Мой самый-самый бывший.

Верил бы в приметы и мистику всякую, решил бы, что что-то будет. Нехорошее такое для меня. Но я не верю. Это похмелье всё и ссора очередная с Лизой, которую я даже толком не помню ни хрена.

Впрочем, что мы нового могли друг другу сказать? Ничего…

Не считая вопроса про развод, конечно.

Вспоминаю об этом снова, и прямо насквозь прошивает злой обидой как ножом. Договорились, блять. Не думал я, что до этого дойдет. Никогда. Кто бы сказал мне десять лет назад – в лицо бы рассмеялся. Я и сейчас…Даже размышлять в ту сторону не готов.

А она? А она, получается, готова, да?

И как давно, очень интересно мне знать?!

День, неделю, годы…???

Хотя нет, не интересно, даже слышать не хочу ничего. Перехочет…

Блять, ну неужели все так плохо, а?

Нормально же живем…Ну что ей все стало не так?!

Спрашиваешь в лоб – ничего толком сказать не может. Мямлит что-то, про то, что я не хочу ее понять. А как тут понять, когда кроме этого ничего не слышишь. Объяснила бы по-человечески, по пунктам, чего хочет вообще от меня.

Не-е-ет! Томно вздыхать в ночи – это конечно эффективней.

Да и фиг с ним, пусть вздыхает, я бы не обращал внимание, но…

Жена иногда смотрит на меня так, будто ее бесит сам факт моего существования. И в эти моменты такая ярость накрывает в ответ, что хочется ее придушить. Так хочется, что страшно. Потому что я не знаю, как еще убрать эту жуткую эмоцию в ее глазах. А видеть ее – невыносимо.

Это ведь Лизка моя…И я слишком хорошо помню, как ее зелёные глазищи как у кошки светятся любовью. Светились. Раньше всегда. А теперь…Если хоть раз за день блеснут – уже счастье.

Как она вообще может так? О чем она в этот момент думает, когда так смотрит на меня?

Вот об этом? О разводе?

Охренеть…

От этих мыслей даже больно дышать, и я все кручу и кручу в голове нашу жизнь, пытаясь понять, когда? Когда это начало происходить с нами? Совсем из колеи вчерашнее выбило.

– О, Саш, привет! Ты бы подошел хоть – поздороваться, а?! – мелодичный женский голос вырывает меня из плена своих загонов.

Поворачиваю голову на звук, и рефлекторная приветственная улыбка застывает на лице подобно посмертной маске. Потому что вижу, кто это окликнул меня.

Бл…Надо было глухим притвориться. Но уже поздно.

Иду к столу у окна, за которым восседает вся честная компания: расфуфыренная как павлин в брачный период подруга моей жены Кира, Иосиф Лазаревич, ее лысоватый еврейский муж – банкир, какой-то незнакомый мне длинный хмырь в идеально сидящем строгом костюме, и стильном галстуке, завязанном так туго, что мужик рискует разрезать себе кадык. И кто только припирается в костюме на горнолыжку?!

А рядом с любящим потуже хмырем близко-близко…моя Лиза.

И взгляд ее стеклянный выразительно ползет по моим грязным, потрепанным штанам, выцветшей, видавшей виды толстовке и застывает на влажном от воды лице.

– Александр, я уж думал и не встречу тебя в этот раз, – Кирин муж привстает с кресла и протягивает мне свою холеную ладонь.

– Да замотался, дела, – крепко пожимаю его руку.

Он вообще ничего мужик, хороший. Когда рядом Киры нет, даже шутит – плюс. Минус – начинает много пить. И спрашивать девочек. Лет пять назад водил его только мужиками в баню, так он уже через полчаса "рюмка водки на столе" орал в караоке, а через час привел каких-то хмельных туристок из Ярославля. И где только их нашел…

Подозреваю, именно поэтому Кира всегда рядом с мужем, а у него всегда кислая мина рядом с женой. Плотно его сторожит. Кстати после того случая мы вместе с Осей, или Иосифом Лазеревичем Пельцем, в баню больше не ходили.

