Его маленькое (не) счастье

Выезжаю в гостиную и наблюдаю картину того, как Светлана крепко держит мою дочь за запястья, а та пытается вырваться. Внутри меня поднимается волна ярости.

– Опустите ее немедленно! – сквозь зубы проговариваю я. Женщина отступает, Лера садится на диван, утирая слезы. Такая обиженная зайка, сердце сжимается.

– Платон, она… – пытается оправдаться Светлана.

– Замочи! – уже не церемонюсь. – Лера, что произошло?

– Может, я скажу? – недовольно фыркает няня.

– Нет, сначала я послушаю дочь! Лера?! – выходит нервно даже в сторону ребёнка.

– Я просто хотела досмотреть сказку. Тут немножко осталось, – указывает на телевизор.

– И?

– Она не дала, выключила. Сказала, что нужно спать. Но завтра же выходной! – обиженно всхлипывает дочь.

– И все?! Почему она тебя держала?!

– Потому что я не хотела идти спать.

Разворачиваюсь няне.

– Ваша версия, – взмахиваю рукой, призывая ее говорить.

– Во-первых, меня оскорбляет ваше отношение ко мне! Во-вторых, неважно какой день, у ребенка должен быть строгий режим. В-третьих, ваша дочь очень агрессивна ко мне, она меня толкнула.

– Я не толкала! – всхлипывает Лерка, продолжая размазывать слезы, вскидывает руки к лицу, и я вижу красные пятна на ее запястьях.

– Толкала! Вот что я вам говорила об упущенном воспитании. Она не уважает старших! – настаивает няня.

– Хватит! Вы уволены! Немедленно покиньте нашу квартиру! – срываюсь я. До появления этой женщины с моей дочерью было все в порядке. С ней и сейчас все хорошо, но меня почему-то хотят убедить в обратном.

– Меня нанимала Марьяна Евгеньевна.

– Так поезжайте и нянчите Марьяну Евгеньевну. Деньги плачу вам я.

– Хорошо! – зло кидает мне женщина и нервно убегает наверх за вещами. Подъезжаю к дочери, отрываю ее руки от лица, поглаживаю большими пальцами красные пятна.

– Ну все, зайка. Мы справимся сами. Ее ты больше не увидишь, – обнимаю дочь, прижимая к себе. – Какую сказку ты смотрела?

– Золушку, – шмыгает носом Лерка. – Новую.

– Давай иди умойся и досмотри. Можешь взять пончик из холодильника. А я пока провожу Светлану.

Алиса

– Саш, а можно спросить?

Я у Арона и его жены. Они купили соседний дом, снесли забор, и теперь мы живём в одном огромном дворе, но в разных домах. Нет, у Миланы и Мирона большой дом, но каждая семья хочет жить отдельно. Сашка классная. Мы дружим. Даже больше, чем с сестрой. Милана слишком впечатлительная. И я иногда сбегаю к Сашке, когда нет Арона.

– Ну попробуй, – хитро на меня посматривает, заправляя кофе в машину.

– Плохо, когда девушка навязывается?

– Не очень хорошо. Мужчины – охотники. Им азартно брать самим, без разрешения.

Наблюдаю, как она берет чашки и подставляет их под аппарат, делая нам капучино.

– Ну девушка же должна как-то показать свою симпатию. Как ты дала понять Арону, что он тебе нравится?

Сашка смеется, садясь за стойку напротив меня.

– Ничего я ему не показывала, – хитро шепчет мне. – Он просто взял все, что ему нужно. Не спрашивая, похитив меня, – подмигивает мне, спрыгивает с высокого стула и ставит перед нами чашки с кофе.

– Он тебя похитил?

– Да-а-а-а и не раз. Он просто приходил и забирал меня каждый раз, когда мы были не вместе. Пока не присвоил окончательно.

Вздыхаю, отпивая капучино. Становится грустно. Я действительно навязываюсь. Мужчина моей мечты явно не придет за мной и не присвоит. Это даже не грустно. Это горько до привкуса полыни во рту.

– Но ситуации, темпераменты и люди разные, Алиса. Платон – он другой.

