«Сила молитвы» и другие рассказы

– Вот у меня здесь завалялось два метра габардина – сшей мне юбку, а остальное возьми себе!

Или:

– Слушай, тут у одной девушки с 14-го этажа есть настоящее шерстяное двухцветное одеяло. Она предлагает распустить его и связать три свитера. Давай я распущу это одеяло на пряжу, ты свяжешь, и у нас получится по бесплатному свитеру каждой из нас!

Однажды кто-то обнаружил на железнодорожной станции «Долгопрудный», неподалеку от Лианозова, вещевой рыночек-барахолку, где с рук продавались самые немыслимые и неожиданные вещи, часто тем не менее находящие своего покупателя. Женщины-военнослужащие, произведя осмотр личных шкафов и тумбочек и отобрав то, что не являлось в данный момент жизненно необходимым, но имело еще некоторый товарный вид, как то: броши, бусы и другое, тому подобное; почти новый флакон духов – «один раз только попользовалась!»; инкрустированную соломкой шкатулку – подарок брата на день рождения; синюю с золотом чайную пару – «ну, у меня еще две таких, мне достаточно»; и т. д. и т. п., – отправлялись субботним утром электричкой в Долгопрудный и там прямо на земле, на газетах раскладывали на пристанционной барахолке свой нехитрый скарб. Кому-то удавалось продать даже «необязательное» пальто или меховую шапку, но в основном считалось нешуточным везением, если можно было вечером возвратиться домой с трешкой в кармане! Одна из таких счастливиц однажды озабоченно совещалась со своими подружками:

– А как вы думаете, смогу я протянуть на эти три рубля до Нового года?

Долго потом насельницы общежития называли ее в шутку «Оля – три рубля», так как до Нового года оставалась еще добрая половина месяца. Добыть же на эту трешку пропитание составляло не меньшую, а то еще и боⓒльшую трудность. Словно по мановению руки какого-то злого волшебника, вдруг опустели полки всех магазинов – и промышленных, и продовольственных. Куда в один момент все это делось, для большинства народонаселения страны так и осталось загадкой. Но магазины открывались в положенное время – видимо, по инерции, – и продавцы, сложив на груди руки и укоризненно глядя на непонятливых покупателей, молча стояли над пустыми витринами, которые под стеклом непременно были зачем-то устелены серой оберточной бумагой.

Покупатели настойчиво и методично обходили пустые магазины – а вдруг именно сегодня что-нибудь «выбросят» на прилавок?

Однажды Вика оказалась в магазине в тот удачный момент, когда только что «выбросили» яйца, и добыла целых три десятка, что было просто немыслимым везением, так как больше десятка «в одни руки» уже давно не давали. Дома она положила их в морозилку и долго потом экономно доставала по одному яйцу, расколовшемуся от заморозки, устраивая себе маленький праздник в виде яичницы-глазуньи с одним «глазом».

В другой счастливый вечер, когда ни разу не отключили электричество и даже батареи под окнами были вполне теплыми, к Вике зашла сослуживица Наталья. Вика в это время уже жила в своей однокомнатной квартире одна. Ее соседку Тамару, статную, чернобровую и белокожую хохлушку, санитарку из поликлиники, одна из врачей присмотрела себе в качестве невестки. Свадьба вскоре состоялась, и белокурый майор увез Тому к месту службы. А вторая соседка, медсестра Маша, несколько последних лет проживала у своей тети на Большой Дмитровке, но место в общежитии за ней числилось, и поэтому к Вике пока никого не подселяли.

Итак, зашла Наталья и спросила:

– Слушай, у тебя случайно нет муки? Уже третий день ужасно хочется супчика с клецками, а у нас со Светкой только картошка да морковь. Может быть, найдется пара горстей?

– Мука как раз еще есть, а вот картошки уже больше недели нигде не могу достать. И даже лук имеется, и сушеная зелень – Земфира из соседней квартиры угостила, ей недавно родственники целую сумку продовольствия с поездом передали.

– Ну, тогда мы сейчас придем и устроим у тебя пир – я такой знатный суп с клецками готовлю, настоящий белорусский!

Наталья со своей дочкой Светланой, тоже заброшенные в военное ведомство волею судьбы, проходили службу на узле связи и жили вдвоем в однокомнатной квартире этажом ниже. Наталья была на 12 лет старше Вики, а Света на 12 лет моложе и таким образом Вика была в доверительной дружбе с обеими.

