Золото Карамкена

«Блаженство», – улыбнулся Орлинский. Обернувшись к коллегам, он громко спросил:

– Ну что, ребята? Класс?

Эмоциональный ответ последовал незамедлительно. Хотя могли и не отвечать – по глазам всё было видно. Им нравится, и они в предвкушении.

Оформление в гостиницу не заняло много времени. Номера всем достались на одном этаже – на третьем. Встретившая их Людмила, активная молодая девушка из управления культуры Магаданской области, через час предложила встретиться в ресторане, пообедать и обсудить план дальнейших действий. Этого часа хватило, чтобы принять душ, переодеться и немного поваляться на заправленной кровати после почти восьмичасового воздушного путешествия.

Ровно через час все прибывшие и ответственная Людмила сидели за одним большим круглым столом. Единогласно решили начать с заказа, чтобы во время трапезы обсудить и согласовать дальнейший план действий. Стол был потрясающим. Рыбная нарезка, красная икра, наваристая тройная уха, оленина, брусничный соус, морс и крепкий чёрный чай с пирожными. Ели так, что аж за ушами трещало. Потом Людмила сообщила гостям, куда, когда и на чём едем. До отлёта шесть дней, график жёсткий. Многое надо увидеть, отснять, продумать, разведать и определить локации для съёмки, потому как весной времени на это не будет. Сегодня по плану – сам Магадан, православный храм рядом с гостиницей, администрация области, бухта Нагаева, где стоит памятник Владимиру Высоцкому. Кроме того, надо успеть к Маске Скорби и вечером – в драматический театр.

– Ну что, по коням? – предложил Мурад Нурыевич. Все согласились и дружно отправились на посадку в автобус.

– Жень, давай сразу в Нагаевскую к Высоцкому, – Людмила села рядом с водителем.

Ехали недолго. Остановились почти у самого памятника. Владимир Семёнович стоял к приехавшим спиной и смотрел вдаль, на Охотское море. Вид на бухту был потрясающий. Никита с Кириллом сразу расчехлили оборудование и припали к видоискателям. Мурад Нурыевич пошёл к Высоцкому. Из динамиков, установленных в помещении рядом с памятником, звенела гитара и голос Владимира Семеновича спрашивал: «Ты не видел Нагаевской бухты?..» Бесконечное холодное море – и он стоит на самом краешке земли. Режиссёр стал рядом, Орлинский с другой стороны. Вот так стояли втроём, смотрели вдаль. – «Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три-четыре!» – взбодрил бард.

Режиссёр подошел к оператору и фотографу. Работа началась. Общий план – просто неповторимый, надо всё отснять, заметить, прочувствовать и найти нужные точки для съёмки. Ощутить атмосферу. Тут режиссёру мешать не нужно. Он сам увидит то, чего не заметит человек без профессиональных навыков. Поэтому Орлинский просто молчал, вдыхал морозный воздух и слушал песни любимого с детства Высоцкого.

Когда стемнело, поехали в драматический театр. По нему группе провели экскурсию, рассказали об истории создания, об актёрах и спектаклях, о том, кто из известных деятелей культуры посещал театр. Приняли решение по помещению для съёмок. На этом первый рабочий день на Колыме завершился.

Разница во времени давала о себе знать. Устали, очень устали. Спать особо не хотелось, но надо. Поэтому приехали в гостиницу, сразу поужинали, выпили по соточке коньяку и в номера спать. Подъём завтра в семь утра, завтрак в восемь ноль-ноль, в восемь тридцать – в путь к мысу Нюкля.

На следующее утро на Нюклю выдвинулись пораньше. Была пурга, но погода меняется очень быстро, и к рассвету стало тепло и тихо. Минус восемь градусов, работать – одно удовольствие. Главным впечатлением стал спуск к морю, к мемориальной доске, посвященной Юрию Билибину и его экспедиции – первопроходцам, открывшим самый золотоносный район страны.