Перевожу взгляд на саму Киру. Та мило улыбается мне, а в глубине лучистых глаз вспыхивает легкое пренебрежение и настороженность, когда немного подаюсь навстречу.

Боится, что обнимать полезу? Я могу…

Демонстративно раскрываю объятия гражданке Пельц, от чего она предсказуемо шарахается от меня, вжимаясь в кресло и закрывая руками свой белоснежный свитшот.

– Ты чего такой грязный, Саш? Как из шахты, – бормочет.

– Значит, обниматься не будем?  Мы же друзья, – возмущаюсь, испытывая нездоровый азарт.

Нервно хохотнув, Кира качает головой.

– Мысленно тысячу раз тебя обняла, – идет на мировую и поворачивается к незнакомому мне хмырю.

– Саш, познакомься, это Ариэль, компаньон Иосифа. Ариэль, Александр – владелец этого отеля и муж Лизы.

У мужика с русалочьим именем на это вытягивается его еврейско-аристократическое лицо. Надменный взгляд выразительно ползет по моей рабочей одежде и застывает на черном пятне на толстовке у самого ворота. Протягиваю ему руку, просто потому что так положено. Вяло пожимает, будто сил у него осталось на последний вздох.

– Приятно познакомиться. Вы очень…аутентичны, Александр. Олицетворение этого места, – выдает то ли оскорбление, то ли комплимент, сверля меня своими холодными глазами. Поворачивается к Лизе и становится понятно, что про аутентичность точно было оскорблением.

– Ваш муж, Елизавета? Очень неожиданно. Вы будто из разных миров, – сладко улыбается хмырь моей жене. Его взгляд едва заметно масляно сверкает, проходясь по ее белой гибкой шее, – Вы, Лиза, такая утонченная…

Лизка на это вспыхивает и упрямо поджимает губы, а у меня непроизвольно сжимаются кулаки. Он не охренел ли клеить ее прямо при мне?

– Любовь зла, – выдает жена, дежурно улыбнувшись на комплимент, и встает со своего кресла.

Подходит ко мне. Тонкая кисть ложится на мою талию, зеленые глаза сверлят снизу-вверх. Наклоняюсь к ней, и Лиза коротко целует меня в губы при всех. Немного отпускает. Чувствую, как рефлекторно разжимается кулак. Да, Кис, защищай меня… У Лизки всегда это трогательно выходит… Кошусь на Ариэля, тот чуть ли не русалочьим хвостом под столом бьет от неприятия ситуации. Скривился.

– Кстати, нам до сих пор не принесли закуски, – ворчит хмырь, смотря на меня в упор и складывая пальцы домиком на действительно пустом столе.

– Сейчас я их потороплю, – вежливо улыбается на это Лиза, – Я все-таки хозяйка.

И шепчет мне одни губами.

– Пойдем – поговорим.

Покорно плетусь за ней на кухню, засунув руки в карманы брюк. Взгляд лениво сползает на Кискину задницу, обтянутую утеплёнными леггинсами. По мне так слишком пошло обтянутую, потому что мысли в голову при виде, как поршнями ходят ее ягодицы, лезут с маркером 18+. И видимо не только у меня одного, судя по надувшейся еврейской русалке за столом. Облизываю губы, ловя остаточный вкус Лизиного поцелуя, картинки утреннего секса мелькают в голове. Надо было ее еще в коленно-локтевую…

– Саш, ты бы реально в таком виде не расхаживал по комплексу, – рычит тихо Лизка, стоит нам зайти на кухню и захлопнуть за собой дверь, – Как бомж!

Моргаю, стараясь побыстрее прогнать интимные образы из головы. Мне тут походу опять мозг собираются трахнуть, а не другое место, а я как-то не готов.

– Что, мужа застеснялась, а, Кис? – выгибаю бровь и за локоть оттаскиваю ее ближе к подсобке, потому что уже вся кухня пялится на нас.

