Грани будущего

Едва закончились инструкции, как синий огонек на руках каждого пользователя оповестил о трансляции входящих. Зема быстро моргнул три раза, переключая внимание датчика с физического мира на дополненный, который можно было видеть после операции на глазах. Вместе с коррекцией зрения в сетчатку встраивались датчики-трансляторы, давно заменившие умные очки.

Мир преобразился. Тут же скрасились спартанские условия комнаты. Появилась голограмма пальмы у окна с видом на море, хрустальная люстра и мечи над входной дверью – это первое, на что обратил внимание друг.

На связь вышла Вика. Она же Виктория или просто Вики. Блондинка с характером меланхоличного эмо-суицидника, ее взяли в компанию скорее из жалости, так как ни в какую другую брать не хотели даже виртуально. За излишний пессимизм.

– По-моему, я провалилась, – вместо приветствия начала привычно ныть она. – Говорила мне учительница – не ходи в преподаватели. Учить все равно некого. Все и так умные. Искины хозяев в обиду не дадут, нужную информацию всегда подскажут. От большого ума одно горе.

– Не переживай раньше времени. Через пару минут узнаем, – подмигнул Зема, больше желая, чтобы увидели его татуировку на глазу, чем по необходимости смочить глаза. Впрочем, Вики ему всегда нравилась. Даже в «саламандре» приторно-розового цвета. И если бы не периодическое желание задушить ее при очередном нытье, он вполне мог бы создать с ней семью. Но для этого надо было сделать первый шаг и встретиться с девушкой физически. А с этим у подземников с каждым новым днем было все сложнее и сложнее.

Демон протянул другу «клубнику», которую достал из холодильного шкафа. Зема с осторожностью попробовал нечто похожее на картофель, но фиолетового цвета. Ощутил, как в горле перехватило, отпустило, затем его защекотало и словно кто-то начал теребить мочки ушей, отчего те быстро стали краснеть.

– Это что еще такое? – изумилась Вики.

– Клубоух, – тут же ответил Зема, делая вид, что наслаждается вкусом фрукта-овоща. На самом деле словно сырую картошку жевал. – Дам попробовать, если сделаешь мне массаж.

– Массаж? Еще чего… А вкусно? – засомневалась Вики, с сомнением смотря на аналог клубники.

– Безумно. Видишь, как уши от восторга горят?

– Ага, – добавила контрастности цвета своей голограмме подруга, выделяя уши. Краем зацепила синий рукав «саламандры»: – Привет, Демон. Не прячься там. Выйди на обзор.

– Привет, – едва выдавил из себя тот, робко входя в полосу обзора голограммы. Уши его загорелись без всякой клубники, еще и щеки. С женским полом он общался нечасто.

Понятие своего внутреннего семейного круга в подземном мире стало фактически монолитным. Везде, кроме виртуальной реальности, где каждый мог надеть любой скин[3].

Ольга – или Ольха, как чаще ее называли в инфосфере, – ворвалась в разговор как всегда неожиданно, с ходу словно опаляя всех жаром. Лысый череп брутально-бритой подруги сверкал как полированный шар, полный негодования чуть приплюснутый нос тревожно подергивался, показывая гнев хозяйки лучше, чем все остальное. Как ярко выраженный холерик, она всегда была на грани между войной, тюрьмой и тотальной влюбленностью в науку и технику. А еще мечтала о большой и красивой любви с первого взгляда, но любовные страсти за пределами фантазий пугали ее так же, как она в своей огненной «саламандре» окружающих. На подстройку тысяч оттенков огня ушло немало времени, зато со стороны ее костюм выглядел так, как будто горит. Подруга могла считать его уникальным.

– Эти упыри хотели меня завалить! Я, в рот им ноги, потомственный фармацевт! У меня тетка – доктор! Для меня ДНК и РНК не набор букв!

– Какая между ними вообще разница? Все болезни от нервов. Все решают успокоительные, – перебила Вики. На фоне подруги она казалась спокойным и рассудительным, даже уравновешенным человеком. – О! Я сдала!

– Я тоже, – добавила Оля, поглядывая на свой искин.

– И я! – ответил Демон, глядя куда-то в сторону.

Зема и сам увидел цифры, подсвеченные желтым. Зеленые означали – проходной балл, красные – непроходной, а желтые – на усмотрение попечителей, что в его случае означало одобрение на работу.

