Мерзавцы

ДОМИНАТРИКС

Мерзавцы

Глава 1 (Лера)

Библиотека в такое время совершенно пуста. Я пытаюсь поставить книгу по истории Древнего Рима на нужную полку, тянусь, становлюсь на носочки, когда слышу тихие шаги.

– Елена Федоровна, я сейчас последние на место поставлю и закроете, хорошо? – обращаюсь я к библиотекарше.

Почти в ту же секунду меня впечатывают в пыльный стеллаж. Увесистая книга выпадает из рук. Гулко бьется о пол. Я взвизгиваю от неожиданности.

– Хорошо, пай-девочка, – выдыхают мне прямо в ухо горячим шепотом. – Елена Федоровна пошла спать, потому что мы сказали ей, что ты уже ушла. Так что мы тут абсолютно одни.

– Ага, ни чё такая, – большая ладонь тяжело ложится на край полки у моей головы, задевая волоски и выдирая их, а в нос ударяет противный дым из айкоса. Меня мутит от запаха химозного ананаса. – Может, даже лучше при ближайшем осмотре.

– Отпустите, пожалуйста… – голос срывается на плач почти сразу же.

– Конечно, отпустим, – говорит спокойно один из парней. – Когда ты выпросишь у нас прощение за то, что сдала.

– Ага, Феллини дело говорит, – ухмыляется блондин и склоняется надо мной. Его губы так близко, а шепот почти интимный: – Хочешь совет дам?

– Просто отпустите, – блею я. – Я же ничего плохого вам не сделала…

– Когда я говорю, бабы молчат, – балагурит он, но эта фраза все равно мерзкая. – Так вот, совет. Вымаливать прощение лучше всего на коленях. Верно ведь говорю? – поворачивает голову ко второму, который прижал меня с другой стороны.

– Верно, Лекс, и с открытым ротиком, – его рука ложится мне на горло, а потом резко проскальзывает в вырез платья, прямо между грудей.

– Не, – прищуривается блондин, утыкает палец мне в бедро, туда, где заканчивается подол платья, и тащит вверх, оказываясь под юбкой. – С полным ртом и пошлыми стонами. Без слов и рук. Приступим?

– Я не буду этого делать! – визжу я, когда сильные руки разворачивают меня к ним лицом. – Я не… Не…

– Не кто? – насмешливо спрашивает черноглазый брюнет.

– Я не такая… – выдыхаю беспомощно. Точно бы уже рухнула к их ногам, если бы эти двое не прижимали меня спиной к стеллажу, который больно впивается в лопатки.

– Не такая, Лекс, слышал? – забавляется Феллини.

– Не такая, да, – усмехается блондин. – Наверное, там у нее с каёмкой или поперек. Хотя, можно проверить. Вдруг реально особенная.

– Да не вопрос, проверим, – горячая ладонь протискивается между моих бедер и быстро проходится вверх, прямо до моих трусиков.

Меня трясет так сильно, что зубы стучат. В голове горит, что надо оттолкнуть их и бежать прочь, но тело каменеет.

Горячие пальцы обхватывают мое бедро, ребро ладони давит так настойчиво, что ткань трусиков впивается между губок.

Я беспорядочно мажу взглядом по их лицам и почти оседаю на пол, но мне не дают. Блондин крепко придерживает меня за плечи и все сильнее вдавливает в стелажи, лишив всякой возможности хотя бы двинуться. Он даже как-то осторожно убирает волосы с моей шеи, чтобы коснуться ее губами.

Я ору внутри себя. От ужаса ору. От отвращения к самой себе – низ живота охватывает пламенем, мышцы сжимаются. Я совсем головой поехала, чтобы возбуждаться от действий своих будущих насильников?

– Раздвинь ножки, не такая, – губы брюнета едва касаются моего виска. – Посмотрим, как там у тебя… не так.

