина. Внезапно в окно машины постучали. Вернулся Зотов. За его спиной стояла сильно крашеная тетка с маленькой собачонкой на руках и низкорослый небритый мужчина с глазами, горящими нездоровым интересом.

– Есть понятые, – объявил оперативник.

Крин поморщился.

– Идите к трупу, – приказал он. – Я буду через пару минут.

Корби понял, что это его шанс.

– Пришел дед, – быстро заговорил он, – и мы как раз увидели, как они спускаются. Мы замахали ему. Он подошел, разбил стекло пистолетом. Я просунулся внутрь и открыл дверь. Трое в масках побежали по коридору центрального корпуса. Мы за ними погнались.

Корби еле успел перевести дыхание и, не давая следователю времени на вопросы, продолжал.

– Дед приказал им остановиться, угрожал пистолетом. Они остановились, и в вестибюле школы мы их догнали. Ара стал вызывать полицию по городскому телефону.

Крин хмурился и кивал. Корби усилием воли заставил себя не отводить в сторону взгляд.

– Но тут они напали на нас, – скороговоркой закончил он. – Я растерялся. Нику разбили лицо, телефон сломали. Дед подстрелил одного и стрелял в другую, но чуть-чуть промазал. Это была девушка. Пуля сорвала маску с ее лица. Это она телефон сломала. И потом они убежали, а мы остались. У Ника было сильно разбито лицо.

– Ладно, – наконец, протянул следователь.

Корби услышал надрывный стук своего сердца. Он чувствовал себя так, будто убежал от своры собак. Крин задумчиво всматривался в его лицо.

– Ладно, – повторил он. – Пока Вы свободны.

***

Корби вышел из «уазика» и остановился, жадно вдыхая запахи летней ночи. Снаружи тянулись шеренгой машины. На частных легковушках подъехали прокурор, замначальника розыска и сильно напуганная директриса.

Корби знал, что ему следует предупредить Ару и Ника насчет каверзы с тем моментом у двери. Но вместо того, чтобы подойти к друзьям, Корби зашел за фургон труповозки и уперся лбом в ее пыльный холодный бок. Его оставили последние силы.

Он вдруг понял, что ему все это что-то напоминает. Машины, выстроившиеся в ряд, суетливые люди, Андрей с растекшейся под ним лужей крови. И он тоже кого-то себе напоминал. Наверное, самого себя. Так же, как и несколько лет назад, он чувствовал, что люди стали ему невыносимы. Он хотел отделаться от них, остаться один. И вот он стоит здесь, забившись в проход между машинами, прячется и от Крина, и от своих друзей, как будто здесь можно спрятаться.

Корби внезапно вспомнил день смерти своих родителей. Видение прошлого было четким, осязаемым, будто сейчас все снова повторялось. Он – тринадцатилетний мальчишка – сидел за своим письменным столом и делал уроки. Было семь часов вечера пасмурного октябрьского дня. Снег еще не выпал, но листья с деревьев почти облетели. На улице было холодно и мерзко, порывистый ветер рвался в закрытое окно и звякал шпингалетом форточки.

Корби торопился разделаться с неподатливой математикой. Вечером по телику крутили его любимый сериал – «Полицию Майами». Корби знал, что если не доделает домашнее задание, отец не даст ему смотреть телевизор. Он писал формулы, жульничал, перемножая на калькуляторе трехзначные числа, и периодически поднимал голову, чтобы прислушаться. Его комната стеной граничила с лестничной клеткой; напрягая слух, он мог различить звук лифта, останавливающегося на этаже. Это бы означало, что родители возвращаются домой. Они должны были вот-вот приехать. Отец Корби работал менеджером в компьютерном салоне, а мать – бухгалтером в офисе автобусного парка. Отец на полчаса раньше заканчивал свой рабочий день и на машине забирал маму с работы. Иногда они задерживались, чтобы зайти в магазин.

Тогда они жили на верхнем этаже шестнадцатиэтажного дома. Из окон их квартиры было видно плоскую крышу колледжа для богатеньких детишек. За ним проходило шоссе, а за шоссе, немного в стороне, была школа самого Корби.

Корби дописал условие очередной задачи и прислушался. Лифт молчал. Зато ветер принес со стороны дороги визг тормозов. Звук был коротким и резким, как оборванный предсмертный крик. Потом раздался удар.

Корби вскочил и посмотрел в окно. Серая полоса далекой дороги тонула в сумерках. Один из придорожных столбов был поврежден, а в его полуразрушенном основании застрял вдребезги разбитый автомобиль. У обочины дороги, в нескольких метрах позади машины, лежал сбитый и отброшенный пешеход. Вокруг него стояло несколько человек. Корби понял, что это подростки. Теперь ему казалось, что они стояли там точно так же, как сегодня он и его друзья стояли над телом Андрея.