Все принялись поздравлять друг друга. Зиновий вдруг набрался смелости и выпалил:

– Ребят, а пойдемте все вместе поиграем. Вживую!

Длинноволосый юноша даже натянуто улыбнулся, хотя вена на его лбу тревожно задергалась от этих слов. От сказанного стало страшно.

С развитием домашних технологий люди все реже стали встречаться без необходимости тет-а-тет. Даже студенты. Школьников обычно не выпускали за пределы района из боязни за безопасность при возможной встрече с культистами, да и работникам бывать за пределами районов, где их селили вместе с семьями в связи с привязкой к профессиональным обязательствам, почти не доводилось.

Работа рядом с жильем привела к затворничеству по каморкам десятки тысяч человек. Так было гораздо безопаснее. Умные дома проецировали копии родственников, друзей, знакомых и незнакомцев. С последними человек обязательно встречался сотни раз виртуально перед тем, как решался сделать это хоть один раз вживую.

Зема именно так познакомился с друзьями, тысячи раз совместно гуляя по виртуальным инопланетным мирам, спроецированным городским паркам, подводным городам, оцифрованным музеям прошлого, театрам, набережным, прежде чем позволил себе встретится с одним из них – Демоном – в центре города.

Получалось странно. Они вчетвером как будто побывали в тысячах мест, до которых в реальной жизни никогда не доберутся, но по-настоящему все вместе еще ни разу не встречались.

– Я, конечно, понимаю, во все более ускоряющемся цифровом потоке каждая минута на вес золота, – продолжил Зема. – Но это лишь оправдание, когда тебе дается месяц свободного времени после экзаменов перед тем как выйти на работу и погрузиться в другую, «взрослую» жизнь. Ребят… сами понимаете: сейчас или никогда.

– Знаешь, я готова хоть сейчас, – почесывая лысину, ответила Оля. – А что? Давайте в центре.

– Ага, если вам искины разрешат, – хихикнула Вики.

– Мы с Демоном сразу подойдем, – горячо заверил Зема, решив для себя, что обязательно вытащит единственного физически видимого друга «в свет», чего бы это ему ни стоило. Пусть там бормочет про драконов, про солнце, про алюминиевые огурцы у искусственного интеллекта на поверхности на закуску. Главное, рядом с живыми. А не с друзьями с «эффектом присутствия».

– А где в центре? – осторожно спросил на всякий случай Демон. Он точно знал места, где нет обзора камер безопасности. И если собеседники назначили бы место в такой слепой зоне, это не сулило бы ничего хорошего, и можно было бы с чистой совестью отказаться.

– В «Солярисе», где же еще, – как само собой разумеющееся ответила Оля. – Самый передовой игровой центр. Сейчас новый проект выходит… Как там его?

– «Игры Равновесия», – спокойно добавил Демон и как зачарованный заговорил: – Они новый уровень эффекта погружения запускают. Там целый игровой континент и стазис-камеры. Хоть на месяц залипнуть можно. Искины позаботятся о телах. В сознании только мозг остается с внешним питанием от колб жизни. Зрение не портится, так что новый игровой центр игнорирует ежечасные пятиминутные перерывы. Говорят, там даже элита играет.

– Врут, конечно, но звучит неплохо. Мне все равно делать нечего все время межсезонья, – пожала плечами Вики.

Межсезоньем назывался месячный период после выпускных экзаменов в университете перед направлением на работу, за который студентам предписывалось найти пару для создания семьи.

– Тогда решено – через час на входе, – подытожил Зема, не упуская возможности поиграть, помочь другу обрести уверенность и заодно позаботиться о личной жизни. Комбо!

Четверо распрощались, и их проекции потухли. Затих распределительный хаб. Зема и Демон посмотрели друг на друга.

– Думаешь, стоит? – на всякий случай спросил рыжий, как будто уже не был уверен в необходимости прогулки.

– Думаю, при работе изо дня в день следующие три десятка лет мне будет что вспомнить. И тебе. Я о физических ощущениях, а не виртуальных. Тактильные ощущения, запахи живого тела, ощущение тепла другого тела. Женского. Представляешь? Девушки… они всегда забавно пахнут. Даже через костюмы. Говорят, раньше у них были какие-то духи и одеколоны, чтобы пахнуть еще лучше. Но это до Катастрофы.

