Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах

А очнулся на залитом солнцем лугу. Это зимой-то! За лугом журчал ручей, срывающийся во фьорд разноцветным радужным водопадом, через ручей был перекинут узенький мостик, за ним виднелась обложенная круглыми камнями усадьба – огороды, пашня, длинный дом под покрытой дерном крышей. Точно такие же Вольф видел в далеком детстве рядом с Осло. Деревня викингов – Викингландет, отсюда, кажется, можно до Осло и на трамвае. Ну или на автобусе, на такси, автостопом… Да, скорее автостопом, денег-то нет. Прежде чем войти в деревню, хорошо бы что-нибудь накинуть на себя сверху, не тащиться же полуголым, да еще босиком.

Пригнувшись, Вольф осторожно, чтобы не попасться на глаза туристам или – пуще того – обслуживающему персоналу, обошел усадьбу по всему периметру. Видел, как целый хор седоволосых бабок пел для туристов старинные скандинавские песни. Самих туристов видно не было, наверное, расположились прямо на траве, неспешно потягивая приготовленное по древним рецептам пивко. Да, хорошо бы сейчас пива. Сглотнув слюну, Вольф-Варг проследовал дальше. Где-то ведь должна быть автостоянка или, по крайней мере, автобус. Обошел всю усадьбу – так ничего и не обнаружил.

Даже шоссе – и того видно не было. Вот когда пожалел, что оставил в куртке мобильник! Сейчас бы вызвал такси – и все дела. Подумал бы, где спрятаться… Стоп! А он ведь и сейчас – прячется. Только – где? И главное, на улице-то уже лето! Что ж он, полгода без сознания провалялся, как тот русский парень, про которого писали в газетах? Выходит, так… А коли так, тогда полиция о нем, выходит, забыла? Давно и благополучно? Скорее всего… Рассудив так, Вольф несколько повеселел и даже попытался прикинуться одним из туристов. Ведь уедут же они когда-нибудь отсюда? Или не ждать, самому добрести до шоссе? Вольф оглянулся, почувствовав вдруг на себе чей-то взгляд. Перед ним стоял парень, совсем еще маленький мальчишка. Ну, может, и не такой маленький, лет десяти. Голоногий, белобрысый, в короткой одежке из грубой мешковины – видно, из местного персонала. Приехал на каникулы, заодно и подработает.

– Эй, парень, в какой стороне шоссе?

Пацан не реагировал, просто таращился во все глаза на Вольфа.

– А автобус, автобус где? Да ты что, немой, что ли? Стукнуть, что ли, тебя по лбу, чтоб лучше соображал?

Разозлившись, Вольф сильно тряхнул мальчишку за шиворот. Тот испуганно залопотал что-то, сдернул с шеи какую-то фиговину на грязной бечевке, протянул.

– В задницу себе засунь! – Размахнувшись, Вольф забросил фиговину в крапиву. Пообещал, скривив губы: – Ну, сейчас ты у меня получишь, парень! Мало не покажется.

Пацан вдруг упал на колени и, стащив с себя мешковину, положил ее перед ногами Вольфа.

– Ты что мне, рубище свое предлагаешь? – Варг ударил парня ногой в живот. Тот застонал, покатился по пыльной земле, маленький, грязный, голый. Варг пнул его еще пару раз, мальчишка замолк, потом вдруг с неожиданной легкостью вскочил и бросился бежать, смешно припадая на левую ногу.

– Вот козел, – сплюнул в траву Вольф. Поднял брошенную мешковину, примерил – оказалась почти впору, так и пошел вдоль ручья, пока не вышел на лесную дорогу. Вернее, на две колеи, густо заросшие травою. Однако дела.

Никого не встретив, Варг прошагал по колее до вечера, а когда зашло солнце, плюнув на все, устроился на ночлег в первом попавшемся на пути стогу. Спал мертвым сном до утра, а когда проснулся, с удивлением увидел на своих ногах кожаные башмаки с ремнями, в карманах странные монеты из какого-то светлого металла, а за поясом – широкий нож с влажным от крови лезвием.