На пятый день пребывания в Магадане Орлинский остался в отеле. Ему нужно было решить несколько административных вопросов, связанных с будущими съёмками, и поэтому на плановый выезд режиссёр с оператором и фотографом выехали без Юры в компании Людмилы. Было назначено несколько встреч, и Орлинский, захватив ноутбук, свой волшебный блокнот и авторучку, присел в самом конце зала ресторана, возле окна, и занялся рутиной – подведением предварительных итогов поездки, расчётами, прикидками и ещё много чем, что нужно сделать, чтобы всё сложилось удачно.

Предстояла первая встреча – с главой крупной золотопромышленной компании. Они уже были знакомы, и встреча обещала быть доброй и плодотворной. Предварительно они уже общались, и сейчас нужно было, чтобы Алексей Алексеевич, владелец одной из самых крупных частных золотодобывающих артелей, оказал содействие и разрешил съёмки на его объектах. Некоторые из них были уникальными и на экране должны будут появиться впервые.

– Юра, привет! Рад видеть! – Диканьцев пожал руку Орлинскому.

– Привет, Алексеич!

Они сели друг напротив друга. Им принесли пузатый фарфоровый чайник с чаем.

– Юра, давай, может, чего посерьёзней чая? А?

– Нет, Алексеич. Я бы с удовольствием выпил с тобой, ты же знаешь, и не по одному стаканчику! Но впереди ещё переговоры, встречи. Работа. Вот завтра можно будет. Я на Карамкен еду, если дома будешь – на обратном пути заеду к тебе на Палатку да посидим…

– Договорились! Слушай, Юр, а на Карамкене-то чего делать? Там же ни хрена не осталось. Даже указатель сняли, что был такой посёлок. Ни одного строения, кроме руин ГОКа, от котельной один остов. Входы в штольни и те завалили. Спасатели недавно двух любителей приключений трое суток искали, нашли еле живых. Детский сад «Золотой ключик» и школу, куда ты ходил, давно по кирпичику разобрали после того, как посёлок расселили. Да чего я тебе рассказываю – ты же там в прошлом году был, всё сам видел. – Диканьцев отхлебнул чая.

– Да был, но, по-моему, там ещё стояли стены гаража геологоразведки.

– Уже нет стен – разобрали. Хороший кирпич, советский! Не пропадать же добру – вот я дал команду. Ты меня знаешь, всё в дело. На Палатке буду строить детский центр, там пригодится. Ты когда обратно?

– Послезавтра, но двадцать шестого прилечу – в администрации будет совещание у губернатора по поводу съёмок. Вот с тобой хотел кое-что обсудить да проконсультироваться по некоторым вопросам.

– Давай, всегда готов помочь! Ты только, Юра, сделай кино доброе и хорошее. Весёлое, что ли… А то уже тошно: в книгах негатив, в новостях – или про морозы, или про медведей, которые на людей нападают. Ну а эти блогеры да журналисты – вообще отдельная тема. Приедут. Встречаем, как родных. Улыбаются, икры поедят, водки попьют, в море выйдут, на вертолёте полетают, все красоты посмотрят, с людьми пообщаются на приисках. Счастливые! Всё им нравится: и природа, и воздух, и люди. Полный восторг, глаза горят. С видеокамерами везде, всё что хочешь снимай. Подарков им в дорогу надарят – балычка, да икорки, да сувениров. В общем, как обычно гостей встречаем и провожаем, по-нашему, по-колымски. Садятся, довольные, в самолёт – и в Москву. Вроде всё понравилось! А потом в интернете, во всех соцсетях, страна смотрит то же самое: «ужас, страх, смерть, мороз, лагеря, комары, наводнения, пьянство, криминал». Как будто этот блогер, пока летит в самолёте, забывает, где был и что видел. И начинается старая песня: про Колыму – один негатив. Ни стыда, ни совести…

– Алексеич, ты меня знаешь, я Север люблю и он меня принял, тут мои друзья, детство тут прошло, в первый класс пошёл. Самые теплые воспоминания. Пришло время сказать Колыме спасибо. Сделаем кино, в котором все красоты покажем. Привлечём СМИ федеральные, блогеров тех же, друзей-журналистов попрошу помочь. Хватит народ Колымой пугать. Пусть едут и посмотрят сами на эти красоты. Хоть зимой, хоть летом. Так что, Алексей Алексеевич дорогой, будем стараться. Ты, надеюсь, тоже навстречу нам пойдёшь. А?