– Ребят, побыстрее можно! Там за столиком ждут! – показываю пальцем поварятам, чтобы развернулись к рабочим местам и приступали к своим обязанностям, а не грели уши.

– Не говори ерунды -застеснялась, – закатывает Лиза глаза, – просто дисциплину подрываешь. Если тебе можно в таком виде шастать, то почему другим нельзя.

– Потому что я плачу другим зарплату, а не наоборот, Кис. Это все? Или еще есть что сказать?

– Есть, – кусает нижнюю губу.

Напряженно смотрит в упор на меня, скрестив руки на груди. Видно, что с духом собирается, и я начинаю нервничать в ответ. Ну что еще? Я, честно сказать, надеялся, что ее уже немного отпустило, и мы просто закроем вопрос со вчерашним дурацким вечером. Тем более утром было вполне хорошо…Отлично просто…Мой взгляд инстинктивно прикипает к Кискиным губам. Они у нее розовые и нежные…Очень выразительные.

Мне повезло. Моя жена конечно внешне изменилась за пятнадцать лет. Она уже не сражает своей цветущей юностью наповал. Зато в ней появился какой-то шик. И стервозность. И прет от этого почему-то еще больше. Мои вкусы с возрастом, видимо, тоже слегка поменялись…

– Кира улетает через два часа в Сочи, они там проведут остаток праздников, и…–  аккуратно начинает жена.

– И слава богу, – вставляю я.

Мне достается укоризненный взгляд.

– И, раз уж в завтрашний поход я не иду, то я решила поехать с ней. Как раз тоже на два дня, – выпаливает таким тоном, будто зачитала приговор, который обжалованию не подлежит, а в конце еще и упрямо задирает свой маленький круглый подбородок.

Хмурюсь, осознавая. Мозг с трудом ворочает извилинами с бодуна.

Так…Стоп!

– Я не понял, ты собралась куда-то лететь с этим мужиком?! – наконец до меня доходит.

– С каким мужиком? Я лечу с подругой и ее мужем! – невинно хлопает глазами жена.

– И этим мужиком, да?! – рявкаю я, – Даже слышать не хочу!

– Саш, не сходи с ума, – раздраженно трет лицо, – Он просто деловой партнер Оси и мне на него плевать.

– Лиза! Он просто хочет тебя трахнуть, и мне вот на это не плевать совсем!

– Не выдумывай! – психует она.

– А ты дуру не строй из себя! – неконтролируемо повышаю голос, отчего на нас опять оборачивается вся кухня.

Замечаем, синхронно делаем еще шаг к подсобке подальше ото всех. Сверлим друг друга враждебными взглядами. Опять.

Лиза-а-а…Придушить и к батарее…Как же хочется, а!

Кисуля моя идет гневными пятнами. Похоже, представляет тоже что-то такое про меня. Зеленые глаза чуть ли ненавистью блестят.

– Я просто хочу отдохнуть от тебя, – шипит как самая настоящая кошка.

Даже если на эмоциях, это все равно по живому. Устала она. От меня.

– Не с ним, – цежу.

– Я еду с Кирой. Я уже решила, – отводит взгляд, отступает на шаг, – Пожалуйста, не порть мне настроение этой ревностью беспочвенной своей. Я, по-моему, поводов не давала никогда. Это в конце концов унизительно!

Снова поднимает на меня свои зеленые глаза. И в них вдруг дрожат слезы.

Ну пиздец. Что вот делать, а?

Меня просто разрывает от моментального ощущения беспомощности. Как поступить, что сказать?

Лиза пользуется моментом. Пытается улизнуть, так окончив разговор. Не даю, перехватываю за руку. Раз уж мы тут по больному проходимся…

– Что я тебе ночью наговорил? – хрипло интересуюсь, когда оборачивается.

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Алкаш, – фыркает, шмыгнув носом.

– Вот не надо. Как давно ты думаешь о разводе, а?

– Что? – Лизка очень натурально хлопает зелеными глазами. Но она и специально так умеет прекрасно.

