Коточелы. Дети Древа

Глава 2

Франческа лежала на кровати лицом к стене. Рядом лежала Лера. Она обнимала Чесси за плечи и ласково поглаживала ее по спине.

– Хочешь еще малины?

– Не-а, – хриплым голосом отозвалась Франческа. – Как там Олли, кстати? Ты мне совсем не рассказала.

– О, все хорошо. Можно сказать – поселилась в компьютере, осваивает компьютерные игры и социальные сети, – хмыкнула Лера, – Продуктов я ей на месяц вперед купила. Так что – не жизнь, а рай. Чесси, ты на помолвку хочешь пойти? Можем не идти, останемся дома, кино посмотрим.

– Пойдем. Я не хочу остаток дней провести у этой стены.

«На самом деле, с удовольствием провела бы»: подумала Франческа, но ей не хотелось быть плаксой и слабачкой в глазах Леры. Кроме того, если бы она не пришла, в их, падком на слухи и сплетни обществе, явно поползли бы разные версии, почему она проигнорировала такое важно событие, как помолвка Влада и Ифи. Опять же, Яну не даст лишний повод сказать ей что-нибудь едкое при следующей встрече.

– Чессик, мы справимся. На Ааруне свет клином не сошелся.

Вчера утром Лера встречалась с Ааруном, который принял ее чрезвычайно холодно. Сначала он сделал вид, что с трудом узнает Леру, потом закудахтал что-то вроде: «Да-да, припоминаю кто Вы, юная леди». Выслушав Леру внимательно, он злорадно сообщил, что ничем не может помочь. У Леры возникло ощущение, что, если бы и мог – не стал. Собственно, удивляться было нечему. Они с Чесси разрушили его план по захвату власти в стране. Взамен пребывания на вершине социальной лестницы, Аарун сейчас находился в тюрьме и писал прекрасные акварели, с помощью Способности, «улетевшей» к нему от Леры. Так что по завершению разговора, Аарун извинился за то, что поступает не совсем вежливо и радостным голосом сообщил: «Простите, барышня, но мне надо работать». И, мстительно развернув на всеобщее обозрение прекрасную работу, взялся за кисти. Лере ничего не оставалось, кроме как, вздохнув, попрощаться.

– Чесси, мы с тобой обойдем всех специалистов…

Раздался стук в дверь.

– Там Саис, – раздался в голове у Чесси удивленный голосок Фанни.

Едва дождавшись, чтобы его пригласили войти, в комнату к девочкам ворвался запыхавшийся Саис Пта, Верховный жрец Кландии и по совместительству опекун Франчески. Его пухлую короткую фигуру обтягивал малиновый бархатный камзол, расшитый золотыми цветами и украшенный звездами из самоцветов. На руке висела коричневая ворсистая шуба, щеки горели румянцем, позавидовать которому могла бы и юная девушка, белый парик на лысой голове был сбит набекрень, а глаза сияли праведным гневом.

– Скажите, пожалуйста, когда же вы планировали поставить в известность меня? – почти прокричал Саис, немного задыхаясь. Глаза Франчески наполнились печалью. Увидев это, из глаз добродушного Саиса покатились слезы. Но он энергично вытер их рукавом и сообщил. – Так, слезам не время. Во-первых, немедленно собирайте свои вещи – вы переезжаете ко мне. Да, возражения не принимаются. Сейчас вам, девочки, не время отвлекаться на быт. А вы, кстати, знали, что я и сам прекрасно готовлю? Мой фирменный суп пробовали? Вот, то-то и оно. Попробуете – он чудеса творит! Во-вторых, вы что, в этом собрались на помолвку идти? – Саис презрительно обвел рукой рыжую и белокурую фигурки в спортивных костюмах. – Нет-нет, мы сейчас по пути заедем к мадам Жанне, она вам по моей просьбе отложила приличные наряды и парики. Ну и в-третьих, самое главное – я сегодня ездил к моему дорогому кузену. Он мне написал письмо, с просьбой навестить его незамедлительно. Да, так вот мы имели с ним разговор насчет тебя, Франческа.

Девочки застыли на месте, боясь пропустить слово.

– Ну и? – не выдержала затянувшейся паузы Франческа.

– Давайте сядем, – голос Саиса прозвучал неожиданно тихо и по-стариковски. С него как-то разом спала наносная бодрость. Девочки молча сели.

– Ситуация такова. – слегка прокашлявшись и явно оттягивая время продолжил Саис. -Полностью исправить ущерб, нанесенный ядом организму Древа, невозможно. Сегодня Ааруна возили под охраной осмотреть Древо. Я так понимаю – инициатива Матильды. Древо погибнет, примерно через шесть месяцев.

