Полная версия
Вчерашняя мышь. Сборник прозы
Город смотрел на нас глазами Подвала. Во всех слоях, куда только не кинься. Нас скрутили, сунули в лифт и затолкали сюда. Но все это было бы действительно неправильно, страшно, плохо или еще как-то, если бы не тот факт, что все мы, все, абсолютно все наши метания и победы, мечты, планы, опыт и старания, – выдумка, фикция, тренировка, а сами мы не плод биологической или социальной эволюции, а выдутая из огромного аппарата гелевая масса, похожая фекалии или мороженое.
Он был среди нас. Он хотел забыть правду и жить во лжи. (Может быть, он и придумал эти бинарные категории). Шульгин нашел его. Точнее… ну да, чисто технически – нашел. Выполнил свою работу. Сначала мы решили, что это ложная личность, которую так заковыристо упаковали луо, пусть и непонятно, на кой ляд. Представитель внеземной цивилизации должен отключить передатчик, который связывает нашу планету с космическим судном, которое, в свою очередь, прибыло на орбиту совершенно пустого, молодого мира всего тридцать здешних лет назад. Инопланетянин так втянулся в тренировочный быт, что отказывается возвращаться к своим и хочет разорвать связь с кораблем, сделав искусственную память человечества реальной.
Разорвать связь – уничтожить Ферму, резервный генератор и сервер.
В целом звучит стройно, так сказал мне Шульгин после шестой или седьмой встречи, пусть и немного безумно. Банально и весело.
Но в какой-то момент я понял, что Шульгин начал верить в это. А сомнения убивают продуктивность. Поэтому он ничего не смог ответить, когда Сингулярность спросила, не обнаружен ли террорист и могут ли они, мол, быть уверены, что второго удара точно не будет… Ладно, к делу.
Вы думаете, что я детонант и все мои объяснения – бред собачий? Скажите. Произнесите это, комиссар. Давайте закончим.
Шульгин
– Нравится думать, что можете существовать вне пределов логики? Тогда попробуйте, Разум. Возьмите на себя ответственность.
Тот помолчал с минуту, глядя куда-то сквозь. Шульгин покорно ждал. Осталась чистая формальность.
– Пожалуй, вы правы.
Лебедев казался расстроенным. Из него будто разом выбили весь задор и решительность.
– Прав?
– Да, слишком большой риск. Что, если я не разорву контакт, а правда уничтожу себя?
Шульгин ожидал другого развития событий. Как обычно, впрочем. Лебедев зачем-то оглянулся назад, будто из коридора в камеру должен был кто-то войти, потом посмотрел на Шульгина, тяжело вздохнул.
– Лучше перестраховаться. Что мне делать?
– Ничего особенного. Основное вы сделали.
Шульгин закрыл глаза, отсчитал семь секунд и открыл. Вместо лохматого человека на пороге камеры со стеклянной стеной вокруг был железнодорожный вокзал. Людей не было, но в остальном дизайн удался на славу: чего уж там, коллективная память показывала почти стопроцентное совпадение. Дряхлая зеленая морда старого поезда, лотки с фруктами, полуразбитые пути, указатели и черное лоно подземного перехода с третьего пути в здание вокзала.
Шульгин стоял возле вагона №1 с головы состава. Напротив него, у двери в вагон, стояла Сингулярность: грузная женщина прилично в возрасте, одетая в сине-желтую форму проводника. Маленькая пилотка на ее большой голове смотрелась нелепо.
Пахло каменной пылью, было жарко и душно, над головой висело серое небо без облаков. Шульгин захотел найти в заднем кармане брюк помятую пачку сигарет и нашел – вынул, вытряс одну на ладонь, сунул в рот.
– Здравствуйте, Сингулярность.
Смеха ради крутанул ладонью в воздухе, как делали фокусники в мертвом кино, и в руке появилась зажигалка. Прикурил, затянулся, с наслаждением выпустил дым. Усмехнулся.
Опыт человека курит опыт сигареты.
– Отлично у вас тут все работает, честно слово. Всякий раз поражаюсь.
Сингулярность никак не отреагировала, стояла и смотрела на него, как на музейный экспонат.
– От меня нужно что-то еще?