Варг даже присвистнул от удивления:

– Однако!

Целый день отлеживался, таясь от людей, и еле дождался ночи. Заснул так же резко, как и в прошлый раз. В эту ночь ему явился черный друид, Хозяин теней мертвых. Варг понял наконец, что находится в прошлом. В далеком прошлом. И он здесь для того, чтобы помочь Повелителю, сознание этого наполняло душу счастьем и гордостью.

– Не твоя вина в том, что ты не успел принести жертву, – тихо говорил друид. – Знай, я могу быть с тобой лишь ночью. Днем же ты должен справляться сам. Так захотели боги. Сейчас больше никуда не иди днем. Куда надо, я проведу тебя ночью, ты не почувствуешь этого, но ничему не удивляйся, очнувшись. Помни, ничему не удивляйся. Ничему…

Легко сказать!

Оказавшись в мерзком древнем городишке, остро пахнущем навозом и рыбой, Варг забыл все обещания. Таращился направо и налево, даже попал в разборку по поводу «а чего это ты тут высматриваешь?». Хорошо, обошлось тумаками – успел вырваться. Побежал куда глаза глядят, да никто за ним и не гнался, так что, отдышавшись, уселся Варг у самого моря, притулился среди камней, задумался. Да, конечно, помочь Повелителю – дело хорошее, но вот только жить в этом времени что-то не очень хотелось. Никаких развлечений – ни телевизора, ни дискотек, ни баров. Девок в мини-юбках и тех нет. Скучно! Да и гнусно так кругом. Домишки низенькие, прокопченные, крыши соломенные, полусгнившие, заборы из заостренных кольев, около каждого – гниющие кучи навоза и прочего дерьма, которым город – он назывался Скирингссаль – пропах до такой степени, что хоть затыкай нос. А людишки какие вокруг шарились? Это ж паноптикум! Одетые во всякую дрянь, с длинными железными мечами, с копьями, по всякому поводу кидающиеся в драку, бррр! Ну его на фиг, такое времечко. Не решаясь больше гулять по городским улочкам, Варг решил при первой же возможности попросить Повелителя вернуть его обратно. Ну, конечно, после того, как все будет выполнено. Все, ради чего друид и перенес его сюда.

– Я выполню твою просьбу, – торжественно заверил друид уже следующей ночью, и Варг – даже во сне – ощутил бурную радость.

– Но только после того, как ты поможешь мне.

– Я готов, о мой Повелитель! Приказывай! Кого надо убить?

Друид рассмеялся:

– Не все так сразу, друг мой. Но… твой молодой задор мне нравится. Первая твоя задача – добраться в Альдегьюборг, город на берегу озера-моря. Разыщешь здесь, в Скирингссале, купца Ульфа. Тех денариев, что у тебя, должно хватить. Если не хватит, я потолкую с купцом ночью. В Альдегьюборге получишь от меня указания. На всякий случай запомни одно тамошнее местечко – корчму Ермила Кобылы.

– Корчма Ермила Кобылы, – шепотом повторил Варг, наблюдая, как испаряется в призрачной дымке сна черная фигура друида.

– Ермил Кобылья, – коверкая слова, прошептал Вольф Маллеме, стоя у подножия холма, заросшего жимолостью и дроком. Никакого злачного заведения поблизости что-то не наблюдалось, все строения вокруг скорее напоминали фермы. За ближайшим забором слышались истошные девичьи крики, перемежающиеся щелканьем бича и собачьим лаем. Любопытствуя, Вольф подобрался ближе. Подставив под ноги валявшееся у кустов полено, заглянул через ограду. Заглянул – и не пожалел. Зрелище, которое он увидел, очень ему понравилось. По двору, прикованная ошейником к длинной цепи, вопя, бегала худенькая голая девчонка, которую деловито хлестал плетью пожилой морщинистый мужик с густыми кустистыми бровями.