Со стороны дивана, на котором сидели Лера и Чесси, раздался горестный выдох.

– Но! – не обращая внимания на звук, продолжил Саис, – Франческа вместе с Древом не погибнет, если предпринять ряд действий. Об этом не беспокойтесь, всю черную работу я беру на себя. Ваша задача – подкрасить покрасневшие глаза, припудрить носы – и отправиться на помолвку. Выше нос!

Девочки молча поднялись с дивана и пошли выполнять указания.

– Что-то он не очень радостный для обладателя хорошей новости. – негромко сказала Чесси Лере, стоя у зеркала, подводя глаз. – Хорохориться, конечно, но глаза печальные.

– Вряд ли бы он стал давать пустые обещания. – шепотом ответила ей Лера.

– Да кто знает. А потом, Аарун может его обманывать. Ох, ладно, так хочется верить в хорошее, правда? – и Чесси с энтузиазмом чмокнула в щеку подругу. – Я пойду вниз, позвоню Неру, чтобы он не заезжал за нами. Скажу, что мы с Саисом приедем.

Саис тоже убежал вниз, поэтому устроить ему пытку вопросами у Леры не вышло. «Как хорошо, что Саис приехал»: подумала Лера. Она вдруг почувствовала, что несмотря на свой смешной внешний вид и вечную занятость и забывчивость, он сейчас подставил им настоящее крепкое мужское плечо, и испытала неимоверное облегчение.

***

Помолвка у коточелов была делом серьезным и сильно отличалась от того, что видела Лера ранее в своей жизни или в фильмах, когда все стоят с бокалами шампанского, а жених со своей будущей невестой выходят в центр и объявляют о том, что они решили пожениться. Нет, для начала – невесты с женихом на помолвке у коточелов не было совсем. Потому что помолвку могли объявить и между детьми, если родители договорились. Поэтому, по большому счету, помолвка была мероприятием, организованным для родителей будущих супругов. Чтобы объявить о грядущем союзе обществу, организовать основные моменты праздника, распределить заранее подарки и, главное, получить одобрение старейшин. Сейчас, как говорила, Олли, одобрение было больше формальностью. А вот раньше без официального одобрения всех трех пожилых уважаемых коточелок, помолвку не могли объявить состоявшейся. Старейшин выбирали путем анонимного голосования, но по неписанному правилу, у них должно было быть не менее двух детей, состоящих в счастливом браке. И у самой дамы не могло быть за плечами более одного замужества.

Кроме того, в обязательном порядке, выбиралась эпоха, в костюмах которой гости и хозяева-коточелы должны быть на помолвке. Считалось, что таким образом, все гости выказывают уважение к предкам и получают их одобрение на предстоящий союз. Эпоху выбирали родители жениха и невесты, стараясь выбрать время, в котором жили наиболее уважаемые и достойные коточелы их рода. В этот раз выбор пал на эпоху Людовика XIV, при правлении которого предок Влада достиг больших успехов на литературном поприще, забавляя вэков поучительными баснями, а далекая прапрабабушка Ифи, по слухам, была одно время очень близка с самим Королем-Солнце и держала в своем железном кулачке не только Луи, но и всю страну.

Когда Франческа, Лера и Саис вошли в гостиную дома Оды Рошаль, давней приятельницы Саиса и мамы невесты, Ифи, почти все приглашенные уже были в сборе. Старейшины сидели на почетном месте и вязали, как им было положено по традиции. Остальные гости сновали по помещению, улыбаясь и угощаясь с разносимых официантами подносов маленькими бутербродами и компотом. Шампанское до официальных трех «да», произнесенных старейшинами, пить было не принято. Сейчас в самом разгаре было разделение обязанностей в подготовке к празднику.

Саиса, не успел он войти, подхватил под руки отец Влада, который сообщил, что никому другому, кроме Саиса, он бы не доверил такого важного дела, как составление списка подарков.

Франческу и Леру взяла под свой строгий контроль Дану Монифа. Она взялась за организацию спектакля, который молодежь должна будет показать на свадьбе, и сейчас под ее диктовку Дина писала имя персонажей и раздавала их всем приходящим.

Главная мужска роль – кто бы сомневался – досталась Яну. «Ну а главная женская, явно, чудесным образом, окажется, у Нану»: усмехнулась про себя Лера. Ей, вполне предсказуемо, достался второстепенный молчаливый персонаж, но, надо сказать – не служанка и не злодейка, а приличная молодая леди, чему она была удивлена и даже обрадована.