– Ничего, вы свободны. Администрация М-7 выражает вам признательность за работу.
– Да не за что, обращайтесь.
– Вы можете выбрать любое тело в любом из городов Разума. Еще не решили? Могу перенаправить ваши данные туда, куда скажете. Прямо сейчас.
– Спасибо, не надо. Я пока не готов. Надеюсь, у меня есть такое право?
– Конечно, Шульгин, Правило Приватности. Желаете вернуться в М-3?
– Было бы, конечно, здорово. Если можно.
– Проходите.
Шульгин вошел в вагон, прошел немного по узкому коридору, открыл дверь в купе, боком протиснулся мимо огромной раздутой клетчатой сумки, и сел на полку. Вынул из заднего кармана потертую фотографию, некоторое время смотрел на нее (на ней была хрупкая девушка с кудрявыми рыжими волосами), потом вздохнул, убрал обратно, лег и повернулся лицом к стене. Через некоторое время поезд тронулся.
ОСТРОВ IV
I
Люди одеты в защитные костюмы белого цвета и потому похожи на инопланетян или космонавтов.
– Осторожно, пожалуйста, – в голову слева вполз голос, принадлежащий женщине.
В этот момент Андрей вспомнил, что он Андрей, а еще вспомнил, что бывают женщины и мужчины.
Невозможно сосредоточиться ни на одной мысли, во рту сухо. В горле горечь. Память затвердела, хрустела теперь, как кости, болела, как приходящие в движение мышцы, ныла, как вены, по которым опять потекла кровь.
«Мы пришли с миром от имени всего человечества» – Андрею понадобилось больше минуты на то, чтобы усохший за восемьдесят лет мозг смог идентифицировать смысл букв. Надпись красовалась над стеклянной перегородкой метра два в высоту, за которой…
– Не бойтесь, – неразличимая женщина в белом будто бы читала мысли.
– Это всего лишь камера дезинфекции. Скоро все будет в порядке. Входите.
Голоса точно неживые, как диктофонная запись, а за стеклами шлемов было не разглядеть лиц. Впереди оказалось огромное помещение, похожее на кунсткамеру, и Андрей попытался сопротивляться, но тело не слушалось.
– Не волнуйтесь.
Из правой стены выползли головки лазерных пушек. В памяти сию секунду всплыл разговор с Зориным: вот он, профессор, сидит за столом в своем кабинете на втором этаже НИИ, названия которого Андрей не помнил. Профессор мягко улыбается и говорит, что… Что он говорит? Что-то про лазеры?
Внутри «камеры дезинфекции» было еще несколько (или несколько десятков) человек. Почти все еле-еле держатся на ногах, лысые и костлявые, как военнопленные. Озираются по сторонам, открыв рты, нерешительно тянут друг к другу руки.
Андрей даже не успел внятно сформулировать какую-нибудь любую мысль, только обернулся и увидел, как стеклянная перегородка опустилась, отсекая «камеру» от внешнего пространства, а потом все вокруг на долгие секунды залил малиновый свет…
***
…До НИИ Андрей добрался затемно. Перед чугунными воротами стояли и курили молодые люди. Андрей шел, даже немного ускорившись, и придумывал, как можно поговорить с ними, попытаться объяснить, что сигареты не только сильно влияют на здоровье, но и вредят окружающим людям.
Уже почти подошел, решился, казалось бы, но в последнюю секунду не нашел слов и прошел мимо.
«Влияют на здоровье», – прокрутил в голове. – «Какая дурацкая фраза».
Кабинет, серый город за окном, стол, за столом Зорин.
Говорит:
– Этот проект – очень важная инициатива, и мы не откликнуться на запрос не можем..
Бывший митрополит, а ныне… ученый муж, человек больной полноты, почти лысый. Без бороды он выглядел как-то неуместно и даже глупо. Говорил, да всё не смотрел в глаза.
Андрею тоже было стыдно и горько оттого, что служители Господа находятся в таком смешном и плачевном положении.
– Ты отправляешься не один, – батюшка Феофан, прекрасный собеседник, замечательный друг и наставник, затухал на глазах. А ведь еще в прошлом году все было иначе.