– Хм, – протягивает блондин и мажет влажным кончиком языка по моей шее. Я почти вскрикиваю. – Ну мы ж не гинекологи, чтобы смотреть. Надо, так сказать, прочувствовать ее особенность. А то, может, многое теряем. А тут космос, а? Ты? Или я? Или оба сразу?

– Ладно, давай ты, – черноглазый отстраняется с некоторым разочарованием. – Сам знаешь…

– Знаю, – кивает блондин и прижимает мои запястья к полкам. Так сильно, что становится больно.

Он нависает надо мной, скрыв своей широкой спиной весь свет, распихивает коленом мои ноги по сторонам.

– Не надо, прошу тебя, – повторяю как мантру, теряя голос на каждом слове.

– А ты знаешь, не такая, – из-за спины Лекса говорит второй, – что из-за твоего стукачества мы теперь должны здесь отрабатывать? Не знаешь? Вместо того, чтобы тренироваться и готовиться к… короче, готовиться. Мы должны перебирать здесь книжки твои. Довольна, не такая?

– Я не стучала, – блею из последних сил, чувствуя, как палец Лекса протиснулся сбоку между моей кожей и полосочкой трусиков. – Но я могу вам помочь. Я сделаю всю работу за вас, а вы тренируйтесь… – последнее слово я почти взвизгиваю, потому что его палец упирается туда, где меня еще никто не трогал.

– Да что ты говоришь? Умная такая, да? – хмыкает Феллини. – Лекс, слышал? Она все порешала.

– Хоре щемить не такую, – оборачивается на него Лекс, все еще прижимая ко мне кончик пальца. – Пускай она отработает. Только хер с ним с книжками. Она натурой отдаст, правда, малыш? – вздергивает мой подбородок пальцами и заставляет смотреть на себя, задрав голову.

– Я не могу… отработать, – чуть не плачу я. – Пожалуйста, Лекс…

– Что, пожалуйста, не такая? – ухмыляется он. – Типа понять, простить и отпустить? Так не бывает, – кончик его пальца надавливает и проскальзывает внутрь.

Я пытаюсь сдвинуть ноги, но его колено не дает. Низ живота сжимается как от страха, но не от него. Я словно лечу в пропасть.

Две пропасти. Одна черная, как ночь, другая – льдисто-голубая.

– А чего это свет не выключен? Вот Лера, совсем расслабилась за лето, – слышу я голос библиотекарши где-то у дверей. – Ушла и побросала все. Ну что это такое?

Собираюсь закричать, но его ладонь, пахнущая ананасовым дымом затыкает мне рот.

– Тсс, не такая, – проговаривает шепотом у моего виска и убирает руку у меня из-под юбки. – Не надо делать себе еще хуже. Мы с тобой еще не закончили. Даем небольшой тайм-аут на подумать…

– Лера? – Елена Федоровна появляется в конце прохода между стеллажами. – А я думала ты уже ушла.

– Книжки высоко стоят, – черноглазый подхватывает с пола увесистый томик. – Помогаем тут.

– Все в порядке? – спрашивает Елена Федоровна у меня. Лекс давно успел убрать руку от моего лица и просто стоит рядом, вертя айкос в длинных пальцах.

– Да, все в порядке, Лера? – издевательски повторяет он вопрос, впервые произнеся мое имя.

– Д-да, – выдавливаю я. – Просто закончить надо было. Ребята… Помогали мне.

– Хорошо, что помогают, – она недовольно поджимает тонкие губы и уходит. А я вслушиваюсь в удаляющиеся шаги и ругаю себя за то, что не попросила помощи.

– Беги, не такая, – выдает Лекс с насмешкой. – Только не упади смотри! Давай же, пока я добрый!

Я дергаюсь, с трудом переставляю непослушные ноги, пытаясь как можно скорее покинуть это место, но мою талию вдруг перехватывает сильная рука, покрытая татуировками почти до кончиков пальцев. Феллини приподнимает меня над полом, прижимая к своей груди, скользит носом от моей шеи к самому уху.

