Пепля

Ранним утром, когда небо чуть просветлело до прозрачной синевы, комната хранила сумрак заброшенного жилища отшельника. Медленным ванькой-встанькой выплыл, поднялся боком с продавленного дивана, сутулился перед экраном монитора компьютера Трэк в нелепом колпаке из фетровой шляпы. Он напоминал старого, оставленного собратьями, гнома на пенсии. Бедняга зябко кутался в мятый летний плащ. Усталый, измученный подросток будто бы на минуточку задремал, склонил голову, но встрепенулся и снова уткнулся в монитор.

Этой ночью приболевший Трэк несколько часов подряд «сидел» в интернете. Его синеватое, измученное лицо вытянулось в дыню в синюшном отсвете экрана. Горло подростка было замотано драным, шерстяным, колючим шарфом. Он потрогал рукой горло, похрипел, сморщился от боли, допил мутную лекарственную жидкость из стакана. Обратил внимание, что его левая рука была испачкана, почернела от сажи. Трэк фыркнул изумлённо, пытаясь припомнить, где мог испачкать руку. Попытался оттереть руку о порванную рубашку, что валялась под ногами в качестве тряпки для пола.

На чёрном, щербатом паркете, как мусор, валялось множество потёртых, поцарапанных сидюшников (компьютерных дисков) с программами, игрушками, базами данных, «инфой» и фотками имидж-банков. Раскинулись по полу сбитыми, растоптанными птицами с глянцевыми, помятыми крыльями страниц журналы «Хакер», «Компьютерное обеспечение», буклеты, рекламные проспекты компьютерных игр, каталоги, прайсы (цены) всевозможной техники и оборудования.

Вялый, дрожащий от болезненного озноба, Трэк снова прилёг на диван, но тут же вздрогнул от громкого стука в дверь, вздёрнул голову.

– Отдай телефон, негодяй! – заверещал за дверью комнаты отвратительный, скрипучий старушечий голос. – Трезвонют и трезвонют! Цельными днями трезвонют!

Трэк поморщился, прожевал сдержанные ругательства, прохрипел возмущённо:

– За вещами пришли?!

В ответ послышалось шарканье тапок по замусоренному коридору.

Велосипедным звонком тренькнул компьютер под столом. Пришло сообщение по электронной почте. «Почтовый» ящик оказался пуст.

На экран монитора выпрыгнули, принялись гримасничать нахальные рожицы почтальонов – трёх пупсиков: тощего Беспризорника, Толстяка и Малыша в бейсболке. После ночных бдений перед компьютером Трэк забыл выключить модем. Старый, простуженный, как хозяин, медленный компьютерный ящик натужно свиристел весь остаток ночи, похоже, «накачал» из сети целый вагон вирусов.

Трэк ругнулся, выключил модем, освободил телефонную линию. Раздражающее свиристение прекратилось. Компьютер утих под столом, задремал усталым болезненным псом.

В дверь снова нагло и настойчиво постучали, будто деревянными молоточками. Словно кто подслушивал у порога, из вредности тарабанил костяшками пальцев всё сильнее и сильнее. Трэк не выдержал, засипел, сорвав голос:

– Уезжайте к родственникам! Что вы тут одна торчите?!

Приболевший подросток схватился за голову, чтоб не взорвалась от перегрева, натянул фетровый колпак глубже на уши. Раздражающий стук продолжался.

– Никуда не поеду! Жила тута семьдесят лет… Тута и помру! – проскрипели старушечьим голосом из-за двери.

– Хватит долбить! Линия свободна! Можете звонить! – взвыл от бессилия Трэк и, шутя, захныкал, как больной, капризный ребёнок.

В дверь продолжали остервенело барабанить, будто пытались пробить дыру в фанере. Трэк неспешно, покачиваясь от болезни и усталости, подошёл к порогу, рванул на себя створку тяжёлой двери, собираясь высказать несносной старушке-соседке всё, что ней думает.