– Уже иду! Идея мне давно нравится, ты же сам её лет шесть назад мне озвучивал. Про «Золото Карамкена», про документальный фильм – ты, по-моему, «Планета Колыма» хотел его назвать. А сценарий ты написал? Нет? А название фильма? Его же ты придумал…

– Угадал сценарист с названием! – улыбнулся Юра. – Главное – начали дело делать.

Орлинский и Диканьцев говорили ещё минут двадцать, потом тепло попрощались. Юра посмотрел на часы: до новой встречи – ещё десять минут. «Успею сбегать в номер и взять зарядку для телефона», – подумал Орлинский.

Он встал из-за стола и направился к выходу из ресторана. Проходя мимо симпатичной девушки-администратора, улыбнулся:

– Не скучайте, скоро буду!

– Ждём вас! – улыбнулась она в ответ.

* * *

Юра поднялся на третий этаж, подошел к двери своего номера, и не успел открыть дверь, как услышал за спиной бодрый голос:

– Здравствуйте, Юрий Николаевич, рад вас видеть!

Он обернулся. И, честно говоря, удивился: за его спиной с широкой улыбкой стоял консьерж из его дома в Москве, Влад, которого он видел почти неделю назад, когда проходил мимо него. И вот надо же – встреча!

– Ого, вот так встреча! Привет, Влад, привет! Чёрный свитер, чёрные брюки и ботинки… Только чёрных очков не хватает. И, судя по тому, что ты не удивился моему появлению, ты был готов к нашей встрече и она не случайна. Дел у нас с тобой общих нет – значит, ты из какой-то специфической конторы, которой что-то надо от скромного журналиста. Я прав?

– Так точно, Юрий Николаевич! Сегодня утром прибыл для встречи с вами по важному делу. Завтра вылетаю обратно. На смену выходить – я ж официально консьерж, – улыбнулся Влад.

– Ну, проходите, гости дорогие! – Юрий жестом пригласил неожиданного гостя в номер. – Только, Влад, у меня встреча с одним важным человеком по проекту. Времени у нас – минут десять.

– Юрий Николаевич, не переживайте, он не придёт. Максим Сергеевич в курсе, что вы заняты, просил передать вам привет и сказал, что для съёмок будет готов предоставить вам два плавающих вездехода, с механиками-водителями и топливозаправщиком.

– Вот это я понимаю! Слушай, Влад, бросай службу консьержем и иди к нам в масс-медиа. Может, в ресторан спустимся? А то у меня там на столе ноутбук и телефон остались. Заодно и встречу обмоем, – полушутя предложил Юрий.

– Разрешите, я тут вас подожду. А вы сходите. Нас не должны видеть вместе.

– Ого… Понял. Присаживайся, телевизор включи и чайник. Орлинский быстро спустился в ресторан, забрал ноутбук и почти бегом вернулся обратно, по дороге сделав короткий звонок по телефону своему давнему другу.

– Влад, ты где остановился? – спросил он, заходя в комнату и закрывая за собой дверь.

– В номере напротив. Знаете, Юрий Николаевич, мне о вас говорили, что вы редко чему удивляетесь. Я в этом убедился. Вы иногда путаете имена, забываете дни рождения друзей и родных, но если видели один раз человека, то запоминаете его навсегда. Помните, как он двигается, жестикулирует, и можете узнать его даже с большого расстояния…

– Есть такое дело. Тебя вот узнал! Кстати, ты правда в Сусумане родился или это легенда разведчика? – Орлинский засмеялся. – Давай я пока чайку заварю, а ты говори, слушаю внимательно.

