Ветувьяр

А ведь помимо того, чтобы держать голову опущенной и медленно плестись со смиренным видом вслед за гвардейцами, Тейвону приходилось сжиматься всем телом, нарочно сутулиться, чтобы выглядеть меньше, чем он был на самом деле.

– Кажется, наш Геллиус перестал поститься, – Осмеял его Эйден, увидев друга в образе главы ордена.

– Ты не придирайся, – Осадил наглеца Тейвон, – Если этот мерзавец его и видел, то только издалека. Главное – волосы и балахон на месте.

И если с волосами проблемы не было, то балахон с каждой минутой раздражал все сильнее. И как Геллиус ходит в нем всю жизнь?

Как-то исхитрившись выглянуть из-под капюшона, Тейвон поймал обеспокоенный взгляд идущего рядом Эйдена и тут же отвернулся. В то, что их план может пойти прахом, верить не хотелось, а потому король настойчиво гнал от себя все подобные мысли.

Он давно не бывал в подземелье и уже успел забыть, как здесь сыро и зябко, как коптят факелы на каменных заплесневелых стенах, как отдается эхом стук капель по полу и как тяжело дышится этим гадким спертым воздухом. Отсюда хотелось если не сбежать, то хотя бы выйти, но предстояло потерпеть, да еще и глядя в глаза той твари, которая убьет тебя, не задумавшись, просто за то, что ты не такой, как она.

Гвардейцы медленно открыли тяжелую деревянную дверь камеры, укрепленную решеткой, и в тесную затхлую комнату тут же шмыгнул Эйден, держащий руку на эфесе шпаги. С нарочитой медлительностью Тейвон двинулся за ним, не забывая перебирать пальцами бусины четок.

В камере воняло еще хуже, чем в коридоре – к запаху сырости добавилась еще и настойчивая вонь блевотины, Тейвон поморщился и окинул помещение взглядом, насколько это мог позволить ненавистный капюшон.

Здесь не было ничего, кроме отсыревшего тюфяка на полу и отхожего ведра в углу, но камера все равно казалась тесной, словно гроб. И еще теснее ее делал человек, что сидел на полу, закованный в цепи, но при этом совершенно свободный в своих словах и взглядах. Он не сводил с Эйдена пылающих ненавистью глаз, избитое лицо перекосилось в хищной ухмылке.

– Надо же! Быстро вы явились, – На кирацийском он говорил без малейшего акцента, – Еще и этого… еретика с собой притащили.

Тейвон не просто заметил на себе взгляд Эйдена, он его почувствовал. А вот предполагаемый камарил явно не ощущал ничего подозрительного – что ж, подойдем ближе.

– Разве может говорить о ереси человек, помысливший убийство? – Тейвон сделал шаг вперед. Фраза получилась невнятной и корявой, тихий возвышенный голос – еще хуже, но вряд ли этот псих вообще его слушал.

Недо-камарил шарахнулся назад, словно побитый пес, звякнули цепи, а Тейвон почувствовал за спиной настороженное движение Эйдена – как наседка с цыплятами, ей-богу!

– Поднимите его, – Приказал друг гвардейцам. Тейвон на мгновение обернулся и заметил, что у стены уже стоял Ферингрей. Капитан королевской охраны готов был сожрать узника одними глазами, но злости не выказывал.

Двое солдат подхватили психа под локти и подняли на ноги, Эйден вышел вперед, все еще придерживая рукой шпагу.

–Я буду задавать тебе вопросы. Ты будешь отвечать. Честно отвечать, – Друг буквально выплевывал слова ему прямо в лицо.

– Хер тебе, урод зубатый! – Псих плюнул Эйдену под ноги, – И еретику твоему. И этому, – Он перевел взгляд на Чарльза, – ублюдку!

– Значит, мы поговорим по-другому, – Эйден улыбнулся, с гордостью обнажив перед психом свои выдающиеся зубы, – Дакен, начни беседу!

