Суженый смерти

Александр сидел в итальянском ресторанчике на углу двух улиц, ожидая лазанью и выпивая время от времени черный китайский четырехлетний земляной чай. Ни чай, ни ожидаемая шикарная лазанья не радовали его и не волновали, в принципе, вообще не занимали его мыслей, а лишь служили каким-то сглаживающим ожидание средством. Свечкин сидел в ресторане уже час. Он не был голоден и не страдал от жажды, единственным его желанием было переждать дождь, чтобы не так противно было пускаться на поиски Марьи, приступая к опросу продавцов в близлежащих магазинах. То, что поначалу он принял за кратковременный ливень, на самом деле оборачивалось затяжным буйством природы, и в голове все явственнее проступала мысль: не смотря на холод, сырость и обезоруживающую лень придется покинуть уютную забегаловку и выйти в жестокий мир. Александр привык к любой погоде, и не раз под похожим дождем бегал кроссы и обучал молодых легионеров, но здесь была мирная жизнь и все дышало другими идеалами. Там была необходимость работать на износ, чтобы не дать слабину в сложной ситуации и не загубить себя эмоциональной нестабильностью. Здесь мирный воздух пьянил по-особому, и другими оказывались привычные вещи, по отношению к которым уже давно, как думалось, прилепил нужные ярлыки.

Его поглотили воспоминания. Принесли лазанью, он не спеша принялся за трапезу. Дождь не стихал, и прохожих на улицах не спасали даже зонты. Если бы все это дело происходило в Англии, где плохой погодой никого не удивишь, быть может, никто бы особо и не ругал дождь, но на юге, где все уже настроились на майское тепло, такое было как удар под дых. Александр проглотил лазанью, допил чай и нехотя вышел на улицу, подняв воротник короткого плаща. Зонты он никогда не любил, предпочитая, чтобы его руки были свободными. С сожалением взгляд скользнул по ярко-синей Шкоде, вот уже третий день принадлежащей Свечкину, раздался тяжелый вздох и Александр прошел мимо, по направлению к новостройкам, где, по его подозрениям жила Марья. Легенда, которую он придумал для расспросов, не отличалась новизной. Ему чертовски понравилась девушка, которая вышла на этой остановке и живет где-то поблизости. Так как Александр один из последних стеснительных парней на Земле, пока они ехали, подойти не осмелился, а вот теперь понял, что не способен ровно дышать, пока не увидит свою прекрасную фею, юную Офелию, королеву мальчишеских грез, в лице черноволосой колдуньи. Свечкин уже вжился в образ, тем более лукавить не требовалось: он на самом деле не мог ровно дышать, пока не переговорит с Марьей.

Александр не мог даже представить сколько, как оказалось, магазинов содержит этот район. В каждом доме, в каждом в подвале по магазину. Бакалея, хлебные, хозтовары, парикмахерские и салоны красоты. Если так двигаться дальше, он управится только к вечеру. А если в магазинах другие смены, которые не могли видеть Марью? Что тогда? Александр стал под навес подъезда и закурил. В каждом безумии есть своя логика, как сказал Уильям Шекспир. Здесь ее можно и нужно было найти, хотя бы для экономии времени. Марья, ночь, парикмахерские, продукты… – все это выстроилось в голове Свечкина в цепочку.

– Круглосуточные, – сказал он, выкидывая сигарету. – Начнем с них. До парикмахерских еще доберемся.

И начались поиски круглосуточных магазинов. Первый оказался в соседнем дворе. Там о Марье не слышали. Второй круглосуточный затерялся среди домов, и Свечкин, чтобы найти его, потратил немало времени. Пришлось даже спрашивать о нем у прохожих. Те очень удивлялись, услышав такой вопрос днем, но, тем не менее, подсказывали. Невзрачный мужик, наверное, один из немногих кто во всем городе не обращал внимания на погоду, так как жил в другом, водочном мире, где с утра до вечера светит солнце и щебечут птички (пока в руке покоится бутылка, конечно), рассказал обо всех круглосуточных в этом районе, так как являлся их завсегдатаем. Просьба дать на опохмел не удивила, и Свечкин сунул в протянутую руку полтинник. Мужичонка воссиял как начищенный самовар. Для науки останется загадкой, что именно он предпочитал пить, но на пятьдесят рублей страждущему похмельем выпивохе выпадала редкая удача принять целых пятьсот миллилитров редкостного отвратительного пойла, которым, по хорошему надо травить тараканов, а не собственную печень.