– Что слышала. Как давно? – напираю я.

Мне жизненно необходимо это знать. Непроизвольно сильнее сжимаю пальцы вокруг ее тонкого запястья. И кажется делаю больно. У Лизы расширяются глаза, нервно дергает рукой, пытаясь от меня избавиться.

– Достаточно. Пусти! – рычит сквозь зубы.

Отпускаю. Оглушила меня своим "достаточно" наповал. Вырывается, потирает запястье, исподлобья смотря на меня.

– Я пошла собираться, у меня вылет через полтора часа. По поводу детей я уже договорилась с твоей мамой, что она сегодня вечером к нам зайдет, всех уложит, так что не переживай.

Глава 4 Сашка

Сашка.

– Подъем. Пять минут на сборы! – я стягиваю одеяло со стонущего какие-то невнятные протесты Лёвки и отправляюсь в комнату его младшей сестры.

Здесь замедляюсь на пороге, потому что будить лохматого подростка с ломающимся в самые неподходящие моменты голосом и рыженькую зефирную принцессу – не одно и тоже для меня.

Алиска так сладко сопит, обвив метровую подушку – кота, что мне слабовольно хочется дать ей еще пару минут понежиться в кровати. Темные пушистые ресницы дрожат на нежных, еще по-детски пухленьких щеках и почти задевают россыпь едва заметных веснушек. Носик кнопкой забавно морщится во сне.

Дочка – вылитая юная Лиза. И сейчас, когда ее мать шляется не пойми где вместе с банкиром- русалкой, смотреть на нее мне сладко и больно одновременно. Очень странное щемящее чувство в груди. Ну хотя бы эта девочка навсегда моя, мелькает в голове вперемешку с отрывками вчерашнего дурацкого дня и вечера.

Вечером жена вроде бы хотела пойти на мировую. Звонила, но я действительно был занят, проводя инструктаж по предстоящему походу. Потом написала пару смсок- подлизок. Ласковых и выводящих на разговор. Но настроение у меня было только опять поругаться, а вроде бы куда уж еще, и я их проигнорировал.

А с утра теперь мучает мысль, что наверно зря…

Как бы там еврейский русал ее не утешил. Нет, я доверяю жене на самом деле, но она – обиженная красивая женщина. И мне сложно представить лучше почву для посторонних ухаживаний.

– Лиса Алиса, вставай, – подойдя, легонько треплю дочку по плечу.

Присаживаюсь на край кровати, любуясь ее юным заспанным личиком. Как кукла она.

– М-м-м… па-а-ап! – сладко зевает дочь и пытается скрыться от меня под одеялом.

– Давай-давай, солнце уже высоко, – не позволяю улизнуть, сгребая ее в охапку прямо вместе с подушкой-котом и одеялом. Щекочу.

Брыкается, хихикает, визжит.

– Па-а-ап! Всё, встала, всё! Отстань!!!

И заряжает мне острой пяткой по печени. Охнув, отпускаю. Что-то принцессы нынче не ты пошли. Алиса тем временем выбирается наружу из-под одеяла и сдувает с лица волнистую рыжую прядь. Озирается, с трудом продирая сонные зеленые глазенки.

– Врешь ты! Какое солнце! Темень еще! – возмущенно фырчит и пытается лечь опять.

– Шесть утра, для юных работящих негров самое то. Так что марш зубы чистить и вниз завтракать.

– Каких еще негров? – кривится Алиска.

– Которые "работать, солнце уже высоко", – терпеливо объясняю, поднимаясь с ее постели. Молодежь…

– Там "еще высоко" вроде было, – демонстрируя, что что-то знает, придирается юная заклепочница. Вся в мать.

– Будешь умничать – оставлю с бабушкой, – использую свой главный козырь.

Волком смотрит, но тут же спускает тощие ножки – палочки с кровати на пол.

– Только можно без каши, – пытается хоть на чем-то настоять.