В полутёмном коридоре никого не оказалось. Трэк сник, испугался, что начал сходить с ума. Сначала пухлый толстяк на крыше, стреляющий из рогатки по «сидюшникам», затем невидимка-старуха, которую месяца два уже как выселили и увезли в Подмосковье родственники.

Брошенным, одиноким домовым, в своём мятом клоунском колпаке, подросток долго бродил по закоулкам огромной, захламлённой, коммунальной квартиры, ожидающей «евроремонта» и новых хозяев новой жизни. Окна многих комнат были забиты досками. Страшными чёрными пастями зевали проёмы сорванных дверей. Со стен свисали жуткие языки ободранных бумажных обоев. С посиневших потолков осыпались перья старой штукатурки. Засохшими корочками хлеба и чёрными стручками хрустели под ногами выбитые, вывороченные паркетины.

Из-за двери, оклеенной белыми полосками бумаги с конторскими, синими, запрещающими печатями, доносился из радиотранслятора старинный фокстрот, слышалось шарканье подошв по паркету, старческое покашливание.

– Ку-ку. Привидения… – прошептал Трэк в ужасе от собственных слуховых «глюков».

Одна из опечатанных дверей оказалась приоткрыта. Трэк хмыкнул настороженно и удивлённо. Всех жильцов давно выписали из коммунальной квартиры и расселили. Он оставался последним. Подростку не хотелось уезжать в комнату очередной коммуналки куда-нибудь на окраину столицы, в Бутово на куличики. Хотелось остаться жить в любимых и уютных арбатских переулочках.

Кто же мог, такой отважный из бывших жильцов проникнуть ночью в коммуналку и сорвать милицейские наклейки с дверей? Трэк осторожно заглянул внутрь. В старинной квартире это был самый большой зал с чёрным зевом камина. На щербатом паркетном полу был разбросан хлам. Валялись обломки старой мебели, вылинявшая, грязная детская одежда. Посредине гостиной была нагромождена целая гора рваных, растрёпанных книг без обложек, многие страницы были исчерканы цветными карандашами.

Забывшись, Трэк щёлкнул бесполезным выключателем, разглядел в синем полумраке чёрные змеи проводов, торчащих из разорванного отверстия в потолке посредине уродливого осыпавшегося лепного украшения.

Вспыхнул и погас пробный огонек его крохотной зажигалки.

Трэк бросил в камин кипу разорванных, старых, школьных учебников, охапку жёлтых листков «отрывных» календарей. Поджёг. Дымные лосы завились в свиток, вытянули языки во все стороны гостиной. Язычки тусклого пламени, как бы нехотя, принялись лизать, пожирать бумагу, разгоняя дымную завесу.

Почти не было тяги. Труба камина давным-давно засорилась. О трубочистах в большом, современном городе, похоже, забыли за ненадобностью.

Трэк присел на корточки, при свете пламени камина перелистал рваные, истрёпанные книжки с картинками. Это были, когда-то редкие и недоступные в его детстве книжки с изумительными, красочными иллюстрациями: сказки братьев Гримм, Андерсена, Шарля Перро, Карло Коллоди о Пиноккио, с которого бывший граф Алексей Толстой «срисовал» Буратино. Эти книжки сжигать не хотелось. Трэк бережно переложил их стопочками в сторону.

Вдруг в трубе камина послышался странный звук, то ли треск, то ли шорох. Затем будто чихнули и фыркнули.

Из зева камина вывалился клуб серого дыма.

Испуганный странными галлюцинациями и чудесами, Трэк отвалился, уселся на пол, замер в ужасе, ожидая, что сейчас кто-нибудь огромный выкатится из трубы. Огонь неожиданно сильно разгорелся, пожирая старые учебники.

Дымовик

Ненастный день быстро пролетел серой огромной птицей над городом.