– Всего от нас предложено пятнадцать человек. Вот, посмотри, пожалуйста. – Зорин взял в руки папку, лежавшую все это время перед ним, послюнявил пальцы и открыл на одной из страниц.
– Уточни, пожалуйста, когда окажешься в центре, оружие ли это, и зачем оно будет использоваться?
Андрей принял папку. На схемах были лазерные пушки. Цифры, параболы и другое. Андрей ничего в этом не понимал.
– Спасибо, что решился, – Зорин поднял, наконец, взгляд. – Я уже и не ждал. Ты… Я помню, сынок, все помню, но тут совершенно другое дело. Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы тебя ни в какие списки да программы, если бы…
– Все в порядке, Аркадий Степанович. Я все понимаю.
Весь следующий день Андрей собирал справки, результаты обследований, психологические заключения. К шести поехал на могилки родителей, постоял там, чувствуя, как мокрых щек касается кладбищенский ветер. Потом вернулся в город. Видел выпускниц. Девочки, дети еще совсем. Одна поправляла чулки, согнувшись, и Андрей даже перекрестился.
Воистину говорят, Сатана – князь мира сего.
Андрею в тот год должно было исполниться тридцать четыре. Он раньше был алкоголиком, а еще раньше – священником, верил в Бога, боялся ответственности и немного скучал по дочке.
У него были веские причины на то, чтобы попытаться убраться из этого времени.
II
Еды на тарелке было немного, и по виду она походила больше на пластилин, чем на еду, но Андрею было все равно. Он так немыслимо проголодался, что даже прикусил себе язык, почти до слез. Сначала не ощущал вкуса, все еще немного дрожал от холода, но, наевшись, почувствовал себя гораздо лучше. Расслабился, сыто рыгнул и тут же огляделся, краснея, но никто ничего не заметил.
Все были заняты ровно тем же, чем и он сам. Либо жадно едят, либо оглядываются по сторонам, пытаясь найти какую-нибудь точку опоры. Но в окружающем пространстве нет ровным счетом ничего знакомого.
Андрей инстинктивно вспомнил вылезшую из защитного костюма женщину. Она была милой, странной и милой. В чертах лица невозможно опознать какую-то конкретную национальность, но вместе с тем они не были размыты и унифицированы. (Андрей читал, что все люди в будущем будут уродливыми китайцами). Женщина проводила Андрея в столовую, усадила за стол и даже принесла поднос с едой. Это было около получаса назад.
– Спасибо большое!
– Кушайте. Как закончите, отнесите набор вот туда, – она немного наклонилась, обдавая Андрея приятным сладковатым запахом, и указала на большую дверь, на которой была табличка с римской цифрой «IV».
– Затем подождите, за вами придут и проводят в комнаты для тестирования. Хорошо?
– Хорошо, конечно! – Андрей не очень ее понимал, потому что нос уже сообщил желудку о запахе еды, и тот отвечал недовольным урчанием.
– Конечно, как скажете!
После еды их повели через коридор с высокими потолками, и Андрей хотел немного обогнать остальных, подойти к провожатому да поинтересоваться, почему все хранят странное молчание, что происходит, где они оказались, и что это еще за «тестирование», но не смог придумать слова, с которых можно было начать так, чтобы не грубить и вместе с тем показаться решительным и конкретным.
Спустя некоторое время они оказались в большом помещении, похожем на зал круглосуточного обслуживания в каком-нибудь большом банке.
Межгалактическом. Очень большом.
– Проходите к оператору, пожалуйста – сказал провожатый. – Представьтесь, назовите год и день своего рождения, а также год, в котором вы приняли участие в проекте. Далее следуйте инструкциям.
Потом провожатый прошел чуть вперед и обернулся к скучковавшимся напуганным людям.
– Друзья, добро пожаловать на станцию «Город золотой»!
***
Андрей не до конца понимал, что они говорят, но, во-первых, не хотел ударить лицом в грязь, а, во-вторых, рассчитывал изучить материалы во время подготовки, уже на орбите.
Главное – запомнить.
Вот как. Из вашего организма будет удалена вся кровь, а кровеносные сосуды будут заполнены слабым раствором бромистого радия-К. Емкость с радием-К также будет прикреплена к вашей сердечной мышце. После этого вы будете помещены в специальную капсулу, заполненную пермагатолом.