Они умиротворенно сидели в теплой кухне. Суп с клецками был съеден, и пришла очередь чая с вареньем.

– Послушайте, девчата, что я вам сейчас скажу, – промолвила Наталья, положив ложечку на край блюдца. – Как вы понимаете, дела наши неважнецкие. Я о квартирах, конечно, говорю. Очередь в последние годы продвигается – как столетний танцует. А тебя, Вика, и вовсе обошли. Это ведь ты должна была в этом году ордер на однокомнатную квартиру получить, а дали Римме из отдела кадров. Ни для кого не секрет, что она после тебя в очереди стоит, а кому пожалуешься? Кто поможет? Такое время настало… беспросветное. И мы со Светкой в очереди на свою «двушку» тоже неизвестно сколько еще будем стоять, и достоимся ли… Никто не знает, что завтра будет, будем ли мы вообще кому-то нужны. Идут разговоры, что весь этот дом офицерам под квартиры отдадут, а общежитие переведут в Подмосковье, в старый фонд. А нас и вовсе будут сокращать и отправлять по месту призыва. И кто нас там ждет, скажите пожалуйста? А уж обеспечивать жильем там, по месту призыва, точно никто не собирается.

В общем, вот что я хочу сказать… Тут недалеко, у Алтуфьевского пруда, храм стоит. А в нем есть три такие иконы, к которым люди со всей Москвы ездят молиться и просить о помощи в сложных жизненных ситуациях. И Бог помогает – я удивительные истории слышала! Вот скоро Рождество будет, так надо нам тоже пойти и попросить у Бога, чтобы Он помог с квартирами. Это последняя наша надежда, больше не на что нам рассчитывать…

О Боге Вика имела представление очень неясное. И хотя, когда ей раз или два пришлось невзначай зайти в православный храм, почувствовала такой душевный трепет, что даже не смогла сдержать слез, все же особой потребности в Боге и в храме она до сих пор не ощущала. А раз Наташа сейчас уверяет, что люди просят и Бог помогает, то почему же не попробовать… Все же храм – это однозначно дело хорошее и повредить никак не может. Она почему-то знала это точно, так же точно, как и то, что колдуньи и ворожеи – это нехорошо и опасно. Некоторые девушки время от времени ходили к таким и Вику уговаривали:

– Пойдем, это же интересно! И может быть, она скажет что-то нужное!

Вика однажды поддалась этим убеждениям и пошла с ними, но в подъезде того дома на нее вдруг напал такой необъяснимый холодный страх, что она не могла сделать дальше ни шага и, невзирая на уговоры подружек, повернула обратно.

* * *

Наступила Рождественская ночь, и они втроем отправились вдоль берега пруда к освещенному храму. В ограде и в самом храме оказалось полнымполно народу, вскоре началась служба. Вика и Света вслед за Натальей протиснулись внутрь и оказались у трех больших икон, перед которыми стояли подсвечники, до краев наполненные горящими свечами.

– Стойте здесь и молитесь – просите Бога, чтобы помог нам получить квартиры, – зашептала Наталья. – Ты, Света, читай «Отче наш», как я тебя учила, а вообще можно и своими словами молиться. Главное – старательно, от всей души просите!

Перед глазами Вики висели на стене три большие иконы в одинаковых рамах. На одной из них была изображена Богородица с Младенцем, а на двух других – какие-то неизвестные святые. Вика незаметно скосила глаза на Свету. Та стояла, сосредоточенно вперив взор в иконы, и губы ее слегка шевелились. Вика тоже перевела взгляд на иконы.

«Господи!! Если у Тебя есть такая возможность… изыскать средства… Ой, что это я говорю…

Господи! Если можно, помоги… Мне так нужна квартира – крыша над головой… Ты, наверное, знаешь, сколько лет трудилась я для этого на разных непрестижных работах. А теперь все вокруг рушится и сыплется с такой непостижимой скоростью, что я в любой момент могу оказаться буквально на улице. Куда же мне потом деваться? Родители мои давно умерли, родственников, на которых можно опереться, нет, я почти одна в этом мире… Господи, если Ты есть и если Ты можешь, помоги мне, сделай что-нибудь…»

Другие желающие помолиться и поставить свечи незаметно оттеснили их в сторону. Вика оглядела окружающий народ, своды храма, а потом через плечи людей попыталась рассмотреть, что же происходит там, впереди, и распознать хоть некоторые знакомые слова в молитвах и песнопениях. Было жарко, тесно, плохо видно и ничего не понятно.

