Надежда Феникса

Пожалуй, это был наиболее точный конспект всего, что нужно знать Любе и бабушке. Объяснять им про «зачем-то» я точно не стану, надеюсь, никому больше не придет в голову пояснить им подробности «ритуала», предшествующего помощи Феникса Вере. Не считая того, что сестра считала, что быть алой сирин – это круто, у нас с ней были схожие мысли. Хотя по поводу магии алых сирин я пока еще не определилась.

Все книги и запрошенную информацию мне тоже обещали доставить с утра, но пока не доставили. Видимо, принести людей из другого мира здесь проще, чем книги из библиотеки.

– Хорошо, – я потерла глаза, окончательно просыпаясь. – Стой! А Вера? И бабушка?

– Они там, – Люба неопределенно мотнула головой в сторону двери.

– Все хорошо? Бабушка…

– Да она проще меня восприняла, по-моему. Даже уже подсуетилась и сказала, чтобы накрыли нам завтрак на троих, – Люба потерла ладони, – как глава рода. Так что завтракать будем вместе, там все и расскажешь. А пока я пойду. Мне тут еще обещали замок показать.

Она слетела с кровати раньше, чем я успела ее остановить, и выбежала за дверь, напоследок подмигнув и показав мне большой палец. Стоило сестре исчезнуть, я плюхнулась на спину и, раскинув руки, подумала о том, что изо всей нашей семьи (не считая Веры) я оказалась самой неустойчивой к межмировым перемещениям.

Бабушка завтраки выпрашивает на правах главы рода, сестра изучает императорский замок (или дворец?), а я тут… в кровати лежу. К слову, полежать мне долго не дали, буквально спустя пару минут уже снова открылась дверь и впорхнули две темноволосые смуглянки-служанки. Те же самые, что собирали меня вчера, и с новым нарядом. На сей раз платье было красное.

– В цвет утренней зари, – пояснила одна из девушек. – Утром лучше ходить в красном, тогда весь день задается.

Я не стала спорить. Правда, вспомнив Любу, поинтересовалась:

– А где моя одежда?

– Ваша?

– Да. Та самая, в которой меня сюда привезли. И мои вещи в принципе.

Карточки! И смартфон. И сменное платье! И туфли!

Как из головы все вылетело вчера: я будто влетела в этот мир, а оно – вылетело. Вот и думай после этого… про всяких Фениксов, и доверяй местным врачам. И братьям императоров.

– Мы все узнаем, – тут же проворковала вторая, – и после завтрака все вам принесем.

– Хорошо. Буду очень вам благодарна.

Не то что я переживала за сохранность своих карточек, туфель и платья – вряд ли карты из нашего мира подходят к местному банкомату, даже если они тут есть, да и вообще ввиду открывающихся перспектив думать о таком было как-то странно, но я всегда отличалась практичностью и думала о таких вещах, о которых все остальные не думали.

Зато мои сестры думали о том, о чем не думала я. Я, например, не подумала, что можно на встречу к Фениксу прийти в джинсах. То-то он удивился бы. Да что ж я все время о нем думаю-то, а!

«Счастливое» платье цвета «утренней зари» идеально сочеталось с моими волосами и снова село как влитое. Я даже захотела поинтересоваться, где они их берут, настолько мне подходящие, но передумала. После завтрака мне девушки все равно принесут мои вещи, а там и с остальными деталями разберемся.

Сейчас же я спешила, очень хотелось увидеть бабушку, обнять ее, узнать, что она обо всем этом думает… и почему так спокойно отреагировала. Неужели знала что-то, что не знали мы? Вопросов у меня было столько, что завтрак грозил превратиться в брифинг, а вот чего я не ожидала, так это того, что, когда мне уложат волосы, закрепив часть на затылке шпильками, в моей комнате снова появится Феникс-джуниор. То есть брат императора.

Он, кажется, тоже меня увидеть не ожидал. В смысле, такой. Потому что на мгновение замер, а после, жестом отпустив служанок, приблизился и, подхватив мою руку, коснулся ее губами.

– Вы прекрасны, ларэй, – произнес он. Хотя мог бы и не говорить: его глаза разогрелись от силы феникса или от какой-то другой магии, и смотрел брат императора на меня так, как мужчина смотрит на очень понравившуюся ему женщину. Словно почувствовав мой вопросительный взгляд, Виорган отпустил мои пальцы, чуть отступил. – Решил проводить вас на завтрак, к вашей семье.