“Беседу” начинали известным способом: один удар в челюсть, дальше – как пойдет, вот и этого дружка не обделили. Дакен, глуповатый на вид мужик, больше похожий на огромную гору с ручищами толщиной в ногу Тейвона, сработал аккуратно и быстро, и вот уже псих отплевывался кровью, трусливо потупив взгляд.

– Кто ты такой, мразь!? – Эйден чуть нагнулся к уху узника, не переставая при этом улыбаться.

– Тот, кто убивает двуликих демонов, которым ты служишь, – Выдохнул псих, отчаянно напоминающий животное – кровавая слюна стекает по подбородку, под глазом набухает синяк, глаза сверкают, словно от бешенства, – А этот – их создает!

Тейвон не сразу понял, что узник смотрит на него, но необходимость попробовать еще раз почуял сразу.

– Камарил, значит, – Тейвон сделал еще шаг, вновь опередив Эйдена.

–Да, крыса ты церковная! – Рыкнул псих, дернувшись в руках гвардейцев. Вот только у Дакена не подергаешься – пара секунд, и узник получает щедрый удар под дых, такой, что свалил бы психа с ног, не держи его второй гвардеец.

Тейвон урвал момент, чтобы заглянуть в глаза наемника и, чему он уже не удивился, ничего в них не увидеть. Псих перед ним не был камарилом, хоть и пытался доказать обратное – ветувьяр стоял в шаге от него, а этот идиот, мало того, что не бился в конвульсиях необузданной агрессии, так и вовсе принимал его за Геллиуса.

Настоящие камарилы реагируют на ветувьяров иначе, и эту реакцию не спутать ни с чем. Тейвону хватило нескольких мгновений, чтобы запомнить ее на всю жизнь и до сих пор видеть в кошмарах. Убийцы из ордена Истинного Лика превращаются в монстров, стоит им только почуять ветувьяра – их глаза расширяются, зрачки сужаются, кожа краснеет, а изо рта идет чуть ли не пена, и управлять этим они неспособны. Камарилы совершенно теряют разум, если где-то поблизости находится ветувьяр.

Этот же экземпляр разум явно не терял, хоть и терять там было почти нечего.

– Как ты пробрался в покои принцессы? – Дождавшись, когда Тейвон отступит на шаг назад, спросил Эйден.

– Не твое собачье дело, комендант, – Откашлявшись, бросил псих.

На этот раз уже сам Эйден не стал сдерживаться – его кулак врезался прямо в нос фальшивому камарилу, что-то противно хрустнуло, узник закряхтел и вновь сплюнул на пол:

– Все равно она сдохнет. И ее сраный братец тоже. Великий Нэриус до них доберется!

Говорить и выглядеть как сумасшедший у узника получалось неплохо, но что если при этом он говорил что-то, в чем был смысл? Не успел Тейвон сформулировать вопрос, как узнику под дых вновь прилетел кулак.

– Сколько камарилов в Анкалене!? Говори, мразь!

– Понятия не имею, – Еще немного, и психа вывернет наизнанку прямо под ноги Эйдену. На его месте Тейвон бы отошел, чтобы не запачкать сапоги в блевотине.

– Капитан, – Друг повернулся к Ферингрею, со стеклянным взглядом наблюдающему за происходящим, – Принесите приборы. А то беседа получается бессмысленной…

Не сказать, что Тейвон любил смотреть на пытки, но двадцать лет назад жизнь заставила его налюбоваться на все, что только могли сотворить с изменниками причудливые орудия или, как Эйден изволил выразиться, “приборы”.

– Ваше Святейшество, – Друг повернулся, заглянув Тейвону в глаза, – Не желаете ли удалиться?

– Нет, сын мой. Я пройду этот путь до конца, – Заявил он, расслабляя напряженные до этого плечи. Роль Геллиуса откровенно надоедала, да и играть ее оказалось не так просто, особенно, если ты не такой праведный и не такой тощий, как он.