– Про Сусуман правда, остальное не совсем. То, что я прилетел сюда на встречу к вам, даже местные из нашей конторы не знают. Повышенный режим секретности. Дело очень серьёзное, мне поручено с вами переговорить, передать информацию и скорректировать совместные действия по операции.

– Влад, я так понимаю, у меня ФСБ не хочет поинтересоваться, согласен я или нет на операцию? Или это как анекдот про тёщу – «врач сказал в морг, значит в морг?»

– Дело в том, что когда вы согласились на участие в проекте «Золото Карамкена», то автоматически попали в поле зрения спецслужб. И теперь я хочу вас официально предупредить, что наш разговор строго конфиденциальный и не подлежит разглашению. Так положено, – молодой человек словно извинялся. – И теперь – самое, наверное, для вас интересное. Изначально наши оппоненты, назову их так, разрабатывали проект под вас. Лично под вас. Вы, наверное, обратили внимание на некоторые интересные вещи?

– Обратил! Кстати, чай у нас получился крепкий. Я без сахара пью.

– Я тоже, Юрий Николаевич.

– Молодец, парень. Дольше проживёшь и девчонки любить будут, – улыбнулся Орлинский, отхлебнул чай и продолжил. – Итак, сначала – Зинаида Ивановна. Богданова Зинаида Ивановна – моя первая учительница, посёлок Карамкен, я там в школу пошёл. Название фильма «Золото Карамкена» – моя мечта снять фильм с таким названием, сценарий фильма – роли прописаны как раз под тех актёров, кто или мой друг, или хороший знакомый. Вот теперь ясно с совпадениями. Хорошо ваши оппоненты сработали.

– Наши оппоненты, Юрий Николаевич. Теперь – наши.

Орлинский пристально посмотрел в глаза молодому чекисту.

– Имя Влад мама с папой тебе дали или в конторе окрестили так, для конспирации?

– Имя настоящее. Недавно присвоено очередное звание капитан.

– Ну что, теперь давай рассказывай, что и как. Только имей в виду, нервы у меня уже не те, сердце слабое, сентиментальный стал, впечатлительный. Особо жути не нагоняй на ветерана военной разведки, – засмеялся Орлинский и сел в кресло.

– Ага, на вас нагонишь… Знакомились с вашим личным делом под грифом «совершенно секретно», там так и написано – впечатлительный, сентиментальный и легко ранимый мужчина, – с уважением в голосе пошутил в ответ Влад.

В номере фоном работал телевизор. Шторы были задёрнуты, весь свет включён. Говорили почти полтора часа. Влад изложил суть операции и ещё раз убедился в том, что действительно тяжело удивить Орлинского, хотя он сам, когда знакомился с планом операции и деталями, в некоторые вещи не или верил, или верил, но с большим трудом. Мистика какая-то, фантастика прямо! Влад достал из кармана брюк брелок для ключей – хорошо обработанный коготь медведя, у основания – серебряная медвежья голова с открытой пастью, глаза – два красных фианита. Хорошая работа.

– Это вам, Юрий Николаевич, так сказать, оберег на всякий случай. Ну вот, я всё вам и рассказал. Связь – как и договаривались.

Влад встал и пожал Орлинскому руку.

– Пойду. Спать что-то хочется. Завтра на самолёт. Встречу вас, как и положено, на рабочем посту в вашем подъезде. Рад был вас видеть. До свидания.

– До встречи в столице!

Через минут двадцать позвонил режиссёр, сказал, что они вернулись, всё, что запланировано, сделали. Сейчас примут душ, переоденутся и спустятся в ресторан ужинать, там и встретятся.

