Взметайся, разум мой, в небесны дали

Геннадий Тараненко

Взметайся, разум мой, в небесны дали

Другой

Не вижу смысла дальше говорить,Мои слова пусты и одиноки.Я начинаю небеса просить,Чтобы вдохнули душу в эти строки.Там место есть меж букв и запятых –Огромное непаханое поле.Велик простор для пяточек босых,Следы шутя печатая на воле.А ветер тёплый кроткий вслед за мной,Пытаясь разобраться в закорючках,Снимая медленно за слоем слой,Искал творца печать в словесных кучках.Но я забыл оставить кругляшок,Намеренно скрыв истину меж строчек.Решив, что я единственный пророк,А тот, другой, – случайный ангелочек.

Обитель

Кто я? Обитель Дьявола иль Бога?Я до сих пор понять хочу.Проложена внутри меня дорога,По ней повозку я качу.А в той повозке смутных мыслей груда,Окрашенных во все цвета.Желаний низких ворох лилипутаИ Гулливера доброта.Такой бардак внутри одной повозки:Сосуды со святой водой,Бутылки пива, водка, папироски,Кусочки страха и покой.Скрипят, ворчат колёса у телеги,Мешая мне понять, кто я.Пройдя себя от Альфы до Омеги,Познать, чьих я кровей дитя.

В поисках «Я»

Ищите «Я» в себе,Себе не изменяя.В покое и борьбе,Всё время размышляя.Где «Я» и что со мной,И на какой планете?Я образ свой земнойПохоронил в сюжетеБанальном и простом,Без вишенки на торте.Не блещущем умомИ прожитом в комфорте.Ищите «Я» в себеИ, может быть, найдёте.И в ряженой толпе«Я» всё же обретёте…

Разговор с мамой во сне

Ты сказал ей во сне:«Не хочу умирать!»Написав на стене,Чтоб не очень кричать.«Я бессмертным хочуСтать на этой Земле.Взятку дать палачу,Чтоб исчез он во мгле.И пред Богом предстатьБез одежды, нагим.Родила меня матьБез изъянов, таким».Ничего не сказав,Повернувшись спиной,На стене дописав,Бог ушёл, весь смурной.Ты её попросилПрочитать те слова:«Хз. Свободен. Простил.Запросил ты лихва».

Поворот

Суметь с разгона бы вписаться в поворот,Даже на миг не пригубив бы чашу страха.Вкусив удачу, сделать всё наоборот,Сорвав с себя враз облачение монаха.И скомкав чёрное ненужное тряпьё,Разжечь огонь и на съедение дьяволятамОтдать обед безгрешия, пусть вороньёЛетает в дымке над палёным ароматом.Азарт, мне в вены закачай адреналин,Чтоб не осталось места там для капли крови.Страсть, переделай моё тело в пластилин,Меняющийся, словно ветер в поле.Меня всего колбасит и на части рвёт.И вдруг та часть, которая от прежней ипостаси,Не молвив слова, рясу из костра берëт,С укором смотрит и уходит восвояси.

Жизнь прожить…

Посвящается брату и другу Юрию КрикунуЖизнь прожить – не поле перейти.Выпить чашу полную до дна.В ступоре вдруг встать на полпути,Осознав: «Она же прожита!»Впереди ещё ведь полпути,Не устал я, вы скажите там…Кто посмел так пошло развести,Жизнь мою деля напополам?В тот январский не морозный деньСолнце яркое, мне подмигнув,Вдруг поджало хвост и скрылось в тень,Ангела-хранителя спугнув.«Папа, папа!» – слышал голоса,Но не мог ответить сыновьям.И пошла немая полоса,Кровью харкая по всем щелям.«Юра, Юра!» – крики вдалеке.Палец дёрнулся, но это всё…Всё, что мог… Простите, налегкеЯ ушёл на «Волге» по шоссе.