– Вот тебе, получай, – приговаривал он, ударяя. – В следующий раз будешь знать, как из-за ограды выскакивать.

– Ой, не убивай, батюшка! – закрывая лицо, голосила девчонка, вполне симпатичная на взгляд Варга. – Я ж как лучше хотела!

– Как лучше? Ах, ты ж, тля! – Бровастый снова стегнул несчастную по спине, оставляя широкий рубец. – Сколько раз говорено тебе – сидеть на усадьбе. Что, работы мало?

– Хватает, батюшка…

– Иль я тебя кормлю плохо?

– Хватает, кормилец.

– Так что ж ты, тварь премерзкая…

Наконец, утомившись, мужик положил плеть на вытащенную во двор скамью. Подозвал девку, пригнул ее, пристроился сзади и, спустив штаны, стал охаживать ее с такой прытью, что наблюдавший из-за ограды Варг подавился слюной.

– Не это ли заведеньице я и ищу? Интересно, тут всем клиентам такое дозволяется или только избранным?

Мужик, однако, утомился скоро. Натянул штаны и скрылся в избенке. Выбрался наружу спустя некоторое время – уже в плаще, в шапке. Подошел к смирному, привязанному к воротам коньку, пнув подвернувшуюся под ногу собаку, погрозил девчонке плетью:

– Смотри у меня, дщерь! Вернусь быстро.

– Ждать буду, батюшка.

– То-то же. А ну, помоги…

Проворно встав на колени, девчонка подставила спину. Ступив на нее, бровастый с кряхтеньем взобрался в седло, оставив на смуглой девичьей спине след грязного сапога.

– Убегу я от него, право, – закрыв за хозяином ворота, пожаловалась девчонка собаке. – Вот дождусь, как потеплее станет, – и убегу. А пусть потом на правеж ставят… если поймают. Верно, собаченька?

Собаченька – лохматый, огромных размеров пес – лизнула девчонку в ухо.

Варг едва успел отпрыгнуть от ограды.

– Что ты тут высматриваешь, шпынь? – Бровастый остановил коня, и Варг, на всякий случай нащупав нож, пояснил, что разыскивает Ермила Кобылу. – Ермил Кобыла? – недоверчиво щурясь, переспросил бровастый. – Вон его корчма, за холмом, недалече. – Он указал плетью.

Варг поблагодарил.

– Э, да ты варяг, кажется. Только что-то больно уж бедный. Туда, туда… Двигай.

Найдя наконец корчму, Варг уселся за стол и принялся ждать ночи. Хозяин – мосластый мужик самого подозрительного вида – принес кислое пиво. Гадость, но за неимением лучшего… Варг отпил и почувствовал вдруг, как высоко над ним закружилась крыша, а спокойный до того стол неожиданно вскочил на дыбы, ударив его прямо в лоб.

– Готов, – скосил глаза корчмарь. – Уносите, робяты…

Робяты – корчемные служки – схватили потерявшего сознание гостя за ноги и проворно утащили на задний двор…

– Ничего, – обшарив недвижное тело, пожал плечами слуга.

Ермил скривился:

– Ну, так бросьте его в Волхов. Вон, уж и стемнеет скоро… Не зимняя, конечно, ночка, ну, так все не день.

Он отвернулся, потеряв всякий интерес к опоенной ядовитым зельем жертве. Жалкий глупый варяг. Не первый и не последний. Жаль, оказался нищим. Солнце уже зашло, сделалось холоднее, протянулись по двору размытые тени, где-то рядом залаял пес. Корчмарь обернулся:

– Ну, что вы там возитесь?

Ответом ему была тишина. Трое корчемных служек недвижно лежали на земле, уставив глаза в светлое летнее небо, а молодой простоватый варяг… оказывается, встал и двигался теперь прямо к Ермилу, злобно сверкая страшными черными очами.