Юра нашел волну местного радио, сделал погромче и тоже решил освежиться. Принял душ, надел спортивный костюм с надписью «Самбо» и бодренько зашагал на ужин. Настроение было прекрасным. То, что он услышал от молодого чекиста, означало, что в ближайшем будущем Орлинского ждет очень интересное и нескучное кино, жизненно-документальное, в котором Орлинский будет играть одну из ключевых ролей.

За столом коллеги рассказали, где сегодня были, что видели, что сняли, какие задумки появились. Молодежь, Никита и Кирилл, были в полнейшем восторге от экспедиции. Мурад Нурыевич, хоть и устал, тоже был очень доволен поездкой и находился под впечатлением от колымских красот. Ели все с аппетитом и бурно обсуждали увиденное. Юрий тоже рассказал, что ему сегодня удалось сделать, с кем встретиться и какие вопросы порешать (естественно, о «случайной» встрече и разговоре с «консьержем Владом» он никому не сказал). От предложения режиссёра взять по сто грамм решили отказаться: завтра – ранний подъём и крайний день на Колыме, надо быть в форме. А вот после работы единогласно решили отметить удачное завершение первой творческой экспедиции.

Завтра герой дня – посёлок Карамкен. Вернее, место, где раньше был посёлок Карамкен. До поворота на посёлок по Колымскому тракту довезут на микроавтобусе, а там – пересадка на гусеничный вездеход. По-другому не пробраться, снегу навалило. Нужно осмотреть развалины горно-обогатительного комбината, вход в заброшенную штольню, берега реки Хасынки, поднять дрон над сопками и пролететь над Короной и Чашечкой. Юрию важно было найти площадку, где весной будут разбивать лагерь, ставить вагончики и палатки. Чтобы и от трассы недалеко, и от места съёмок. Погода, по прогнозу, завтра должна быть солнечной, мороз пятнадцать-двадцать градусов.

В одиннадцать часов вечера все разошлись по номерам – готовиться к завтрашней поездке, заряжать аккумуляторные батареи фотоаппаратов, камер, ноутбуков, рации и другой необходимой техники. Орлинский достал спутниковый телефон, проверил заряд батареи, позвонил с него себе на мобильный. Порядок. Всё работает. Дело в том, что по трассе мобильной связи нет – тем более нет её и на сто первом километре от Магадана, куда он завтра собрался с коллегами.

Орлинский поставил будильник на шесть утра: решил перед поездкой час потренироваться. Эспандер и резиновые жгуты он всегда брал собой в командировки. Турник и брусья при желании можно найти на улице во дворе. Нет турника? Есть деревья, столбы, лавки, крюки в стене, перила, заборы – всё может идти в дело, если некогда искать спортивные центры. Держать себя в форме – многолетняя привычка, которая со временем переросла в необходимость. Лет пятнадцать назад у Орлинского сильно прихватило поясницу – как будто лом в спину воткнули. Мягко и цензурно говоря, было очень некомфортно. Привезли добрые люди на «скорой» в госпиталь. Определили в палату, где ещё три нормальных мужика с такой же проблемой. Один – дрессировщик тигров, другой – отставной майор, и, наконец, старенький дедушка, доктор исторических наук, учёный человек, преподававший в военной академии. Орлинскому сразу укольчик в мягкое место, капельницу в руку. Полегчало, заснул. Проснулся, познакомился с коллегами по несчастью. Мужики, уже с опытом, пояснили, что минимум неделю надо полечиться. Если всё нормально, подписывай бумагу и свободен, но обычно пару недель поваляться надо. Всё по-военному: укол, капельница, таблетки и больше лежать. А ещё рентген, анализы и прочие прелести больничной жизни.

На четвёртый день Юра уже чувствовал, что может брейк танцевать – и верхний, и нижний, забыл, где спина находится. Засобирался домой. Подошел к профессору, настоящему, про которых книги пишут и кино снимают. Профессор был с очень интересной фамилией, Орлинский её не запомнил, но он слышал эту фамилию в одной из песен Александра Розенбаума. Может, это тот самый герой песни и был. Юра спросил у доктора, что у него со спиной-то было, какой диагноз и как это вылечить?