Пророк

Не был б пророк пророком –Не жил бы одиноко,А был бы в браке, в фраке,Питался бы как Бог.И на столе икорка.Вино, кино, танцорка,А рядом, в полумраке –Плывущий осьминог.И денег в банке куча,И яхточка плавуча,И статус олигарха,И жизнь на полных сто.Но был пророк пророком.И вышли ему бокомДырявая рубахаИ выигрыш в Спортлото.Шесть циферок в билете –И все они в дуплете.Тайны мироздания,Секретный супершифр.И жизнь теперь – дорога.Судьбина педагога.В части предсказания,Что, где, за кем идёт…А деньги обнулились.В глазницах растворились.Ведь там, где мысль пророка, –Их близко даже нет.Там на границах мираДушевного эфираВсевышнего истокаНе слышат звон монет.P. S.Пророком можешь ты не быть,Но человеком быть обязан.Но если ты уже пророк,То путь назад тебе заказан.

Что-то неземное

Кто мне писал-писал стихи?Кто диктовал все эти строки?Кто ночью отпускал грехи,А поутру – искал пороки?Кто тот, стоящий за спиной,Передвигающий фигуры?Грозящий славой и сумойВеликий гений режиссуры?Не выйдет никогда на свет,Лицо всегда закрыто маской.Не станет он держать ответ,Боясь пред публикой огласки.Он Бог иль всё же человек?А может, что-то неземное…Давным-давноОн попросился на ночлег,Оставшись жить всю жизнь за мною.

Пьяный

Не говорите мне, что я глупею пьяный,Что я несу всё это время чушь.Да просто грустью я по жизни обуянныйИ становлюсь, похоже, неуклюж.Я в точности похож на моряка при качке,И брызги волн, как слёзы, на лице.Я с регулярностью решаю по задачке:А что в начале было, что – в конце?Мне помнится: вначале был сосуд прозрачный –В нём чистая вода из родника.А взгляд на мир такой простой и однозначный,И полная готовность для прыжка.А что в конце? Сорокоградусная водка.И огурец сиротский на столе.Седая грустная облезлая бородка,Потухший взор, повисший на стекле.

Где-то знают, как надо

Где-то знают, как надо.Где-то знают, как жить.Не меняя фасада,Бунтарей не будить.Они сверху приказы,Они сверху мозги.Нам простым и чумазым:Мысли, взгляды, шаги.Мы на ниточках людиСмеха ради висим.На нелепом этюдеЛишь в сторонке стоим.Но спросите у «Гугла»Про глобальный развод:«Всё же кто из нас кукла,Ну, а кто – кукловод?»Если будет в настрое,Он ответит тебе:«Ты и то, и другое,Я в тебе, ты во мне».

Дольмены

Из камня плиты, как вопросы,Давя всей тяжестью на грунт,Ведут уж сотни лет допросы –Кто знает к душам их маршрут?Кто наконец раскроет тайну,Поняв их истинную цель,В хитросплетениях бескрайнихПророет к Логосу туннель?И там, во чреве матерь-камня,Прольётся серебристый свет.А луч, немного хулиганя,Покажет чёткий Божий след.И тот поймёт, что эти камни –Древнейший созданный портал,Прямые связи с Небесами,Переходящие в астрал.Дольменов путь совсем неблизкий,Они как тайный камертон,Перед историей распискаИ скрытый смысл пред вечным сном.

Когда туристы стали разъезжаться…

Когда туристы стали разъезжатьсяИ с моря потянуло холодком,Решили мысы бухты пообщатьсяИ вспомнить между делом о былом.Того, кто слева, звали Толстым мысом.Он с гордостью в руках держал маяк.Смотрел он вдаль с таким глубоким смыслом,Над ним светился словно Божий знак.А справа нежился в лучах закатаМыс Тонкий – утончений господин.Играл он в паре роль аристократа,Похож был на шикарный лимузин.История в серёдке восседала,Качаясь в центре бухты на буйке.Чтоб не было меж мысами скандалаВ дебатах жарких о Геленджике.

Ты виноват, что не такой как я

Ты виноват, что не такой как я,На всё ты смотришь как-то по-другому.И в зеркале сегодняшнего дня,Себя ты видишь явно по чудному.Мне не понять как твой устроен мозг,Где он свободен, где на цепь посажен.И где тебе так важен внешний лоск,Когда труслив ты, а когда бесстрашен.Меж нами просто пропасть пролегла,И там на дне осколки нашей дружбы.А мост сожжён уже давно до тла,И диалог обоим нам не нужен.Ну что война? Мы к этому пришли?И мир, пусть катиться к чертям собачим?А лица светлые лежат в пыли,Как прошлый реквизит деньков ребячих.Но стоп, постойте, есть же Бог!Он должен нас обоих образумить,И в споре нашем подвести итог,Возникшему кровавому безумью.