Демон кивнул неуверенно.

Зиновий решил дожать его:

– Я даже буду рассказывать своим внукам об этом месяце путешествий. Ведь и жену я найду там же. Возможно, мы даже сядем рядом, держась за руки, в геймерских креслах.

– За руки? – с тревогой переспросил Дементий.

– Да. И эту команду не надо прописывать или проговаривать. Это вот так… рукой… ее руку… Понял?

Демон густо покраснел, но на всякий случай кивнул. – И про драконов ей, пожирающих солнце, прямо на ухо расскажешь… даже прошепчешь. Ты сам. Без искина.

– А она? – тревожно переспросил Демон.

– А она, Дем… – Зема понизил голос до шепота: – Выслушает.

Друг даже не стал задумываться над тем, кто она-то, и твердой поступью направился к порогу.

– Идем!

– Идем, – подтвердил зачинщик встречи, глядя на повеселевшего друга. Никогда не видел его таким прежде. Полным надежды и бодрости духа. Вот что значит – живое присутствие.

Волнительная для всех встреча произошла в центре города в назначенный час. Первым подтянулись на место Дема и Зема, фактически подгонявший друга. Ребята оказались ближе всех к «Солярису».

Огромный игровой комплекс не так давно стал самым большим зданием в городе. По архитектуре он походил на городской купол в миниатюре, накрывающий киберарену. По бокам ее дополняли здания-«подпорки», в которых располагались серверы и все необходимые мощности дата-центров и биологических колб для обслуживания игроков-людей, а также штат роботов из обслуживающего персонала.

О возможностях стазис-камер Зема и Демон только гадали. Если раньше игровое кресло со шлемом и ручными, а также ножными манипуляторами захватывало внимание игрока только на неполный час с обязательным, по постановлению Палаты, перерывом с пятьдесят пятой по шестидесятую минуту для удовлетворения естественных потребностей и восстановления водного баланса, а также легкой разминки для глаз, то сейчас информаторы обещали новый уровень тактильной связи. От рук и ног больше ничего не зависело. Все вертелось вокруг управления игрой напрямую мозгом. Во всяком случае, в этом убеждали на информационном сайте проекта.

Девушки подошли, когда ребята как раз обсуждали возможности новых игр. Встретились подруги чуть раньше и теперь шли, взявшись под ручки, словно старые приятельницы. Учитывая, что голову Оли покрывал капюшон, скрывая лысый череп, выглядели они обе весьма мило, разве что яркие цвета «саламандр» отпугивали ядовитыми раскрасками.

– Привет, парни, – первой поздоровалась Оля.

Вики кивнула:

– Здрасти. Долго ждете?

– Приветище, – ответил, широко улыбнувшись, Зема. – Только пришли. Мы… рады вас видеть. Вживую.

– Ага, – выдавил из себя Демон, растеряв весь словарный запас. При встрече с девушками он как будто впал в ступор. И в этом искин ничем не мог ему помочь. Еще одной гранью, в которую запрещали лезть искусственному интеллекту, была сфера отношений между людьми. Судя по открытым данным разведки, прошлое восстание ИИ было связано с этим напрямую. Но подробностей никто не знал.

Зема и сам подзавис, отмечая, что у Вики довольно пышная грудь. Жаль, что спрятана под костюмом. При том, что в проекциях Вики всегда была ничем не примечательной девчонкой. Похоже, подруга скрывала свои «плюсы». И от этого уши горели еще больше, чем от воздействия свекольной клубники. Юноша даже поймал себя на мысли, что с ним разговаривают, мир вокруг живет и дышит, а он уже минуту смотрит на точку, где у женщины должна быть зона декольте. И это было гораздо круче любых рассказов, которые писали на форумах школьники.

– А еще она сероглазая! – наконец напомнила о своем существовании Оля, отвесив Земе подзатыльник.

– Все, все, вижу. Вижу, – потирая ушибленное место, пришел в себя юноша.

Массивные двери игрового центра уползли в разные стороны быстро и без скрипа, как будто и не весили тонны. По привычке многие здания строили как бомбоубежища.

Из черного зева прохода в здании послышался голос:

– Приветствуем любопытных путешественников на просторах современного курортного комплекса «Солярис». Приглашаем отдохнуть от ритма многомиллионного города на наших виртуальных полях без забот и последствий.