Во втором по счету круглосуточном магазине о девушке, похожей на Марью, тоже никто не знал. Это завело Александра в тупик. Вспомнив подробный рассказ алкоголика о местных достопримечательных местах, Свечкин направился в другую сторону, к частному сектору, где притаился третий магазин формата «24 часа». Александр решил: если и там ничего не выйдет, он начнет поиски по салонам красоты и парикмахерским. Запущенной и неухоженной ночную попутчицу не назовешь, значит, она время от времени все же ходила куда-то стричь волосы и ухаживать за ногтями.

Зайдя в третий магазин, Свечкин направился прямо к прилавку, перед которым не было ни одного клиента.

– Здравствуйте, – сказал он женщине – продавцу. – Ну и чертовская сегодня погодка.

– Вы третий клиент за сегодня, – она почти клевала носом в прилавок. – Сменщица не приехала, и мне еще сутки здесь горбатиться, – обида крепко засела в голосе и сердце, и требовала выхода. Будь на месте Александра сменщица, она бы отправилась в больницу с кассовым аппаратом в голове; но за неимением перед глазами источника агрессии, продавец просто высказывала свое мнение о погоде и обо всем прочем случайному человеку. – Начальство не хочет идти на встречу, с неба льет как с бочки бездонной, а Зина просто коза драная…. – она замолчала.

– Не позавидуешь вам. Я тоже по такой погоде бегаю как ужаленный, – Свечкин начал переходить ближе к делу, стараясь расположить женщину к себе.

– А вам-то что приспичило? Сидели б дома….

– Я девушку ищу. Влюбился как школьник. Она живет где-то на вашем районе. Даже как зовут, не знаю. Вот, думаю, что делать. Спрашиваю в магазинах, может, кто что подскажет.

– А как выглядит твоя незнакомка? – женщина заинтересовалась.

– Вашего роста, длинный вьющийся черный волос, яркие зеленые глаза и родинка над верхней губой. Круглая, не маленькая, но и не большая.

– Не знаю даже, – продавец призадумалась. – Если бы одежду описал, я-то на лица не особо пялюсь…

– Я не знаю, как сказать правильно.… От нее как будто величием веет, она как королева, что ли? Гордая, яркая, царственная.

– Есть одна такая. На вид лет двадцать пять, очень яркая деваха. Она заходит сюда. Вчера вот заходила.

– Ночью?

– Ночью. Часа в три, или около того. Она часто забегает, каждый день почти, когда я работаю. Вернее, ночь.

– И вы ее давно помните?

– Нет, видимо недавно переехала, пару-тройку месяцев назад. Да, яркая девочка, – продавец кивнула своим мыслям. – Неприветливая, но вежливая. Ни разу алкоголь или сигареты не покупала. Нужно отдать должное… сейчас через одну пыхтят… – она плюнула.

– Две бутылки шампанского можно? Вон то, полусухое. Спасибо. Возьмите пожалуйста себе, – он отодвинул бутылки. – Вы мне очень помогли.

– Да молодой человек… как-то не знаю… – она очень удивилась.

– Возьмите, прошу вас.

– Хорошо. Спасибо, – продавец впервые улыбнулась. – Что будете делать?

– Буду ждать. Хоть неделю, но буду ждать.

– Ну что ж… – она одобрительно покачала головой. – Повезло той девочке. Хорошо когда тебя кто-то ждет. И еще лучше, когда любит… – она глубоко и скорбно вздохнула, и отвернулась к полке с хлебом.

Александр отправился за машиной, решив устроить наблюдательный пост прямо у порога магазина, чтобы наверняка не пропустить Марью.

Было два часа пополудни; в сумеречном свете мокрого дня часы на приборной панели горели колдовским зеленым огнем, дождь стих и уступил место мелкой мороси, которая не только забивалась за воротник струями холодного ветра, но и стекала по самой душе. Тишина стояла мертвая, и прерывалась она только то и дело шумевшими деревьями. Природа спала. Александр, занявший еще пару часов назад наблюдательный пост за рулем своей машины, мало надеялся на встречу при свете дня, а не в тиши ночи, но на всякий случай оставался здесь, чтобы быть уверенным наверняка: он ничего не упустил. Мужчина знал, что хочет спросить при встрече у Марьи, но предполагаемый разговор был скорее импровизацией, так как сложно изначально понять, куда может завести диалог с субъектом не человеческого происхождения.