Пригревшись, Трек дремал у огня, сидя на полу, растапливая камин вместо дров старыми, разодранными книгами о строительстве, отделке квартир и прочее. Подобных книг было множество. Издания 1934 года, 1953, 1961… Видимо, в старинной коммуналке близ Арбата проживали когда-то новые строители будущего столицы. Книжки для детей с цветными картинками Трэк бережно складывал в стопки, уносил к себе в комнату, намереваясь воспользоваться для подготовки компьютерных «ходилок» по сказкам.

С заходом солнца мир вновь погас в цветах, обратился чёрно-серым.

Из трубы на крыше дома вывалился в яркое звёздное небо чёрный, огромный, будто осьминог, гигантский клуб дыма. Заискрились гирлянды электрических проводов.

Тёмные, мрачные окна расселённых квартир беспокойно перемигнулись сполохами. Поморгали окна и на фасадах ближайших домов.

Дымный осьминог поднялся столбом в чернильное небо и развеялся под ветром. Каминная труба ещё раз чихнула, пыхнула чёрным комом, выстрелила в синее звёздное небо тяжёлым облаком сажи, пепла и золы в просверках электрических разрядов. Облако осело на коньке крыши огромным чёрно-серым, бесформенным комом. Ещё раз громко чихнуло. Перепуганные кошки с мерзким воем кинулись наутёк, попрыгали в чердачные окна.

– У-у-ух, котяр-ры! – глухо проворчал огромный пепельный толстяк. Он сидел на каминной трубе, будто на детском ночном горшке, и возмущался:

– Кошар-ры! Бесполезные животные! Эгоисты! А-ахр-р-р! – зевнуло чёрно-серое существо. – Поспать не дадут! Воют и воют! Эх, чуть зад не прижарили! Кто там задумал печь топить?! А-ахр-р-р! Эх, ты, Дрыхундяй-семнадцатый! Никому ты не нужен, – и снова послышался смачный зевок. Последнее прозвище относилось, видимо, к самому… Даже сразу не назовёшь определённым именем эдакое пушистое желе из дыма, пепла и сажи, ушастое, как гигантская летучая собака, с выпуклыми, светящимися глазищами. Чёрно-серый толстяк встряхнулся для бодрости, просверкивая в дымной шерсти электрическими разрядами, поднял тучу сажевой пыли, сорвался с крыши и… улетел, быть может, растворился в густом, чернильном, звёздном небе.

Воронка несчастья

Чёрно-серые дома, улицы и переулки раскинулись внизу, будто макет из папье-маше.

Если кто не знает, папье-маше – изделие из бумаги и клейстера – клея, сваренного из муки и крахмала.

Изрядно поредевшие к полуночи красные огоньки машин с белыми веерами щупалец по-прежнему плыли в русле Садового кольца.

Обычное окно, подсвеченное синеватым неоновым светом аквариумной лампы, на фасаде жёлтого кирпичного дома, будто изображение на экране монитора, вдруг исказилось, искривилось и выправилось. Вновь зарябило, исказилось, будто экран тронули компьютерные помехи, как это бывает при сбоях электричества.

За стеклом окна второго этажа дома, что нависал тяжёлым фасадом на проезжую часть улицы, видна была коротко стриженная детская головёнка. Ребёнок уже долгое время оставался неподвижен и напоминал издалека мороженое в стаканчике.

Подросток был инвалидом. Кто это был, мальчик или девочка понять было невозможно. У подростка когда-то сломался позвоночник. Голова его покоилась внутри конуса пластикового панциря, что охватывал тщедушное, хрупкое тельце. Подросток сидел в инвалидном кресле на колесиках.

Его глаза долго и бесстрастно созерцали огненные красно-белые потоки машин внизу, наблюдали за тёмными тенями людей, скользящими по аллейкам.