– Устали? – прошептала сзади Наталья. – Ладно, выйдите во двор, отдохните немного. Но долго там не гуляйте, надо подольше на службе постоять!

Вика со Светланкой весьма охотно, хотя стараясь и не обнаруживать этого, выбрались из храма. Стали разглядывать людей во дворе, установленные у входа елки, блестевший за воротами пруд и громады темных домов на другом его берегу – город спал. Вскоре мороз стал заползать под одежду.

На пороге храма показалась Наталья и призывно замахала рукой:

– Ну, хватит там сидеть, а то к скамеечке примерзнете! Отдохнули немного, и достаточно, идите еще помолитесь у икон, да не ленитесь, просите как следует…

А служба все продолжалась и продолжалась, и казалось, что она не закончится еще по крайней мере суток двое. Наталья, сжалившись, снова отпускала их во двор поглазеть на звездное небо и размять затекшие ноги, а сама стояла у трех икон, как несменяемый часовой на посту особой важности.

Возвращались домой той же дорогой, вдоль пруда, полусонные и уставшие, но крайне довольные собой – выдержали-таки и не ушли до окончания службы.

Еще раз или два ходили они в тот храм просить перед иконами о помощи в получении жилья. А когда произошло чудо, то оно настолько ошеломило и закружило своей сказочной радостью, что Вика совсем забыла и о походах в храм, и о своих просьбах перед иконами, да и вовсе не подумала тогда связать эти события вместе…

Случилось чудо, как ему и полагается, совершенно нежданно. Как-то вечером раздался звонок в дверь, и на пороге появилась Наталья – запыхавшаяся, с ярко-розовыми от волнения щеками и горячечным блеском в глазах.

– Вика! – воскликнула она громким шепотом, – мне сегодня дали ордер на двухкомнатную квартиру! Я уже съездила и посмотрела! Новый дом, в новом районе, и метро не очень далеко. Мы со Светланкой, конечно же, согласились, завтра пойду оформлять. Не хотелось бы тебя напрасно волновать, но не могу сдержаться – есть слухи, что пришел также ордер и на однокомнатную квартиру, и вроде он для тебя… Дай-то Бог, дай-то Бог! Это просто какое-то невероятное счастье, я до сих пор не могу опомниться!

Ночью Вике снилось, как медленно и торжественно открывается высокая двухстворчатая дверь и она входит в залитый невиданным золотисто-белым светом командирский кабинет, а там за массивным письменным столом сидит Андрюшка, ее друг детства, погибший в автокатастрофе. Он приподнимается и, протягивая ей лист бумаги, говорит: «Вот, пришла твоя квартира…» Вика, смеясь от такого приятного известия и от радости, что видит Андрюшу, живого и невредимого, все же недоверчиво качает головой: «Не может быть, не может быть…»

Утром Вику вызвали к командиру части.

– Есть смотровой ордер на однокомнатную квартиру, – сказал командир, приподнимаясь из-за стола и протягивая ей маленький клочок бумаги. – Поезжайте, посмотрите, и, если понравится, приступим к оформлению.

В проеме высокого сводчатого окна за спиной командира ослепительно сияло солнце, заливая своим светом весь кабинет…

После получения этих двух квартир очередь в части окончательно остановилась – на целых десять лет. А когда по прошествии смутного времени военнослужащих стали снова понемногу обеспечивать жильем, то квартиры, как правило, давали уже не в Москве, а в ближнем Подмосковье.

* * *

Прошло пятнадцать лет. Жизненная трагедия – смерть родного человека – привела Викторию в храм, и она теперь заново открывала для себя Москву – святую, радостную, нездешнюю, до краев наполненную не имевшими никакой земной цены сокровищами…

Попалась ей однажды в руки книжечка о крестовоздвиженских храмах столицы. Один из них располагался в Алтуфьево. Она с любопытством прочитала, что находится храм в старинной усадьбе, принадлежавшей в свое время разным именитым людям, в том числе московскому дворянскому роду Олтуфьевых, а также крупному нефтепромышленнику и благотворителю Г.М. Лианозову. Что каменная церковь, выстроенная в усадьбе, упоминается уже в середине XVII века. Что храм практически никогда не закрывался, за исключением небольшого перерыва в 1941 году.