– А при чем здесь Платон? – делаю вид, что не понимаю. Я привыкла скрывать этот факт от близких. Милана меня не поддерживает. Точнее, она настолько правильная, что такого расклада не принимает. «Он женат, и ты не должна его любить». Но сердцу все равно.

– Алиса, я заметила твою привязанность к Платону, еще когда ты была ребенком. Ты же вся в нем. И это неплохо. Просто Платон – он гиперответственный, слишком правильный, я бы сказала. Либо слишком холодный и расчётливый, чтобы впустить в свою жизнь чувства и поддаться им. Но навязываться не нужно. Нужно играть. Заинтересовать собой, но близко не подпускать, даже когда ему этого захочется, нельзя сдаваться сразу, пусть прочувствует все на себе.

– Я так не умею… – вздыхаю. Он только посмотрит на меня – и я уже таю. А от его близости, запаха вообще ноги подкашиваются…

– Чувствуй. Ты можешь все это показывать ему, но чувствами и ощущениями, реакцией. В любом случае не сдавайся.

– Сейчас она насоветует. Не слушай ее.

Оборачиваемся, в дверях стоит Арон. Ухмыляется.

– Нейтрализуй Марьяну, хватай Лерку, Платона и вези их подальше. Покажи этому идиоту, что такое настоящие чувства. Иначе до него не дойдет. Помочь?

Смеёмся.

Арон идёт к нам. Подходит к Саше, отпивает из ее кружки кофе, хватает ее за кофту, немного грубо дергает на себя и целует, не стесняясь меня. Долго, откровенно, так, что даже у меня мурашки идут по коже.

– В смысле «нейтрализовать Марьяну»? Не убивать же мне ее, – отвлекаю их.

– Компромат, – ведёт бровями Арон. – Тоже могу помочь.

– Я вам помогу, – игриво толкает его в плечо Саша. – Чему ты учишь ребенка?

– Я не ребенок, – закатываю глаза. Мой телефон звонит. Вынимаю его из кармана. Платон! Он никогда мне не звонил сам. Пока Арон с Сашей разговаривают о своем, сбегаю во двор и с колотящимся сердцем отвечаю. – Платон!

У меня никогда не получится играть с ним, как советовала Саша. Ведь я могла ответить «да» скучающим тоном или просто холодное «алло». Дышу, пытаясь успокоиться.

– Привет, Алиса, – голос у него спокойный и немного хриплый. Мои мурашки живут собственной жизнью, прокатываясь по телу.

«Спокойно, Алиса. Прохладный тон. Дыши!» – приказываю себе.

– Привет…

– Ты не могла бы к нам приехать?

И вот уже мурашки всколыхнули рой бабочек в животе.

– Да, конечно. Скоро буду, – не подумав, выпаливаю я. Дура ты, Алиса, вот поэтому он тебя и не воспринимает серьезно.

– Ждем, – отзывается Платон и скидывает звонок.

Глава 7

Платон

Я пригласил ее потому, что так захотела Лера.

Хотя я опять себе лгу, прикрываясь желаниями дочери. У меня не возникло ни одного сомнения после предложения Леры позвать Алису. Она не чужая, Лерка ее любит, и меня не напрягает посторонний человек в доме.

И вот она здесь. Пьет со мной чай, хрустит орешками в шоколаде и загадочно молчит, хотя по натуре болтушка. Забавная. Сегодня с двумя косичками и в джинсовом комбинезоне. Совсем девчонка. Хочется поцеловать в нос и купить мороженое.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она, стараясь на меня не смотреть. И это тоже на нее не похоже. Даже интересно, что творится в ее голове.

– Ты уже спрашивала, – усмехаюсь. И ведь эта девочка поднимает мне настроение, что бы она ни задумала.

– А, да… – улыбается, опуская глаза. Прямо кокетка, что тоже на нее не похоже. Алиса очень открытая и прямая.

– Как твои дела?

– Все хорошо, тебе привет от Саши. Арон зайдет завтра.

Киваю.