«Мы подумали, и я решил», – это, видимо, у них семейное. А еще семейное смотреть на меня так, что в комнате становится жарко. Еще немного, и я решу, что местные фениксы до меня вообще не знали женщин. Или все дело в том, что я – алая сирин? Нужно как можно скорее разобраться с этим вопросом. Как же не хватает знаний по миру, в котором я оказалась! Мне срочно нужен местный антифениксовый ликбез, а пока…

– Ведите, – согласилась я.

Пока же Виорган предложил мне руку, и я положила ладонь на сгиб его локтя. Шелк рубашки под пальцами показался обжигающе-горячим. Или это он обжигающе-горячий?

– Как прошла ваша первая ночь в новом мире? – поинтересовался мужчина, открывая передо мной дверь.

– Волшебно. Я спала, как убитая.

– Как убитая?

– Это такое выражение из нашего мира, – поспешила заверить его. – Никто меня убивать не собирался.

Он снова рассмеялся, и я снова отметила, какой приятный у него смех. Почему-то представить себе смеющимся императора мне не удавалось вообще, а вот его брат улыбаться не просто умел, но, кажется, еще и любил.

– У вас чудесная сестра. И бабушка, – отсмеявшись, произнес он. – Сразу видно, что вы семья.

Интересно, это комплимент сейчас был или характеристика?

– Ваша вторая сестра наверняка тоже чудесная, ларэй, я буду счастлив с ней познакомиться. Как только она придет в себя.

На этом моменте я скисла, как деревенское молоко оставленное нерадивой хозяйкой на солнышке. Нет, разумеется, то что Вера придет в себя – это чудесно, но вот цена этих чудес…

– Расскажите мне об алых сирин. Или о фениксах, – попыталась зайти с другой стороны. – Как так случилось, что алые сирин прервали свой род? И почему самому императору нужна моя помощь?

– Я не могу разглашать такую информацию, ларэй. – Серо-голубые глаза Виоргана сверкнули искрами, словно лед обманчиво разогревался на зимнем солнце. – Все, что вы хотите узнать, вы можете спросить у моего брата.

– Я вчера спросила, – правда, не совсем то и не совсем так, – и он обещал, что мне предоставят всю информацию.

– Если обещал – значит, обязательно предоставят, – произнес Виорган. – Мой брат из тех, кто всегда держит свое слово.

Он это так уверенно произнес, что его уверенность передалась мне. Понимаю, что у политических лидеров и братьев политических лидеров сто процентов внутри заложен какой-то переключатель, при нажатии на который им безоговорочно веришь, но… это было нечто более глубокое. На уровне чувств. Поэтому переспрашивать я не стала. Поэтому, а еще потому что мы снова вышли на тот прекрасный арочный балкон.

Сейчас море было залито только-только взошедшим солнцем, а точнее, только-только взошедшими солнцами, водная гладь блестела, раскаляясь вместе с набиравшим силу летним днем. Почему летним? Потому что только летом может быть так тепло, только летом может так быстро отступать прохлада, скрываясь в звенящем от зное воздухе.

– Здесь очень красиво, – произнесла я.

Произнесла от души, или от сердца? По крайней мере, в сердце точно что-то почувствовала, будто от него разошлись горячие теплые волны, и… рука Виоргана под моей дрогнула, он даже споткнулся, а потом посмотрел мне в глаза и хрипло произнес:

– Пожалуй, нам лучше поторопиться.

Вот и что это такое только что было?

Выяснить, правда, мне не позволили: брат Феникса так ускорился, что я чудом не летела за ним на парусах платья, два поворота – и вот мы уже на овальном балкончике, где в лучших традициях итальянских курортов накрыт стол на троих. Два стула уже были заняты бабушкой и Любой, чуть поодаль стояли слуги, готовые подавать нам еду по первому зову.

– Чудесного завтрака, ларэй, – уже более спокойно произнес мужчина, проводив меня до стола и отодвинув стул.

Люба присвистнула, но под строгим взглядом бабушки тут же сделала вид, что рассматривает виды.

Впрочем, стоило Виоргану отойти, как я подалась вперед:

– Ба! Что ты обо всем этом знаешь?

– О чем именно? – уточнила бабуля, проследив, как выходит брат императора.