Когда очередь получить бумажку с ролью дошла до Франчески, та с непроницаемым лицом взяла ее из рук Дины, и, развернув, чуть не поперхнулась. Ей выпала Гвендолен. Это была главная женская роль в спектакле, а ее поклонником, ухажером и обожателем предполагалось быть Яну. Покраснев до корней волос, Франческа подняла глаза на Дину, которая едва заметно ей подмигнула. Неру стоял рядом смущенный, Нану потеряла дар речи, Ян загадочно и высокомерно улыбался, а Дану, не стесняясь окружающих, схватила Дину за локоть и потащила за угол, грозно выговаривая на ходу. Из ее грозного шипенья явно выделялись слова «должна была» и «Нану».

– Ну что же, давайте тогда начнем репетировать первую сцену, раз все у нас распределено – произнесла, придя в себя натянуто улыбаясь, Нану. -Мне досталась бумажка с надписью «помощник режиссера». Так что – всем слушаться меня.

Нану слегка помедлила, но, словно приняв для себя какое-то решение, решительно схватила со стола свиток со сценарием.

– Нану, подожди! – резкий голос сестры прервал последнюю фразу Нану. Но Нану только плотнее сжала и губы и, горделиво вскинув подбородок, продолжила.

– Сэр Джон, то есть Ян, падает на одно колено, и произносит, обращаясь к Гвендолен, то есть Франческе, нежно беря ее при этом за руки: «Моя дорогая, я вас люблю, будьте моей». Лицо Нану исказила гримаса человека, глотнувшего неразбавленного лимонного соку.

Дану с Диной, вернувшиеся из своего угла растрепанные и недовольные, зачарованно наблюдали за происходящим действом.

– Нану, я… – Дану в последний раз попыталась спасти ситуацию. – Я режиссер! И я думала первой сценой должна быть сцена в гостиной. Элизабет сидит с пяльцами, входит дворецкий…

– Дану, ты отлучилась, я, как полагается взяла обязанности на режиссера на себя. Чем ты недовольна? Мы строго следуем сценарию, – холодно сообщила Нану. Ее сестре оставалось только недоуменно пожать плечами и отступить с поля боя. – Итак, Ян, Франческа, прошу вас.

Ян послушно встал на одно колено, откинул со лба светлую длинную челку, взял за обе руки Франческу и, глядя на нее своими изумрудно-зелеными глазами, проникновенно начал: «Моя дорогая, я вас люблю…». В этот момент Франческа неожиданно и резко выдернула свои руки из его рук, еле слышно выпалила: «Я так не могу»; и ринулась из комнаты в коридор. Следом за ней побежал Неру.

Глава 3

Мэтт сидел, развалившись, в объемном кожаном кресле, которое он выдвинул в центр кабинета и пинал ногой свисавшую с потолка боксерскую грушу. Нога с трудом дотягивалась до груши. Мэтту пришлось занять в кресле почти лежачее положение, он рисковал вовсе упасть на пол, но не сдавался.

Расследование топталось на месте. Никаких зацепок, кроме блокнота, ведущего к Олли Арейра, версия в которую он совсем не верил, больше не появилось.

Матильда, сидевшая в мягком кресле в углу, молча барабанила пальцами по журнальному столику.

– Мэтт, что ты делаешь?! Давай лучше еще раз проговорим ситуацию. Итак, Арейра – чудесное совпадение – пропала. – На слове «совпадение» был сделан жирный акцент. Мэтт продолжал пинать грушу с непроницаемым лицом. – Кстати, у тебя же ее брат работает в отделе?

– Да? О, ну есть у меня Томми Арейра, правда. Он ее брат?

– Не валяй дурака, и ты знаешь, и я знаю, что Томми – это брат Олли. Более того, ты знаешь, что я в курсе. – устало сообщила Матильда очевидное. – Я тебя не осуждаю за то, что ты им рассказал про блокнот и про то, что, возможно, под давлением общества нам пришлось бы арестовать Олли. Я только боюсь, как бы они глупостей не наделали. Знаешь ведь как говорят – и кролик, загнанный в угол, начинает кусаться. Мне надо, чтобы мы с тобой вместе проговорили эту версию, для очистки совести.