Он торчал у окна, напрягал глаза, чтобы рассмотреть маленькие фигурки, и не сразу заметил, что попавшая в аварию легковушка похожа на «ауди» его отца.

Рядом с местом аварии остановились два других автомобиля. Группа несовершеннолетних испугалась чего-то, и они бросились бежать в темноту.

Загорелись уличные фонари. При их свете Корби заметил, что разбившаяся машина имеет темно-синий цвет – такой же, как «ауди» отца. «Бывают же совпадения», – подумал он.

В половине восьмого он понял, что родители должны были приехать хотя бы пять минут назад. Его охватила слабость. Он почувствовал странную тянущую боль в левой стороне груди. До этого у него никогда не болело сердце, и он не мог понять, что с ним происходит. Он прижался лбом и руками к холодному стеклу – так же, как сейчас прижимался к фургону – потом не выдержал и побежал на кухню, к городскому телефону. Тогда у него еще не было своего мобильного. Он на память набрал номер матери. Прошла минута, две, три. Наконец, гудки оборвались.

Корби повесил трубку. «Она просто не слышит, – подумал он, – она часто не слышит». Можно было позвонить отцу, но отец не любил, чтобы ему звонили, когда он ведет машину. Минуту или две мальчик мялся у телефона, потом все-таки набрал папин номер.

– Извините, абонент не доступен. Попробуйте…

Корби положил трубку. «Я ошибаюсь», – подумал он. Открыл справочник – телефоны всех домашних были на первой странице – и снова набрал номер матери, потом – номер отца. Все повторилось.

Корби бросился обратно в комнату. Он действовал лихорадочно, но думал спокойно. «У них сломалась машина, – говорил он себе, – папа выключил мобильник, потому что он за рулем, а мама минут через пять проверит свой мобильник и перезвонит». Спокойно убеждая себя в этом, он натягивал джинсы, надевал рубашку и свитер, завязывал ботинки.

Что-то произошло с ним, только когда он снял с вешалки куртку. «Зачем я это делаю, – спросил он себя, – ведь все в порядке».

– Нет, – пробормотал он.

Ему пришла идея, что можно позвонить родителям на работу. Он в ботинках вернулся на кухню и снова набрал номер матери. Там были только длинные гудки. Он набрал номер отца. Трубку снял папин сменщик.

– Здравствуйте, – сказал ему Корби. – А Рябина можно?

– Он ушел почти час назад, – удивленно ответил мужчина. – Погоди, а ты ведь его сынишка, да?

Корби бросил трубку. Час. Час. Час – это слишком много. За час можно дважды забрать маму с работы и дважды приехать домой.

Он бросился вон из квартиры. Сердце больше не болело – теперь оно бешено колотилось.

Он еле дождался лифта. В кабине он гладил пальцами резиновые амортизаторы дверей, как будто от этого они могли быстрее открыться. Как только лифт достиг первого этажа, Корби выскочил из него и бросился на улицу.

Он бежал вдоль забора колледжа, почти тем же маршрутом, которым каждый день ходил в школу. Порывистый ветер холодил лицо и трепал непокрытые волосы.

Выскочив к дороге, Корби резко остановился.

«Это не машина отца», – подумал он. Он стоял и с облегчением смотрел на то, что осталось от легковушки. Передней части у автомобиля больше не было. Рваные остатки капота вдавились в пассажирский салон, а крыша салона почти касалась своим верхом покосившегося фонарного столба.

Корби рассуждал логически. «Мои родители не могут умереть, – думал он, – а те, кто в этой машине, не могут быть еще живы. Значит, это не их машина». Все так просто.

Он настолько успокоился, что вспомнил про самого себя. Застегнул куртку и накинул на голову капюшон.

Движение на дороге было слабым, но рядом с местом аварии уже стояло несколько других автомобилей. Они выстраивались в ряд, как машины у школы в вечер смерти Андрея. Водители останавливались, заглядывали в окна разбившейся машины, потом на полминуты замирали над распростершимся телом сбитого человека – и либо уезжали, либо присоединялись к небольшой группе зевак. Кто-то говорил по телефону – видимо, вызывал милицию.

Корби подумал, что раз уж он сюда пришел, глупо будет просто возвращаться домой. Он перешел дорогу. Сначала его взгляд обратился к сбитому подростку. Нижняя часть его тела была жутко вывернута, обломки костей торчали сквозь штаны. Корби затошнило. Он пожалел о своем любопытстве, отвернулся. И только тогда по-настоящему увидел.