Виктория, конечно, и раньше кое-что знала об этом храме. Знала, например, что там начинал свое служение известный московский батюшка отец Дмитрий Смирнов и что слушать его проповеди туда ездила в те годы вся православная Москва.… Как он сам говорил, служение в этом храме для него самого началось с самых настоящих чудес. Советская власть, желавшая, чтобы священник поменьше находился в храме, уезжая пораньше домой, определила его в самый дальний приход, и это оказался приход Крестовоздвиженского храма в Алтуфьево, где в свое время служил его прадед, новомученик и исповедник, отец Василий Смирнов… Кажется, молодой новоназначенный батюшка и сам узнал об этом удивительном «совпадении» уже после назначения, от своей родственницы. «Люди со всей Москвы ездят туда молиться и просить о помощи… И Бог помогает!» – всплыли вдруг в памяти знакомые слова. Да ведь это же… это же Наташа говорила! Об этом храме говорила, ведь мы именно туда ходили молиться и просить о квартирах! Просили – и сразу же получили… Это же было настоящее чудо, великая милость Божия… Как же я тогда этого не поняла?

Словно вспышка сверкнула и все осветила – пазл сложился. Бросив все, Виктория понеслась в Алтуфьево. Несколько остановок на метро, затем быстрым шагом вдоль улицы, и вот уже видны колокольня, купол, красно-белые стены построек, симметрично опрокинутые в недвижную воду обширного пруда. Арка ворот, крыльцо, а сразу при входе в храм – скромный уголок налево… Так же стоят два подсвечника, правда, свечей сейчас поменьше, чем в ту Рождественскую ночь, тогда тут полыхал целый костер. А за подсвечниками на стене – три большие иконы в нарядном общем золотом киоте. Мученик Трифон с соколом на плече, Архистратиг Михаил и икона Божией Матери «Нечаянная Радость»…

Виктория стояла перед иконами, и соленые струйки сбегали по ее щекам на воротник.

– Вы плачете? Что-нибудь случилось у вас, горе? – продребезжал рядом тоненький старческий голос.

Она оглянулась. Маленькая худенькая старушка снимала догоравшие свечи. На голове – «не канонически», чуть ли не в виде чалмы – замысловато накручен белый, в мелкий горошек шарфик со свисающей на плечо бахромой.

– Нет, у меня не горе, у меня радость… – выдохнула Виктория.

– А, ну понятно! Здесь постоянно плачут. Сначала от горя, а потом от радости. Я двадцать лет это наблюдаю. Стоят, слезно молятся – мученику Трифону о помощи во всяких житейских делах, Архистратигу Михаилу – как главному защитнику дома, ну а икона Матери Божией «Нечаянная Радость» сама за себя говорит, Ей обо всем молятся. А потом снова приходят и плачут от радости! Такие уж это иконы – Господь особо отличил их по Своей непостижимой воле… Дивны дела Твои, Господи!

Старушка, почти не отрывая ног от пола, прошуршала со своей жестянкой в правый придел.

– Дивны, дивны дела, Твои, Господи… – эхом отозвалась ей вслед Виктория, не отрывая взгляда от икон. – Но как же мне теперь, так запоздало, благодарить за ту великую милость? Чем я могу хоть немного послужить Тебе, ведь нет у меня ни материальных средств, ни особых дарований… Впрочем, кажется, грешу я, так говоря. Ведь есть у меня дар рукоделия, который буквально спасал, помогая выживать в особо тяжелые времена… Позволь же, Господи, этим Твоим даром послужить теперь и Тебе! Вот, кстати, узнала я накануне, что в Сретенском монастыре, куда хожу на службы, есть женская золотошвейная мастерская, и туда приглашают всех желающих вышивать для храма, во славу Божию. Так если возьмут, то это будет для меня двойная радость…

Так размышляла Вика, стоя у икон, и всё невольно уплывала мыслями в ту далекую морозно-хвойную, пылающую огнями Рождественскую ночь, снова ощущая себя прежней несмышленой Викой, пришедшей просить и сразу же получившей просимое, даже невзирая на то, что тогда Богу от нее благодарности ждать совсем не приходилось.