– Ты ли Ермил Кобыла? – приблизившись, вопросил он замогильным голосом.

Ермил хотел было метнуть в него нож или, по крайней мере, попытаться убегать, но руки и ноги его внезапно стали ватными.

– Я-а… – со страхом протянул корчмарь. – Я – Ермил Кобыла… Не погуби, господине.

– Не нужен ты мне, не дрожи, – усмехнулся варяг. – У тебя должен ночевать Истома Мозгляк из Киева.

Хозяин корчмы сглотнул слюну:

– Есть такой, батюшка. Спит уже.

– Разбуди, – потребовал варяг, идя в корчму вслед за побледневшим хозяином.

Истома Мозгляк спал, развалившись, в малой гостевой горнице, на сундуке с посудой. Скрипел зубами во сне, ворочался, видно, совесть была нечиста. Корчмарь потряс его за плечо, Истома замычал, просыпаясь, узнал хозяина:

– Чего тебе, Ермиле?

– Варяг тут тебя один спрашивает, – шепотом ответил тот.

– Варяг? – поднимаясь, удивился Мозгляк. Завязал постолы. – Ужо пойдем глянем, что за варяг.

Варг сидел за столом, повернувшись спиной к подошедшему лиходею. Тот кашлянул:

– Говорят, ты меня спрашивал?

Варяг обернулся, ожег властным взглядом:

– Узнал?

– Батюшка, княже… – повалился на колени Истома.

Глава 8

Друид

Всяка убо грешная душа будет аки главняза злая своя неподобная деяния.Того ради отпадаем божественнаго упования.Еще же инии в велицей славе и богатстве живут.И бедных и беззаступных аки львы овец жрут.Антоний Подольский. Послание к некоему

Июнь 865 г. Ладога

– Люди недовольны, ярл, – Конхобар Ирландец потеребил край плаща. – Очень недовольны… Боюсь даже, что многие обвиняют тебя в неспособности управлять. Правда, пока это касается только дальних жителей, но ведь они частенько бывают в Альдегьюборге. Разговоры идут, ярл!

– Знаю, – нахмурился Хельги. Придержал коня – вместе с Ирландцем он проверял состояние городских стен. Вернее, это был предлог для тайного разговора, с недавних пор ярл опасался чужих ушей. Было раннее утро, дождливое и туманное, сквозь толстую пелену облаков еле-еле пробивалось солнце, маленькое, красноватое, смешное.

– Знаю, – повторил ярл. – Ты говоришь о жалобах наволоцкого старосты Келагаста. Какие-то нидинги напали на его обоз по пути в Альдегьюборг.

– Не только это, – Ирландец покачал головой. – Нападение – полбеды, мало ли лиходеев промышляет на ближних дорожках? Справиться с ними вполне возможно, и даже довольно быстро. Наверняка все шайки имеют в городе своих людей, я даже знаю – кого, ну, не мне тебя учить, ярл. Дело в другом. Вернее, в других. – Немного помолчав, Конхобар продолжил, понизив голос: – В тех, что терзают дальние вотчины. Они никуда не делись с зимы, наоборот, Келагаст говорил, что в лесах стали пропадать его люди… и не только его. Уйдут на охоту – и не вернутся, сгинут. Словно кто-то специально нагнетает зло.

– Так оно и есть, – вскользь заметил Хельги. – И надобно выяснить – кто? Зачем – ясно.

– Да уж… – Ирландец замолчал. По его мнению, молодой ярл был одним из лучших правителей – умен, восприимчив к советам, честен… ну, быть может, недостаточно жесток. Крупный недостаток в определенных условиях… которые, похоже, и складывались. Складывались, конечно, не сами собою. Конхобар направил коня вслед за князем.

Проехав мимо ворот, они спустились к реке, к пристаням. Густой туман скрывал корабли торговцев, киевлян, ромеев и норманнов, слышалась лишь перекличка сторожи, да за кустами потрескивал костерок.