Ночь. Темно. Ухожу

Ночь. Темно. Ухожу.Ухожу навсегда.Чуток мыслей сложуВ чемодан и – айда!Вы забудьте, что жил.Жил на этой земле.Всем долги заплатилИ исчез вдруг во мгле.Человечек простой.Не высок, не урод,Не весёлый, не злой –Рядовой пешеход.Круглый шарик меняПриютил лишь на миг.А теперь вот и яСтал его выпускник.

В раздумьях о смерти

Нам говорят – не думайте о смерти,Не омрачайте жизнь давящей темнотой.Туда людей заманивают Черти,Воруя у наивных простачков покой.И страх, почувствовав себя свободным,Засев внутри, сжирает по кусочкам плоть.А счастье, выбежав в одном исподнем,Несётся прочь, крича, что силы есть: «Господь!Господь-спаситель, помоги, дай веру,Что вечно жить предписано нам на Земле!И силы дай убить в себе Химеру,Мы не желаем быть у страха в кабале!»Стал мир от рассуждений Бога светел.Не став нас, бедных, за носы водить,Господь, недолго думая, ответил:«Я дал вам смерть, чтоб вы могли счастливо жить».

Однажды Логика потеряна была…

Однажды Логика потеряна была,А Истина заснула ненароком.И только Ярость почему-то не спала,Себя явив единственным пророком.Посуду била, шельма, в голос матерясь,С себя срывая чёрную рубаху.И по квартире с криками «Атас!» носясь,На всех домашних нагоняла страху.И все дрожали, даже писались в штаны,Менять бельё в пылу не успевали.И вслед за Яростью кричали: «Пацаны!»И кулаки до кровушки сжимали.Но как-то вдруг ворвался лучик солнца в дом,И Ярость поняла, что проиграла.И все домашние, усевшись за столом,С трудом из головы повынимали жало.

Во сне увидел я тебя…

Во сне увидел нынче я тебя.В нём за столом с тобою пили водку.И каплями закуску окропя,Мы обсуждали женскую походку.Так делают мужчины иногда,Когда чертовка, влившись в кровь, играет.Куда-то исчезает суета,А молодость из кожи вылезает.Она зовёт на подвиги мужчин,И шашки наголо, коней седлаем.Зажав зубами сотню так пружин,В удалых казаков с тобой играем.Но, вдруг проснувшись, с грустью понял я –Испорчен аппарат радиосвязи.С казачьей шашкой рядом нет тебя,Мы обитаем в разных ипостасях.

Подопытная крыса

Что может быть прекрасней солнца?Что может быть прекрасней неба?И ангел, вдруг влетев в оконце,Тебе шепнёт, что всё – плацебо.Плацебо – небо вместе с солнцем.Плацебо – море и дельфины.Плацебо даже дом с колодцемИ тот растущий куст рябины.Плацебо – город и машины,Тот мужичок возле подъезда.А съеденный кусок свинины –Лишь часть эпического квеста.На самом деле – ты в нирване,Как часть глобального каприза.Лежишь недвижимо в метане,Как та подопытная крыса.

Чернота, подкравшись незаметно…

Чернота, подкравшись незаметноИ поначалу всех вокруг пленя,Заявляла так авторитетно:«Нет ничего вокруг белей меня».А толпа как мантры принималаВодопады правильных, по сути, словИ с прилавка всё за миг сметала,Смерть как радуя искусных продавцов.Мясники в пылу рубили мясо,Отгоняя рой вопросов: «Для чего?»Вся забрызганная кровью рясаНе смущала абсолютно никого.Но лишь скрипнули у рая ворота,Спесь с плутовки разом вся сошла.Как не пыжилась простая Чернота,Стать белее так и не смогла.

В чём тебе не повезло?