Здесь определенно творилось что-то странное, потому что моя бабуля, которая в свои восемьдесят пять сейчас выглядела от силы на пятьдесят, а то и сорок, вызывала у меня не меньше вопросов, чем вся история алых сирин и фениксов, вместе взятых.

– Как – о чем?! Об этом, – я обвела руками все сущее.

Все сущее, к слову, тоже было великолепным. С этого балкончика моря не было видно, зато было видно парк. Густые высокие деревья, некоторые украшенные цветами, благоухающие, как южные ночи в июне. Доносящиеся ароматы и свежий воздух кружили голову. Буквально. Я только сейчас обратила внимание, что воздух здесь прозрачный, кристально чистый, без каких-либо посторонних примесей в виде бензина, заводских выбросов и прочей прелести.

Пока я прокручивала это в голове, к нам приблизились слуги. Они открыли крышки расставленных по столу блюд, добавив к ароматам цветущего сада еще и ароматы вкуснющей еды. То, что вкуснющей, я поняла сразу, у меня в животе заурчало мгновенно и достаточно громко. Я бы смутилась, не будь рядом Любы: все внимание привлекала она. Точнее, ее рваные джинсы и рваный топ, на который слуги, как ни старались сохранять нейтралитет, смотрели очень большими глазами. Очень выразительными.

Правда, взгляды тут же отводили, а после и вовсе радостно поспешили удалиться, подчиняясь жесту бабушки. Что окончательно меня уверило в том, что эта женщина что-то знает!

Но, прежде чем я успела открыть рот, бабушка негромко произнесла:

– Понимаю, о чем ты хочешь спросить, Надежда. Но я сама знаю немногим больше твоего.

– Насколько немногим? – уточнила я, глядя на эту вмиг помолодевшую женщину, которую служба опеки сочла неспособной выполнять прямые обязанности.

– Моя мама, ваша прабабушка, была из этого мира, – произнесла она, и Люба, уже успевшая напихать в себя щедро политые на вид похожим на клубничный соусом оладьи, поперхнулась и закашлялась. Бабуля участливо постучала ее по спине.

– То есть ты это сейчас так спокойно нам говоришь?

– Я сама узнала случайно, – пожала плечами бабушка. – Мама никогда не стремилась говорить об этом… просто однажды, перед свадьбой с вашим дедушкой, она посвятила меня в тонкости последствий моей силы. Оказывается, остаточная угасающая сила алых сирин настолько мощная, что способна уничтожить мужчину из нашего мира. При достаточно долгом… гм, общении.

Я могла бы поклясться, что бабуля слегка порозовела, хотя возможно, это был просто отблеск от лепестков нависающей над нами ветки с роскошными ярко-красными цветами. Что же касается Любы, она забыла про местные оладьи и теперь смотрела на бабушку во все глаза. Все мы тут дружно поняли, о чем она говорит.

– Сначала я не поверила, конечно. Но потом поняла, что она права. У дедушки после брака со мной начались проблемы с сердцем и я, сразу после того как родила вашу маму, предпочла отказаться от него.

– Так вы поэтому с дедом развелись?

– Да, и благодаря этому он жив до сих пор.

Не просто жив, но и с другой семьей. Хотя, несмотря на это, дедушка нас очень любил, а все мы очень любили ходить к нему в гости. Все, кроме бабушки.

– Так, а что еще она сказала? – вклинилась Люба.

– Больше ничего. Сказала, что однажды магия алых сирин пробудится в моих потомках. Снова. И тогда их – в данном случае вас – позовут обратно.

– Э-э-э? Вот прямо так и сказала?

– Да. Еще она добавила, что не вправе разглашать подробности, потому что это нарушит структуру заклинания и может повлиять на судьбы двух миров.

Люба вернулась к оладьям. Я же всерьез размышляла о том, чтобы сделать то же самое: поедание оладьев гораздо проще, чем только что полученная информация, которая почти не пролила свет на все происходящее.

– Ну а про фениксов и про алых сирин ты что-нибудь знаешь?

Бабушка покачала головой.

– Нет. Мама сказала, что я узнаю все, когда придет время. И что это не моя история, чтобы мне ее раскрывать.

Очень загадочно. Загадочнее некуда.

– И ты не переспрашивала?

– Переспрашивала конечно. Но мама была упорной. Она всегда была очень упорной, вы же знаете.