Ферингрей вернулся с деревянным ящичком в руках через считанные минуты. По приказу Эйдена его вручили одному из торчащих у двери гвардейцев уже в открытом виде, и друг тут же отыскал среди прочих инструментов памятные Тейвону железные щипцы.

– Надеюсь, теперь наш разговор пойдет поживее, – Сверкнул зубами Эйден, —Держите руку…

Тейвон ни за что бы не подумал, что друг умеет так ловко управляться с орудиями пыток – вот что значит, будучи ветувьяром, постоянно пропадать из жизни своих друзей, становясь другим человеком! Подцепив щипцами ноготь узника, Эйден, даже не моргнув глазом, дернул их на себя.

Нечеловеческий крик резанул по ушам, заставив Тейвона поморщиться. Эйден отбросил на пол маленькую окровавленную пластинку, пока узник рядом с ним вопил от боли. Кровь капала на и без того загаженный пол, псих извивался в руках гвардейцев, обливаясь слезами и выплевывая какие-то оскорбления.

Цепкими пальцами Эйден обхватил его за подбородок и повернул к себе:

– Еще раз: как ты пробрался в замок, мразь!?

На мгновение в безумном и затуманенном болью взгляде узника что-то прояснилось, губы разомкнулись, но с них не сорвалось ни звука. Голова психа безвольно свесилась на грудь, кажется, чтобы окончательно вывести Эйдена из себя.

Друг отвесил психу звонкую пощечину, но узник не отреагировал.

– Эй, чего это с ним? – Удивился Дакен, потрясывая обмякшее тело в руках.

– Вырубился, кажись, – Ответил ему второй гвардеец.

Вновь подняв голову узника к себе, Эйден зашипел от отвращения, поспешно вытирая пальцы, испачканные в пене, что лилась изо рта психа.

– Отпустите его, – Приказал он.

Гвардейцы опустили обмякшее тело прямо на пол, и Тейвон, не сдержавшись нагнулся к нему. Узник определенно был без сознания, но из глотки его доносились какие-то хрипы и порывистые вдохи, пена залила всю рожу, а тело резко задергалось, словно в конвульсиях.

– Он не жилец, – Бросил Ферингрей.

Содрогаясь всем телом, псих издал последний хрип и окончательно затих. Тейвон поднялся на ноги, зачем-то ткнув бездыханное тело сапогом.

– Что это с ним? – Не выдержал он.

–Похоже на яд, – Буркнул Эйден, возвращая щипцы в открытый ящик, – Какой – еще предстоит выяснить.

Разобравшись с инструментами, друг приказал гвардейцам вызвать лекаря и потом прислать его к нему с подробным отчетом о причинах смерти. Из камеры Тейвон вышел первым, поразившись тому, какой все-таки свежий воздух был в коридоре.

Прижавшись спиной к холодной стене, он стащил с головы опостылевший капюшон и глянул на вышедшего следом Эйдена. Друг казался не просто невозмутимым – каменно спокойным, словно не он сейчас вырывал ногти и не у него на глазах этот псих окочурился от неизвестного яда.

– Ну что, твои выводы? – Поинтересовался Эйден.

– Он не камарил, – Выдохнул Тейвон, сминая в руке четки, – Камарил бы на меня отреагировал.

– Но он явно считал себя камарилом, – Присоединился Ферингрей, – Особенно, когда нападал на Ремору.

– Он явно не один. Есть кто-то еще. Кто-то, кто им командует. И тот, кто отравил его, чтобы идиот не наговорил лишнего, – Предположил Тейвон, радуясь, что к нему вернулась способность внятно мыслить.

– И тот, кто внушил ему, что он – камарил, – Закончил Эйден.