Великолепный и бодрый эскулап весело посмотрел на любопытствующего.

– Скажите, молодой человек, вы вагоны разгружали? В армии служили? Спортом занимались? Женщин на руках носили?

Услышав в ответ на всё эти вопросы твёрдое «да», врач рассмеялся и похлопал Орлинского по плечу.

– Юра! Выбирайте любой диагноз! У нормального мужика, который проделывал эти вещи, всегда болит спина, поэтому подойдёт любой!

Доктор начал весело перечислять, какой можно выбрать диагноз. Из всего услышанного Орлинскому был знаком только один – радикулит. И ещё врач велел не надрывать спину, не простужаться, баб по возможности на руках не носить, мешки с картошкой на горбу тоже не таскать. Аккуратно заниматься физкультурой, спинку закачивать, массаж лечебный не помешает. Вот и весь рецепт. А вылечить уже невозможно, потому как ты, Юра, мужик нормальный. Вот и всё.

Годы прошли и время показало, что прав был этот пожилой и опытный врач с характером доктора Айболита, весёлый и добрый человек. А его совет сослужил хорошую службу. С тех самых пор никогда больше Орлинский не попадал в госпиталь с радикулитом, или как там ещё называют эту болячку. Физкультура помогает!

Заиграла мелодия будильника. Шесть утра. Подъём – и тридцатиминутная пробежка по центру Магадана. Утро морозное, город уже проснулся, но ещё рано. Ещё темно, но до рассвета недалеко.

Орлинский очень любил это время. Уже не ночь, но вроде как не утро. Таинственное и волшебное время. Впереди день. И, как в детстве, ждешь какого-нибудь чуда. Предновогодний инстинкт (или приобретенный рефлекс?) неизменно, годами, срабатывает перед праздником. Вроде бы и лет-то уже далеко за сорок, и понимание есть, что молодость уже ручкой тебе давно помахала. «Будь серьёзней, дядя!» – говорят некоторые умные люди. Но что-то вот как-то не очень получается до конца быть серьёзными у некоторых суровых мужчин. Или они просто не умеют этого делать. Не знают, как это – состариться в душе. Слушают в машине музыку своей юности, смотрят на молодых девушек, шутят. С одеждой всё просто: джинсы всегда в моде, кожаные куртки, туфли, кроссовки. Спортзал по привычке. Соцсети. Утром к зеркалу побриться подходишь и глядишь себе в глаза, но всё равно даже самому себе не хочется признаваться: глянь, друг, это ты. Да, это ты! Понимание есть, но смирения нету. Как так? Я же хорошо себя чувствую, анализы сдавал неделю назад, врач сказал – показатели как у двадцатипятилетнего! К косметологу раз в полгода, всякие уколы красоты, под мышками уже волосы не растут, лазером кудри извели. Двадцать первый век. Витамины, таблетки. Всё для тела. Но баланс найти тяжело. Душой молодой, а тело всё старается из тебя солидного серьёзного дядю сделать, животик чтоб был, седина благородная, морщины, а в пятой точке у тебя всё равно «пионерская зорька» играет. Так что баланса между телом и душой всё равно никогда не будет. Даже если и покажется, что нашёл его, смирился, тут появляются внуки – спецы-инженеры, которые быстро у тебя всё отбалансируют в пользу молодой души. Так и будешь молодым, а там и правнуки поспеют вовремя. Не дадут состариться!

Оперативно позавтракали. Настроение у коллег боевое, с собой взяли бутербродов, три термоса с чаем и кофе – и вперёд. Дорога до Карамкена отличная. Пока ехали, удалось немного покемарить. В компании с киношниками была и Людмила. Водитель, как всегда – свежий и бодрый. Профессионал. Руль – его стихия.