Я попыталась вспомнить прабабушку Лизу и не смогла. Вера была маленькой, когда ее не стало, а уж я и подавно. Разве что портрет: высокая темноволосая женщина с густой косой, резким, прямым и открытым взглядом. Он висел у бабушки в комнате сколько я себя помню.

– Погоди… так получается, мама поэтому ни с кем не сходилась надолго?

Бабушка кивнула.

– Да. Она не хотела повторения моего расставания с дедом, поэтому позволяла себе лишь короткие романы. И… вас.

Просто большая дружная семья на выезде! Все это время я думала, что мама – влюбчивая особа, сменившая трех мужчин и родившая трех дочерей от трех разных отцов, а на деле, оказывается, она им жизнь спасала. И ведь никто из них ничего мне не сказал! А потом, когда мама уехала в Штаты, с четвертым своим ухажером, забыв про нас… Точнее, сказав, что мы тут и сами справимся…

Я вскочила. Хотя вскакивать полагалось Любе, а не мне – это она у нас отличалась импульсивностью, сейчас во мне просто не осталось сил это вынести.

– А мама? – прошептала я. – Она нас бросила почему? Почему уехала, если могла просто с нами остаться?! И вы молчали все это время?! Как вы могли?!

Понимая, что еще немного – и я наговорю лишнего, метнулась к выходу. Запах вкусняшек потянулся за мной, словно пытаясь остановить, так же, как и голос бабушки:

– Надежда! – но я не остановилась.

Вылетела в коридор, только там почувствовав себя спокойнее. И попросила одного из застывших в коридоре солдат, или как они тут называются:

– Проводите меня к Вере.

[1] Wake Up – в переводе с английского «просыпайся», «вставай».

Глава 4. Коварный план коварного Феникса

– Верунь, мне так тебя не хватает! – прошептала я, сжимая руку сестры. Не хватало еще начать позорно всхлипывать, вот я и не стала. Удивительно, но светлые волосы сестры здесь тоже стали такими же ярко-красными, как у меня, а еще она выглядела значительно лучше, чем там, в больнице.

Хотя сейчас над ней крутилась какая-то восьмиконечная звезда, источающая только яркий свет, как миниатюрное солнышко, и тепло, казалось, Вера вот-вот откроет глаза, улыбнется и скажет:

– Ну что, девочки? Здорово я над вами пошутила?

 Цвет ее лица больше не напоминал воск, а само лицо – маску, тени от длинных ресниц на порозовевших щеках были неподвижны, но сейчас, глядя на нее такую, вспоминая, какой стала наша бабушка, я как никогда верила в слова Феникса. А значит, хватит копаться в прошлом, надо изучать информацию, подписывать договор и действовать.

Вера придет в себя, мы вернемся домой. И там, возможно, уже спокойно поговорим о том, что произошло. Почему мама все-таки решила нас бросить. Что толкнуло ее на переезд в Штаты, где произошла та самая злосчастная авиакастрофа…

Отмахнувшись от собственных мыслей я поднесла тонкую руку сестры к щеке и улыбнулась.

– Все будет хорошо. Я узнавала.

– Непременно.

Голос Феникса раздался надо мной так неожиданно, что я подпрыгнула. Подпрыгнула и чуть не уронила Верину руку:

– Вас не учили, что подкрадываться к девушкам со спины невежливо? – прошипела, укладывая ладонь сестры на покрывало и только после этого поворачиваясь к нему.

– Не думал, что вы из пугливых. Надежда, – он произнес мое имя с такими интонациями, что мне снова показалось: издевается! Но если учитывать, что он всегда так разговаривает, может статься, в него заложена встроенная функция сарказма, и с этим ничего не поделаешь. Есть такие люди. Есть.

И фениксы, возможно, тоже.

– Я не испугалась. Просто это было неожиданно, – поднялась, обхватив себя руками.

Несмотря на лето за окном, комната, которую выделили сестре, выходила на теневую сторону, и за счет этого и плотной каменной кладки здесь было прохладно.

– Замерзли? – Одно движение его руки – и меня укутывает полупрозрачный шарф, похожий на накидку из органзы. Вот только это точно была не органза, а что-то иное, еще и теплое, словно пролежало на солнышке уже минут десять. – Когда согреетесь, оорха сама исчезнет.

Я решила не удивляться. Насущных вопросов было гораздо больше, чем желания узнать, что такое оорха. Греет – и ладненько.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Могу я переговорить с целителем, который занимался вот этим?