Из-за угла показалась стройная фигура в длинном черном пальто. Гордо поднятая голова и вьющийся черный волос, тяжесть которого противостояла даже порывам ветра, а так же неестественная белизна лица были слишком узнаваемы, чтобы Свечкин счел внешность просто похожей на искомую. Это была Марья. Она не спеша поднялась по ступеням магазина и скрылась за дверью. Александр встрепенулся, нервно потер руки и вышел из машины на холод. Плащ так и не высох, и хлесткие удары холодного ветра по мокрой ткани отдавали ревматическими болями в позвоночнике. Александр моментально продрог. Хорошее начало диалога. Свечкин закурил и подошел к ступеням магазина в ожидании появления девушки.

Марья вышла из дверей и сразу кинула взгляд на Свечкина. Он думал, что она его не узнает. Он ошибся.

– Здравствуй, воин, – на лице не было даже тени улыбки. Марья показалась Александру какой-то грустной, величественной до безумия, гордой и царственной, но за всем этим печальной. Что-то тронуло его сердце, как-то неестественно оно екнуло, и чуть быстрее забарабанило в груди. Он вдруг понял, с каким нетерпением ждал этой встречи, и не потому, что этого хотели Игорь Борисович, внутреннее любопытство охотника и исследователя, или же так распорядились звезды над головой. Он неожиданно осознал, что больше всего на свете желал снова увидеть красивые колдовские глаза, услышать родной томный голос и прикоснуться ко вселенской тайне первозданной женской природы и красоты. Его магнитило к этой загадочной девушке, с такой же силой, с какой притягивает лампа полуночного мотылька, безудержно и беспощадно. И чтобы все это понять, хватило только одного печального взгляда русалочьих глаз и двух слов приветствия. В голове Свечкина смешались чувства, мысли и желания, и он не мог взять их на контроль, подчинить. Не хватало сил. Внешне, конечно, это не проявлялось, но внутренне угадывалось. Простите за сравнение, но как животные чувствуют страх человека, так девушки чувствуют сердечное внимание к себе. Это находится где-то за пределами границ физики, и оно более старо, чем даже теоремы Пифагора или изобретение колеса.

– Здравствуй, королева, – он не иронизировал, хотя бы потому, что сам дал ей это прозвище, и считал его наиболее подходящим. – Ты не удивляешься, что видишь меня?

– Нет.

– Почему? Ты знала?

– Не знала. Догадывалась.

– Прогуляемся?

– Пошли со мной. Ты мокрый, а под таким ветром люди быстро простывают, – она, не оглядываясь, пошла вперед, а он сорвался с места и в два шага догнал ее, чтобы идти рядом.

– Позволишь? – он взял пакет из ее руки. Она отдала, не возражая. Александр не стал заглядывать внутрь, из такта.

Дом Марьи находился в двух кварталах от магазина, в самом центре частного сектора. Это был непримечательный одноэтажный домик с покосившимся деревянным зеленым забором и печной трубой над крышей. Скорее всего, кладка стен была кирпичной, но толстый слой белил и штукатурки скрывал это от глаз. Судя по состоянию и архитектуре, строению переваливало далеко за сотню лет, что было очень удивительно, так как данный район застраивался никак не ранее 60-х годов минувшего столетия. Но загадки и чудеса только начинались. Подходя к порогу, Марья остановилась.

– Ты уверен, что хочешь войти в мой дом? – ее глаза были настороженными.

– А ты бы не советовала этого делать? – на полном серьезе спросил Свечкин.

– Я бы не советовала…. – она вздохнула. – Но ты меня искал не затем чтобы развернуться и уйти.

– Это верно. А что может произойти, если я переступлю порог?

– Все зависит от тебя и твоих намерений. Ты догадываешься, кто я? – вопрос звучал медленно, с акцентом на каждом слове.

– Нет. Знаю что с тобой что-то не так.… И только, – он нахмурился. – Так ты позволишь войти?

– Заходи, – она смиренно толкнула дверь.

Внутри царил мрак, пахло сеном и цветами. И еще там было блаженно тепло. Она зашла следом и закрыла дверь. Александр очутился в полной темноте, и рассеянно повернул голову в сторону, где по его представлениям должна была стоять Марья. Крик застрял в горле, а сердце опустилось и резко замерло. На него смотрели два фосфоресцирующих зеленых глаза, горевшие во тьме как светлячки. Александр похолодел и замер как истукан, боясь шевельнуться. