Там, где случаются облака

Кит, что с тобой?

После школы на секретную поляну никто не пришёл. Осень уже подарила много сухих листьев. Унка нагребла их целую кучу и уселась, как в кресло. Она смотрела на Кита, который нервно ходил вокруг маленького озера.

– Зря мы для Платона подкоп увеличивали.

– Ничего не зря, он сейчас придёт. Сейчас все придут, – не переставала верить Унка. Давай попьём чаю? – она достала из рюкзака маленький термос. Запахло мятой. Унка сорвала с куста несколько ягод шиповника и кинула в кипяток. – Деда Тихон говорил, что все важное начинается с чая.

– Да уж прямо важное. Три недели откачиваем эту воду, как сумасшедшие, а результатов нет. Там, может быть, вообще просто дно.

– Ну и кому, по-твоему, понадобилось делать столько ступеней, чтобы просто спуститься в канаву?

– Да хотя бы этой странной Варе Ким с её дурацкими изобретениями. Медведи, плинтусы, мосты. Тьфу…

Унка нахмурила брови.

– Никакие они не дурацкие! Тоже мне мечтатель, да что с вами со всеми?

– Я не мечтатель? Тогда пусть Варя Ким тебе и помогает. И подкоп можешь не закрывать. Нет больше никакой тайны, и команды у нас нет.

Кит бросил насос в колючие кусты и оставил Унку одну на поляне. Он шёл по лесу и сам себя не узнавал. Где он оставил себя прежнего? Хотелось спросить у проплывающих облаков, найти ответ в причудливых силуэтах, но небо было пустым. Было пусто и внутри.

Сосны великаны смотрели на маленькую Унку, которая еле сдерживала слёзы. Она сняла кофту, намотала её на руку и потянулась за насосом, который застрял в колючем кустарнике. Одна из веток схватила её за голое плечо.

– Пусти! – закричала Унка.

А ветка только уцепилась ещё сильнее и оставила на плече две глубокие царапины.

– И почему только все беды приходят разом? – думала девочка.

До дома слишком далеко, а ближайшим местом, где всегда помогут, была маленькая мастерская дедушки Барри.

Создатель тайны озера

Окно в мастерскую, как всегда, было приоткрыто. Но сколько бы раз Унка здесь ни была, Кит всегда забирался первым и подавал ей руку.

– Дедушка Барри. Дедушка Брадислав, вы тут?

– Где же мне ещё быть, – из окна выглянул старик, а из его седой бороды выглянула улыбка.

– А где Никитка?

Унка пожала плечами и поморщилась от боли. Царапины ныли, как стая диких волков. Барри протянул руку, напоминающую сухую ветвь, и затащил девочку в мастерскую.

– А у вас есть алоэ? – у Унки не было сомнения, что именно алоэ помогает от самых больнючих болячек.

– Чего нет, того нет, – развёл старик сухими ветвями. А что стряслось?

Уна убрала ладонь от ранки.

– Ух! Садись скорее! – Барри быстро достал с полки коробку и налил что-то прозрачное на вату.

– Щипучее! Потерпишь?

Унка кивнула. Старик обработал царапины и забинтовал Ункину руку. Делал он это профессионально. Оно и ясно, ведь его внук целый Кит, который вечно ввязывается в приключения. Или ввязывался?

– Я, знаете, на всё готова, – начала вдруг Унка. – Лишь бы города не стали такими же как Грейбург.

Унка была, пожалуй, единственным ребенком в Клаудинге, который знал, во что может превратиться мир без мечтателей.

– Только вот как помочь тем, кто чинит фабрику?

– Взрослым не надо помогать Уна. Нужно, чтобы взрослые помогли детям. Лишь дети могут найти решение. Так было всегда, – вздохнул старик.

– Только без облаков эти дети… Они перестали верить даже в озеро со ступенями, – проболталась Унка. Но, пожалуй, дедушка Барри был тем человеком, которому не страшно проболтаться ни о своих страхах, ни о тайнах.

– Озеро? Недалеко от фабрики?

– А вы там были?

– Я с друзьями бывал там чаще, чем дома, – старик хихикнул в усы. – Именно поэтому впадину затопили и насадили вокруг шиповник. Эти ступени ведут к двери от тоннеля, а тоннель – в подвал фабрики. Сколько бы замков ни вешали на эту дверь, все были нами взломаны. И шалости у нас были самые что ни на есть творческие. Примерно как у вас с Никитой.