– Вам все понятно? – красивая девушка с рыжими волосами посмотрела на Андрея и одарила его дежурной улыбкой.
– Или необходимы дополнительные пояснения?
– Все предельно ясно. Спасибо.
Но, как выяснилось, времени дополнительно изучить документы по проекту Андрею не дадут.
– Это называется человеческий банк, – проговорил мужчина в желтых резиновых перчатках.
– Сам процесс называется архивация человеческого материала. Я должен повторить, что опасность для жизни имеется, хотя предварительные тесты показали, что она практически сводится к нулю.
– Я понимаю, – сказал Андрей, чувствуя, как его члены сковывает приставучий липкий страх. – Я достаточно ознакомлен с материалами проекта, спасибо. Можем начинать.
Не хотелось показаться некомпетентным. Свершалось великое дело, и Андрей теперь был его неотъемлемой частью. Успокоил он себя в итоге тем, что все-таки получит время изучить проект подробнее, но уже после того, как окажется в месте назначения, и, к тому же, если честно, цели его далеки от науки. В сущности, эти знания в его голове будут лишними. Каждый должен заниматься своим делом.
– Сначала будет немного больно, – сказал мужчина в желтых перчатках.
Андрей теперь старательно восстанавливал в памяти лицо этого человека, но вспомнить никак не получалось.
– Вы готовы?
Резкая боль пронзила бедро. Андрей, несмотря на то, что подготовился к чему-то подобному, все равно заорал.
– Потерпите. Осталось совсем немного.
Тело стало тяжелым, словно чужим. Где-то в мозгу будто бы образовалась черная дыра, которая теперь всасывала существо Андрея, как какой-то невероятной силы пылесос.
Лица родных в памяти подернулись частой рябью. Вот дочка играет на детской площадке. Бежит от песочницы, накрытой грибом из нержавейки, к скрипучим качелям, садится и начинает раскачиваться. И смеется, как ангел.
III
Человек, сидевший с другой стороны стола, старался не выдавать эмоций. Это был молодой парень, национальность которого тоже невозможно определить по внешнему виду. Андрей мог понять, кто русский, а кто, к примеру, какой-нибудь кореец или вроде того, только глядя на таких же иммигрантов, как он сам.
Вереница сонных людей, как тело длиннющего кольчатого червя, входила в одну дверь и выходила в другую.
– Что это значит? – спросил Андрей.
Он хотел бы понять, что все это значит, но мозг, к сожалению, отказывался обрабатывать входящую информацию. «Как могла произойти такая ошибка? Вам не кажется, что звучит это несколько странно, особенно учитывая контекст?».
Готовясь к своей очереди, Андрей вспомнил все слова, которые могли показаться умными.
– Как я и сказал, – человек нажимал, торопил, но мягко. – Было проведено несколько архиваций с две тысячи пятнадцатого по две тысячи сорок второй год. Каждый из этих банков должен был быть распакован в определенное время, однако обстоятельства изменились, и произошла не ошибка… вы меня неправильно поняли, произошла рокировка. Поэтому вы здесь.
Андрей выдохнул. Дышать было приятно. Он старался казаться невозмутимым.
– Хорошо, скажите, а существует ли еще христианский приход, в котором я должен был служить?
– В какой-то мере – да, существует. Это и есть ваш приход, господин Андрей, – человек махнул рукой в неопределенную сторону.
– Собственно, ваши цели остались неизменными… ну или, почти. Как только вы и ваши коллеги будете готовы, вас направят на главный буб… На первый стэнфордский тор, тот, что на орбите первого мира. А затем… Вы ведь подключены?
Андрей попытался скрыть недоумение – не вышло.
– Простите, – пришло время уточнять. – К чему меня должны были подключить, или к кому? Я, к сожалению, не совсем вас понимаю.
– Ничего страшного. Это вы меня простите. Вы ведь из семнадцатого, верно? Минуту.
Человек зачем-то прикоснулся пальцем к виску, и глаза его вдруг заволокла белая пелена.
– Все верно. Я немного поторопился, но теперь вы, так сказать, эмоционально подготовлены. Случайности не случайны, верно?