В чём тебе не повезло?В том, что ты не стал собою?В том, что всем смертям назлоБыл отвергнут тишиною?И геройский твой портретНе повесят в зале славы,А бездарный жалкий бред –Шум лишь ветра для державы?Ты сливаешься с толпой,Становясь единой массой.И бесформенной средой –Той, что трётся возле кассы.Ты звезду свою давноПроменял на бублик с дыркой.Опустился с ним на дно,Со стандартной блеклой биркой.Не смирясь с такой судьбой,Ты лежишь в морском отеле.Страстно споря сам с собой:Кто ты есть на самом деле?

Всё пройдёт

Всё пройдёт, пройдёт, поверь, и это,Пылью серою покроются листы.Уезжаем пьяные с банкета,Водки перебрав с тобой до тошноты.А её сегодня было много.Чёрт нас дёрнул не нажать на тормоза.Мы теперь несёмся по дороге,«Русскою» себе сполна залив глаза.Потеряв, где лево, а где право,Больно стукаясь о косяки дверей,Мы кричим тому на сцене: «Браво!»,Кто играет самолюбием людей.А с утра, открыв глаза от светаИ с похмельем встретившись лицом к лицу,Мы пытаемся найти в себе ответы:«Что теперь сказать Всевышнему-отцу?»

Осень, дождик, листопад…

Осень, дождик, листопад.Сырость, грязь, противно.Настроение на спад.Нету позитива.Нет энергии в крови.Нет в душе ромашек.Посрывали упыри,Даже стало страшно.Страшно стало потому,Что не видишь света.Он, походу, ни к чему –В этом часть секрета.Осень, дождик, листопад.Вечно так не будет.И вернётся всë назад,Бог нас всех рассудит.

Слова закончились давно…

Слова закончились давно,Остался лишь протяжный крик.Неужто людям сужденоТоптать посаженный цветник?Зачем за гранью красота?Неподходящий антураж.Нас ожидает чернота.Мы скопом все уйдём в тираж.И там, в небесной тишине,Мы будем вспоминать о том,Кто сделал запись на стенеОднажды в темноте тайком.Что ожидает правых рай,Другие превратятся в прах!И с душ снимая урожай,Нас примет чистыми Аллах.И сто девиц нас будет ждать.Накроют стол, нальют вино.Мы даже не могли мечтать,Что будет там нам всем дано…Но оказался это миф.Нас обманули, как детей.Рай абсолютно некрасив,Не ждал непрошенных гостей.

Когда за чистый белый лист бумаги…

Когда за чистый белый лист бумагиУсевшись как прилежный ученик,Ты видишь лишь опущенные флагиИ понимаешь, что иссяк родник,И нет возможности воды напиться,И сухость ощущается во рту,И на себя ты начинаешь злиться,Всë глубже погружаясь в темноту,Глотая воздух, грудь раскрыв пошире,Расставив руки в стороны, как Бог,И в этом чёрством и коварном мире,Пытаешься почувствовать звонок,И музу подкупить улыбкой Бога,Такой открытой, ясной, как слеза,И не ища дурацкого предлога,Пуститься в пляс, встав вдруг под образа…Когда за чистый белый лист бумагиУсевшись как прилежный ученик,Поймешь, что наконец поднялись флагиИ заискрил в кромешной темноте родник.

Уймись хозяюшка, уймись…

Уймись хозяюшка, уймись,Налей ты лучше стопку водки.И мне душевно улыбнись,Как ты умеешь, взглядом кротким.Я шёл дорогой непростой,Водя с печалью хороводы.В надежде встретиться с мечтой,Забыв все прошлые невзгоды.И сесть за стол, и рассказать,И душу разложить на части.Ошибки за собой признать,Отдавшись в руки женской власти.Меня ты только не жалей,Не к этому я так стремился.И тихо стопочку налей,И проследи, чтоб не напился.Меж нами искра пробежит,И мир вдруг станет чуть светлее.Трава слегка зашелестит,Внутри немного потеплеет.И мы с тобой уйдёт вдвоём,Босыми по тропе любовной.И жить мы заново начнём,Какой-то жизнью безгреховной.