Лизина манера. Опять. И веселит, и бесит. Мелькает мысль «бедный ее муж», которая быстро трансформируется в привычное «какой муж, я его убью».

– Без каши нельзя, – отрезаю вслух.

– Ну па-а-ап!

– С бабушкой!

– Ой, всё! Вот всегда ты так…– сдается и топает в ванную.

***

Накормив сонных бандитов пакетированной овсянкой, потому что каши – не мой конек, проверяю наши рюкзаки, которые собрал еще вчера, докладываю перекус на самый верх, и мы выдвигаемся из дома под возмущенный скулеж Гора – нашей овчарки. Отметаю подальше мысль, что для полного комплекта не хватает Лизки, но она почему-то не отметается никак…Кошусь на Левку, уткнувшегося в телефон.

– Ты его когда-нибудь из рук выпустишь??? – рычу, слабовольно скидывая раздражение на ни в чем не повинного отрока.

– Да мама пишет, – отмахивается сын, – Спрашивает встали – нет.

– А ты? – еще и ревнивый укол ощущаю, что пишет его мать не мне. Правда, Лиза мне вчера писала, и я ее вежливо послал.

Видимо, теперь моя очередь мосты налаживать, да, Лиз?

– Написал, что уже идем. И что каша твоя ужасная, – Левка прячет в карман куртки телефон, – Вы че, не помирились до сих пор?

– Мы не ссорились.

Сын на это закатывает глаза.

– Вы поссорились? – испуганно пищит рядом Алиска. Она всегда так неадекватно реагирует на это.

Теперь уже закатываю глаза я и пихаю Левку в бок. Мол, не пали нам контору.

– Да я просто так сказал. Что ты на стреме сразу, систер?! – сын пытается исправить ситуацию, но Алиса все равно опускает голову и надувает щеки.

– Это она поэтому не поехала, да?

– Она не поехала, потому что очень хотела с тетей Кирой поехать. Развеяться. Никто не ссорился. Все, перестань, – обнимаю дочку за хлипкие плечики и подталкиваю вперед.

***

В холле административного корпуса нас уже ждет толпа. Идем мы достаточно большой группой в двадцать три человека. Все – таки конец новогодних праздников, и от желающих отбоя нет. Маршрут легкий, фактически прогулочный, рассчитанный на то, что любой ребенок старше семи лет его даже зимой преодолеет без труда. Зато очень живописный. По заповеднику, вдоль устья горной незамерзающей полностью реки, мимо порогов и водопадов к ледниковому голубому озеру. На его берегу мы проведем вторую ночь и спустимся по более короткой тропе обратно за день. В собранной группе много детей, поэтому идем сразу тремя инструкторами. Со мной еще Теймураз, муж дочки моего отчима Нины, и Надя Тишакова, самая опытная из всех девчонок -инструкторов на курорте.

Теймураз, как и я, решил совместить приятное с полезным и взял с собой семью – жену Нино и дочку – тринадцатилетнюю Гулико, которая по совместительству является лучшей подружкой Алисы и первой неуклюжей любовью нашего Лёвки.

На то, как сын при Гуле заикается и тупеет до состояния циркового шимпанзе, мне периодически больно смотреть.

Хотя в чем-то я ему даже завидую. У меня при виде его матери тоже раньше предательски краснели уши и невыносимо жарко становилось в груди. Я еще помню те острые, непередаваемые ощущения. Это счастье – их испытать.

Еще бы эта Гулико отвечала ему взаимностью…Но по скромной строгой Гуле сложно понять, терпит она тебя или обожает. Вопрос – что он в ней нашел, остается для меня открытым. Мне лично всегда было сложно испытывать долгий интерес к девушкам без ответного отклика. Не знаю, в какой-то момент просто отрубало и все. Значит, не мое. А Левка уже второй год за ней тенью бродит.