– К сожалению, вышло так, что мы остались без няни и помощницы. Надо признать, сам я не справляюсь. Особенно, если Лера вне дома, – перехожу к главному. – У меня к тебе предложение… даже просьба. – Алиса, наконец, переводит на меня взгляд и смотрит внимательно. Глаза у нее все же красивые. Никогда не видел такого насыщенного оттенка. – Поживёшь у нас, присмотришь за Лерой?

Молчит, закусывая губы.

– Я заплачу, – предлагаю без задней мысли. Молодая девушка не обязана просто так терять свое время с нами. Но, похоже, Алиса оскорбляется. Распахивает свои карие глаза и смотрит на меня с возмущением.

– Я помогу. Деньги мне не нужны! – фыркает она.

– Я не хотел обидеть. Это просто благодарность за участие.

– В благодарность достаточно «спасибо» и договориться с Миланой, – смеётся.

– Договорились, – улыбаюсь ей в ответ. Девочка встает, начиная убирать со стола. Наблюдаю за ней, одновременно набирая номер ее сестры. Гудки, гудки, гудки, не берет. Скидываю, пишу сообщение, чтобы перезвонила, когда освободится.

Звон посуды, и в мгновение мой телефон, футболку и ноги заливает чай.

– Ой! – вскрикивает Алиска и кидается ко мне. Слава богу, мы долго сидели, чай уже не особо горячий, и эта девочка не лишила меня достоинства. Хватаю со стола салфетки, начиная протирать телефон. Черт с ним, с аппаратом, мне важно содержимое. – Прости, прости, – бегает вокруг меня девочка. Хватает полотенце, начиная промакивать мою футболку и штаны. В какой-то момент переусердствует и сильнее вжимает руку в мой пах.

– Оу! – сокращаюсь, отрываю ее руку от себя. Она растерянно моргает, не понимая, что происходит. А когда до нее доходит, краснеет.

– Прости, – как заведенная, повторяет она. – Тебе нужно переодеться.

Отъезжаю от стола и направляюсь в сторону комнаты. Алиса бежит за мной, перевожу на нее вопросительный взгляд.

– Я помогу…

– Я справлюсь сам, – с нажимом проговариваю. – Положи мой телефон в рис, может, спасем его, – уже усмехаюсь. Заезжаю в спальню, закрываю дверь. Да, скучно не будет. Смеюсь и тру лицо руками.

***

Я договорился с Миланой. Хотя она была крайне недовольна. Но Мила довольно тактичная и добрая девочка, поэтому не отказала. Алиска привезла к нам целый чемодан вещей, поселившись на втором этаже вместе с Леркой. Дочь довольна, Алиска тоже светится, а мне просто спокойно от того, что рядом с нами родной человек. Пусть она не умеет готовить и заливает мой телефон чаем, это намного лучше посторонних неуравновешенных дам.

Девочки на кухне. Пытаются готовить, не мешаю. Хотя очень хочется. На кухне то шумный смех, то грохот посуды, то шепот. Я пытаюсь работать дома. Профессия позволяет. Пишу проекты, бизнес-планы, составляю договора дня компании Вертинских. Я и раньше мог работать удалённо, но предпочитал делать это в компании, в собственном кабинете, где ничего не отвлекало.

Разговариваю по телефону с Мироном, обсуждая детали проекта. Чувствую запах гари, который усиливается с каждой секундой, и тишина, девочек не слышно. Похоже, они подожгли квартиру.

– Я перезвоню, – сбрасываю звонок, выезжаю из кабинета. Психую, потому что на коляске быстро не получается. В гостиной пахнет гарью, из кухни идёт легкий дымок.

– Лера! Алиса! – зову девочек и выезжаю на кухню. Дым валит из духовки, моих поварих нет. Выключаю плиту, еду к окнам. Быстро открывать створку не получается – ручка высоко. Слава богу, основной дым уходит в вытяжку.

В кухню вбегают девочки.

– Пирог! – вскрикивает Алиса и кидается к духовке.

– Не открывай! – не успеваю. Она уже распахнула духовку, из которой валит дым, а с ним усиливается запах гари.