…Ибо Он благ и к неблагодарным и злым… (Лк. 6, 35)

«Никогда не поверю в такую фантазию!»

Год 2020-й принес нам лавину непонятных событий, следствием или причиной которых, – есть все основания полагать, что выяснится это еще нескоро – явилась мировая эпидемия загадочного гриппа, для пожилых людей особо опасная. Она забрала от нас самых лучших, любимейших, истинно народных русских батюшек, которых знал, наверное, весь православный мир. Одним из них был архимандрит Амвросий (Юрасов).

Отмерено ему было в этой жизни чуть больше 80 лет – библейское время для приготовления души человека к вечности, и время это батюшка использовал максимально, без остатка отдав его Богу и людям. Как говорил сам отец Амвросий, не помнил он в своей жизни такого времени, когда не верил бы в Бога, потому что его родители были людьми верующими и детей своих воспитывали в вере с самого младенчества.

Село, в котором он родился, имело теплое название Огни, но уже с малых лет пришлось ему познать холод, голод и утраты. Отец погиб в первые месяцы войны, и было время, как рассказывал сам батюшка, когда семье с маленькими детьми пришлось зимовать в землянке. Они питались едва ли не одними картофельными очистками, и даже им были рады.

Постриг батюшка принял в Троице-Сергиевой лавре, когда ему не было еще 28 лет, а умер в 81 год, архимандритом. По благословению своего духовника жил в Почаеве, а когда коммунисты стали угрожать закрытием лавры, также по благословению ушел на время в Кавказские горы, к тамошним монахам.

Жил и в других местах, а в начале 1980-х получил приход в Ивановской области, в маленьком селе, тоже носившем уютное название Жарки. Там проживали летом верующие москвичи, там же зародился и «Радонеж». Батюшка благословил это историческое начинание и до конца жизни оставался радонежским духовником. На «Радонеже» у него шли почти еженедельные прямые эфиры, во время которых он терпеливо отвечал на вопросы слушателей и часто, в качестве примеров, рассказывал удивительные истории из своей жизни и духовнической практики. Вот одна из таких историй.

Приезжая в Москву, батюшка останавливался на квартире у своих духовных чад. Однажды он находился дома один, и ему понадобилось куда-то позвонить. Телефоны тогда были только домашние, стационарные. Батюшка поднял трубку, поднес ее к уху и намеревался уже набрать номер, как вдруг услышал… разговор двух неизвестных абонентов. Довольно редко, но такое случалось – по причинам сбоя на телефонной станции можно было подсоединиться к разговаривающим по своей линии абонентам. Он хотел уже положить трубку, но неожиданно услышал в довольно эмоциональном разговоре свое имя.

Отец Амвросий заинтересовался и стал слушать.

Двое мужчин говорили о недавно вышедшей его книге, причем один из них горячо доказывал, что некий случай, в ней описанный, совершенно не может иметь места, потому что такого просто не могло произойти в принципе.

– Никогда не поверю в такую фантазию! – экспрессивно настаивал он. – Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда!

Его собеседник пытался приводить какие-то аргументы в защиту описываемого события, но успеха не достигал.

– Это все чистой воды выдумки, а ты, наивный, веришь! Никто и никогда не убедит меня в обратном! – горячился его оппонент. – Я не ребенок, чтобы верить в подобные совпадения. Они, конечно, бывают, но совсем не такие надуманные, как в этой книге. К тому же нам предлагают поверить, что в результате этих совпадений некий отъявленный безбожник оказывается прямо на пороге храма! Да это совершенно неприкрытая агитация, шитая белыми нитками. Советую тебе перестать увлекаться подобными сказками, это тебя до добра не доведет!

И так далее в том же духе. И тогда отец Амвросий решил, что пришел его черед вступить в беседу:

– Я прошу прощения, – сказал он, – но все, что написано в этой книге, является правдой, выдумок там никаких нет.

На линии слегка опешили, и на мгновение воцарилась тишина.

– А вы кто такой?! И каким образом вклинились в наш разговор?! – придя в себя, накинулся азартный собеседник на батюшку.

– Я хотел позвонить по делу, поднял трубку и услышал вашу беседу. Простите, но, видимо, Богу было угодно, чтобы я смог лично засвидетельствовать вам истину. Я готов подробно объяснить все, что касается обсуждаемой вами истории.