Человек улыбнулся. Андрей ничего не понял.
– Итак, – человек что-то отметил на небольшом синем голографическом дисплее, который все это время висел перед ним, как компьютер.
– Инъекцию вы получили, инструктаж активируется после подключения. Всего хорошего, господин Андрей!
Андрей хотел что-то сказать, но не придумал, что, поэтому встал, уступая место следующему в очереди, и пошел за предыдущим к следующему столу. (За каким чертом здесь столько столов?).
***
«Город золотой» казался таким огромным, будто занимал всю Солнечную систему. Но со смотровой площадки Андрей увидел еще две станции.
Увидел и понял, что «Город» на самом деле размером с песочницу.
Одна станция, та, что находилась на видимом от «Города» расстоянии, по строению была такая же, как «Город» (сеть подсказала: тороидальная). Другая, та, что дальше, и даже с камер, подключенных к нервной системе станции, казалась игрушечной – походила на два соединенных проволокой цилиндра.
Не так.
Два вращающихся в противоположных направлениях цилиндра по 15 километров в диаметре и 50 километров в длину. Каждый цилиндр имеет шесть равных участков-полос по длине цилиндра; три окна, три «района». Более того, имеет внешние «сельскохозяйственные» кольца, 20 километров радиусом, вращающиеся с разными скоростями в целях ведения разных видов сельского хозяйства.
Промышленный блок расположен в середине (позади блока спутниковых антенн), где минимальная гравитация или полная невесомость способствуют проведению некоторых операций для производства материалов. Цилиндры вращаются, создавая искусственную гравитацию на своих внутренних поверхностях. При большом радиусе цилиндр будет вращаться со скоростью в 40 оборотов в час, имитируя обычное земное притяжение. Это Остров IV, подсказала сеть – космический город-государство, в котором провозглашена прогрессивная ноократия.
Город, убивший Бога.
Андрей стоял там, на смотровой площадке, и пытался осознать, что прошло «немного больше» восьмидесяти лет, что на дворе, черт возьми, 2735-й, и Бог очень давно мертв. То есть не как у Ницше, а на самом деле. Что ноократы («первый мир» или «старый мир» – так здесь называли Землю) в какой-то момент решили отказаться от Архива Религии, и этот человеческий банк оставался замороженным до того, как к власти пришел Антон-Аполлон Градинский, представитель романо-германской лунной диаспоры, трансгуманист, проповедующий всеобщую свободу.
«Город золотой» до последнего времени тащился за «старшей сестрой» мертвым грузом. Но теперь все изменилось. Теперь к жизни возвращены представители всех когда-либо существовавших религий на земле.
Андрей стоял там, на смотровой площадке, наблюдая, как поднимается ванадиевое забрало корабля, и открывается вид на чудовищную пустую глубину слепого космоса, и пытался понять, что чувствует.
Звёзды далеко. Из любой части Галактики. Андрей ощутил себя крохотным. Существование его, по отношению к открытиям и изобретениям человечества, которые были сделаны за последние пятьсот лет, показалось в крайней степени незначительным. Но в то же самое время духом он не пал. Напротив, Его цель, его Великая (теперь с большой буквы) миссия стала понятна более четко, стала осмысленнее, глубже и правильнее. Предательский вопрос вроде «а почему именно я» Андрей отмел сразу же. Такова судьба, значит.
В Солнечной системе всего восемь городов-спутников, и в каждом из них нужно слово Божье. Люди, которые стерли грани национальности, территорий и экономики, вместе с этим лишились самого главного – Бога. Люди все-таки не смогли покинуть Солнечную систему, и это ли не знак? Мир, данный им Господом, оказался немного больше, чем старушка-Земля, но границы все равно есть! Это ли не знак?
Огромное количество людей разуверилось в Боге. Началось это еще тогда, когда Андрей жил свою первую жизнь, но не свидетельствуют ли сила людского гения и невероятная красота и продуманность Вселенной о том, что она не появилась из пустоты?
Да, солнце, теперь закованное в прочную броню, дает человеку неистощимую энергию, дает вечный свет, но остался ли свет в человеческих душах? Да, человечество, подобно улью пчел, объединено, консолидировано, и нет больше таких, кто тщился бы искать помощи, нет больше области знаний, в которой человек был бы несведущ, но не стало ли милосердие функцией, какой-то незначительной кнопкой на голограмме? Благодарны ли люди Господу?