Подъехав ближе, Хельги остановил коня и задумался, глядя на огонь. Келагаст, дальние погосты, Ладога… Какие-то темные силы коварно подводили людей к мысли о необходимости смены князя, действуя не в лоб – исподтишка, хитро. Начали с дальних погостов, хотя могли бы и с города. Осторожничали, видно, чувствовали, что в Альдегьюборге их гораздо легче выловить, не то что в дальних лесах. То-то уж поди сыщи! А как накалится обстановка в лесах, как только туда будут брошены силы – дружина и знающие люди, – тогда можно будет нанести удар здесь.

– Думаю, ближе к осени следует ожидать нападения на купцов, – словно прочел мысли ярла Ирландец. Хельги – даже не Хельги, а его второе «Я» – удивлялся, откуда в этом человеке, бывшем друиде, столько здорового цинизма, пренебрежения условностями, недоверия к богам… а может, даже и неверия? Эти качества делали Ирландца непохожим на всех остальных, приближая его к Хельги. Восприятие мира было у обоих одинаковым. Ирландец, как и Хельги, был насмешлив и недоверчив, и в каждой пакости видел не волю богов, а явные человеческие усилия. Единственно, в кого он верил, был черный друид. Но и его Конхобар давно перестал считать непобедимым демоном. Мало ли друидов было в Ирландии? Ушел страх, ушел, может быть, благодаря общению с ярлом, ставку на которого Ирландец сделал еще в Мерсии, и даже раньше. И пока не разочаровался. Плюс ко всему – не ржавел без дела его недюжинный ум. Хотя, конечно, бывали моменты…

Конхобар закашлялся.

– Рюрик вчера прислал боярина. – Хельги спешился, подойдя к воде, умылся.

– Хаснульфа? – Ирландец встал рядом, правда, в воду не лез – холодно.

– Его.

– Не мог кого поумнее выбрать.

– А зачем? – Ярл обернулся. – Для исполнения такого приказа вовсе не нужно быть умным. Достаточно настойчивости и упрямства.

– Что же такого попросил Рюрик?

– А ты не догадался?

Конхобар потрепал по гриве коня – спокойного, добродушного каурку, вовсе не похожего на тех злых жеребцов, что так любили молодые воины, да хоть тот же Снорри.

– Рюрик требует людей? – погладив коня, вскинул глаза Ирландец.

– Именно. Большую часть дружины. И в такое время, когда… ну, ты сам знаешь.

– Отдашь?

– Придется, – Хельги вздохнул, потом взглянул хитровато: – Ну, конечно, не большую часть, но…

– Понятно, – хмыкнул Ирландец. – Приличия соблюсти надо.

– Дружины не жаль. Рюрик ждет и хорошего хевдинга.

– Снорри?

– Угадал. Кого ж еще-то? Жаль его отпускать – верен и честен.

– Отчего ж жаль? Пусть будет свой человек при Рюрике. Думаю, плохого в этом ничего нет.

Хельги усмехнулся:

– Свой человек? Ты что, не знаешь Снорри? Он слишком честен для любого тайного дела.

– Зато он предан тебе. С твоего позволения, я научу Снорри, что делать… без ущерба для чести. Я думаю, тебе и самому хотелось бы переговорить с ним… но ты же все-таки князь, тебе не подобает. Пусть лучше советы исходят от меня. Именно советы… Твои же слова Снорри воспримет как приказ. Выполнит, но может обидеться.