– Ну, допустим, вы случайно оказались на нашей линии, случайно читали ту книгу, о которой мы говорим, но утверждать, что обсуждаемое нами не выдумка, вы не можете. Это может знать только автор книги!

– Но я и есть автор, каким бы странным ни показалось вам это заявление, – сказал отец Амвросий. – И, признаюсь, не меньше вас удивлен данным стечением обстоятельств, но, как известно верующим людям, «случайных» совпадений, даже самых мелких, не бывает…

– Ну это уже совсем ни на что не похоже! Вы – авантюрист! – с новой силой закипел горячий спорщик, и даже его собеседник выразил некоторое недовольство. – За кого вы нас принимаете? Чтобы к телефонной линии, на которой два абонента обсуждают конкретную книгу, случайно подключился – что уже само по себе редчайший случай – сам автор книги?! Вы что, издеваетесь над нами?

– Я понимаю ваше недоумение и возмущение, – отвечал им батюшка, – но тем не менее это действительно так. Мы можем сейчас поговорить об этой книге, и я готов не только приложить все силы, чтобы разрешить ваши недоумения по поводу обсуждаемого, но и засвидетельствовать свое авторство всеми доступными мне в этой ситуации способами.

Они проговорили больше часа, и под конец разговора собеседники отца Амвросия не только переменили свое возмущение на неподдельный интерес и благодарность, но даже изъявили желание встретиться с ним лично.

Что и было осуществлено, и принесло вскоре свои весьма положительные плоды.

– Как сказал святитель Филарет (Дроздов): «Кто верит в случай, тот не верит в Бога». Есть еще другое известное выражение: «Случай – второе имя Бога». И мой личный жизненный опыт дает мне достаточно веские основания, чтобы полностью согласиться с этими утверждениями, – такими словами заключил отец Амвросий свой необычный рассказ.

Долги наши

Вера Андреевна[1] работает в одном из храмов Сретенского монастыря – ухаживает во время службы за подсвечниками, а вечером вместе с другими женщинами убирает храм. Ее жизненная история без преувеличения поразительна. Был у нее успешный бизнес, деньги, полный достаток – и она в одночасье всего этого лишилась, пройдя при этом целый ряд тяжелейших испытаний. Но вышла из той, поистине драматичной, ситуации уже совсем другим человеком. И однажды Вера Андреевна сама рассказала об этом, желая, по ее словам, предостеречь других людей от таких же ошибок. А попавших в подобную ситуацию укрепить надеждой на великую милость Божию…

– История моя заканчивается радостно! – так начала она свое повествование. – Хотя начало ее было очень тяжелым и вспоминать об этом до сих пор нелегко… Священник, который принимал мои первые исповеди – иеромонах И. из Предтеченского монастыря в Астрахани, – говорил мне:

– Вы, конечно, стараетесь исповедоваться, каяться, но большей частью только рассказываете о своих скорбных обстоятельствах, плачете да жалуетесь на несправедливость. А для пользы вашей души нужно совсем другое – вы должны найти в себе силы простить того человека и поблагодарить Бога за все, что с вами случилось.

Помню, я отошла от него в полном изумлении, стою и думаю: «Как? За все это я должна поблагодарить, сказать спасибо? За что? За то, что я потеряла бизнес, деньги, две квартиры, осталась в долгах как в шелках? За то, что мы с мужем на шестом десятке оказались без своего угла, на съемной квартире? После всей той благополучной жизни! И за все это я должна благодарить?!»

Но батюшка сказал мне тогда:

– Придет время, когда вы осознаете пользу всего этого и чистосердечно скажете Богу: «Благодарю за все…»

И знаете, это время на самом деле пришло. Я специально ездила в Сочи, куда перевели служить отца И., чтобы сказать ему, что теперь я действительно поблагодарила Бога за все… Но путь к этому был долгим и, как говорится, тернистым. Ведь пришлось многое перелопатить в себе, изменить практически все представления о жизни, большинство из которых было заложено еще в детстве и, следовательно, крепко укоренено.

Росла я в семье небогатой и не вполне благополучной. Родители мои брак свой даже не зарегистрировали. К тому же у них была слишком большая разница в возрасте, 25 лет, что, наверное, тоже не самым лучшим образом сказалось на взаимоотношениях, а в довершение всего они в конце концов разошлись.