Подросток смешно свел глаза к переносице, сфокусировал взгляд на отражение своего лица в тёмном зеркале окна и сиплым, механическим голосом прохрипел:

– Я – робо-бобо-хромо-тэк. Поло-матая ма-шина… Требуется ремонт… Срочно требуется ремонт… Би-би-би, – подавал в сторону города тревожные позывные ребёнок-инвалид, но никто его не слышал. – Срочно-срочно-срочно! – вяло повторял он, будто заела в старом проигрывателе испорченная пластинка.

Неожиданно, со стороны улицы на отражение его лица в стекле наложилась огромная, во всё окно, серая, пухлая морда добродушного зубастого чудовища. Хотя может ли в полночь клыкастая морда показаться для усталого от бессонной ночи ребенка добродушной? Нет, конечно. Подросток испугался, вздрогнул от «глюка».

Но именно такая, добродушная морда чудища, со смешным оскалом жёлтых клыков, сунулась из темноты ночного неба, прилипла снаружи к стеклу носом так, что нос сплющился до свинского пятака размером с колесо детской коляски.

Подросток в кресле замер от ужаса.

Чёрное чудище по-хулигански подмигнуло глазом уличного фонаря. Острые клыки спрятались за пухлыми губами. Растянулся рекламным плакатом розовый рот, вновь оскалился в милой улыбке. Толстое чудище приветливо кивнуло, мол, не грусти, взмахнуло ушами, отлетело от окна, словно свернуло за собой ночь.

Когда сонный подросток, напуганный этим странным видением, проморгался, за окном уже светало. Улицы посерели, совершенно обесцветились от старости.

Игромон – семнадцатый

Небо над городом превратилось в серое покрывало. Окружающий мир оставался чёрно-белым и серым. Иногда мелькали красные огоньки автомобилей, пульсировали в чернильном небе огни воздушных лайнеров.

Трэк сутулился перед экраном монитора компьютера, с лёгкой усмешкой презрения ко всему, что происходило в его собственном виртуальном мире.

По мрачным катакомбам шастал уродливый качок – «спецназовец» в пятнистой армейской форме. Намеренно преувеличенные ноги были обуты в высокие армейские ботинки на шнуровке. Странный персонаж больше напоминал дворового хулигана, что напялил камуфляж старшего брата, влез в подвал, чтобы пострелять огромных крыс. Он и вёл себя как заправский хулиган: лихо стрелял бомбочками… из гигантской рогатки по тараканам величиной с собак, которые выползали, выскакивали изо всех щелей и лопались при попадании бомбочек, взрывались, разлетались цветными петардами, оставляя на бетонных стенах катакомб яркие кляксы.

В подземелье, сквозь решётку вентиляции просочились здоровенные, жужжащие осы со шприцами с ядом вместо жал. Бравый вояка припал на колено, прыснул в стаю едкой жидкостью из огромной медицинской клизмы. Осы-убийцы расплавлялись на лету, смачно шмякались на бетонный пол, будто куски размоченной глины. Когда стая поверженных смертоносных насекомых расползлась жёлтой кислотной лужей, из-за груды кирпичей вырулил на танковых гусеницах железный монстр с огнемётом. Лихой «камуфляжник» успел первым прыснуть едкой жидкостью во врага. Монстр в ответ плюнул из огнемёта жалкой огненной слюной, будто газовой зажигалкой, и оплыл в бесформенную, вязкую кляксу.

Подвальные приключения лихого спецназовца на этом не закончились. Из темноты вылез огромный, раздутый от мышц, восточный бандит с чёрной повязкой на глазу из сказки «Али-баба и сорок разбойников». С потолка, с отопительных труб спрыгнула страшнючая и кривая, будто уродливая пластилиновая недоделка, черепаха – «ниньзя», обросшая по панцирю мерзкими, осклизлыми, зеленоватыми водорослями. Черепаха попыталась когтистыми лапами зацепить и разодрать бравого бойца. У «спецназовца» отросли железные кувалды вместо рук. Он махал кувалдами по сторонам, забивал врагов, вгоняя одного по уши в пол, другому с одного удара, раскалывая панцирь, как орех. Оставшись в живых, без своего защитного панциря, розовая безобидная черепашка стыдливо убеждала в темноту и скрылась в крысиной норе за плинтусом.

