Львиная история

– Спасибо за информацию, – усмехнулась Альбина и, набрав воздуха, вошла в подъезд.

Поднявшись на третий этаж, она увидела, что дверь в квартиру до сих пор открыта. Любовь Тимофеевна лежала в прихожей ничком, сжимая в руках телефон Альбины.

– Что с вами? Эй! Вы слышите меня?

Опустившись на пол возле Любы, Альбина аккуратно забрала свой телефон, набрала короткий номер и произнесла: «Алло, запишите адрес. Женщина без сознания». Но в этот момент Люба открыла глаза и прошептала: «Не надо скорую, пожалуйста». Она медленно перевернулась и села, прислонившись к мягкому пуфику у стены. Мертвенно-белое лицо покрылось испариной.

– Вам точно не нужен врач?

– Всё хорошо, сейчас пройдёт. Перенервничала. У меня такое бывает. Совсем не умею волноваться. Пошла за лекарством и увидела ваш телефон. Хотела догнать, но в глазах как потемнело! И вот, пожалуйста – растянулась в прихожей.

Люба говорила прерывисто, с остановками, безвольно опустив руки. Выражение лица стало совсем другим. Раздражающая Альбину детскость исчезла. На неё смотрела старуха с потухшими глазами и опущенными уголками губ, продолженными глубокими складками.

– Простите меня, Альбина. Я повела себя опрометчиво. Вы правы. Это весьма странно, когда незнакомый человек вдруг кидается в объятия, называет уменьшительно-ласкательными именами. Ведь это только я знала о вас все эти годы. Конечно, я обрадовалась вам, как старой знакомой. Так нелепо!

Альбина молчала. Она чувствовала, что и ей нужно извиниться за хамское поведение, но вместо этого сказала:

– Встать сами сможете? Вам нужно лечь. Где кровать?

Люба слабо кивнула головой в гостиную и прошептала:

– До дивана ближе.

Хрупкой Альбине пришлось постараться, чтобы поднять на ноги Любу, помочь дойти до комнаты, уложить на диван. Затем устроить повыше, подоткнув под спину несколько подушек. Она открыла шире окно, сходила за лекарством и водой. Любовь Тимофеевна вынула шпильки из причёски, и освободившаяся коса раскрутилась до пола.

– Пару минут, и я буду в порядке, – пробормотала Любовь Тимофеевна, прикрыв глаза.

Альбина села в кресло и, покачивая загорелой ногой, без особого интереса осматривала комнату. Её взгляд, не задерживаясь на чём-то конкретном, скользил по старомодным, вязанным крючком белым салфеточкам, украшавшим телевизионную тумбу, журнальный столик и полки с хрусталём в серванте; по фиалкам, сгрудившимся на подоконнике, по книжным полкам и по фотографиям. Она взглянула на Евгения Фёдоровича и отвела взгляд, теперь ей было неприятно на него смотреть. Её заинтересовал висящий на стене старый чёрно-белый снимок. Фотография была большая, с альбомный лист. Нижний левый край оторван наискосок. Альбина любила разглядывать лица людей того времени. Встав с кресла, она подошла поближе. Женщина в платье с белым кружевным воротничком и мужчина в военной форме замерли на стульях. На коленях у женщины устроился малыш. Он смотрел большими испуганными глазками, крепко держа маму за палец.

– Это моя тётя с мужем и с сыночком, – услышала Альбина слабый Любин голос. – В начале войны её сынок умер от пневмонии. А спустя год погиб муж. Но тётя Зина не верила похоронке, всю жизнь ждала с фронта своего Илюшу. Молилась Богородице каждую ночь. Знаете, у неё была тетрадка, старенькая такая, листы вручную прошиты, – а в ней от руки записанные молитвы. Стоит на коленях, молится и плачет, плачет…

Люба замолчала. Альбина посмотрела на часы и засобиралась.

– Вижу, что вам лучше. Мне пора. Надеюсь, что мы поняли друг друга.

Люба попыталась встать, но, обхватив голову руками, повалилась на подушки.

– Мы с Игорем вас никогда не потревожим, не беспокойтесь. То, что мальчики встретились, – это наверняка досадная случайность. Уверена, что мой сын не искал встречи с Лёво… простите, со Львом.

– Да, в первый раз это была досадная случайность, как вы выразились. Они столкнулись на кладбище. Но вторая встреча – это уже осознанный выбор вашего сына.

– Вторая? Вы говорите загадками, дорогая. Ой, опять я фамильярничаю, простите. Игорь ничего не говорил, он такой скрытный! Пожалуйста, расскажите мне всё.

Люба слушала, не перебивая, всё более волнуясь. На глазах выступили слёзы, губы задрожали.

– Что с вами? Вам сейчас опять станет плохо, – с раздражением посмотрела на неё Альбина.