Сердце у Унки колотилось. Невероятно, там целая дверь!

– Мы до двенадцатой ступеньки дошли.

– То есть как дошли?

– Насосом. Мы воду уже несколько недель откачиваем.

– Вот фантазёры, вот мечтатели! – воскликнул Барри. Он даже вскочил с места и стал ходить по мастерской.

– Получается, вы сможете зайти на фабрику после её закрытия! Осталось лишь пробовать!

– Пробовать что? – не поняла Унка.

– Пробовать свои идеи. Идеи починки фабрики!

– Но их нет, дедушка Барри. И я даже не знаю, с чего начать и куда идти. – на глазах у Унки появились слёзы.

– Не так важно, куда ты идёшь, важно понять, откуда. – Он указал на сердце Унки и улыбнулся. – Налить тебе чаю?

Вечный двигатель вдохновения

Не дождавшись зимы, в школе ввели общие предметы. Не оставили ни рисования, ни облаковедения. Ребята, как и просил их Кит, написали с десяток идей о починке фабрики. Но наутро перестали в них верить. Кто-то отказался читать, а кто-то и вовсе их выкинул. Уроки были длинными, а время будто остановилось. Иногда казалось, что солнце зацепилось за что-то и не двигалось с места. Пустое окно над головой говорило Унке, что нужно действовать! Но после школы Кит сказал, что плохо себя чувствует и ему не до этого. Таше надо было делать уроки, а Гришка с Платоном ушли по домам, даже не попрощавшись.

Унка шла домой одна. На пустой площади стоял дядя Ефим. «Бим-бим!» – поприветствовал он. А Унке впервые за долгое время совсем не хотелось ваты. Папы не было дома, он уже второй раз отчаянно пытался спаси свой театр.

Поли встретила Унку в прихожей и поцеловала в макушку.

– Кажется, кому-то срочно нужен чай с улыбкой.

– Не думаю, что он поможет, мам.

На кухне Поли залила кипяток в фарфоровое солнце и села напротив Унки. В любой ситуации Ункина мама излучала спокойствие и всем, кто был с ней рядом, становилось мягко и мирно.

Запах мяты вылетал в открытое окно. Кухонные занавески развевались на ветру и гладили Унку по плечу с царапинами.

– Дома так хорошо. Даже забываешь, что двигатель фабрики остановился.

Поли кивнула.

– Я всегда знала, что семья и друзья – это вечный двигатель вдохновения. Двигатель, который никогда не остановится.

На глазах Унки появились слёзы, ей так не хотелось в это верить и тем более говорить. – Дружба, она, кажется, тоже… остановилась. – Унка заплакала, не в силах больше сдерживать слёзы. Она прижалась к маме и спряталась в мягкий вязаный свитер. – Лев Гурьевич сказал, мы можем забыть, что мы мечтатели и будем пытаться кем-то стать.

– Уна Ааль, – прошептала Поли, – это самое лучшее, кем можно стать и остаться на всю жизнь. Искать ничего не нужно. Стоит лишь вспомнить, отчего улыбаешься по утрам.

Унка посмотрела на маму глазами-искорками.

– Это же…

– Да, это слова деды Тихона. Он всегда говорил их твоему папе, а потом и тебе. Вспомнить, отчего улыбаешься, – повторила Поли. – Мне кажется, передо мной сидит хранитель всех воспоминаний. – она вытерла Ункины слёзы краешком свитера. – Просто напомни ребятам, кто они.

Унка представила содержимое своего сундучка:

– Но это всего лишь ракушки, фантики и камни…

Поли достала из кармана потрёпанный блокнот, на котором было написано «Словарь лечебных слов». Она открыла первую страничку и прочитала вслух.

– Всё получится, я с тобой. И я даже знаю, кто может тебе помочь. – Поли катнула к плинтусу яблоко, которое тут же прикатилось обратно.

– Я люблю тебя, мама!

Ответ ждал в сарае

Унка до самой ночи пробыла на чердаке. Чудные музыкальные инструменты, разноцветные шишки, мосты-невидимки. Всё это никак не вязалось у Унки с починкой фабрики. Она пролистала десятки дневников Вари Ким и наконец-то нашла нужную запись.

– Облака в коробках! – неужели и это не слухи?