Указала на светящийся, кружащий над сестрой артефакт.

– Хотите убедиться в том, что вашей сестре ничего не угрожает?

Феникс снова шагнул ближе. Я стратегически отступила назад: мне сейчас не до нашего странного прикасательно-притягательного эффекта.

– Нет, просто хочу понять, чего мне ждать в ближайшее время.

– Это я вам расскажу и без целителя. Здесь, в нашем мире, сила алой сирин уже не оказывает на вашу сестру такого разрушительного воздействия как там, где магии нет. Поэтому ей значительно лучше. Поэтому внешние признаки силы уже проявились, – очевидно, Император имел в виду цвет волос, – тем не менее она пробыла без сознания слишком долго и сама восстановиться не сможет. Все, что ей нужно…

– Это вы, – я кивнула. – Это я уже поняла. Но мне по-прежнему не предоставили никакой информации о том, что представляет моя сила.

Губы мужчины дрогнули, словно он собирался улыбнуться, но потом в темной, насыщенной синеве его глаз мелькнуло нечто иное. Нечто совершенно незнакомое и, я бы сказала, пугающее. Что-то похожее я почувствовала сегодня рядом с его братом, но, от этого текучего взгляда, вновь прокатившегося по мне как самая непристойная ласка – гораздо острее.

– Пойдемте, Надежда, – он протянул мне руку.

– Куда? – Моя рука не хотела даваться его.

– В библиотеку, разумеется. Лично выберу для вас книги, чтобы вы могли утолить свое… любопытство.

Замковая библиотека оказывается таких размеров, что мне приходится задрать голову, чтобы увидеть весь зал. Такое раньше я только в фантастических фильмах видела! Ну или на картинках, в нашем мире тоже есть очень большие библиотеки. В детстве я очень любила читать, и это у меня тоже от бабушки. Помимо любви к чтению, она привила мне еще и любовь к письму, и к счету, так что в школу я пошла полностью подготовленной. При этом она ни словом не обмолвилась ни о моем (нашем с сестрами) даре, ни о моем голосе!

Стоит только об этом вспомнить, как настроение стремительно портится, и, чтобы оно не испортилось окончательно, я все свое внимание бросаю на зал. Просторный, в несколько ярусов, с высокими сводчатыми потолками. Полки блестят от полировки, пахнет свежим деревом, немножечко лаком и книгами. Теми самыми, которые с бумажными страницами, которые шелестят.

У нас в квартире особо негде было собирать библиотеку, но небольшой шкафчик все же был. Во всю стену. Именно в бабушкиной комнате. Почему меня это абсолютно не удивляет?

Пока я рассматриваю тяжелые винного цвета портьеры, сейчас раздвинутые, высокие стены, мебель в тон кремовым обоям – ореховое дерево, Феникс прикрывает глаза, а потом щелкает пальцами, и с полки с шелестом страниц соскальзывает первая книга. Затем вторая, третья, четвертая и пятая. Они слетаются с разных концов зала в его руки, как птицы, и теперь я абсолютно не удивляюсь, что в библиотеке нет ни массивных лестниц на колесиках, ни даже подставок, чтобы забраться повыше.

– Ваша информация, – император приближается к ближайшему столу и складывает книги стопкой. Последняя остается в его руках, я едва бросаю взгляд на обложку, где непонятная вязь вдруг начинает складываться в понятные мне слова. При этом остается той самой вязью, и я снова вспоминаю, что алые сирин вроде как полиглоты полиглотов. У нас в ДНК прописано, что мы знаем все языки.

Не уверена, что Виорган говорил что-то про ДНК, но…

– Ваша главная книга, – Феникс протягивает ее мне, я автоматически принимаю, и меня прошивает током. Тем самым странным током прикосновения его руки, от которого пальцы раскаляются, а следом за ними раскаляюсь я. Мгновение – и это ощущение перерастает в знакомое раскрывающееся в груди солнце, а в темно-синих глазах словно вспыхивает их отражение – солнечно-звездные искры.

На миг, потом его взгляд снова темнеет, он первым отпускает книгу.

– Когда закончите, Надежда, вам достаточно будет позвонить. – На столе, рядом с письменными принадлежностями, стоит маленький колокольчик. – Этот артефакт работает по всему замку, за вами тут же придут и проводят, куда пожелаете.