Не желая больше оставаться в этом подземелье, Тейвон стремительно зашагал по коридору, проклиная свой балахон, путающийся в ногах. Эйден все это время шел следом, но заговорил только наверху:

– Не знаю, заметил ли ты, но когда я стал его пытать, он что-то бормотал…

– Простим ему это, – Усмехнулся Тейвон, – Посмотрел бы я на тебя, если б тебе ногти вырывали! Вряд ли ты бы молчал…

– Я не об этом, – Эйден вновь был невероятно серьезен. Интересно, это из-за Реморы? – Он ругался по-кирацийски. Странновато для эделоссца, не думаешь?

Глава 7. Свободные земли. Порт Эхора

Селин казалось, что она стала ожившим комком грязи, по которому ползают мухи, вши и прочие твари – так долго она пробыла без воды и мочалки среди полностью забывших о мытье мужчин. Если бы еще пару месяцев назад девушке сказали, что она пересечет половину Оствэйка всего за несколько недель, она ни за что бы не поверила, но теперь, когда на горизонте появился океан, горы и огромный, ни с чем не сравнимый город, ей пришлось наконец принять этот факт.

Поездка с камарилами напоминала побег от каких-то неведомых чудищ, почти каждый день Селин ловила себя на мысли, что не вынесет этой мучительной гонки, постоянного холода, сырости, грязи и… пребывания рядом со своим женихом.

Хвала богам, никто из камарилов даже ни разу не посмотрел в ее сторону – чаще всего, они Селин просто не замечали, но Чудовище… его взгляд каждый раз пробирал девушку до костей и заставлял сердце сжиматься от страха.

Робин был ее единственной защитой, но и его временами хотелось побаиваться – как-никак, двухметровый бородач тоже был камарилом и водил дружбу с ее женихом. И все же обращал на Селин внимание он один – он приносил ей еду и даже иногда разговаривал, убеждая, что совсем скоро эта бешеная гонка закончится, и девушка будет в безопасности.

Селин не верила ни единому его слову – она знала, что в безопасности ей не быть уже никогда, но что ей оставалось делать? Ее жизнь – если она вообще жила – закончилась вместе с приходом камарилов и смертью отца. Отца, своих чувств к которому она не понимала тогда и не сможет понять в будущем.

Раньше ей казалось, что стоит отцу умереть, как она станет свободна – хотя бы от его постоянного пьянства, долгов и побоев, но не тут-то было. Не успел отец умереть, как Селин сковали новыми цепями, на этот раз существа намного более страшные, чем немощный пьяница. Об этом ли она мечтала, сидя холодными ночами в своей комнате?

Столько страха, сколько принесли ей последние недели, Селин не испытывала за всю жизнь, а ведь впереди ее ждало что-то не менее страшное. Робин сказал ей, что миссия Селин – хранить какой-то свиток и постоянно держать его при себе. В Эхоре девушку посадят на гвойнский корабль, после чего ей предоставят убежище в резиденции ордена в ка-Гвойне, но и в это верилось с трудом.

– А вы… поплывете со мной? – Осмелилась она спросить у камарила тем вечером, когда он наконец раскрыл Селин ее предназначение, усевшись рядом с ней возле крошечного костерка.

– Ну уж нет, это вряд ли, – Улыбнулся большой бородатый человек, подбросив в костер ветку, что валялась рядом, – Нам еще Нэриуса, подлеца, по всей округе искать.

Селин потупила взгляд, уставившись на огонь. Еще недавно ей казалось, что бояться сильнее уже просто некуда, но вот появился новый страх, и все прежние виделись теперь перед ним жалкими, маленькими и ничтожными.

– Ну да ты не бойся, – Вновь раздался грубый голос, – Они тебя не тронут, ты ж теперь под защитой ордена. Да и у гвойнов этих, говорят, грех страшный – девицу-то обидеть!

Селин несмело взглянула на своего собеседника. Робин все еще улыбался, так, как любящие родители улыбаются своему маленькому ребенку, так, как улыбалась когда-то давно мама.