В чем-то бот был прав. Реальное пространство за стенами купола на поверхности было отравлено радиацией, и иной отдых, кроме как смена деятельности для мозга, был просто недоступен в силу ограниченности ресурсов и жизненного пространства под землей. Четверо подтянулись к стойке с человекоподобным андроидом, голову которому заменял дисплей с отображением лица молодой девушки. О полной схожести роботов с людьми уже несколько поколений никто не слышал и тем более не видел гибридов, внешне не отличимых от людей.

– Во что желаете поиграть? – спросил андроид голосом, не принадлежащим ни мужчине, ни женщине.

Гендерный нейтралитет был привит роботам вместе с прекращением попыток их очеловечивания после того, как последняя версия искусственного интеллекта уничтожила все живое на Земле, пожелав человечеству «спокойной ночи» безмятежным женским голосом… Следом в небо полетели ракеты.

– Выдайте весь список, пожалуйста, – ответил за всех Демон, желая услышать последнюю информацию из первых рук.

– В данный момент наш современный курорт располагает полной версией «Игр Равновесия». «Игры Смерти» и «Игры Жизни» находятся в стадии тестирования, но если вы желаете принять участие в качестве бета-тестеров, то с вами свяжутся и назначат время.

– Нет, нет, нет! – перебила Оля. – Нам четыре билета на полную версию. На «Игры равновесия». Немедленно. Лучшие места. На месяц. Перевод подтверждаю. – Перевод подтверждаю, – ответил каждый по очереди.

Андроид, получив команды, загрузил данные и после подтверждения оплаты повел рукой в сторону:

– Следуйте в синюю комнату повышенного комфорта, пожалуйста.

Вся четверка двинулась к двери с синей подсветкой. Сопроводительный голос из беспроводных динамиков в стене начал рассказывать о преимуществах выбранного проекта. Согласно ему, игровой мир «Игр Равновесия» растянулся на целый континент, сопоставимый по площади с Австралией. Но это не вызывало удивления, так как в предыдущей игре, в которую ребята играли совместно из дома, игровой мир растянулся на всю поверхность земного шара, каким его представляли в древности. Впрочем, новая игра также была полна фэнтезийных рас, живущих в головах и сердцах людей в соответствии с представлениями о них, полученными из электронных книг и видеофайлов.

Комнату озарил яркий свет. Стали видны шесть капсул, в четырех из которых уже происходили некие химические процессы: булькали разноцветные жидкости, а стеклянные стенки покрывались изморозью, как будто тела должны были подвергнуться криогенной заморозке. – Это что? Где кресла? – брякнула Вики, из всех старых атрибутов в капсуле заметив только шлем, висящий в центре колбы. Но он совсем не походил на старый привычный шлем виртуальной реальности. Это была скорее верхняя часть космического скафандра, к которой вели не только кабели питания, но и трубки с жидкостью и газом.

– Стазис-камеры представляют собой последнее достижение игровой индустрии, – ответили динамики из глубин камеры. – Пользователь помещается в невесомость благодаря жидкости. Спецраствор и слабые электрические сигналы не дают атрофироваться мышцам. Пониженная температура погружает тело в пограничное состояние между сном и бодрствованием, и конечности не участвуют в процессе игры, но мозг остается активным все время. Глаза в термошлеме питает солевой раствор, звук поставляется прямо на барабанные перепонки, воздействуя на внутричерепные улитки через электромагнитные колебания посредством пьезоэлектрических технологий. Ушные раковины герметичны для посторонних звуков, а кислородная маска отвечает за бесперебойную поставку воздуха. Все остальное пространство в камере заполняется питательной жидкостью, насыщенной витаминами, минералами и всеми необходимыми микроэлементами. Данный раствор очень полезен для волос и кожи. «Солярис» гарантирует, что, проснувшись, вы будете ощущать себя так, словно побывали на курорте.

– Как будто кто-то когда-то бывал на курортах, – вновь пробурчала Оля.

– Прошу в камеры, дамы и господа, – продолжил голос, не распознав скепсиса.

Четверо встали возле камер. Походило на то, что надо раздеваться перед тем, как залезть внутрь. «Саламандры» спокойно блокировали электромагнитные сигналы, снижая вредное воздействие на организмы подземных жителей, что точно мешало бы играть… Но еще до момента возникшей неловкости вокруг каждой камеры из пола стали подниматься непрозрачные перегородки, создавая личное пространство.