Я болтаю ногами, пытаясь нащупать опору, но ее нет, кроме… его горячего тела, которое прожигает меня сквозь ткань платья.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Утопаю в черных омутах, слова свернулись комом и застряли в горле. От него так приятно пахнет, что рот наполняется слюной.

– А мне вчера показалось, что ты правда не такая, – говорит тихо, так, что слышу только я, наверное. Сердце подскакивает в груди и разбивается о ребра. – Будет мне уроком.

Он отпускает резко, и я едва не падаю. Оборачиваюсь и вновь смотрю в черные глаза. Нет, нет, Лера. Прекрати! Нельзя западать на таких, как он. Как они оба.

Бросаюсь прочь со всех ног. Спасаюсь бегством, пока разрешили. Пока могу.

Глава 2 (Лера)

Забегаю в комнату и осуждающе смотрю на свою соседку. Давай, Марина, расскажи, как так вышло, что меня преследуют твои хахали.

– Что случилось? – смотрит на меня выжидающе.

– А ты не знаешь? – я так возмущена, что аж дышать сложно. Стоп. Или сложно из-за того, что было в библиотеке? До сих пор чувствую на себе их руки. И там тоже. Блин… – Это ты мне скажи, что такого ты наворотила, что эти двое… накинулись на меня на работе!

– Лера, ты чего? – она мгновение хлопает ресницами, а потом ее лицо озаряется пониманием. – Они у тебя были?! Скажи, классные! А чего приходили? Меня спрашивали?

– Чего приходили? – взвизгиваю я, чувствуя, что покраснела от злости до корней волос. – Классные? Да эти два чудовища, они… – замолкаю, понимая, что сроду не признаюсь, что они лапали меня, трогали везде. – …вели себя как последние скоты, вот что сделали!

– А про меня спрашивали? – она меня совсем не слушает! – Феллини вчера так меня ревновал! Даже морду Валику набил, представляешь? Вот зря ты сидела на кухне. Зря. Какого бы ты выбрала? Мне оба нравятся. Даже не знаю, если они оба ко мне подкатят… А ты бы видела, как они на меня смотрели! Валик вообще и рядом не стоял.

– Без понятия, о каком из этих мерзавцев ты болтаешь! – тут же заявляю я, хотя прекрасно знаю, что Феллини – брюнет, а блондина зовут Лексом. – Как можно запасть на такое? Они же такие наглые, неотесанные, и, наверное, еще и тупые как все спортсмены. И с какого переполоха они вообще ко мне привязались? Что я им сделала? Я ж сидела на кухне за конспектами! Подожди! – до меня вдруг доходит. – Это ты что-то нагородила и на меня свалила, да?

– Лер, ну что мне было делать? – искренне удивляется Маринка. – Рома его убил бы к чертовой матери. Представляешь, какой ревнивый? Если б Лекс его не держал, вообще, не знаю, что бы было. Ну я, конечно, позвала коменданта. А что мне надо было ждать, пока Валика убьют? Ну и… Ты же так демонстративно ушла, когда их увидела… Понятно, что ты настучала. Я ничего им не говорила, они сами так подумали.

– Ты чего наделала, Марин? – меня кидает в горячий пот. – Я ж не стучала ни на кого. Ты что не могла им этого сказать? Ты ж моя лучшая подруга! Тебя не волнует, что они меня прямо на этих стеллажах… – опять замолкаю и краснею еще больше от воспоминаний о его пальце у моей щелочки. – … прибьют прямо в библиотеке, короче, и скажут, что так и было. Они же, говорят, на ринге всех крошат и запрещенкой приторговывают!

– Ничего они тебе не сделают, – отмахивается подруга, потом окидывает меня оценивающим взглядом и дергает головой, будто отгоняя глупую мысль. – Ты, Лера, тоже интересная. Я вообще-то хочу хотя бы одного из них захомутать. И что, мне надо было все разрушить и сразу сказать, что это я Валика спасала? Ну и кто бы из них это стерпел? А они, между прочим, на дороге не валяются. Такие, как они, в смысле. Ты вообще представляешь, сколько бабла они на этих рингах поднимают? Да все девки обзавидуются, когда хотя бы один из них моим станет!