– Крысёныш?! Это был крысёныш в панцире черепахи?! – проворчал Трэк, презрительно фыркнул на свою же нелепую фантазию, укоризненно покачал головой, продолжая наблюдать за собственным компьютерным творением.

В подземелье возник из темноты огромный, толстый, бледно-розовый борец «сумо» с бутылкой японского напитка – саке, мирно присел на корточки, не желая драться.

– Хаэ, русс, водка пьём? – пробулькал борец из звуковых колонок компьютера.

– Причём тут водка?! Стрелялка для детей! – фыркнул и возмутился Трэк своей же больной фантазии подростка, озлобленного на весь окружающий мир и его окрестности. – Эх, надо исправить хотя бы звучок…

– Учитель сказал, водка – страшное оружие! – ответил сумоист и показал бутылку, величиной с огнетушитель. – Алкач! Минздрав предупреждает!

– Бред, бред! Полный бред! – прохрипел с раздражением Трэк. – Давай, придурок, ещё введём в детскую игралку пьяных японцев! Вот уж заказчики порадуются! Бред… Стереть и уничтожить!

Трэк выпил ещё один стакан воды с разведённым аспирином. «Спецназовец» на экране замер в оборонительной позе. «Сумоист» упёрся кулаком в бетонный пол в ожидании атаки неприятеля и задремал.

Пальцы Трэка потаскали компьютерную «мышь» по коврику. Стрелочка на мониторе «кликнула» на табличке «Выход». Борец «сумо» первым выпрямился, приветливо заявил:

– Перерыв, однако.

Трэк печально усмехнулся своим ребяческим придумкам. Запустил программу для приёма входящих сообщений.

Раздался дребезжащий телефонный звонок. Не снимая трубку допотопного аппарата, похожего на чёрную, горбатую черепаху, Трэк переключился на приём в компьютере. В звуковых колонках послышался хриплый, искажённый, механический голос звонившего абонента:

– Алло?

– Слушаю, – сипло отозвался Трэк.

– Слушай сюда, уродец! Надо срочно, до праздников выкинуть на рынок твой «Спецназ».

– Надо.

– Громче! – хрипнули звуковые колонки мужским голосом. – Не слышу!

– Согласен. Надо выкинуть, – печально ответил Трэк. – Две недели… – он не договорил. Его прервали хриплым ором:

– Через две недели – поздно! Рынок насыщен! Где два дня болтался?!

– Болею… Ангина, – просипел Трэк. – Игрушка ещё не готова. В общем, всё – фигово. Полный бред!

– Что? Не слышно!.. Сроку тебе, Трэк, – до пятницы, потом разговор будет особый! На бабки поставим! Понял? Аванс взял?! Взял. Всё! Кранты! Отвечай за бабло! В пятницу! Не позже!

В колонках раздались нервные, короткие гудки «отбоя».

– Э-эх, как же надоели ваши дурные мочиловки! – всхлипнул Трэк, тяжко вздохнул, вынул из дисковода компьютера зеркальный диск с надписью синим фломастером «Спецназ 1-1», аккуратно отложил в сторону, передумал вложил в конвертик, спрятал в ящик стола. Запустил графическую программу. На экране проявились смешные радужные мультяки в зелёной сеточке трёхмерной графики.

Трэк радушно улыбнулся, принялся учить ходить своих компьютерных «детей». Придумывал для каждого особое, характерное движение. «Качок» – великан, с ушами вместо глаз, смешно и неуклюже косолапил при ходьбе, будто цирковой медведь. Его подручный тощий, сутулый, жердеобразный проныра в клоунском колпаке подпрыгивал при каждом шаге весёлым паралитиком.