Унка забралась с ногами в старенькое пыльное кресло и начала читать.

Взять ёмкость с водой не менее 15 литров.

Отпустить в неё хобот машины.

Настроить мощность и нажать на старт.

Ниже был чертёж облачной машины, и он что-то напоминал Унке. Но что? Она перебрала в голове все уроки облаковедения, постаралась вспомнить каждую машину, что видела на экскурсии. Но ответ оказался у неё прямо под носом.

– Это же та странная газонокосилка в нашем сарае!

Унка хотела было бежать за ней, но вспомнила, что сейчас ночь, машина сломана, а ребята не помнят, что возможно всё на свете.

Воспоминания

Унке не спалось всю ночь. Она даже завела дневник и написала в нём свой план. Но всё пошло не по плану, а даже лучше.

Как только солнце выглянуло на пустое безоблачное небо, Унка оставила на кухне записку «ушла по важностям» и выбежала из дома с рюкзаком воспоминаний. Оставалось найти ещё одно.

Город спал, а вот в осеннем лесу вовсю кипела работа. Белки запасались на зиму, птицы латали гнезда, вереница муравьёв шла через тропинку. Унка перешагнула маленьких трудяг, пожелала им хорошего дня и свернула к старинной необъятной сосне, где лежал их с Китом секретик. Земля забилась под ногти, и Унка уже нащупала стёклышко, под которым виднелись маленькие часы. Они всё ещё шли и показывали точное время, но Унке эти стрелки были уже не нужны. Она бережно сложила часы к другим воспоминаниям и направилась к Киту.

«За один только месяц этот город стал роднее, чем Грейбург, за целых десять лет», – думала Унка по пути.

Она знала названия почти всех важных мест и улиц. Вот улица дедушки Барри, вот Ясная, а вот и Речная, на которой жил Никита. Унка перелезла через забор и увидела табличку.

Правила нашего дома:

– много смеяться,

– рассказывать о своих проблемах,

– мечтать,

– сдерживать обещания.

«Потрясающие правила», – подумала Унка. Она бросила несколько маленьких камешков в стекло на втором этаже.

Сонный, взъерошенный Кит открыл окошко и буркнул:

– Унка? Тебе чего в такую рань не спится?

– Выходи! – прошептала она, чтобы не разбудить родителей.

Кит недовольно натянул на себя одежду и вышел во двор. Уна стояла среди узоров, нарисованных ногами на земле.

– Чего стряслось-то?

– Стряслось всё и сразу!

Унка расстегнула свой рюкзак и высыпала перед Китом всё его содержимое.

– Во-первых, ты всё забыл, а во-вторых, ты просто обязан вспомнить. Вот смотри, – она взяла сломанную ручку от кружки, – Ты мне в штабе подарил, помнишь? Я тогда облака не понимала. А ты не понимал, как это вообще возможно. А вот эту бусинку я нашла у дедушки Барри в мастерской, он тогда поил нас облепиховым чаем и рассказывал легенду о Гои.

– Гои… – повторил Кит задумчиво.

– Вот гайка с курорта для машин. Вот крышка от синей краски. Вспоминай. – Унка открыла словарь с лечебными словами. – Звук клаксона дяди Ефима, шум двигателя на фабрике облаков, – читала она. – Это всё ты говорил. А вот камешки с вершины Громкой горы, на них кролик сидел.

Кит вспомнил, как мягкий бок облака касался его щеки.

– Вот ягоды шиповника с нашей секретной поляны, – Унка положила их Киту в ладошку. – Я узнала, что на дне, слышишь? Там дверь, ведущая на фабрику. У нас есть проход, осталось откачать воду и придумать, как починить двигатель.

У Кита закружилась голова от всего этого. Он не мог поверить, что возможно забыть всё самое важное и перестать мечтать…

– Я не мог, – бубнил Кит. – Я же не мог забыть… И сколько я так?

– Дня три.

Кит посмотрел сначала на безоблачное небо, а потом на воспоминания, лежащие у его ног. – Ун, спасибо тебе.

− Я просто делала то, что люблю, и это пригодилось. А твоя любовь к технике сейчас будет очень кстати.

Облако в коробке

Ребята вытащили из сарая небольшую машину для облаков и раскрыли дневник Вари Ким.

– Я всё равно не понимаю, почему дед не рассказывал мне про потайной ход на фабрику?