– Ой, кажется, мы забыли про пирог, – пищит Лера, сжимая в руках расческу и резинки. На ее голове какая-то замысловатая и еще не доделанная причёска.

Алиса начинает кашлять от запаха дыма, не зная, что ей делать с пирогом.

– Так, – беру себя в руки. – Лера, иди наверх! Алиса, вынеси пирог вместе с листом на лоджию и открой окна в гостиной. Слушаются. Лерка быстро убегает, потому что мой тон далеко не мягкий. Алиска с виноватыми глазами хватает лист без полотенца или прихваток. Естественно, обжигается.

– Ай! – выкрикивает и трясёт рукой. Сжимает ладонь, чем делает еще хуже, морщится. Дергаю коляску в ее сторону с такой силой, что почти с нее слетаю.

– Под холодную воду! – командую, подъезжая к раковине, открываю воду и даю ей немного стечь. – Дай сюда руку! – выходит нервно. Алиса нерешительно тянет ладонь, дергаю быстрее под воду, и девочка облегчённо выдыхает. Застываем. Дышим.

– Больно, – пищит Алиса.

– Не помогает?

– Помогает, – хнычет, как ребенок, опуская уголки губ. – Ты руку больно сжимаешь.

Опускаю глаза на ее запястье и медленно разжимаю пальцы. Я и правда не рассчитал силу от волнения за малышку.

– Значит, это был пирог? – нервно усмехаюсь.

– Был… – всхлипывает Алиса. – Мы хотели тебя порадовать. У нас все получилось…

– Я вижу, – оглядываюсь на противень. Дыма уже почти нет. Только запах гари.

– Мы заболтались и забыли про время, – оправдываться девочка. Качаю головой.

«Хотели меня порадовать», – отзывается во мне.

Давно никто не хотел меня порадовать едой. Злость проходит. Тепло становится, несмотря на то, что мой пирог сгорел.

– Что с рукой? – в кухню заглядывает Лерка.

– Неси аптечку, – командую дочери. Убегает.

Беру бумажные полотенца, протягиваю Алисе.

– Вытирай насухо. И в гостиную. В аптечке есть специальный спрей, он обезболивает.

***

В квартире холодно. Осень. Мы долго проветривали, чтобы вывести запах гари. Девочки сидят на диване под пледом, у Алисы перебинтована рука. Уже не болит. Да и ожог не сильный. Обе смотрят на меня виноватыми глазами. Лерка жмётся к Алисе. Зайки. Я хотел помощницу, в итоге у меня в доме два ребёнка. Смешно.

– В общем так, не готовить без меня. Даже кофе не варить. Ясно?!

Кивают.

– Ужина, как я понимаю, у нас нет?

– Нет, – вздыхает Лерка. – А кушать хочется.

– Я в магазин сбегаю, – подрывается Алиса.

– Сядь, – вынимаю из кармана телефон. Нам всё-таки удалось его спасти. Звоню в ресторан внизу, заказываю доставку. Лерка тут же диктует все, что она хочет.

– Алиса? – интересуюсь ее пожеланиями. Отрицательно качает головой. Она голодная, с обеда ничего не ела. – Алиса, – прикрываю телефон ладонью. – Не зли меня. Что ты будешь? Или закажу на свое усмотрение.

– То же, что и ты, – выпаливает она.

Заказываю две порции утки под азиатским соусом. Это остро. Пусть разделит со мной мои вкусы, раз нет своих желаний.

Глава 8

Платон

Шесть утра, девочки спят. Тишина. Мне не спится – ноги ноют, впрочем, как всегда, под утро. Можно наглотаться обезболивающего и спать спокойно, но нужно слезать с этих «волшебных» пилюль. Терплю. Пью кофе на кухне возле раскрытого окна, дыша холодным осенним воздухом. Открываю инсту Марьяны. Куча новых фото: в самолете, кофе в аэропорту Берлина, новый маникюр, новая квартира, пробные съемки и прочее, прочее, прочее… И вот среди этого хлама мне бросается в глаза фото, где ее откровенно обнимает какой-то хрен. Парень лет на пять моложе ее. Худощавый, но весь на пафосе и стиле, лощеный. Я бы даже подумал, что он гей, если бы его рука не лежала на заднице моей жены.