Вот и сейчас, подъезжая к свободному горному городу, Селин вновь поймала взглядом его улыбку. Робин ехал впереди, во главе их колонны, вместе с Чудовищем, но то и дело оборачивался на девушку, чья лошадь все время тащилась почти в хвосте по вине неумелой всадницы.

Впрочем, за три недели Селин худо-бедно, но все же научилась ездить верхом, по крайней мере, она перестала бояться вывалиться из седла и начала привыкать к тому, что под ней находится живое существо. Раньше ей доводилось ездить только на телегах, да и то, не дальше соседних деревень, куда можно было без проблем дойти пешком.

Теперь же будущее виделось ей опасным и страшным, прошлое – убогим и ничтожным, и девушка не знала, что было лучше. Всю свою жизнь она прозябала в глуши, но что предстояло ей теперь? В любом случае, Селин была к этому не готова.

Порт Эхора мог бы повергнуть Селин в шок, если бы за время пути сюда она бы не наслушалась от камарилов всевозможных историй об этом городе, каждая из которых была ужасней предыдущей.

Город, так и не доставшийся ни одному из королевств Оствэйка, был истинным пристанищем всех разбойников, бандитов и пиратов, что только существовали на свете. Улочки здесь были грязными и тесными, до отказа забитыми разномастными людьми, телегами, какими-то лавочками, бездомными собаками и прочей дрянью, потерявшей всякий ориентир в жизни.

Через силу вдыхая местный смердящий воздух, Селин тащилась вслед за камарилами по залитому помоями переулку, боясь лишний раз поднять глаза. На нее таращились все кому не лень – от истощенных умирающих бродяг до раскрашенных полуголых куртизанок, о которых раньше Селин приходилось только слышать. Она не представляла, что нужно пережить и как надо себя возненавидеть, чтобы выйти вот так на улицу и продавать свое тело любому, кто способен дать тебе жалкий грош.

На колонну, состоящую из нескольких камарилов и одной-единственной девицы, кажется, вышел поглазеть весь город. Как только Селин со своими спутниками выехала на центральную улицу, что вела к пристани, толпы зевак застыли на месте, не сводя глаз с невиданных гостей. Девушке хотелось провалиться под землю, многочисленные взгляды словно делали ее и без того немытое тело еще грязней.

Вскоре к ним все же привыкли, и бурная жизнь на улицах Эхоры возродилась с новой силой – торгаши и шарлатаны заорали во все горло, подзывая к своим прилавкам новых покупателей, шлюхи вновь затрясли юбками и замахали ресницами, практически перестав замечать очередных чужаков, которых здесь и без камарилов хватало.

И все же, как бы Селин не тошнило при виде отпустившихся ничтожеств, пьяниц, воров и шлюх, нашлось то, чем Эхора привела ее в восторг. Все время, пока они ехали по городу, девушка не сводила глаз с горизонта, где простиралась бескрайняя гладь океана, обрамленная высоченными горами с заснеженными вершинами.

Всю жизнь она прожила, не видя ничего, кроме зеленого поля и небольшого лесочка вдалеке – может, они тоже были по-своему красивы, но за столько лет успели по-настоящему опостылеть. Наверное, все то, что пришлось пережить Селин, действительно стоило того, чтобы увидеть это.

Океан, похожий на огромное блестящее и серебристое покрывало, отражал серо-голубое населенное облаками небо, о каменистый берег бились легкие, словно складки на ткани, волны, а скалы держали все это своими огромными ручищами, будто не давая воде пролиться.

Между обшарпанных крыш, далеко внизу, копошились люди и лошади, стояли телеги, до отказа нагруженные тюками и мешками, что грузчики и моряки тащили с кораблей. Кораблей, которые медленно покачивались на пристани, цепляясь мачтами за небесный свод. В руках скал они смотрелись как игрушечные лодчонки, вырезанные из дерева, а люди рядом с ними – и вовсе как крохотные палочки.