– Может, боялся, что ты снова попадёшь в передрягу?

– Но ведь я так и так попаду.

Унка нажала на кнопку запуска. Машина молчала.

– Как думаешь, можно починить?

– Можно, – сказал Кит уверенно. – Тем более что у нас нет другого выбора. Дедушка ведь сказал, что всё от детей зависит. Нужны идеи. А какие идеи без облаков? Создадим облачную массу из воды маленького озера и убьём двух зайцев. И облака над головой, и вход на дне озера. – Кит снял крышку, прикрывающую детали, и потёр ладошки друг о друга. – Так, что тут у нас?

Выкрутив несколько шестерёнок, он обмазал их мазутом и заявил, что механизм похож на всё по чуть-чуть. На тостер, радио, телефон и что-то есть от Ижа.

– Ежа? – удивилась Унка.

– Иж, мотоцикл такой.

Спустя полчаса Кит выяснил, что в механизме не хватало пружинки. Пришлось тихонько пробраться в гостиную и разобрать настенные часы.

– Не влетит тебе?

– Научу маму и папу по солнцу ориентироваться. На первое время обойдёмся.

Ребята вынесли во двор большой таз с водой, отпустили в него рифлёный хобот машины и нажали на пуск. Детали заскрежетали, машина жадно втянула воду и задёргалась.

Унка спряталась за Кита и скрестила пальцы.

– Ну давай! Пожалуйста.

Перед ребятами появилось маленькое облачко с Ункину ладошку.

– Ура! – закричали Кит и Унка. Они спрятали облако в коробку из-под обуви, чтобы его не унесло ветром.

– А чего такое крошечное-то? – спросил Кит.

Уна показала на записи в дневнике Вари Ким:

Взять ёмкость с водой не менее 15 литров.

– А у нас тут пять, если не меньше.

На крыльцо дома вышли сонные Ункины родители.

– Что случилось?

– Облако случилось! Облако в коробке. Настоящее!

Мечтатели?

Время терять было нельзя. Ребята сложили в рюкзак воспоминания для Таши, Платона и Гришки. Взяли под мышку коробку с облаком и побежали к мосту-невидимке, ведь это был самый короткий путь до Гришкиного дома.

Ничего страшнее Унка в жизни не делала. Вода под мостом была такой быстрой, что Унка несколько раз представила, как её уносит в озеро у фабрики.

– Не смотри вниз! – кричал Кит с северного берега. – На меня смотри.

Наконец-то Уна встала ногами на землю. И это была уже другая Унка, похрабрее прежней. Гришке ребята подарили лампочку из фары бордового грузовика и палочку от сладкой ваты дяди Ефима. Они показали ему облако и тихое небо, с которым срочно нужно что-то делать!

Гришка вспомнил всё, кроме одного… Как его заставили прибраться в комнате, сделать всю математику и просидеть дома несколько дней? В то, что его не заставляли, Гришка верить отказывался.

Платоше принесли вишнёвый пирог и его ракушки, а Ташке листочек с песней о мечтателях. Все пятеро сидели на полу в Ташиной комнате и напевали тёплые слова. А крохотное облако зацепилось за люстру и слушало.

Мечтатели, люблю вас всей душой.

Вы мне порою ближе всех на свете.

Вы звёзды собираете рукой

И рассыпайте их в квартире, на паркете.

Вам улыбнётся слон из облаков,

Луна прошепчет песни с листопадом.

А солнце с нежностью обняв,

Пообещает: «Буду всегда рядом».

Взлетай, стремись к своим мечтам

Мечтай и верь, всё сможешь сам.

Свети, почувствуй свой рассвет.

Давай, другого шанса нет.

А вдруг не получится?

Кит узнал, во сколько рабочие заканчивают чинить двигатель, и назначил время встречи у Ункиного дома. До тайной поляны машину тащил Платон, а Кит с Гришкой по-доброму завидовали его силе. На дворе уже был октябрь, лес стал совсем осенним и солнечно-жёлтым от сухих листьев.

– А давайте кто сильнее в листья закопается! – предложила Таша.

Все тут же начали нагребать себе огромные кучи и нырять в них со звонким смехом.

– Всё как раньше, – думала Унка, – а у нас всего лишь одно облачко в коробке.

Затащить в подкоп облачную машину было задачей не из лёгких.