– Бедный мой мальчик, – пролепетала Люба. – Я могу догадываться, скольких сил ему стоило пойти на эту встречу. Как тяжело ему было сохранять в тайне, кто он, разговаривая с братом. Видимо, он хотел узнать Льва поближе. И надеялся, что тот увидит тайный знак и всё-всё поймёт. Мой гордый сын! Мой одинокий непризнанный сын!

Люба закрыла лицо руками, её плечи затряслись. Альбина простонала: «Ну всё, это надолго». Сколько времени потеряно в этой пропахшей корвалолом квартире! Хватит. Нужно встать, попрощаться с нафталиновой красоткой – и забыть об этих людях. Альбина чувствовала, что нет никакого коварного плана по захвату наследства Ланчиковых, их опасения с Борькой напрасны. У Любови Тимофеевны другие жизненные принципы. Сыночек, конечно, тёмная лошадка, но его есть чем припугнуть – спасибо коллегам, нарыли на Игоряшу вагон компромата. Так что можно выдохнуть и ехать на дачу.

Люба, словно прочитав её мысли, воскликнула:

– Альбина, я понимаю, что более мы не увидимся. Вам это ни к чему, у вас своя жизнь, семья, дети. Но я хочу, чтобы вы продолжали хранить память о Евгении Фёдоровиче как о кристально честном и порядочном человеке. Прошу вас, не осуждайте его. Можете ненавидеть меня, но не его. Я жизнь свою отдала, чтобы тайна осталась тайной. Но теперь очень жалею, что вы узнали обо всём не от меня. Вы, скорей всего, представляете нашу связь, как интрижку, как нечто грязное, порочное. Позвольте мне убедить вас в обратном! Не уходите! Выслушайте меня. А потом делайте те выводы, какие посчитаете нужными.

Альбина поднялась. Зачем ей знать подробности? Как ей потом жить с этим? Скрывать от Льва правду об отце, отворачиваться, когда при ней будут восторгаться идеальным союзом Евгения и Зои. Но она не ушла. Как так вышло, что у самого лучшего мужчины на свете, каким она считала свёкра, женатого на самой прекрасной женщине, какой она считала свекровь, появилась другая. Вернее, вот эта. Чем она его прельстила? Молодостью? Разница в возрасте у них приличная, около двадцати лет. Умом? Чем она оказалась лучше Зои Владимировны?

– Рассказывайте вашу историю, только без слёз, пожалуйста, – поморщившись, сказала Альбина.

Люба осторожно встала с дивана, сходила умыться. Потом Альбина услышала, как зашумел чайник, а через пару минут раздался Любин голос: «Вы любите чай с мятой?». Женщины устроились на тесной кухне за маленьким квадратным столом, накрытым светло-серой льняной скатертью. Люба сделала глоточек из белой фарфоровой чашки, аккуратно поставила её на блюдце, перекрестилась, прошептав: «Господи, помоги». Робко улыбнувшись Альбине, она сказала: «Я приехала в Москву из маленького военного городка, названия которого и на карте-то нет…»

– Вы, Альбиночка, наверное, думаете, что я одна из тех охотниц за красивой жизнью, которые, чуть только оканчивают школу, сразу устремляются в столицу за московским мужем и пропиской. В моём случае всё было не так. Я плакала и не хотела уезжать в незнакомый город к незнакомой женщине. Зачем? Мне так хорошо дома! И хоть нельзя назвать мою семью идеальной – мой папа, мужчина со взрывным характером, скандалил по любому поводу – я была счастлива. Я любила простоту жизни маленького городка. И очень любила приходить к маме на работу в библиотеку. Мечтала тоже там работать. Но увы. У тёти Зины, кроме нас, никого не осталось. Она к тому времени совсем разболелась и ослабла. Папа скомандовал: «Собирайся, Люба». И всё, никаких обсуждений. Мама обнимала меня, плакала и шептала, что мне в Москве будет лучше, что со временем квартира будет моя, а значит, я стану невестой с приданым.

Москва меня оглушила и испугала. Не помню, как добралась до нужного дома. Тётя Зина открыла дверь и проворчала: «Это ж кого они мне прислали? Это не ей за мной, а мне за ней смотреть нужно будет!»

Без ложной скромности скажу, дорогая, что я в те годы была очень хороша. Настоящая русская девица-краса, до пояса коса. Ни грамма косметики, никаких дамских штучек. А какая наивная! Когда тётя всё это во мне разглядела, то за голову схватилась: «Что же мне с тобой делать? Тебя же любой ухарь вокруг пальца обведёт». И сразу мне сообщила, что вертепа не потерпит, и если меня кто-то обрюхатит, то покачусь я обратно, к маме и папе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Театральный институт им. Бориса Щукина

2

Стихотворение Марины Цветаевой, написанное в 1915 году, посвящено Маврикию Минцу, второму мужу её сестры.

3

В доме 27 на Поварской улице А.С. Пушкин впервые читал свою «Полтаву».

4

Так называл Сергей Есенин Айседору Дункан.