Провожу последний быстрый инструктаж, и группа оперативно загружается во все-таки починенный вчера Костей паз. За рулем Михалыч. До альпинисткой базы, откуда начнем, нам трястись минут тридцать. Алиска садится с Гулико, сзади них Левка как привязанный. Зову его к себе вперед – даже не слышит. Хватает за локоть Артура, приятеля своего, и силком садит рядом. Тот тут же дергает Алиску за рыжий хвост. Дочка возмущенно верещит. Шикаю на них. Затихают, тупя в пол.

– А Лиза разве не едет? – Нина, дочка моего отчима, удивленно выгибает брови, когда проходит мимо меня по узкому ряду между дубовыми сидениями.

– Она с подругой в Сочи вчера улетела, – отвечаю ровно, пытаясь скрыть, как меня это бесит – всем отчитываться и что-то объяснять. Демонстративно утыкаюсь в телефон – вроде как разговор окончен.

Черные глаза Нины цепко проезжаются по моему лицу. Даже не поднимая взгляда, остро чувствую.

– М, ясно. А дети на тебе, да? А она с подругой? Интересная у вас семья…

Резко вскидываю на нее предупреждающий взгляд. Выдерживает. Надменно смотрит. Когда-то она девчонкой, чуть старше ее дочки Гулико, мечтала, чтобы ее семьей был я. Но я Лизу привез из Москвы. И вроде бы давно забылось все. И муж у нее хороший, и дочь. А в такие моменты все равно кажется, что нет. Не дает ей покоя моя жизнь. Конечно, от влюбленности там не осталось и следа. Больше тянет на вредную привычку.

– Нино, ты что там застряла? Другим мешаешь. А ну давай проходи, – окликает ее Теймураз, устроившийся в самом конце.

Нина вскидывает голову, будто только опомнилась. Проходит вглубь автобуса, так больше ничего мне и не сказав. Снова утыкаюсь в телефон, непроизвольно выдохнув. Напрягает она меня. Открываю мессенджер. Перечитываю Лизкины вчерашние смски. Надо было ответить, да? Вот я…

Что она там делает вообще без меня? В Сочи этом…Раздумываю, чтобы написать сейчас. В голову ничего толкового, кроме требований отчитаться, не лезет.

– Сань, можно к тебе сяду? Не прогонишь? – не дождавшись согласия, на сидение рядом плюхается Надька.

– Конечно, Надюх, что за глупости, – чуть двигаюсь в сторону и не так широко, как до этого, расставляю ноги.

Дежурно улыбаемся друг другу. В голове проносится шальная мысль спросить, чтобы сейчас написать жене – Надя все-таки женщина… И товарищ. Редкое сочетание. Но я все же отвергаю эту идею как абсолютно идиотскую. Это же придется предысторию выдавать, а я как-то не готов.

Еще пару минут все рассаживаются, суетятся, а потом пазик, шумно поурчав, наконец трогается со стоянки под громкие крики "ура".

***

С погодой нам несказанно повезло. Солнце в безоблачном синем небе прогревало воздух до комфортных плюсовых температур, белоснежный подтаявший снег не проваливался под ногами, и горы вокруг будто звенели первозданной чистотой. Разгоряченное от ходьбы с нагрузкой тело приятно гудело, легкие до отказа заполнялись кислородом, и даже мысли будто очищались в голове, то и дело перескакивая обрывками на что-то важное, вечное.

Я сотни раз видел эти пейзажи, узнавал уже каждую веточку и каждый камень, но какой-то совершенно детский восторг все не проходил. Мощь природы невероятна, она завораживает и по-настоящему ее можно почувствовать только здесь, в горах. Все остальное – такая суета. Нет ничего ценнее этого чистого вздоха, ощущения себя на своем месте, тишины внутри. Только горы, природа давали мне эту тишину.

И так хотелось передать это состояние своим детям. Чтобы они тоже почувствовали, поняли. Отыскали этот путь в себе. Алиска еще мелкая совсем. Даже не столько по возрасту, сколько по восприятию. Дитя. А вот Лёвка…Сын шел сейчас рядом со мной во главе колонны, и на его юношеском сосредоточенном лице я видел отголоски своих мыслей. И это такая радость – чувство общности со своим уже почти взрослым ребенком, которую словами сложно передать.