На заднем бампере машины был знакомый номер «НЛО 177». Отец Корби любил пошутить насчет этого номера. Теперь у отца Корби не было лица. Струйки его крови блестели на сдавленном капоте погибшей «ауди» и на бетоне фонарного столба. С мамой все было хуже. Часть ее тела вылезала из разбитого окна.

– Эй, парень, хорош любоваться на чужую смерть! – раздраженно крикнул водила, который до этого вызывал милицию. – И вы все тоже! Пошли отсюда, пошли, не на что тут смотреть!

И Корби пошел прочь.

***

– С телом все! – закричал кто-то из оперов.

– Понятые, осмотрите вещи свидетелей, – попросил другой.

– Где Николай Рябин? – тут же позвал Крин. – Понятых обоих сюда.

Корби очнулся от видения, понял, что у него лоб перепачкан грязью с борта машины, нашел в кармане бумажную салфетку и вытер ею лицо. Руки сильно дрожали. Стараясь ни на кого не смотреть, он вышел из-за фургона и пошел к своим друзьям. Ара уже открыл свой рюкзак и показывал бутылки Крину и первому понятому. Он был бледен, но держался.

– Странные бутылки, – подивился следователь.

– Это вино из Армении, – сказал Ара, – от моей мамы.

– Дорогое, наверно, – заметил Крин.

– Нет, так только кажется, – ответил Ара. – В любом случае, мама сама бы его не выпила.

Следователь хмыкнул.

– И много у нее? – спросил он.

– Последние, – сказал Ара. – А больше в рюкзаке ничего.

– Ладно, – решил Крин, – вино запишите.

Опер занес вино в опись.

– У Вас? – спросил Крин.

– Пустой рюкзак, – сказал Корби.

– Показывайте, – предложил следователь.

Корби открыл. Луч фонарика высветил ворох денег и одинокий черный носок.

– Не пустой, – возразил Крин. – Или денег в нем быть не должно?

Корби почувствовал на себе злобный взгляд старика. И Ник смотрел почти так же.

– А… это деньги деда, – почти честно сказал Корби.

– Да, мои, – подтвердил старик. – У нас утром ссора была. Разногласия между поколениями. Я потом из-за этой ссоры не сразу поверил в его телефонный звонок.

– Вот как, – прищурился Крин.

– Да, – сказал дед. – Когда он мне позвонил, я решил, что этот бандит меня разыгрывает.

– Стало быть, он Вас обокрал? – спросил следователь.

– Вовсе нет, – ответил отставной полковник. – Я сам этими деньгами в него швырнул. В ярости.

– Ладно, – решил Крин. – Пересчитайте. Мы запишем.

Корби сел на корточки рядом со своим рюкзаком и начал складывать бумажку к бумажке. Он вдруг почувствовал, что его губы дрожат и глаза наполняются слезами. Он собирался посчитать эти деньги три часа назад, когда все было совсем иначе.

Он еще возился с ворохом бумажек, когда Ник в присутствии понятых запустил ролик с убийством. Его смотрели в безмолвии. Лишь раз Крин нарушил тишину.

– Почему убийца пригнулся? – спросил он.

– Не знаю, – сказал Ник.

Корби дошел до сорока тысяч, когда почувствовал безумную боль у себя в ухе. Тихо, пока все смотрели в другую сторону, старик подкрался к нему. Теперь он тянул ухо и выкручивал. Корби не кричал, он просто задохнулся от боли. Перед глазами поплыли белые круги.

– Что? – прошипел ему в другое ухо дед. – Не только пистолетик взял? Хотел еще поживиться?

Корби ногтями впился ему в руку. Несколько секунд они боролись и, наконец, старик проиграл.

– Я запру тебя в чулане, – поклялся он, – и ты будешь там жить. А иначе я сдам тебя с потрохами, маленькая мразь.

Корби не ответил, только отодвинулся на безопасное расстояние и, все еще вздрагивая от боли, продолжал считать деньги.

– Уж на эту-то ночь точно, – заверил старик.

Корби вынул из рюкзака последние бумажки и обнаружил, что на дне под ними все еще лежит жестяная коробка с масляной тряпкой. Быстро, почти автоматически, он достал ее и сунул под рюкзак Ары, потом встал и, складывая деньги в ровную стопку, подошел к остальным.

Здесь шел бурный разговор.

– Зачем вам вертолет? – спрашивал Ник. – Возьмите саму запись.

– Молодой человек, не спорьте, – устало отвечал Крин. – Я все равно обязан конфисковать его как улику.

– Отец убьет меня, – с досадой отмахнулся Ник от следователя. Его яростный взгляд уперся в Корби.