– Не нужны мне их деньги, – бормочу я и сухо сглатываю, вспомнив все их скабрезные фразочки про вымаливание прощения. – И они мне не нужны. Я что, тупых качков с отбитым мозгами раньше не видела? И ты, Марина, пойдешь к ним и расскажешь, что я ничего не делала. Иначе ты мне больше не подруга, поняла?

– Не переживай, всем подряд они себя со своими деньгами в придачу не предлагают, – неприятно осматривает меня. – Схожу, схожу. Не кипишуй так. Прямо истерику устроила. Пойдем в клуб со мной, Валик отлеживается после вчерашнего еще. Мне не с кем.

– Ну не знаю, – пожимаю плечами. – Мне еще курсач писать надо.

– Ну ты что, меня оставишь? – смотрит на меня Марина. – Мне надо там встретиться кое с кем, а я сама боюсь. Пошли, Лера, друзей в беде не бросают.

– С кем встретиться? – с опаской спрашиваю я, принюхиваясь к своим волосам. Вся пропиталась их запахом. Какой навязчивый парфюм. Или не парфюм. – Надеюсь не с одним из этих мерзавцев?

– К сожалению, нет, – печально вздыхает Марина. – Какой-то друг Валика должен ему что-то передать. Я пообещала уже, ну. Не кидай меня.

Она вскакивает с дивана, поправляет шелковый халатик и подскакивает ко мне. Обнимает за плечи и звонко чмокает в щеку, пачкая розовой помадой.

– Ну ладно, – соглашаюсь я, хотя у меня уже начинает болеть голова от стресса. – Пойду собираться.

– Ага, только быстро! Мне осталось платье надеть и все. Давай, чтоб я тебя долго не ждала.

Открываю свою половинку шкафа и быстро перебираю платья на вешалках. Ну как перебираю, вообще-то, их всего три. Немного подумав, выбираю черное длиной до колена. Оно совсем приличное, не считая открытой спины, но и там вырез заканчивается выше поясницы.

Марина косит на меня взглядом, подкрашивая глаза.

– Отличный выбор, – говорит она.

Сама подруга в коротком, полностью расшитом золотистыми пайетками платье.

Смотрю на себя в зеркало. Ого, какой жалкий вид. Тушь осыпалась под глаза, и теперь я как панда. Очень бледная и несчастная панда с растрепанными от прижимания к пыльным полкам волосами.

Я крашу глаза ярко, а губы – нюдовой помадой, чтобы не выглядеть как шлюха. Наскоро выпрямляю волосы утюжком.

“Не такая” – всплывает в памяти обидное. А что эти двое вообще имели в виду? Да, не такая, как их привычные шлюшки, которые на все готовы ради денег и их твердых прессов.

***

Клуб встречает нас яркими неоновыми огнями и слышными даже на улице густыми басами. Не очень люблю такие места, но Маринка регулярно меня в них таскает.

– Нас ждут, – высокомерно заявляет Марина охраннику, и, к моему удивлению, нас быстро пропускают.

Внутри еще громче. Так громко, что музыка вибрациями проходит по телу. Мы спускаемся по лестнице так быстро, что я едва умудряюсь не упасть. Марина словно забывает о моем существовании прямо на пороге и спешит куда-то по своим делам.

Я стараюсь держаться подальше от танцпола, который битком набит извивающимися и конвульсирующими пьяными и обкуренными телами. Заказываю на баре стакан апельсинового сока из пакета и устраиваюсь на высоком стуле.

Меня врезает в барную стойку почти сразу же, да так сильно, что ребра трещат. Сок проливается на стойку и на платье. Какой-то парень со всей дури влетел в мою спину и прямо по ней и сползает на пол.

Я одной рукой придерживаю отбитый бок, а другой роюсь в сумке в поиске бумажных салфеток, когда чьи-то сильные руки хватают этого парня за грудки и швыряют в сторону танцпола.