Четыре чёрные стены

Четыре чёрные стеныМеня встречали по утрам.Как будто метка сатаныНаотмашь била по глазам.И в этом правильном адуЯ был с собой наедине.И нёс, не выспавшись, в бреду,Сплошную ересь в тишине.Слова, как раненая плоть,С меня стекали как могли.И я пытался поборотьВсю черноту моей земли.Четыре чёрные стеныСмеялись над моей мечтой.На этом бале сатаныЯ был для них совсем чужой.

Каспий гневался…

Каспий гневался, темнел,Подчиняясь воле ветра.Он в глаза мои смотрелЧерез сотни километров.Взгляд его – немой вопрос:«Не соскучился, братишка?»Погружал он в море грёз,Где я был ещё мальчишкой.Когда Каспий был родным,Тёплым, нежным моим морем.Он ещё не стал чужимИ иссохнувшим от горя.Он ещё не потерялСотни тысяч своих братьев.Он ещё не провожалИ не слышал вслед проклятий.Сколько лет прошло с тех пор?Сколько слёз пролито нами?А Каспийский наш ковёрВсё стоит перед глазами.

Надевший маску по себе не плачет

Надевший маску по себе не плачет.Зачем страдать по сущим пустякам?Он «Я» своё от посторонних прячет,И достаёт его лишь по ночам.И усадив «Я» рядом на кровати,Ведёт с ним долгий скучный разговор.О внутреннем своём самораспаде,Неся с «Я» каждый раз какой-то вздор.Что, мол, нельзя без маски жить на свете,Что засмеют его соседи и друзья,Что на глобальном праздничном банкетеМол, те придут одни, а он припрётся с «Я».И «Я» вздохнёт и, опустив глазенки,С понурым видом быстро скроется в ночи.И на обратной стороне иконкиНапишет букву «Я» и «Если что – стучи».

Слова я прячу за словами…

Слова я прячу за словами,А мысли крашу в белый цвет.Стихи стираю я стихами,Ломая гордости хребет.И, скрючившись, как старикашка,На людях выпрямляю грудь.Играю сам с собой в пятнашки,Меняя глупости и суть.И встав нагим перед стеною,Залив молчанием огонь.Звенящей жуткой тишинойЯ режу на куски гармонь.Но иногда в ночи глубокой,Закрыв глаза и зубы сжав,Брожу я в правде одиноко,Сам, наконец, собою став.

Я дух бы перевёл…

Я дух бы перевёл,Заснул бы на минутку.И мысль свою оплёлЦепями не на шутку.И в этом быстром снеЯ повстречал блаженство,На самом лёжа дне,Достигнув совершенства.Смотря на мир с концаИ чувствуя начало,Постиг бы я Отца,И что его терзало,Когда он создавалВсë сущее на свете,Переведя в астралМолчание в сюжете.Я дух бы перевёлИ с Богом пообщался,И Библию прочёл,Хотя бы попытался.Но свет в моей душеТам был чернее тучи.Я, будто в мираже,Лежал в навозной куче.Проснулся я в поту.Мне это всё приснилось.Воздвигнуть красотуВо сне не получилось.

Полсотни лет…

Полсотни лет минуло, не моргнув,Обдав меня водицей родниковой.И я проснулся, так и не заснув,Надев на голову венец терновый.И, в руку взяв обугленную трость,Закутавшись от холода в багрянец,Вонзив в ладонь с размаха ржавый гвоздь,Пустился с криком в иудейский танец.Войти пытаясь телом в роль Христа,Я душу приготовил к вознесенью.Меня всего сжимала теснота,И здесь я был для Сатаны мишенью.Но Бог мне пальцем сверху пригрозил,Мол, очередь твоя ещё не скоро.«Тебе в полста, гляди, так много сил,Не примут небеса к себе танцора».И, сняв венец терновый с головы,Я вынул гвоздь и смазал рану йодом.Убрав стрелу печали с тетивы,Я стал простым земным обычным Богом.