– То есть я тут не пленница? – уточняю я.

– Что именно заставило вас так думать? – хмыкает Феникс. – Нет, вы вольны идти куда пожелаете и когда пожелаете.

Если верить Виоргану, он не врет. То есть всегда держит слово.

– Получается, я в любой момент могу уйти?

Его взгляд темнеет еще сильнее.

– А вы хотите?

Учитывая, что стоим мы непростительно близко, а разделяет нас исключительно прижатая к груди книга, я даже представлять не хочу, о чем он сейчас. Меня почему-то не оставляет ощущение, что Феникс действительно не лжет. Но, возможно, не говорит всей правды. Он же политик, а политики они такие… очень любят играть словами. Людьми. И не только.

Как бы там ни было, правда сейчас у меня в руках, и я собираюсь ею воспользоваться.

– Благодарю за то, что проводили лично, – отзываюсь сдержанно. – О своем решении я вам сообщу в самое ближайшее время.

Пока меня не придавило тяжестью императорской власти кладу последнюю книгу на стол, а Феникс отодвигает для меня стул.

– Приятного чтения, Надежда.

Я сажусь. Всей кожей чувствую, что этот хитрый птиц отслеживает каждое мое движение, а по ощущениям – еще и каждую мою эмоцию. Каждую реакцию на него. «Все, что вы моргнете, может быть и будет использовано против вас», – мелькает в голове мысль.

– Вы мое имя знаете, а я ваше – нет. Несправедливо, – само собой срывается с моих губ.

Снова эта неуловимая улыбка в уголках рта.

– Легран Армарен Леах, – произносит он. – И, поскольку между нами церемонии излишни, можете называть меня по имени.

Спасибо, разрешили.

С трудом удержалась, чтобы не закатить глаза.

– Договорились, Легран, – киваю и делаю вид, что собираюсь читать. На самом же деле (наверное, это заразно), всей кожей чувствую его присутствие. Обращаюсь в слух, когда он уходит, даже, кажется, физически чувствую его отдаление. Как вообще такое возможно? И что происходит?

«Смотри здесь, Надя», – подсказывает внутренний голос и внутренним пальцем тычет во внешние книги.

За Фениксом закрывается дверь, а я почему-то вспоминаю, как мы сюда шли. Как попадающиеся нам на глаза слуги замирали, склонялись в поклонах и приседали в реверансах. Как солдаты (гвардейцы?) вытягивались по струнке, и все это в негласном повиновении, уважении, восхищении идущему рядом мужчине.

Наверное, никогда не привыкну к тому, что меня в библиотеку провожал император. И что под «проводить в библиотеку» подразумевалось именно то, что подразумевалось.

Хотя, если верить этому самому императору, привыкать мне и не надо.

«Надя сделала свое дело, Надя может уходить».

Трясу головой, чтобы выкинуть оттуда все лишнее (в особенности императора), потому что место мне в голове явно потребуется. Двигаю к себе «свою главную книгу»: «Алые сирин. Легенды и история», и открываю ее.

Информации действительно оказывается очень много, и мне приходится нырять из одной книги в другую, чтобы с ней справиться и переварить.

В мире существует четыре вида первородной магии: алые сирин, фениксы, драконы и игры. Игры – это примерно как наши легендарные оборотни, в смысле, оборотни из легенд, так вот, здесь они называются играми. С драконами все понятно, и у них тоже есть магия оборота, игры и оборотни обладают похожей магией. Все они черпают свои силы из второй сути, то есть из доставшегося им зверя. Дракона зверем сложно назвать, это скорее мифическая летающая ящерица, громадная и мощная, дышащая огнем, но тем не менее определенная схожесть в их с играми магиях есть.

Например, способность принимать как человеческую, так и звериную форму. Способность сохранять сознание и в том, и в ином обличии. Быстрая реакция, скорость, сила, выносливость даже в человеческой форме. Дальше начинаются расхождения.

Драконы, например, способны оборачиваться в любой момент, игры – только когда местная луна набирает силу или становится полной. Когда луна начинает слабеть, игры становятся уязвимы, причем чем дальше – тем больше. Точно так же при росте луны их сила возрастает, драконы же от всего этого не зависят. Еще драконы способны повелевать огнем, их магия питается не только от звериной сути, но и от пламени, а игры могут магически взаимодействовать с природой.