– Да-а-а, Игромоша-семнадцать, похоже, так и не смог ты родиться в мой день рождения, – просипел печальный Трэк. По мановению волшебной палочки… вернее, компьютерной «мышки» создатель остановил движение забавных персонажей. Те замерли в самых нелепых позах. Великан с приподнятой ногой, Проныра на четвереньках, как обезьянка. Их выражения рожиц застыли в гримасах недовольства, мол, ты, чё, хозяин, издеваешься?! В раскоряку трудно стоять!

Трэк устало потянулся, зевнул. Тёплый, колючий шарф, которым было обмотано его горло, вдруг превратился на его плече в чёрную пухлую руку, по-дружески похлопал его по затылку через колпак, мол, не переживай. Трэк замер от изумления, сонно протёр глаза кулаками, расправил конец шарфа.

– По ночам надо спать, – пожурил он самого себя и легонько постучал пальцем по виску. – Круто заглючил сервак!

Катастрофа

Настало ненастное утро, расправило над городом серые покрывала небес. Чёрно-белый мир по-прежнему оставался унылым, тусклым, серым… за редким исключением некоторых цветных окошек и огоньков автомобилей.

Внутри прозрачного шарика, что удерживали грязные ручонки беспризорника, на заснеженном бугорочке красовался уютный домик, сложенный из оранжевых кирпичиков, под красной черепичной крышей, с круглыми оконцами, будто у сказочного звездолёта. Над крышей домика возвышалась каминная труба.

Откуда же было знать сопливому беспризорнику из вымирающей деревеньки дальней провинции, что такое каминная труба, если всю его крохотную жизнь одинокая мама каждое утро разжигала дрова в чёрном чреве русской печи, чтобы приготовить сынишке на рубиновых углях пшённую кашку в чугунке или напечь пышных блинков на сковороднике.

Если шарик подставить под лучик восходящего солнца, что просверкивал сквозь листву, оконца в домике светились, становились фиолетовыми, сиреневыми, розовыми. Если шарик легонько встряхнуть, вокруг дома поднимался вихрь крохотных сверкающих снежинок.

Стеклянный шарик вновь встряхнул щуплый, взъерошенный мальчуган. С детским тихим восторгом он долго наблюдал за снежной метелью в крохотном сказочном мире.

– Звезда-а-ато! – прошептал он с восторгом.

С аллейки послышался треск ломаемых ветвей. Сквозь кусты на газон продрался разъярённый мужчина в чёрной, измятой форме с жёлтой нашивкой на груди с надписью «Охрана». Он огляделся, заметил за кустами воришку, раскинул волосатые ручищи в стороны и захрипел:

– Ага-а-а, ворюга, попался!

Щепка, так за худобу прозвали беспризорника его дружки, пружинкой подскочил с травяного газона, где присел на минуточку, чтобы передохнуть от погони, перемахнул через ограждение на проезжую часть дороги.

Душераздирающе загудели клаксоны машин. Завизжали автомобильные покрышки при торможении на сухом асфальте.

Перекресток накрыла огромная тень, словно над крышами домов низко и беззвучно пролетел раздутый… резиновый матрас похожий на карикатурный самолёт из пластилина, вылепленный неумелой детской рукой. Игрушка размером с грузовик пролетела над мостовой, легко притормозила, вернулась хвостом назад и… остановилась. Зависла в сером, мутном небе.

Чтобы никто из взрослых не догадался, гигантским игрушечным самолётом прикинулся пепельно-дымный толстяк-дракон. Если внимательно присмотреться, то вместо шасси из фюзеляжа «дутика» – самолёта торчали когтистые лапы, вместо киля-руля поворотов торчал загнутый вверх зубчатый драконий хвост. Такая конструкция игрушечного самолётика пришлась по нраву загадочному летающему персонажу. Ничего с этим фантазёром не поделаешь. Пепельный дракон, при всех своих огромных размерах и возрасте примерно лет в сто, оставался сущим ребёнком. Только дети заметили своеобразие тучеподобного воздушного лайнера.