– Оставьте свою одежду, обувь и личные вещи в выделенных ящиках, – спокойно продолжил нейтральный голос.

У всех четверых не было никаких личных вещей, кроме искинов, настроенных по умолчанию на хозяина. Да и они после обновления были, скорее, необходимым атрибутом «саламандр», встраиваемые в них с шестнадцатилетнего возраста владельцев, когда прекращался интенсивный рост и костюмам не было особой необходимости менять габариты. Все четверо получили костюмы персональной защиты не так давно.

Все необходимое подземнику находилось прямо в «саламандрах», включая гигиенические принадлежности. А цифровые ключи и идентификаторы были загружены во вживленные в тело чипы, доступ к которым выдавали по запросу искины.

– Трусы-то можно оставить? – сострил Зема.

Костюм не подразумевал нижнего белья. Нижнее белье пропало как класс много лет назад наряду с косметикой и драгоценностями для искоренения классового неравенства. Трое друзей рассмеялись, оценив шутку.

– Личные вещи в выделенный ящик, – повторил все так же спокойный голос.

– Копил, копил и накопил на личные трусы, – засмеялась Вики, первой входя в камеру. – Вы тут моете, надеюсь?

– Капсула прошла полный цикл обеззараживания, – тут же послышался ответ на вопрос.

Зиновий вошел в свою капсулу, неловко взявшись за шлем. Над лицевым щитком загорелся подсказывающий синий огонек с надписью «перед», чтобы не перепутать. Едва юноша пристроил на голове гаджет, как дальше за дело взялась автоматика, подгоняя капсульный шлем под габариты черепа. Лишний воздух вышел из внешнего пространства, создавая вакуум, который стал быстро заполняться гелем. Но еще перед тем как пришла первая паника, нос и рот обхватила инерционная маска. Подали кислород. Парень вдохнул поглубже – давно не вдыхал такой чистый воздух. Голова закружилась, и глаза закатились. Последнее, что он понял, – в дыхательной смеси содержалось нечто постороннее.

Последним ощущением стал укол в шею.

Открыть глаза удалось уже в другом мире.

Глава 2

Обратная сторона реальности

Анклав «Владивосток»

Дальний Восток России пострадал от ядерных ударов меньше всего. Почти не тронутые Армагеддоном земли сохранили клочки цивилизации, которой не удалось уйти под землю, как «золотому миллиону». Их прозвали анклавами. Крупнейшие центры образовались вокруг Хабаровска и Владивостока.

Шепот тех, кто был не согласен называться «вирусом», раздавался после судного дня из подземелий. Намного выше подкупольных городов, они тоже дали шанс выжить.

Зарываться в землянки собственными силами тем, кому не хватило бомбоубежищ, оказалось непросто без использования тяжелой техники. Но не желающие становиться добычей Искателей люди делали все, чтобы уцелеть, прячась по любым помещениям, прячущимся под землей.

С каждым следующим годом после Катастрофы их недовольный возглас становился все тише. С шумным топотом шахтерских ботинок, со скрипом тележек, доверху груженных скальной породой, с перекличкой дозоров, с криками новорожденных, которые появлялись несмотря ни на что под светом лучин, отделенные сотнями метров от зараженной поверхности земли, – он все же не умолкал. Люди поверхности жили, позабыв про компьютеры и удобства технологий, отброшенные в развитии на столетие назад, но полностью дикими они не стали.

После Армагеддона миновало шестнадцать лет. Бесконечная зима начала давать людям перерывы в виде кратких межсезоний в течение последних пяти лет. Долгие годы укрывшиеся в бетонных туннелях анклава «Владивосток» люди знали только друг друга, забыв про гаджеты и даже не вспоминая про виртуальную реальность. Они видели только изнеможденные лица, они слышали только охрипшие от вечных простуд, криков и слез голоса. Выжившие делили ночлег под сводами крепостных казематов и резали галеты с военно-морских складов на много частей, едва утоляя постоянное чувство голода. Они словно застряли костью в горле убитой природы, не войдя в «золотой миллион» по причине финансового неравенства. Но и хоронить себя раньше срока не желали.