– Сделала это не она, – покачал головой Мэтт, подтянувшись наконец в кресле. – Блокнот обронила, скорее всего когда интервью брала, я проверял – они со Старцем, действительно, встречались накануне. Ну нет у Олли мотивов. Она сейчас в фаворе у Александра Рамзеса, дела их общества по борьбе за права идут хорошо. Да и вообще… ребенок. Ты помнишь, когда такое случалось последний раз? Я не представляю, чтобы кто-то из нормальных коточелов пошел на убийство – просто противоречит нашей природе. Это сделал или кто-то пришлый – но против этой версии говорит то, что не было нелегалов в последнее время. Я основательно потряс наших знакомых спецов по нелегальным переходам… Не было! Или фанатик. – Мэтт загнул второй палец. – Или же на убийство, да не просто убийство – а убийство такой фигуры – пошел тот, кому нечего больше терять. И тот, кто очень и очень обижен на Старца и Древо Жизни. Не забывай про зарубки на дереве. Эту версию я рассматриваю сейчас наиболее пристально. Мои аналитики сидят просматривают файлы всех коточелов, и ищут тех, на судьбу которых плачевно могло повлиять Древо или сам Старец. Разрушенные карьеры, сломанная личная жизнь, разорение…

– Ищем иголку в стоге сена. – мрачно констатировала факт Матильда.

– Да, а что еще остается, – развел руками Мэтт.

– Я вчера встречалась с Ааруном, – внезапно сказала Матильда. Мэтт, сделав вид, что он впервые узнал о ее прогулке в тюрьму, вопросительно поднял бровь.

– Я сказала, что пришла неофициально и попросила о помощи. Нам надо успокоить народ. Официальное заявление о том, что процесс производства «Помогайки» под контролем, это, конечно, прекрасно. Но ведь, действительно, надо что-то решить.

– И? – Мэтт ожидал услышать более конкретную информацию. О том, что проблема, требующая решения есть, он знал и без Матильды. Причем такая проблема, что у него начинало сводить скулы и прихватывать живот, когда он представлял себе, что может начаться, кода коточелы в полной мере осознают, что остались без «Помогайки».

– Если в двух словах – Аарун в курсе событий. И в обмен на свободу готов помочь. – Мэтт прорычал что-то невразумительное и неприличное в бессильной ярости.

– Мэтт, я все понимаю. Я тоже не мечтаю о сотрудничестве с этим… как бы поприличнее выразиться… мерзким господином. Но ты должен признать, что он самый талантливый фармацевт из тех, что мы знаем. Более того, он занимался запретными практиками, он знает то, чего нашим специалистам, увы, и не снилось.

– И ты готова его отпустить на свободу? После событий того года? Он чуть было не отправил на тот свет родного племянника! И Франческу… Кстати, о девочке, ты с ней общалась? Не знаешь, как там обстоят дела? – Матильда молча покачала головой. Мэтт вздохнул.

– На свободу отпустить его я не готова. Но мы можем предложить Ааруну другой вариант. Александр готов выделить ему поместье в районе Тутанского водоема. Поместье охраняется круглосуточно, оно достаточно большое, чтобы чувствовать себя как на свободе. Вокруг большой прекрасный сад, сам дом комфортабелен. Что еще надо на старости лет? Мы ему оборудуем лабораторию. Места вокруг глухие, он будет в изоляции.

Мэтт клокотал, как перегревшийся и плюющийся паром чайник со свистком.

– Великолепное наказание. Королевское поместье! Может, мне тоже стоит прикончить кого-то? Я не против увеличения жилплощади!

– Матвей, – Матильда прибегла к детскому имени приятеля, который от неожиданности примолк, – Мне тоже на по душе это сделка с Бесом. Но у нас попросту нет других вариантов. Он нам сейчас нужен. А потом – посмотрим.

– Да он все так устроит, что пожизненно будет нужен!

– Для этого с ним будет постоянно находиться наш человек. Это одно из условий сделки. Рано или поздно Юрий – это наш химик, талантливый парень – поймет все, что делает Аарун.

– Я так понимаю, что вы уже все обсудили, и ты меня просто ставишь перед фактом. – Мэтт, не отрываясь, смотрел в одну точку на стене.

– Прости. Но так надо. К сожалению, иногда жизнь требует компромиссных решений. – не дождавшись от Мэтта ответа, Матильда продолжила. – Аарун сказал, что сможет производить синтетический заменитель «Помогайки». По вкусу и реакции организма – ну ты знаешь, прилив энергии, бодрость тела – он не будет отличаться от «Помогайки». Никто ничего не заметит. Аарун сказал, что ему уже приходилось продавать такой витамин под видом Сока Древа. А вот способности стимулировать этот препарат не будет.

– Как же быть тогда?

Матильда пожала плечами.

– Ну а что такого? Раньше жили прекрасно и без стимуляторов. Коточелы – талантливый народ. Я…

– А экзамен? – прервал ее Мэтт.