«За что?» – спросили бы дураки, которые когда-то давно, еще в две тысячи шестнадцатом, говорили, что религия похожа на неизлечимую опухоль мозга. За что мы должны быть благодарны какому-то богу? Теперь Андрей точно знал, что ответить. Самореплицирующиеся нанороботы, восстанавливающие отмирающие клетки организма. Вот что это? Андрей знал, что это, и, мало того, точно знал, когда это было предсказано. «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы от всех лиц».
Глядя на черный космос, такой огромный, что не хватит и миллиона жизней, чтобы его понять, Андрей вдруг осознал, что сомнения в собственной вере, которые мучили его когда-то, абсолютно лишены смысла. Сомневаться в милости Господа не приходится. Особенно, когда тебя встречают, словно пророка. Особенно тогда, когда ты нужен, когда тебя вернули для того, чтобы нести свет.
Вспоминая глупых и злых людей своего времени, научных атеистов, чёрт бы их побрал, которых невозможно было ни в чем убедить, Андрей проговорил про себя: «Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых, ибо им нет страданий до смерти их, и крепки силы их». Кто из них жив теперь, когда Андрей здесь?
Восстанут только праведные. Ибо «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего».
IV
Рейсовые космические корабли «Сокол 17» ходили от Первого города на Землю каждые семьдесят два часа. Андрею объяснили, что в том случае, если администрация Первого города откажется от его услуг, он может отправиться в старый мир.
– Все ясно, спасибо.
Главу администрации второго, гиперборейского сектора «Города» звали Радмилла. С двумя «л». Это была очень коммуникабельная, красивая и приветливая женщина. По виду решительно нельзя было понять, сколько ей лет, а некоторая информация в базе работников станции для воскресших попадала в слепую зону, но Андрею понравилось считать, что ей около сорока. Привлекательная, видная дама. Худая и невозмутимая. Как змея. И разговаривает искусственно, будто с непривычки. Она была гораздо выше даже очень высокого человека из времени Андрея. Сейчас на ней была надета белая футболка и синий как будто бы джинсовый комбинезон, а поверх – легкая на вид курка черного цвета. Выглядело это… довольно красиво.
Андрей выяснил, что одежда сегодня практически срощена с носителем и может менять цвет и размер по одному только его желанию, однако не мог не удивляться тому, что еще не видел людей, одетых однотонно. Все были красивые и яркие, как будто жители обычного, светлого, солнечного и богатого города.
Он еще ни разу не встречал одежды, хоть отдаленно напоминавшей неуклюжие угловатые костюмы НЛО из старой фантастики. Главное, чтобы было удобно и тебе самому нравилось. Обо всем остальном позаботится паутина. (Это остроумный синтез ткани и гаджетов, нейроволокно, которое не рвется, не мнется и, конечно, не нуждается в стирке. Оно не только помогает людям в простых коммуникациях, но и постоянно следит за состоянием их здоровья).
Андрей сидел на стуле в кабинете Радмиллы. Кабинет мало напоминал такой, каким его было бы привычно увидеть, но Андрей справлялся. Помещение больше похоже на комнату отдыха. Просторно, спокойные пастельные цвета. Радмилла сидела на большом диване у стены, закинув ногу на ногу. Перед ней висел синий голографический дисплей.
Она уже рассказала, как будет проходить экспансия: кому, когда и куда точно нужно будет отправиться.
– Есть вопросы?
Радмилла принимала каждого из Архива Религии по отдельности. Это приятно, чувствовалось, что женщина она обстоятельная, и к людям Бога относится с уважением. И пусть у каждого был определенный лимит времени, превышать который нельзя, но она как-то успевала спросить обо всем, даже о самочувствии.
Андрей все не решался задать самый главный вопрос – тот, что мучил его уже больше четырех недель. Но сегодня последний день в «Городе золотом», и поэтому необходимо было взять себя в руки. Вдох-выдох.
– Да, на самом деле есть один очень важный вопрос. Если позволите.
Андрей выдохнул, собрался с духом.