– Делай, как сказал, – кивнул Хельги и неожиданно улыбнулся. Хорошо иметь рядом с собой человека, которому можно безбоязненно поручить любое, даже самое деликатное, дело. Таков был и Найден. Но все ж таки еще слишком молод… слишком велик был у него пиетет перед родом, перед людьми, слишком уж оглядывался он на мнение окружающих, не отделяя своего «я» от «мы» ладожской общины. Но ясно уже было, что из Найдена выйдет толк… Кто еще? Никифор? Да, Никифор, несомненно, умен и начитан, сведущ в науках, особенно в богословии. И – Хельги давно это заметил – всегда добивается своего. Жаль, что при этом он слишком тяжел на подъем. Предпочитает уединение и древние ромейские книги. Кажется, и не надо больше ему ничего… Кстати, на днях он отправляется в дальние леса, хочет основать монастырь – нашел уже и охотников, правда, мало. Монастырь… Хорошая идея! Никифору нужен уединенный скит, а ему, Хельги, укрепленный пункт, острог в дальней лесной стороне. Надо будет дать Никифору людей…

С шипением выкатилась на песчаный берег волна, оставляя белую пену. Качнулся стоявший рядом насад, кто-то буркнул спросонья…

Хельги взобрался в седло:

– Я иногда вспоминаю Дирмунда.

Конхобар вздрогнул и непонимающе взглянул на ярла – с чего бы это тот помянул друида?

– И ты знаешь, у него ведь была неплохая задумка – подбирать верных людей с самого детства, воспитывать их, обучать… Жаль, у нас ничего подобного нет. Может, попробовать?

Ирландец покачал головой:

– С верными людьми не проблема, ярл. Дело в другом… Нам нужны люди не только верные, но и способные… как бы это лучше сказать? Способные иногда нарушить весь уклад жизни, отрешиться от рода, общины, даже от чести – ради тайного дела. Вот в Кенугарде был такой парень, Ярил Зевота… Помнишь?

Хельги кивнул:

– Еще бы. Этот твой парень едва не угробил нас при первом знакомстве.

– Зато потом хорошо помог. Из него бы, пожалуй, вышел толк… Ну, что уж об этом – где Альдегьюборг, а где Кенугард?

Дальше ехали молча. Главное было сказано. Миновав ворота, прибавили ходу – нужно было еще успеть собрать дружину для Рюрика.

Потянувшись, Ярил выбрался из шалаша. Попрыгал, помахал руками, разгоняя сон, увидел двух всадников, скачущих к воротам. Кажется, изумрудно-зеленый плащ одного из них он уже где-то видел. Впрочем, мало ли зеленых плащей? Разложив костер, Ярил разбудил артельщиков – молодых, безусых еще, парней – к приходу старосты следовало быть готовыми к работе. Бутурля Окунь зря не платил. Вот уже и показалась за деревьями его высокая худая фигура.

– Что, спите? – присаживаясь к костру, недовольно пробурчал староста. – С утра три варяжских кнорра на погрузку и, может, четыре насада. Если Велимир-гость не решит сэкономить.

– Он может, – наматывая онучи, отозвался Ярил. – Заставит своих таскать, гребцов у него хватает. Не то – варяги…

– Да уж, с варягами проще, – согласно кивнул Бутурля. – Ну, однако, пошли.

Ярил улыбнулся. Работа ему нравилась. Тяжело, да зато весело – и с корабельщиками языком потреплешь, и со своими. Да и с напарником повезло – хороший, работящий парень, тоже любитель поговорить, как и сам Ярил. Что-то его не видать, спит, что ли? Нет, выполз.

– Что зенки трешь, Овчаре? – поддел нового друга Ярил. – Аль с девой какой всю-то ноченьку миловался?

– Ага, – засмеялся Овчар – русый добродушный парень со шрамом на шее. – С боярышней одной тешился, ух, и сладки ж уста! Только Михря все мешал, ворочался, завидки брали, видно!

– Да ну тебя, – покраснев, отмахнулся Михря, совсем еще юный отрок, темненький, кареглазый.

– Ты б его разбудил лучше, – засмеялся Ярил. – Все веселее.

Артельщики грохнули смехом, и даже Бутурля Окунь не сдержал улыбки, хотя и старался блюсти строгость – все-таки староста.