Удивительным образом завис в воздухе в летящей позе и беспризорник Щепка. Будто «заморозилось» его изображение на экране монитора компьютера.

На перекрестке затормозили перед мальчуганом несколько машин. Чёрный, блестящий и огромный, как рояль, джип врезался мощным бампером в пластиковый задний бампер белой ржавой «девятки». Непрочный бампер отечественного авто хрустнул и развалился на скорлупки. «Жигуль» проехал чуть дальше, зубилом капота подъехал под Щепку, «повисшего» в воздухе.

На асфальт, как в замедленном кино, упал шарик со снежной метелью и домиком. И разбился на множество стеклянных осколков. Сказочный домик рассыпался, смешался со снежной метелью, превратился в жалкую липкую лужицу.

Неподвижный, раскоряченный в воздухе Щепка, в своём «застывшем» полёте над машинами, дико вращал глазами, с ужасом и отчаянием увидел это крушение крохотного, волшебного мира.

Через проезжую часть дороги к нему, повисшему в воздухе, бежал разъярённый Охранник, но бешенный здоровяк постепенно замедлялся в беге от изумления. Остановился, помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. Выскочили, вывалились из машин водители.

Щепка вдруг «ожил», брякнулся бедром на капот «жигулей», будто бы соскочил с «воздушной ступеньки», кувыркнулся на асфальт, тут же метнулся, перепрыгнул металлическую загородку аллейки на другой стороне улицы и… врезался головой в живот задумчивого Трэка. От столкновения с мальчишеской кометой у Трэка разорвался в руке пластиковый пакет. На асфальт аллеи высыпались коробочки с компьютерными дисками, грохнулись два блока памяти, брызнула, будто семечки, под ноги прохожим горсть разноцветных флэшек. Щепка умудрился раздавить ногами несколько коробочек, пробегая мимо, и стремительно нырнул в подземный переход.

В нелепом клоунском колпаке из старой фетровой шляпы, Трэк неловко присел. Как испуганная курица накрывает при опасности цыплят крыльями, раскинул полы серого, «дедушкиного» плаща, беспомощно оглянулся по сторонам, принялся судорожно собирать в разорванный пакет испорченные зеркальные диски, блоки памяти и компьютерную мелочёвку.

Разъярённые водители машин орали, ругались, потрясали кулаками во след виновнику аварии. Хмурый здоровяк – водитель с джипа осмотрел развалившийся бампер «девятки». Не успел лысыватый, жалкий, растерянный хозяин «жигулей» в салоне своей ржавенькой машинки надуть щёки для робкого возмущения, как здоровяк с джипа ловко сбросил ему на колени, будто игральные карты, три купюры по сотне долларов. Оторопевший от страха перед водителем очень «крутой тачки» хозяин разбитой «девятки» собрал трясущимися руками деньги. Здоровяк с джипа, полагая, что пострадавшему этой суммы показалось мало, добавил ещё две купюры по сто.

– Благодарю вас, – проблеял водитель «жигулей». – Неожиданно! Весьма неожиданно! Благодарю!

В окна машин, прилипнув пятачками носов к стёклам, наблюдали за происходящим дети.

Из пострадавшей «девятки» пялилась круглыми глазёнками худенькая девчоночка с тоненькими, упругими, как пружинки, косичками по плечам.

В приоткрытом окне джипа торчала хмурая мордашка курносого мальчишки в бейсболке.

Из тёмной «ауди», что развернулась при торможении поперёк дороги, выглянул толстый мальчуган, жующий бутерброд.

Расстроенный Трэк подобрал у бордюра дороги большой осколок, отскочивший от расколотого шара. Машинально поднёс к глазу, посмотрел сквозь эту своеобразную, выгнутую линзу, мерцающую зеленоватым свечением. Зачем? Наверное, с расстройства и возмущения хулиганским мальчуганом.