«У меня самый внимательный и терпеливый фотограф».

Я вижу, какой он внимательный.

Набираю номер Марьяны. И мне плевать, который сейчас час. Долго не берет, но я настойчиво снова и снова набираю ее номер. Стараюсь глубже дышать в раскрытое окно.

– Да, – наконец-то сонно отвечает Марьяна.

– Доброе утро, жена, – не очень доброжелательно произношу я. Пауза.

– Платон, ты в своем уме? Какое утро? Я сплю, – уже возмущённо выдает она.

– Ну что ты, милая, – последнее слово цежу сквозь зубы, – так не рада мне?

– Что происходит? – не понимает она, и меня срывает.

– Слушай, милая, ты вообще охренела?! Что за падаль там тебя лапает?!

Опять пауза, долгая.

– Что, милая, так сразу ничего сочинить не получается? – из меня льется яд. Стараюсь говорить тише, чтобы не разбудить девочек, поэтому больше рычу сквозь зубы.

– Ты о чем? – включает голос невинной овцы.

– Думаешь, если я за тысячу километров, в инвалидном кресле, то до меня ничего не дойдет?! – блефую, делая вид, что знаю больше, чем есть. – Можно наращивать мне рога и хвастаться этим публично?!

Тишина. Марьяна переваривает. Долго.

– Слишком долгая пауза, жена!

– Платон, ты не в себе. Я не знаю, что ты там нарыл, но это все неправда! – срывается на истерические ноты.

– Как же некрасиво ты палишься, Марьяна, – иронично усмехаюсь. Я ведь не знаю ничего, это всего лишь мои догадки, а Марьяна уже в истерике опровергает то, чего я не знаю. Ревную ли я? Как ни странно, нет. Нет яростной ревности. Есть чувство гадливости и брезгливости к этой женщине. Не было раньше такого. Нет, я не девочкой брал ее в жены, но как-то было все равно, у всех есть прошлое. Да и непринципиально было. Хотя мне, дураку, Арон вдалбливал, что Марьяна по натуре распутная. Но нет, меня все устраивало. Устраивало… Если нет любви, непринципиально, что у женщины было до тебя. А сейчас… Люди не меняются, и Марьяна мне только что это доказала. Раньше она была осторожнее, а сейчас расслабилась. Думает, вросла в семью Вертинских.

– Платон, давай я приеду, и мы поговорим. Все не так, как может показаться.

– Какая же ты изворотливая тварь, приедешь – шею сверну! – на эмоциях кидаю я и сбрасываю звонок.

С грохотом ставлю чашку на подоконник. Дышу. Адвокату, что ли, позвонить, пусть готовится к разводу. Пока моя благоверная не начала готовить плацдарм для отступления.

Слышу позади себя шорох, разворачиваюсь. Алиса. Стоит на пороге кухни, мнется. Растерянная. Сонная, волосы разметались по плечам, босая, в пижаме, состоящей из шортиков и маечки на тонких лямочках. Быстро моргает, не зная, куда деть руки, словно ее подловили за подслушиванием. И ведь по глазам вижу, что слышала все. Половину моего разговора так точно.

– Почему не спишь? – меня ещё не отпустило, выходит громко и несдержанно.

– Я за водой пришла. Прости, не знала, что ты здесь… – оправдывается, быстро разворачивается в попытке убежать.

– Стой! – Послушная, замирает. – Ты хотела пить? Пей!

Кивает, идет к раковине, наливает стакан воды.

– Что-то случилось? – спрашивает девочка, с ее плеча медленно сползает лямка, и я зависаю. Поправляет.

– Прости, что?

– Что-то случилось?

– Ничего. Все закономерно, – ухожу от ответа.

– Ты злишься? – идет ко мне, садится рядом на стул, заглядывает в глаза.

– Уже нет, – пытаюсь улыбнуться. Она такая мягкая и нежная с утра, хочется любоваться. И я не отказываю себе, рассматриваю. Наверное, впервые смотрю на Алису настолько откровенно, не как на ребенка.