– Да я будил, – отозвался Овчар, нагнав остальных. – Поглажу боярышню, потом обернуся, верно, Михря?

– Да ты не боярышню, ты, верно, Михрю гладил?

– Михря, не ночуй больше с ним в одном шалаше, ночуй лучше с Ноздряем.

– Да Ноздряй ему не нравится.

– Ну вас всех к лешему!

Обиженный Михря убежал далеко вперед. Впрочем, вот уже и пришли – выплыла из утреннего тумана темная кормовая надстройка кнорра.

– Ух, и кораблина же! – восхищенно молвил Ноздряй, здоровенный детина с пудовыми кулаками и детским простоватым лицом. – Нешто такой по дальним морям плавает?

– Не, Ноздряй, по озерам токмо.

Давно проснувшийся варяжский купец Ульф дожидался грузчиков на серых мостках причала.

– Сначала бочонки, потом кожи, – распорядился он. – Смотрите не перепутайте.

– Не перепутают, парни ушлые, – заверил староста. – А ну, начинай, робяты! В третьем амбаре кожи-то?

– В нем. Показать?

– Знаем. Варяга Торольва Ногаты амбар.

Таская на пару с Овчаром тяжелые кожи, Ярил с удивлением оглядывал кнорр. Видал, конечно, и раньше морские суда, те же ромейские скафы, но этот корабль казался совсем другим. Крутые, чуть заваленные внутрь борта, высокие, украшенные щитами, надстройки на носу и корме, мачта – почти до неба, дощатая палуба с широким провалом трюма. Туда и спускались по сходням. Велик кораблище, много чего влезет!

– А коров, если загнать – целое стадо влезет! – продолжал восхищаться Ноздряй. – Как и не потонет-то?

– Ну, если тебя посадить – наверняка утонет, – хлопнул парня по плечу проходивший мимо Ярил. – Так что ты смотри, ходи осторожно.

Подойдя к амбару вместе с Овчаром, он нагнулся, подхватил на плечо бочонок с медом и вдруг застыл. На старой березе, что росла за амбаром, была обломана ветка, вчера еще целая. Знак! Тот, бровастый, не обманул. Значит, вечером представится возможность заработать. Повеселев, Ярил обернулся к напарнику:

– Эй, Овчаре, а не сходить ли вечерком в корчму, бражки выпить?

Овчар улыбнулся:

– Это смотря в какую.

– Ермила Кобылы, – пожал плечами Зевота.

Овчар изменился в лице.

– Нет, Яриле, – опустив на траву бочонок, тихо сказал он. – Не ходок я больше к Кобыле, не ходок. – Овчар погладил на шее шрам. – Чуть живота не лишили в драке…

– Бывает, – сочувственно кивнул Ярил. Что ж, придется идти одному. – А где хоть корчма-то?

Борич Огнищанин хмурил брови. Со вчерашнего вечера что-то было ему не по себе. Почему только? Неясно. Какие-то смутные ощущения нахлынули вдруг на него, словно сделал он что-то не так, совершил какую-то глупую ошибку, из тех, что потом могут аукнуться сторицей. Да ведь вроде и не делал ничего такого, вроде все как всегда. Ну, целый день провел, подсчитывая фураж да корм для части дружины, что вскоре должна была отправиться к Рюрику, на Городище у Нова-города. Все в точности рассчитал, даже перестраховался, кабы чего не вышло. Пересчитал по-ромейски, для пеших воинов – мало ли что река, так ведь там и пороги, и обходы-обносы, и прочее. Средняя походная скорость тяжелой пехоты – чуть больше десяти ромейских миль в день, если больше – тогда считалось, «как птицы летели», значит, от Ладоги до городища понадобится: муки – столько-то бочонков, вяленого мяса да рыбы в мешках, к этому добавить корм для лошадей, да не забыть еще списать на потери – мало ли, протекут насады – в общем, голова кругом… Когда же он и появился-то, мелкий мозглявый мужик, чернявый, с головой словно бубен? На двор княжий заглянул… Или нет, Борич у себя во дворе считал. Покойно так, хорошо… Надоест – можно девку кнутом постегать слегка. Да, дома он и был. Девка щи варила, а он на скамейке во дворе сидел, считал… Чернявый через плетень заглянул… Нет, сам он, Борич Огнищанин, на улицу выглянул – шум там какой-то сладился, будто били кого аль скандалили, вот и не выдержал, выглянул любопытства ради. И что увидел? А ничего интересного, обычную драку – валялись в пыли какие-то парни, мутузили друга дружку да за волосы таскали.