– Ты на кого батон крошить решил, мудак недоделанный? – слышу я знакомый глубокий голос и холодею изнутри. – Я тебе сейчас башку оторву и ее же оттрахаю.

– Лекс, уйди, – рычит второй не менее знакомый голос. – Сюда иди, да? Эй ты, сюда я сказал!

Я с ужасом наблюдаю, как Лекс разворачивает явно дезориентированного парня спиной к себе и толкает его вперед, а Феллини тут же встречает его ударом колена под дых. Бедолага сползает на колени и скорчивается в нелепой позе.

В следующий момент клуб наполняется таким ором, что даже заглушается бьющая по мозгам музыка. Толпа парней несется к танцполу, расталкивая всех на своем пути. Их человек пять или семь. Я вжимаюсь в стойку, чтобы меня не снесли. Не знаю, куда деться.

– Вы че, суки борзые, охуели? – орет один из подбежавших и с размаху бросает хук в Феллини.

Тот пригибается резко, уходит от удара, бьет в солнечное сплетение несколько раз, удерживая в захвате руку нападающего, хлестко и жестко.

Феллини и Лекс не сговариваясь встают спиной к спине, мажут взглядами по парням, которые обступают их.

– Слушай, а их не дохуя? – шутливо спрашивает Лекс, подняв перед лицом сжатые кулаки и принимая стойку как на ринге.

– Да пошли они на хуй, – выплевывает Феллини.

– На хуй, так на хуй, – соглашается Лекс и блокирует кулак, летящий ему в лицо.

Он выкручивает руку парня, похожего на гопника, и тот, поскуливая падает на колени. Мне кажется, я слышу хруст костей… Мамочки.

С другой стороны удар за ударом отбивает Феллини: последнему нападающему на него прилетает подошвой кроссовка прямо по лицу. Я закрываю рот руками, когда вижу, как кровь вместе с зубами парня брызгают на пол. Еще один таки успевает дотянутся до челюсти брюнета – тот только сцепляет зубы и просто кидается на обидчика.

С рыком валит его на пол, оседлывает, зажимает корпус ногами и начинает молотить его голову и лицо кулаками. Так обычно отбивают мясо кулинарным молотком. И брызги так же летят. И на меня тоже попадает. Меня словно парализует страхом.

Лекс ударом кулака под челюсть укладывает в нокаут очередного противника и начинает оттаскивать от уже полутрупа Феллини.

– Хорош уже, – шипит сквозь сжатые зубы. – Он уже не боец. Пошли. Сейчас еще набегут.

– Отпусти! – вырывается брюнет. – Лекс, отпусти!

– Хоре, я сказал, – орет Лекс и вдруг встречается со мной взглядом. – Ты сейчас ему черепушку как арбуз расколешь, и что потом?

– Блядь!.. – Феллини со психом расслабляется, дергает руками и смотрит прямо на меня. – Не такая, привет!

– Смотри-ка, Феллини, – Лекс состряпывает гримасу почти мультяшного удивления. – Не такая по клубам у нас шастает. Вот это да! Значит, такая все-таки. Пойдем покараем ее. Пора на коленочки и прощения просить.

– Эй, вы че тут творите?! – охранник появляется вовремя для меня, но не вовремя для лежащих на полу парней.

Я соскальзываю с высокого табурета, приземляюсь на шаткие шпильки и, как могу, быстро, мелкими перебежками несусь в противоположную от места битвы сторону, к черному выходу.

С трудом спускаюсь по металлической лесенке и быстро иду через парковку.

– Эй, красивая, куда намылилась? – раздается противный голос за спиной, и я ускоряю шаг. Этого еще не хватало!

– Не беги, красивая, мы ж просто поболтать, – второй голос уже звучит ближе. – Эй, стой!

Почти бегу, не оглядываюсь. Чья-то рука жестко хватает меня за плечо и разворачивает так резко, что я чуть не падаю к ногам парня, который светит перед моим носом чем-то блестящим. От него мерзко пахнет дешевым пивом – меня тошнит. Пальцы все сильнее сжимаются на плече.