– Пап, смотри…Там бараны что ли? – Левка тычет пальцем в зеленую горную вершину через ущелье от нас. Его глаза расширяются, – Смотри, смотри! Поскакал!!!

Вглядываюсь, точно!

– Это козлы, туры, семья, видишь?

– Да! – от эмоций сын начинает подпрыгивать почти также, как они. И в этот момент кажется таким ребенком, что я невольно улыбаюсь шире. Смешной…

– Гуля, Алиска! Смотрите! Эй, Артур!

Левку как ветром сдувает от меня – бежит к девчонкам показать свою находку. Останавливаю всю колонну. Теймураз, идущий в самом конце, достает бинокль. Дети визжат от восторга – небольшое стадо горных туров будто специально подходит ближе. Разглядеть очень легко. Два козла даже тяжелыми рогами сцепились и лениво бодаются – настоящее шоу.

– Ну что? Может тогда тут привал небольшой устроим? – подходит ко мне Надя. Задирает голову, чтобы смотреть мне в глаза и щурится от яркого обеденного солнца, – Вон полянка неплохая. Раз уж остановились…

– Рановато, – хмурюсь, – Потом устанут без остановок идти.

– Дойдем, – улыбается Надя, уже снимая с плеч объемный рюкзак, – Если что, еще после смотровой площадки на водопадах передохнем, да?

– Ладно, давай так.

***

К месту ночной стоянки основная часть группы еле приползает, потому что мы осуществили незапланированный спуск со смотровой площадки на плато пониже, почти к самому водопаду горной речки, раскалывающей ущелье надвое. Желание получить красивые фотографии у нынешнего подрастающего поколения часто перекрывает здравый смысл. Хорошо еще, что связь там не ловила, иначе ради какого-нибудь тик-тока парочка особенно вдохновленных бы точно нырнула.

– Так, Лёв, давай, натягивай, – командую сыном, помогающим мне поставить нашу маленькую палатку, – Дальше сам справишься? Я пошел организовывать остальных.

– Справлюсь, если Алиску ко мне пришлешь, – хмурится Левка недовольно.

– Нет, сам. Это мужское дело, Алиска пойдет за хворостом.

На самом деле никакая помощь Лёвке не нужна – он регулярно ходит со мной в походы разной степени тяжести лет с шести и такую простую палатку может собрать и с закрытыми глазами. Но сам факт, что сестра, по его мнению, прохлаждается, сына как обычно бесит. Чтобы сильно не дулся, тут же подзываю Алиску с Гулико и отправляю подружек на поиски веток посуше.

– Да, мам, привет, – Лева зажимает телефон плечом, вбивая колышек, – Да, все хорошо, вот ставимся…Да только пришли на стоянку…Нет…К водопаду спускались…Да, и Алиса…Ма-ам…Это ты с папой решай, почему он ей разрешил…Да все отлично у нас…

Я в это время напрягаюсь, подслушивая. Выуживаю из кармана свой смарт. Ни одного пропущенного, ни одной смс…Сразу сыну позвонила, как и с утра. Я устал за день, эмоционально вымотан от необходимости быть душой компании и одновременно путеводной звездой, и потому раздражение разом накатывает душной волной, от которой на миг закладывает уши.

Саша: Если хочешь что-то узнать – можешь спросить напрямую у меня, а не втягивать Леву

Доставлено.

– Ну ладно, все, мам, пока, – сын кладет трубку.

Кошусь на экран. Прочитала. Пишет что-то. Отхожу в сторону, махнув Левке рукой.

Лиза: Ты мне вчера ясно дал понять, что не хочешь разговаривать

Сжимаю телефон так, что, кажется, сейчас согну. Вдыхаю и выдыхаю, пока иду к деревянным столам под навесом, где ребята уже выкладывают продукты для предстоящего ужина. Машу Теймуразу, набирающему дрова в большом, почерневшем от времени дровянике.