А потом как-то чернявый рядком оказался. Спросил чего-то, слово за слово – разговорились, вечерком решили в корчме встретиться. У Ермила Кобылы. И что ж тут такого странного? Наоборот, хорошо даже. Чего ж плохого в том, чтобы с новым знакомцем пива выпить? Борич напряг мозги… А плохо то, что, кажется, он этого чернявого еще раньше в Киеве видел! Или у ромеев. Ну, точно ведь, видал где-то. И чернявый, выходит, его видал, да что-то не признался. Может, в корчме разговорится? Да и вообще – а ну как показалось? И не видал никогда Борич этого мужика, просто тот на кого-то смахивает. Так что же тогда на душе неспокойно? А наверное, из-за корчмы! Ну да, из-за нее. У Ермила Кобылы заведенье особое, туда одному идти – себе дороже. Вон не так давно парня какого-то порезали в драке, кажись, до смерти. Может, не ходить туда? Да нет, надо бы. Чувствуется, необычный человек чернявый, такой и пригодиться может, а чем – никогда уж не угадаешь заранее. Надо, надо пойти. Только не одному, жаль вот, слуг нет, одна девка, а ее ж не возьмешь с собою. Найдена-тиуна позвать? Нет, больно уж умен тот да ухватист. Мало ли о чем разговор зайти может? Эх, нет верной челяди – вот незадача… Борич вздохнул и тут же закашлялся. Постой-ка! А тот парень, что помог ему со мздою у пристани? Кажется, он явно не прочь заработать. Взять его? А почему бы и нет? Пусть явится отдельно, вроде как бы и незнакомы, а ежели что, можно за него и вступиться. А пожалуй, так и следует сделать. Знак-то, ветку на березине, за амбаром сломанную, не забыл, поди, парень? Как хоть его зовут-то? Не вспомнить… Ну, да леший с ним, лишь бы пришел. Там ведь, в корчме, с ним и встретиться договорились. Специально зазывать не надо. Ишь… Борич усмехнулся. Эвон как вышло-то – парню ушлому заранее у Ермила встречу назначил, ничего не боясь, хотя и тогда знал – опасно вечерами в корчме. Опасно, да зато неприметно – народищу набивается – сонмища, вот и выбирай, что тут лучше. Впрочем, чего уж и выбирать-то? Звать, звать парня надо. Самолично оседлав каурого – не доверял девке, – Борич Огнищанин поехал к пристани, мимо кузницы Лося, мимо избы Вячки-весянина, мимо высоких, рубленных в «обло» хором Торольва Ногаты. Около усадьбы стекольных дел мастера Твердислава свернул к воротам, по левую руку засветился недавно построенной стеною детинец, из ворот выехал отряд гридей, помчался куда-то по княжьим делам, сияя кольчугами и разноцветьем плащей. Ржали злые воинские жеребцы, поджарые да рысистые, разбрызгивали копытами лужи. Впереди скакал варяг Снорри – ближний княжеский воевода, совсем еще молодой парень, а вот поди ж ты – в важных начальниках ходит. Соскочив с каурого, Огнищанин низко поклонился. Снорри приметил его, кивнул – узнал, мол, – и понесся себе дальше с самым довольным видом. Набежавшая синяя тучка закрыла солнце. Капнуло.