– Не мог твой дедушка потише ходить по фабрике? Сейчас бы не было ни колючек этих, ни воды в канаве, – ворчал Гришка.

– Вода нам нужна, – вмешалась Унка. – Что ни делается, всё к лучшему, – сказала она и напомнила ребятам Льва Гурьевича.

– Вы толкать-то будете? – крикнул Платон, который тянул машину с обратной стороны подкопа. – Навались!

Наконец все мечтатели и машина оказались у озера. Коленки у Унки тряслись. – Всё ведь обязательно получится! Почему так страшно? – думала она.

Кит осторожно спустился с машиной по ступенькам, отпустил рифлёный хобот в воду и взглянул наверх. На него в ожидании смотрели ребята.

– Ну что? Была не была! – он нажал на кнопку Пуск и зажмурился.

Машина затарахтела, как старый грузовик, и начала жадно всасывать воду из озера. Кит боялся открыть глаза. Вдруг там ничего? Но над его головой уже появилось первое облако. Оно было маленькое, как и прежде. Машина качала воду, и облака появлялись друг за другом. Они поднимались из канавы, а ребята смеялись и касались их руками.

– Работает! – кричал Кит сквозь шум машины.

Десятки маленьких пушистых облаков парили над их головами. И в этот самый момент друзья были самыми счастливыми детьми во всём мире!

Машина затихла, вода в канаве кончилась, и показалась ржавая дверь. Ветер играл с облаками, придавая им различные формы. Гришке улыбнулся летучий змей с дырочкой в правом боку, а с Ташей поздоровалась маленькая рыбка: – Hello!

– Может, позвать иностранных специалистов по всякой технике? – предложила Таша, смотря на рыбку.

– Может, в какой-то детали образовалась дырка? – предположил Гришка, смотря на змея.

Кит молчал и чувствовал, что ответ где-то совсем рядом. Он смотрел то на маленькие облака, то на машину, стоящую в канаве.

– Маленькие, маленькое, маленький, – повторял он как заклинание. – Ма-лень-ка-я! Ну конечно! Как я сразу не догадался? Ребята! Варя Ким, когда была маленькой, залезла в двигатель фабрики. Помните эту историю?

Платон кивнул: – После этого детей на фабрику стали пускать только под строжайшим присмотром.

– Она же погибнуть могла! – поморщился Гришка.

– Для ребёнка там вполне достаточно места, понимаете? – Кит светился от радости.

– А ты-то откуда знаешь?

– Вы ещё ничего не поняли? Эта машина, – он указал на железяку внизу канавы, – это и есть двигатель! Тогда, в детстве, Варя изучила детали и создала маленькую их копию.

Гришка с Платоном даже рты пооткрывали.

– Ведь ты же с утра эту машину починил, получается…

– И с большой справлюсь.

Вернуть облака во что бы то ни стало

На двери в тоннель замка не оказалось. Да и зачем он, если дверь должна быть на дне озера? В тоннеле было сыро, холодно и страшно. Ребят пробирала мелкая дрожь.

– Бу! – крикнул Кит.

– Бу-Бу-Бу! – ответило эхо.

– Да там никого нет, чего вы боитесь? – Кит зашагал вперёд, освещая путь фонариком, который Унка прихватила с собой. Она верила, что в тоннель они всё-таки попадут.

– Чиж, Громыч и Барри, – прочитал Гришка на стене. – Никит, смотри.

– Вот те раз! А мне на собственном доме писать не разрешал.

Ребята взяли по маленькому осколку кирпича и написали каждый своё имя. Девочки взялись за руки, чтобы не было так страшно, и продолжили свой путь.

– Ой, а тут развилка?

– Ну и куда нам? – нервничал Гришка. – Ой, не нравится мне всё это.

– Направо, – уверенно сказала Таша. – Фабрика правее леса, я по карте помню.

Тоннель казался бесконечно долгим. Когда дошли до двери в подвал, у всех уже стучали зубы. Кит толкнул тяжёлую железную дверь, и они вошли.

– Не зря меня дед наказывал. Я, когда двери и окна считал, всю фабрику наизусть выучил.

Аккуратно пройдя заставленный коробками подвал и коридоры первого этажа (больше похожие на лабиринт) ребята наконец-то оказались в самом сердце фабрики. Двигатель напоминал огромных размеров железный ящик с сотнями труб. Было страшно тихо. На полу валялась длинная верёвка, и Гришка уговорил Кита повязать её вокруг пояса, прежде чем залезть в механизм.