– Ты всегда так рано встаёшь? – её голос становится тише, а дыхание громче. А я бесстыдно блуждаю глазами по ее нежному телу. Шея у нее красивая, плечи, грудь, ножки… Хочется прикоснуться. Заставляю себя поднять глаза, но зависаю на ее губах.

– После аварии – да. Не спится… – упускаю момент с болью. Ей ни к чему это знать. Алиса облизывает губы, а меня кидает в жар от этого жеста. Вдруг до такой степени хочется узнать, каковы ее губы на вкус, что начинает слегка потряхивать. Черт. Закрываю глаза. Отъезжаю от Алисы, подставляю чашку под кофеварку, делая себе кофе. Беру еще одну чашку и делаю капучино Алисе.

Пока кофе наливается, молчим, и мне комфортно в тишине с этой девочкой. От нее даже утром пахнет чем-то очень нежным и цветочным. Девочка встает, собираясь уйти.

– Останься, выпей со мной кофе, – прошу я. Оглядывается на меня, кусает губы, кивает и идет к окну. Облокачивается на подоконник, ложась на него грудью, и смотрит в окно.

Ооо. Ее бедра… Давление подскакивает, и я понимаю, что у меня очень давно не было секса. Плохая была идея. Захлопываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Это сложно. Ты что творишь, девочка? Сглатываю. Шумно ставлю ее чашку на стол, привлекая внимание. Садится назад на стул. Она ведь и не понимает еще, что нельзя в таком виде крутить перед взрослым мужчиной попой.

– Спасибо. А давай оладушек напечем. Их можно подавать с бананами и «Нутеллой». Вкусно. Лерке понравится.

– Ты уверена, что все получится? – усмехаюсь.

– Ну, Платон! – бьёт меня по плечу. – Я не совсем бездарность. Вчера так вышло…

Смеемся.

– Пеки свои оладьи, малыш, – последнее слово вырывается само собой, а девочка распахивает глаза и смотрит на меня, словно не верит. Черт. Вышло само собой. – Только переоденься, – добавляю я и выезжаю из кухни.

И ведь у нее получается, пахнет вкусно. Ничего не разбивается и не горит. Алиска стол накрыла. Чай, оладушки, сырная нарезка, в творог орешков добавила и мёдом полила. Салфетки, вилочки – все красиво. Прям настоящая хозяйка. Не было в нашем доме никогда такого. Чтобы так тепло, по-домашнему. Вот ради таких моментов мужики и спешат домой. Я никогда не спешил…

– Вкусно, – жуя, проговаривает Лерка. – Можно еще? – тянет тарелку. Алиса красиво укладывает ей оладушки с кусочками бананов и шоколадной пастой. Дочь довольная, уплетает завтрак, перепачкав рот в шоколаде. Хихикают, шепчутся, посматривая на меня. Забавные.

– Давайте погуляем, – предлагает Алиса. – Тут парк недалеко. Погода сегодня хорошая.

– Давайте, – загорается Лерка. – Там вату сладкую продают.

– Идите, погуляйте, – отпускаю их. Нечего им тут со мной сидеть в выходной.

– А ты? Нет, ты с нами, – заявляет Алиса. Отрицательно качаю головой. – Почему нет? – не понимает она.

– Я пока предпочитаю не выходить из дома, – поясняю. Меня напрягает людская жалость и косые взгляды. Всем не объяснишь, что я не инвалид и это не на всю жизнь. Чувствую себя ущербным. Непривычное ощущение, раздражает.

– Здесь большой лифт, пандусы удобные. Парк недалеко. Почему нет? Когда ты последний раз гулял?

– Да, папа едет с нами! – подключается Лерка.

– Нет, девочки, – отрицательно качаю головой. Алиска вдруг соскакивает с места, обходит меня и повисает у меня шее. Неожиданно.