– С экзаменом сложнее, Аарун сказал, что эффект, какого можно достигнуть, выпив сок, повторить невозможно. Но тоже есть решение. Александр Рамзес хочет объявить об отмене применения Сока Древа на вступительном экзамене. И уравнять права всех коточелов на поступление.

– Ого! – Мэтт даже присвистнул.

– Да. Возможно, он к этому решению шел бы еще очень долго, несмотря на официальные заявления о поддержке «хвостатых» ребят. Но поскольку ситуация сложилась так, а не иначе… вот она мирная революция. Глядишь, потом наши потомки будут нас называть современниками Александра Революционера или Рамзеса Свободного.

Робкий, но торопливый стук в дверь прервал размышления Матильды.

– Да?

– Господин Бортников, госпожа Матильда, извините, что прерываю, но вот что оставили минуту назад на пороге, – молодой сотрудник Никита, держал в руках кусок бумаги и нервно переминался с ноги на ногу.

На клочке дешевой желтой бумаги было коряво нацарапано: «Я знаю, кто это сделал».

Мэтт подпрыгнул на месте.

– Догнать!

– Я уже отправил ребят, – Никита был явно доволен своей предусмотрительностью. – Разрешите к ним присоединиться?

– Разрешаю. Задействуй еще пятерых ребят из отдела Данилы. Используйте камеры. Молодец, Никита, действуй!

***

Аарун Кемнеби сидел на жесткой тюремной кровати и улыбался. Да, настал его звездный час! Как они все вокруг него бегают, не знают, чем соблазнить и как угодить! Только от него, Ааруна, зависит сейчас мир и благополучие всей страны!

Он, собственно, и не рассчитывал на волю, так что вариант, предложенный королем Александром, его более чем устроил. Он знал это поместье – прекрасное старинное здание, в живописном месте. Можно будет выходить на пленэр в сад. Лабораторию ему обещали оборудовать по последнему слову – это в их интересах. А приключений и путешествий ему уже особо и не требуется – стар уже, здоровье не то стало. Неплохо, совсем недурно…

Единственная мысль подтачивала его изнутри. Да, он отказал этой девчонке сегодня, сказал, что не может помочь спасти малышку Мукамутара. Но правда заключалась в том, что он страшно разозлился. Нет, не разозлился даже, а оскорбился. Он не смог вынести презрительного взгляда этой мелкой пигалицы, так уверенной в своей чистоте и правоте, в своем праве прийти сюда, к нему, в место его заточения, позора и унижения, и просить о помощи. Его! Того, кого она своей рукой обрекла на такое жалкое существование! А потом он разозлился на себя. На кого он стал похож? Сидит, жалеет себя. Он, который презирал за малодушие и слабость Александра Рамзеса. На самом деле он не такой жестокий человек. Да, он делал в своей жизни жестокие и даже подлые вещи, но только если того требовали обстоятельства. Если это было логически обосновано. Например, тот случай, который ему все припоминают. Из-за которого он стал изгоем в обществе – когда он принес список заговорщиков. Принес, да. Но их бы все равно раскрыли, ему шепнули знающие коточелы, что все их тайные места давно известны, и вопрос малого времени, когда их окончательно раскроют. Поэтому он сделал единственно возможный шаг – всех сдал, но остался сам на свободе. Один свободный заговорщик – лучше, чем ноль. Как эти глупцы не понимают такой простой математики? Говорят, что он просто хотел остаться один – ничего подобного! Короля делает свита! Был бы шанс оставить свиту – оставил бы… А девчонку ему почему-то жалко. Глупая смерть, бессмысленная. Не желая признаваться самому себе, Аарун чувствовал за нее ответственность. Ведь это из-за него Франческа попала в Кландию. И, надо сказать, она очень достойно повела себя в ситуации с его племянником. Каким бы ни считали отъявленным мерзавцем Ааруна – ему было бы жаль, если бы Ян умер из-за отказа Франчески отдать Ааруну Синюю власть. И ведь что обидно – Матильда, прося его о помощи, даже не упомянула про девочку. Как будто ей никакого дела нет до нее. Вот где настоящая черствость! Когда мыслишь о благополучии тысячи людей, исчезает великая ценность одной жизни. А ведь для кого-то именно эта жизнь важнее всех остальных на свете. Возможно, он даже знал для кого. И этому юноше он несколько обязан. Да, надо помочь. Была у него одна мысль, требующая проверки. Наверное, можно попробовать. Опять же, если получится – благодарность Саиса ему обеспечена, говорят, он очень привязан к сиротке. А Саис – могущественный союзник, богатый, со связами и влиянием в обществе. В том самом обществе, в котором Ааруну предстоит, наконец-то, занять достойное его место.