– Пустите, – блею я, как днем в библиотеке.

– Да постой, давай познакомимся поближе, – он едва ворочает языком, настолько бухой.

– Не хочу, – только и могу выдать я, когда меня хватают и тащат куда-то вглубь темной стоянки. – Пустите! Я тут с парнем. Он боксер.

– Да что ты? И где же он? – насмешливо говорит второй. – Давай поцелуемся, красивая?

Меня толкают спиной на стену и прижимают руки к ее влажной, шершавой поверхности. Я вырываюсь, обдирая кожу на ладонях.

Запашок свежего перегара все ближе, и я в ужасе зажмуриваюсь.

Глава 3 (Лекс)

– Тебе бы льда к морде приложить, – замечаю я, пока мы быстрым шагом чешем через темную стоянку к нашим тачилам. – Завтра заплывешь мамка не узнает.

– Отъебись, – беззлобно бросает друг, не напоминая, что мамка от синевы его не узнает и без опухшей рожи.

– Отъебался, – лыблюсь я, представив, как бы изменилась в лице не такая, увидь наши битые после боя в клетке хари. – Смотри, какая-то херова гопота девчонку к стенке прижала. Может, продолжим мероприятие, так сказать?

– Пошли пизды дадим, – оживляется Феллини и даже как-то воодушевляется.

Подходим ближе, аккурат в то место, где в тусклом свете единственного фонаря можно разглядеть светлые волосы и почти детскую мордочку трепетной лани. Вот это поворот. Какие-то два загашенных урода жмут к стенке нашу не такую отличницу, а та с писком пытается… А что она пытается? Головой вертит только и ревет. Ох, так дело не пойдет.

– Глянь-ка, знакомые все лица, – бросаю я другу, уже рванув к тому, кто стоит ближе ко мне. – Не такая наша.

– Иди сюда, ты! – сразу быкует Феллини, но это так, ему просто надо поорать перед тем, как вмазать.

Я же молча хватаю мразоту, которая воняет пивом и рыбой за шкирятник и впечатываю его рылом в стенку, как раз рядом с дрожащей ланью, которая вскрикивает и вжимается спиной в мокрые кирпичи еще отчаяннее.

Ромка сразу бьет в ухо не успевшему обернуться отморозку, и тот теряется, валится вперед на не такую, но Феллини тут же дергает его за ворот назад. Тот падает и сразу получает удар с наскока по морде.

Пока он занят, я решаю поиграть немного с нашей отличницей на грани обморока или нервного срыва, а может, и всего разом.

Нависаю над ней, упершись локтем прямо над головой, – ебать, какая она крошка, куколка просто, – второй рукой придерживаю ее за предплечье и прижимаю к стене, чтобы не стекла по ней водичкой. Таращит на меня свои широко открытые голубые глазки.

– Скучала, не такая? – шепчу у ее виска. – Я запишу это чудесное спасение на твой счет. Рядом с предательством. Ноги затекут в раскинутом положении, как много придется отработать.

Прислушиваюсь. За спиной звуки молотиловки. Блядь, Рома, где у тебя кнопка для переключения режимов? Берсерка нам уже не надо.

– Феллини, – гаркаю я, обернувшись, но придерживая Лань, – хоре уже его месить. В нем жизни уже не осталось, а у нас тут девочка с благодарностями стынет.

– Да все уже, – сплевывает друг. – Осталось немного. Жизни. Прикинь, руку походу об него выбил. Вот ушлепок. Что там, не такая решила всех мужиков в округе собрать?

– Хороший вопрос, не такая, – ухмыляюсь я, шумно вдохнув запах ее волос. – Тебя, кстати, как звать?

– Лера она, – Феллини подходит ближе, подпирает стену рядом с девчонкой.