Селин не заметила, как привстала в седле, чтобы лучше видеть далекую пристань, и тем более мимо ее внимания прошло, что за ней наблюдают сразу несколько камарилов, включая Чудовище с его извечным презрительным взглядом.

– Нравится? – Робин повернулся к ней, игнорируя отвернувшегося друга, – За этот вид Эхоре можно простить даже всю ее вонь и всякую уличную шваль.

Простить не простить, но вид действительно был неописуемый. Чем ближе они подъезжали к пристани, тем крохотней чувствовала себя Селин рядом с могучими скалами и бесконечным океаном впереди. И все же сейчас она не боялась – впервые за много дней – она ждала чего-то еще, хотела увидеть как можно больше, увидеть и навсегда запечатлеть в памяти.

Они спускались все ниже – теперь девушка могла спокойно разглядеть корабли и резные носовые фигуры на них, людей, что сновали туда-сюда с мешками и ящиками в руках, и даже кричащих чаек, кружащих над водой.

– Ты их видишь? – Поравнявшись с ехавшим впереди Чудовищем, Робин кивком указал на корабли.

– Они так близко не встанут. Скорее всего, за северной скалой, – Махнул рукой в сторону огромного утеса жених Селин.

– Вряд ли они приплыли сегодня. Ищи-свищи теперь их капитана! – Хохотнул Робин.

– Мне плевать. Если его нет, буду говорить хоть с юнгой.

Селин решила, что слушать их не было никакого смысла, а потому вновь переключилась на созерцание северной скалы, которую им, судя по всему, предстояло обогнуть. Где-то там должен быть гвойнский корабль и ее туманное будущее, которое вновь нависло над ней, как острый кинжал над сердцем.

Девушка бездумно ехала вслед за камарилами, пока те искали дорогу к дальней пристани, где, если верить портовым рабочим, и причалил корабль из Гвойна.

Они свернули в прибрежный район города – дома здесь смотрелись побогаче и почище, чем наверху, но борделей и игорных клубов от этого меньше не стало, они всего лишь стали выглядеть ухоженней и помпезней. Да и таверны здесь явно были рассчитаны на посетителей небедных, по крайней мере, яркие вывески и приятный запах вкусной еды, а не протухших помоев на это намекали.

Не прошло и нескольких минут, как их процессию кто-то окликнул. Селин обернулась и увидела возле одной из таверен нескольких человек в странных черных доспехах и длинных дорожных плащах. Говоря по правде, никто в Эхоре не напоминал разбойников сильнее, чем они.

– Господа, – Один из “разбойников” вышел вперед. Говорил он на эделосском, но как-то медленно, будто подбирая слова, так что Селин почти уверилась, что перед ней гвойнец, – Не к нам ли… путь держите?

– Это уж смотря, кто вы сами будете, – Улыбнулся Робин, спешиваясь.

– Да вот здесь, – Незнакомец вытащил из-за пазухи какую-то бумагу, – сказано, что по мою душу камарилы должны… нагрянуть. А вы на них дюже похожие будете.

– Вы со свободного острова? – Выкрикнуло Чудовище, спускаясь на землю вслед за Робином.

– С корабля? – Подхватил бородач.

– Экипаж “Черной змеи” к вашим… услугам, – Незнакомец обвел рукой стоящих рядом с ним людей.

– Нам нужен ваш капитан, господа, – Поклонившись, попросил Робин.

– Так это я и есть, – Улыбнулся человек с письмом, – Рауд Орнсон.

– Ланфорд Карцелл, – Чуть склонило голову Чудовище, – А это Робин Греслет. Орден Истинного Лика.

– Насколько я понял, мне должны передать человека, – Перешел к делу капитан, назвавший себя Раудом. Говорил он серьезно, но лицо его, а в особенности глаза – смеялись, – И некий свиток, верно?