– Ну пожалуйста, – мурлычет, как кошечка. Вдыхаю ее чистый запах. Пьянит. А близость вызывает далеко не дружеские чувства. Стоит повернуть голову, и можно поцеловать девочку в шею. И эта мысль становится навязчивой. – Ну пожалуйста, Платон, – тянет. Моё имя из ее уст звучит как-то по-особенному.

– Папа, – подключается Лерка и тоже кидается мне на шею. Теперь они с двух сторон мурлычут мне под ухо. Ну вот как им отказать?

– Ладно, хорошо, уговорили, – сдаюсь. – Идите собирайтесь.

– Ура! – Лерка целует меня в щеку и убегает из кухни. И тут в порыве Алиска тоже меня целует. Но не чмокает, как дочь, а прижимается теплыми губами к шее и замирает, словно сама только осознала, что сделала.

Втягиваю воздух, обхватываю ее ладони на моей шее, сжимаю. Мурашки по коже. Давно со мной такого не было, чтобы от невинного поцелуя пробирало.

– Собирайся, Алиса, – выходит немного хрипло. Сглатываю. Девочка приходит в себя, отпускает меня и быстро уходит.

Глава 9

Алиса

Мне так много хочется ему сказать. Еще больше хочется сделать. Прикоснуться, поцеловать, уткнуться в шею и дышать его запахом. Хочется отдать ему себя полностью. Очень много хочется… но… боюсь, что я и так слишком навязчива. То, что я в его доме, рядом – уже очень большой шаг. Напрягает только незримое присутствие Марьяны, ее вещи, запах.

Платон работает в кабинете, мне хочется просто посидеть рядом с ним, тихо-тихо. Понаблюдать за ним. Возможно, почитать в кресле его книги. У него их много. Все что угодно, только бы находиться как можно ближе. Милана говорила, что это детская блажь, это пройдет с возрастом и мне будет смешно. Не прошло… И мне совсем не до смеха. Я чувствую себя неполноценной без него. И ничего не могу с собой поделать.

Раздается звонок на обычный телефон. В век сотовых на этот телефон звонит только охрана жилого комплекса.

– Да, – отвечаю.

– К вам Вертинский с братом, – оповещает меня мужчина. Здесь все строго, просто так никого не впускают. В принципе, как и в нашем доме с личной охраной. Вертинские довольно известные люди.

– Да, конечно, открываю дверь и бегу к Платону. Подхожу к кабинету, но не решаюсь войти, поскольку слышу его разговор по телефону. У меня нет привычки подслушивать, но я в который раз нарываюсь на его разговор с женой. И он не очень добрый.

– Марьяна, я все сказал! Мы будем выяснять отношения только лично, не по телефону! – нервно выдает Платон. А я стою возле кабинета, словно вкопанная, и не могу отойти. Да, мне дико интересно, что между ними происходит. Настолько, что я опускаюсь до подслушивания. – А ты как думала, родная?! – последнее слово проговаривает как ругательство. – Ты будешь гулять, а я должен глотать это дерьмо? – злится, никогда не видела его таким раздражительным. – Все, даже не хочу слышать. Все разговоры состоятся у нас лично!

Тишина, не понимаю, закончил ли он разговор или нет, но слышу голоса Арона и Мирона. Убегаю в гостиную.

– Привет, Лиса, – Арон всегда меня так называет. Мы дружим. Лерка так вообще его обожает, сколько бы ей ни было лет, всегда виснет на нем. – Это вам девочки, – передает ей бумажный пакет.

– Пирожки! Мои любимые, – радуется Лера. – Спасибо.

– А это тебе от Миланы, – Мирон предает мне большой контейнер. Сестра в курсе моих кулинарных «талантов». Там пирожки. Ее фирменные. Очень вкусные. – Она просила тебя зайти завтра.

– Хорошо, – киваю. В детстве я боялась Мирона. Он слишком серьезный и солидный. Есть что-то в нем заставляющее держать себя в тонусе. Но я привыкла. Воспринимаю его как отца. Он сделал для меня гораздо больше, чем родителей. Миланке с ним повезло. Несмотря на всю строгость, он очень ее любит. Я много раз случайно заставала их ласкающимися. Но это Милана, ее все любят.