– Лера, точно, – бью себя ладонью по лбу, на мгновение убрав руку от не такой. – Прости, малыш, вас много, я – один. Имена с первого раза не запоминаю. Так вот, тех, – киваю в ту сторону, где на вечном покое отдыхает парочка укурков, – их ты тоже сдала, или чё?

– Я просто шла, – всхлипывает Лера.

– Феллини, – я хлопаю друга по плечу, – ну, ты слышал шедевральную отмазу? Она просто шла, ёпта. Кстати, я еще не решил что она будет делать. Вымаливать прощения на коленочках? Или благодарить на них же? Ты как думаешь? Или одного благодарить, другого – умолять?

Растягиваю губы в улыбке и смотрю сверху вниз на не такую. Она так зазывно дрожит, что в джинсах вдруг становится немного тесно.

– Я за все варианты, – Рома поглаживает ее костяшкой пальца по оголенному плечику. – Может, поедем к нам уже?

– Мне домой надо, – блеет она, почти утекая из-под рук. – Мне вставать рано, на лекцию. Отпустите, пожалуйста.

– Глянь, какая, – хмыкаю я. – Мы ее тут от группового изнасилования отмазали, предлагаем интим в спокойной, приятной обстановке, а она опять строит из себя не такую. Что делать будем, Ром?

Я отступаю от нее на пару шагов, пока не разложил прямо у стенки. Никогда не думал, что отличницы-библиотекарши тоже могут поднимать стояк.

– Не надо ничего делать, – хнычет она.

– У меня предложение, – усмехается Феллини и косится на меня лукаво. О, началось. Его идеи не всегда адекватные. – Давай ты нам сегодня скажешь спасибо своими ручками и пойдешь спать. А завтра мы поговорим. А?

– Ручками так ручками, – шумно выдыхаю я, двумя точными движениями хватаю запястья не такой и прижимаю их ладошками к ширинке джинсов. – Давай, никто не увидит. Ты же воспитанная девочка. Покажи, как ты умеешь говорить “спасибо”.

Трясется она так, что меня и самого забирает. Комедию, что ли, ломает или реально такая целка-невидимка?

– Что ты встала? – начинаю сатанеть. – Тебе сказано, что? – прикрикиваю на отличницу.

– Что? – дурой прикидывается она. На ресничках слезки, коленки дрожат, очаровательно.

– Лекс, для отличницы до нее слишком долго доходит, – философски изрекает Феллини.

– Феллини дело говорит, – я склоняюсь над ней и провожу кончиком языка по шее. На вкус как ванильный зефир. Почти вскрикивает от моего прикосновения. – Может, ты просто хочешь сначала Ромку приласкать? Выбери сама, кому первому хочешь подрочить. У тебя же стресс, не такая, мы все понимаем. Пентиум виснет.

– Ща немного ускорим работу программного обеспечения, – сверкает черными глазами друг и начинает вытворять одну из своих штук.

Стягивает легкую курточку, улыбаясь шире от вида расширяющихся глаз Лани. За курткой тянет вверх футболку. Поигрывает мышцами, обнажая татуировку-рукав, тянущуюся от кисти до самой шеи. Годов в шестнадцать еще набил. Я ему денег помог тогда на нее найти.

У Лани глазки уже на лоб лезут, пытается отвернуться и упереть взгляд в пол, но я перехватываю ее, аккуратно фиксирую подбородок и заставляю отличницу внимательно смотреть на эротическое шоу.

– Хочешь потрогать, Лера? – подходит ближе Феллини. – Это даже бесплатно. Должна не будешь.

– Да, Лера, – вторю я ему, – за счет заведения. Девочки кипятком ссут, чтобы им такое показали и дали потрогать, облизать, насадиться…

– Не… не надо, – мотает головой, вырываясь из моих пальцев. – Не хочу трогать!

– Я ранен в самое сердце, – хитро смотрит на нее Ромка. – Прямо вот сюда.

Он берет ее руку и кладет ладонью прямо себе на грудь.

– Или здесь стучит? – передвигает руку, держа крепко, не давая ей отдернуть ладонь. – Послушай, Лер. Где там стучит?