– Абсолютно, – Кивнуло Чудовище, стаскивая с себя небольшую холщовую сумку, – Робин, приведи ее.

– Ее? – Удивился Рауд.

Робин помог Селин спешиться, взял за руку и подвел к капитану, который при ближайшем рассмотрении оказался еще сильнее похож на разбойника – длинные черные волосы, спадающие на суровое обветренное лицо, широченные (почти как у Чудовища) плечи, и улыбка, наводящая ужас.

– Вы в своем уме, господа!? – Глаза Рауда перестали смеяться, стоило ему понять, что его не разыгрывают, – Сопровождать свиток будет… она!?

*

– Вы в своем уме, господа!? Сопровождать свиток будет… она!? – Из последних сил удержавшись от неподобающих для девичьих ушей выражений, выпалил Рауд.

Это ж надо было додуматься! И где только взяли этого… ребенка!?

Рауд покосился на девчонку, что стояла перед ним, дрожа, словно новорожденный жеребенок, то ли от холода, то ли страха. И это беззащитное существо должно сопровождать важнейшую реликвию многовековой давности!?

И это еще не говоря о том, что…

– Женщина на корабле, – Озвучил свои мысли он, – Это немыслимо!

Да как на него экипаж смотреть будет, притащи он на борт бабу, да еще и такую! Тут же даже глянуть ведь не на что – мелкая, костлявая, одни глазищи и трясущиеся ладошки…

– Нет, – Сложил руки на груди Рауд, – Я ее не возьму.

– Разве вам не был дан приказ от ордена? – Вмешался патлатый камарил, тот, что представился Ланфордом. Рожа у него была злющая и дюже самодовольная – так и хотелось заехать в челюсть.

– Я волен принимать решения без согласования с желанием главы ордена, – В непривычной для себя витиеватой манере загнул Рауд, – Женщина на моем корабле не поплывет.

– Войдите в наше положение, – Двухметровый бородач Робин, излишне вежливый для своего голоска, больше похожего на медвежий рык, видимо, захотел зайти с другой стороны, – Вы тоже военный. Сейчас мы не можем разбрасываться ценными солдатами – на кону судьба ордена. Все, кто может держать оружие, нужны здесь. Да и к тому же, разве вам приятно бы было видеть у себя на корабле чужого, пусть и союзного солдата?

Рауд еще раз взглянул на девчонку. Нет, в словах бородача какой-то смысл все же был, но баба на корабле – это всегда к несчастью.

Или нет? Рауд ни разу не проверял.

– Как звать-то тебя, малютка? – Склонился он к девчонке.

Не выдержав его взгляда в сочетании с усмешкой, бедняжка потупила взгляд и едва слышно, словно мышка, пискнула:

– С-с-лин.

– Селин ее звать, – Уточнил Робин.

– Каргурд! – Рауд обернулся, выискивая глазами морщинистую рожу старпома, – Проводи даму на борт. Через два часа отходим.

– Но… господин капитан… – Донеслось из-за спины, – Как же..?

– Я сказал – выполнять! – Не оборачиваясь, рыкнул Рауд, слушая, как позади тут же зашевелились нерасторопные подчиненные.

Взяв девчонку за локоть, Робин что-то тихонько сказал ей и мягко подтолкнул к ожидающему Каргурду. Был бы у Рауда выбор, он приставил бы к ней парня с рожей поприятней и подоброжелательней, но на “Черной змее” такие почему-то не приживались, так что девочке придется потерпеть.

– Отведешь ее в мою каюту, – Приказал Рауд старпому, получив в ответ четкий кивок. Махнув девчонке рукой, Каргурд взял с собой еще нескольких человек и смиренно потопал в сторону пристани.

Проводив глазами добрую половину ребят из экипажа, что таскались с ним по городу, Рауд вернулся к камарилам.

– Вы гарантируете ее безопасность? – Уставился на него бородач.