Корби спас Крин.

– Пересчитали? – спросил он.

– Шестьдесят семь тысяч, – сообщил подросток.

Крин присвистнул.

– Можете проверить, – предложил Корби.

– Не нужно, – сказал следователь. – Больше у вас там ничего нет? Покажите дно.

Корби вернулся за рюкзаком и показал.

– Тряпочка? – уточнил Крин.

– Носок, – объяснил Корби. – Я собирался уйти из дома. Остальные мои вещи у Ника.

– Да, все с Вами ясно, – решил Крин.

Он посмотрел на часы.

– Время позднее, работы еще на полночи, – заметил опер.

– Это точно, – вздохнул следователь. – Свидетели свободны. Видеозапись очень ценная, и замечательно, что был ранен один из преступников. Спасибо всем за сотрудничество.

– Пожалуйста, – ответил дед Корби.

– Завтра в первой половине дня мне нужно будет снова с вами поговорить, – продолжал Крин. – Несовершеннолетние приходят с родителями. Кому нужен отгул с работы, мы дадим справку. Все понятно?

– Да, – хором подтвердили подростки.

– Рябины, – окликнул Крин, – десять утра вас устроит?

– Устроит, – кивнул старик.

– Джинаганали одиннадцать? – спросил следователь.

– А можно, если мама будет занята, мы позвоним и передоговоримся? – поинтересовался Ара.

– Нужно, – сказал Крин. Он достал три визитки, протянул их Аре, Нику и деду Корби.

– Николай Коплин, – обратился Крин к Нику, – двенадцать. И мы с Вашим отцом сможем еще раз обсудить вопрос о вертолете.

– Хорошо, – буркнул Ник.

– Все свободны, – сказал Крин. – Доброй ночи.

Он повернулся и через поле пошел к разбитым и распахнутым дверям запасного выхода школы. Опер и понятые двинулись за ним.

Когда полицейские ушли достаточно далеко, Корби поднял рюкзак Ары и достал жестяную коробку.

– Ник, это твое, – окликнул он друга.

– Выброси ее, – ответил Ник.

– Пошли, – сказал дед, – нечего теперь с ними болтать.

Он схватил Корби за локоть и потащил за собой. Подросток не сопротивлялся, но какую-то долю секунды еще смотрел на своих друзей. Они стояли посреди едва освещенного поля. Наступила ночь, и небо над ними мерцало искорками звезд. Ник сжимал кулаки, а глаза Ары блестели, хотя он не плакал.

Корби подумал, что больше не знает себя. Он не понимал, почему не может по-настоящему раскаиваться и грустить, как это делает Ник. Не понимал, почему все развалилось вместе с этой смертью. Не понимал, на чем держалась все эти четыре года его жизнь, и не понимал, на чем она держится сейчас.

Перед его глазами снова были только мертвые. Он чувствовал, что проведет эту ночь с ними.

Глава 10

Мертвые

Дед не отпускал руку внука и не переставал говорить с того момента, как они вышли со школьного двора.

– Ты не уважал старших, – бубнил он, – и вот к чему это привело. Считал себя большим и сильным, а ни шагу не можешь ступить сам. Сосунок, приживалка, малолетка неблагодарная. Молоко на губах не обсохло, а что о себе возомнил?

Старик и подросток шли по пустынным темным улицам. Корби узнавал места. Вот подъезд первой девушки Ары. Вот подворотня, где Ник как-то шуганул пару гопников. Двор, в котором они залезли на крышу трансформатора. Дом одноклассника, на дне рождения которого все первый раз сильно напились. Лавочка, на которой они столько раз сидели, разговаривая обо всем на свете. Знакомые окна, машины, заборы, детские площадки, тропинки, заросли кустов. Корби ходил здесь утром и вечером, днем и ночью – веселый или грустный, трезвый или пьяный, разочарованный или окрыленный маленькими победами.

– Убежал из дома, – крутил свою шарманку старик, – и тут же приполз обратно. Все вы такие. Новое поколение. Слабаки. Тебе в восемнадцать лет еще с сосочкой играть надо, и в ножки мне кланяться. А ты дерзишь, мозгляк.

Корби не реагировал. Его самооценка в этот момент была такой низкой, что никакие ругательства и попреки не могли ему досадить. «Я мразь, – думал он, – я живу, когда другие умерли. Живу, топчу землю. По-прежнему дышу. Я опять попал в ту же ловушку. Дурак, какой же я дурак. Мне не надо было даже отходить от стола деда. Надо было прямо там пустить пулю себе в висок, и сейчас всего этого не было бы. Даже Андрей, может, был бы еще жив».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.