– Мы тебя, если что, вытащим, – сказал он настойчиво.

– Вечно ты осторожничаешь, – улыбнулся Кит.

Таша вырвала листок с чертежами машины из дневника Вари Ким и положила Киту в ладошку, а Унка сняла с шеи камешек с дырочкой.

– Возьми, он счастливый.

Надев камешек на шею и зажав фонарик в зубах, Кит пролез в небольшое отверстие двигателя.

– И как они чинили его снаружи? Ума не приложу.

Гришка кусал губы, девочки ходили кругами, Платон держал крестики, а Кит гремел деталями где-то в глубине механизма. Он долго осматривал каждый сантиметр, но так и не нашёл поломки. Фонарик тускнел. Как назло, садились батарейки. Было так обидно проделать этот большой путь и сдаться.

– Думай, – говорил он себе. – Думай!

Пружины, гайки, трубы – всё было целым. Кит обещал себе не сдаваться. Он пообещал попробовать завтра, пробовать каждый день! Он сделал несколько шагов к выходу и услышал, как у ног что-то катится. Это была небольшая шестерёнка. Кит поднял её и покрутил в ладонях. Тусклый фонарик изо всех сил старался светить, а Кит старался верить, что успеет найти шестерёнке место. Он закрыл глаза и постарался вспомнить сегодняшнее утро. Ункина улыбка, просторный двор, вот он снимает крышку облачной машины, вытаскивает и смазывает шестерёнки…

– Вспомнил! Это в самом дальнем углу! – Кит двигался быстро и ударялся о всё подряд.

– Всё нормально? – крикнул Гришка.

– Всё под контролем, не волнуйся. – Кит не стал говорить Гришке, что фонарик отключился.

В кромешной тьме он нащупал шестерёнки. Руки дрожали. Наверное, Киту ещё никогда в жизни не было так страшно. Он пытался найти шестерёнке место и так боялся не найти. Он водил то вправо, то влево, пока не услышал… Щёлк! Деталь встала на место. На испуганного Кита обрушился скрежет. Кажется, механизм просыпался. Кит взялся за верёвку, что висела у него на поясе, и осторожно двигался по ней через темноту. С каждым шагом детали стучали всё громче и громче, Кит наконец-то увидел свет. Весь испачканный в мазуте и перепуганный, он вылез в небольшое отверстие двигателя и увидел своих друзей.

– У тебя получилось! – кричали они.

– У нас. У нас получилось. – Кит указал на верёвку и кивнул Гришке в знак благодарности. Затем снял с шеи камешек и протянул Унке. – Спасибо.

Ребята все вместе обняли Кита. И у храброго героя впервые за долгое время покатились слёзы.

«Неужели одна маленькая шестерёнка может остановить весь двигатель? – думал он. – И неужели у нас, таких маленьких, получилось всё это исправить?

Колопай и белая птица

В небольшой мастерской дедушки Барри стояли пять больших художников. Унка вытёсывала из облачной массы белую птицу, что еле умещалась на постаменте. Гришка создавал мотоцикл с шоколадными конфетами в коляске, а Таша и Платон помогали Киту с Колопаем.

На вечерних улицах Клаудинга ещё никогда не было так много людей сразу. Они смеялись над Колопаем, поедающим конфеты, и восхищались белой птицей.

– Взлетай, стремись к своим мечтам. Мечтай и верь, всё сможешь сам. – пела птица на всё небо.

– Свети, почувствуй свой рассвет. Давай, другого шанса нет. – подпевали ей дети.

Не конец

Унка попросила маму написать тихую историю одной её осени, которая коснулась целого мира.

Там, в самом начале истории, Унка ещё не знает, что важно просто делать то, что ты любишь, и это обязательно кому-то пригодится. Она не знает, что люди заканчиваются, как добрые книги, а дружба может быть сильнее всего на свете. И даже не подозревает, что от неё зависит будущее всех мечтателей.

А в самой последней главе осени Унка исполнила свою мечту и мечту деды Тихона. Она создала облачную почту. Знаешь, эта книга пролетела тысячи километров в мягкой сумке облачного почтальона, прежде чем попасть к тебе в руки.

Посмотри вверх. Может, он ещё не успел улететь. ↑