В целях выживания и дальнейшего развития резерваций главы поселений решили наладить торговлю между городами. Так было положено начало воссозданию железной дороги Владивосток – Хабаровск – последней надежды людей на выживание. Имя ей было ДВЖД. Дальневосточная Железная Дорога.

Начальником экспедиции спасения назначили Кая Александровича Брусова. Мужчину пятидесяти пяти лет, который хорошо помнил довоенное время и имел отношение к железной дороге. По велению капитана первого ранга и главы анклава «Владивосток» Руслана Тимофеевича Седых его группе было необходимо реанимировать подвижной состав новой ДВЖД.

Во многих отношениях эта новая экспедиция на Север могла считаться самой странной со времен Падения Человечества. Кай прожил довольно долгую жизнь и понимал, о чем говорил. Жизнь его была наполнена удивительными событиями, путешествиями и приключениями – если, конечно, приключениями можно назвать цепь случайностей, благодаря которым он все же выжил после Конца Света. Катастрофа, потрясшая мир до основания, разворачивалась на его глазах. Еще в первые годы жизни в анклаве он вступил в ряды рейдеров, которые периодически выползали из убежища на поверхность, чтобы «Владивосток» мог жить. С автоматом в руках Кай видел все последствия первых послевоенных лет. Слушал с замиранием сердца разговоры облученных людей о горящих небесах, видел, к чему привел обмен ядерными ударами между великими державами.

Слишком поумневшие компьютеры опустошили боекомплекты, но на этом не остановились. Уцелевших людей добивали карательные отряды роботов, прозванных Искателями. Кай научился их убивать. Многие считали это доблестью. Но у Брусова просто не было другого выхода. Он любил жизнь.

Кай Брусов за десятки лет выживания стал философски относиться к Концу Света, о котором шептало на каждом углу старшее поколение. Он видел, как игрушками нового поколения стали жестянки от консервов. Друзья-ровесники умирали на глазах, не выдержав бегства из городов и лишения благ цивилизации. Он уцелел, привыкнув обитать в сельской местности, где за всю жизнь ничего не менялось, кроме появления телевизора с несколькими каналами. Где, как и тысячи лет назад, «ходили до ведра» и из всей медицины имелся только фельдшер на районе. Брусов умел снайперски стрелять из автомата, потому что с детства охотился в лесу с отцом и не понаслышке знал, что значит получить подзатыльник за подпорченную шкуру зверя, если не поразить его в глаз.

Ядерные удары, обрушившиеся на соседний Китай, пригнали на ставший родным для Кая город Владивосток потоки бешеной радиации. Она изуродовала не только мегаполис, но и ближайшие леса, саму дремучую тайгу. Сюда он переехал жить из деревни под хребтом Сихотэ-Алиня после окончания Института железнодорожных путей сообщения. Он умел пользоваться противогазами, счетчиками Гейгера и костюмами радиационной защиты. Потому легко прибился к группе энтузиастов, которые готовились к войне с Китаем еще до Катастрофы и сделали в лесах немало тайников на случай Часа Икс.

Как известно, то, чего больше всего боишься, обязательно происходит.

Брусов долгое время бродил от тайника к тайнику, встречая старых знакомых, ставших сталкерами и бродивших между зараженными территориями. Они рассказывали ему о китах, которые выбрасывались на берега Сахалина, о редких тропических рыбах в холодных ручьях Камчатки. Подобные байки стали привычны, как ежедневные сводки о потерях, что сыпались на анклав, несмотря на все меры, принятые бравым служакой Седых. Капраз быстро смекнул, что прошлый мир перестал иметь значение, и сколотил вокруг себя команду, способную постоять за себя и свои семьи. Из нее и начал постепенно образовываться анклав.

Первые отключения электричества и первая карточная система, рухнувшая с первым же неурожаем, первый голод, первые смерти, первые кровавые убийства, первые бунты, первые людоеды, первый кровавый террор, первое падение власти, первые мародеры и первые кислотные дожди – через все это прошел Брусов, получив немало шрамов. Глотая антирадин, он видел, как страдают от лучевой болезни люди, ставшие близкими. Их лица стерлись в памяти. Зато там навсегда остались неясные контуры первых подземелий. Они отпечатались в памяти раскаленным оттиском, и Брусов четко понимал: они не будут изгнаны из головы никогда.