В поисках врагов

Искать врагов приятно и легко,Всю злость свою плюя в лицо злодеям.И, натянув спортивное трико,Гонять их по заснеженным аллеям.Пусть падают лицом, и прямо в снег,И молят на коленях о пощаде.Сдавая пачками своих коллег,От страха соревнуясь в клоунаде.Играя желваками на лице,Читают ночью вражеские книги.И ловят нас, идейных, на словце,Исподтишка показывая фиги.Ну нет, им не пролезть никак на свет,Пусть копошатся червяками в банке.И перед нами им держать ответ,За всех стирая грязные портянки.Но вот дыхнуло ветром перемен,Врагами стали те, кто был в опале.И был за миг разрушен Карфаген.Теперь чихвостят нас в соборном зале…

Прости меня…

Прости меня, что в этот страшный деньЯ побоялся быть с тобою рядом.И чувствовать спиною твою тень,Которая меня пронзала взглядом.Прости меня, что не держал рукиИ теплотой с тобою не делился.Я где-то выл от горя и тоски,Глотая слёзы, о тебе молился.Прости меня, что был так далеко,Нас разделяли города и веси.Швырял свою я душу высоко,Она с твоей прощалась в поднебесье.И там, где отпускаются грехи,Гуляли мы с тобою вместе, мама.Читала мне ты грустные стихи,Присев устало на ступеньку храма.А Каспий нежно омывал тот храм,И солнце освещало его формы.За гранью ты стремилась к берегам,В надежде, чтоб не доставали штормы.Но час прощания с тобой пришёл,И души отделились друг от друга.Поникнув головой, я вниз пошёл,И заиграла горестная вьюга.Подкравшись, к горлу подступил комок.Сказала напоследок ты впервые:«Я буду тута ждать тебя, сынок,Когда ты завершишь дела земные».

Страх

У Страха велики глаза.Он смотрит прямо, не моргая.Не нажимая тормоза,Всего за раз тебя сжирая.Не оставляя и клочкаТвоих стихов души изъяны.Дуря слепого новичкаИ сыпля соль, смеясь, на раны.И пыжась, как надутый шар,Гордясь упругим с виду пузом,Вселить пытается кошмарСмертельным для тебя укусом.Но только крик услышишь ты,Беззубый рот сверкнёт некстати.У Страха нету красоты,И он пустышка в результате.

Что ждать от дней?

Что ждать от дней, спешащих вереницей,Несущих на себе несчастье иль покой?Багровые далёкие зарницыВсë завлекают нас своею красотой.А мы, подобно тем слепым котятам,Дрожа, вдыхаем запах матери Земли.Ползём во тьме, питаясь ароматом,Пища, взбираясь на горящие угли.И, разрывая мысли на частицы,Хороним бодро их, без музыки, в песок.Иллюзий перекошенные лица,Из них готовим мы кровавый порошок.Запив его из луж святой водицей,Пытаемся себя утешить хоть на миг.И исчезают в белизне зарницы,И распускается внутри души цветник.

Кто мы?

Кто мы? Песчинки в царстве хаоса и бреда.Нас ветер с поля поднимает и несёт,А мы цепляемся зубами за соседа.Дай Бог, он в этом бардаке не подведёт.Мы думаем, что в жизни есть какой-то смысл.В восторге строим наши замки из песка,Ища в бессмыслице хоть крошечную мысль,Авось нас вывезет в миру на дурака.В слегка помятом временем седом костюме,Мы превращаемся в истории в ничто.Замуровав себя поодиночке в трюме,Мы в высь несёмся от земного шапито.И сидя там, играя в домино с Всевышним,Под стук костяшек вспоминаем о былом.Неужто здесь, внизу, любой из нас был лишним,Большим бесформенным никчёмным веществом?

А я люблю Россию!

А я люблю, люблю душой Россию!Какой-то скрытый смысл её полей,Дороги, дураков, драматургию,Святую веру у простых людей.И святости напившись до отвалаИ горлопаня песни в темноте,Под звон церковного с вином бокалаРоссия исполняет фуэте.Накинув на историю удавку,Она её ведёт под образа.Своей абсурдностью плюя на Кафку,Из логики рождает чудеса.Умом Россию не понять. Ну что же,Коли, трави и в злобе режь меня.Но места нет на всей земле дороже!Ведь, чёрт возьми, Россия – это я!