Примерно через полтора часа доехали до нужного поворота и остановились рядом с небольшим и единственным на все сто километров кафе «Маяк». Тут же стоял и гусеничный вездеход ГТТ. Дизеля мощно рычали. В кабине никого не было, видно, механик-водитель был в кафе. У Орлинского загорелись глаза. Он выскочил из микроавтобуса и подошел к тягачу. Цвет хаки. Как новенький. Как в детстве. На таком работал отец Юры в геологоразведочной экспедиции. Шестилетний пацан, самый счастливый в мире, сидел на коленях отца, его руки лежали на рычагах, батя тянул торсионы, а маленький Орлинский, конечно, знал, что это он помогает управлять этим луноходом! Гремели траки, пахло солярой, а они пересекали ручьи и реки, лезли на сопки и пробивались сквозь буреломы. Сколько было радости и счастья – рядом с отцом на плавающем тягаче ехать в лагерь к геологам, везти им почту и продукты. Это же целое приключение!

Из кафе вышел молодой парень, механик-водитель, с ним напарник.

– Здравствуйте! Добро пожаловать на борт! Меня зовут Гриша, а это Серёга. Мы с Палатки, нас Алексей Алексеевич направил.

– Привет, мужики! – Орлинский пожал руку ребятам. Рассвело. Снег сверкал так, что пришлось надеть тёмные очки.

В чистом морозном воздухе лучи солнца, не встречая преграды, отражались от чистейшего снега, как от зеркала, и, зажигая его огнями бриллиантов, снова улетали в небо. Вездеход бодро резал снежный наст траками, из выхлопной трубы огромного диаметра валил изумительный черный дым с ароматом солярки.

Приступили к работе. Сопки Чашечка и Корона позировали на фоне чистого неба. Замёрзшее русло реки Хасынки сияло изумрудным льдом. Ветер старательно продул всю поверхность зимней реки, очистил его до последней снежинки, как будто специально, чтобы можно было полюбоваться речным дном через линзу метровой толщины.

– Гриша, будь другом! Заглуши танк! – крикнул Орлинский водителю. Тот понимающе кивнул головой, и дизель замолчал.

– Давайте тишину послушаем, друзья! – Юра даже поднял уши у шапки-ушанки вверх.

Ветра нет. Было тихо и удивительно красиво. Это была та тишина, которую слышишь сердцем. Лёгкий мороз, бесконечной глубины небо, задумчивые белоснежные сопки, берёзки и лиственницы, промерзшие и худенькие. Кое-где видно зелёные пятна стланика, который не успел укрыться под общим толстым и тёплым снежным одеялом. Вся группа молчала, и каждый думал о своём, глядя на эту неземную красоту.

Юра был счастлив сам и рад за коллег. Он посмотрел на них. Режиссёр Мурад Нурыевич внимательно глядел на сопки (возможно, они напомнили ему его актёрский дебют в фильме «Земля Санникова»), фотограф Никита делал глубокий вдох, задерживал дыхание, а на выдохе парил, как чайник. Оператор Кирилл закрыл глаза и, стоя в глубокой колее от гусениц ГТТ, покачивался из стороны в сторону. Водитель Гриша сидел в кабине вездехода и немного удивлённо смотрел на группу молчавших людей посреди Карамкенского ущелья, где раньше были дома и жили люди. Целых пять тысяч человек. Но это в прошлом. Теперь тут тишина и покой. Любому йогу понравится, если он мороза не боится. Приезжай и созерцай. Летом тут и птицы поют, и бурундуки бегают, Хасынка шумит по-своему, медведи, бывает, рычат, да и люди бывают – кто по ягоду, кто по грибы. А кто и просто так, шашлыков на берегу реки пожарить. А ещё на повороте на Карамкен летом стоит мужичок и продает знаменитые карамкенские огурцы, свежие и малосольные. Вкус у них – особый! Как их выращивают – это особая история, но тут, среди сопок, северная природа делает огурцы исключительными. Такими они вырастают только здесь, на своей родине. Мировая закуска! Тот, кто ими закусывал, реально никогда не забудет их вкус.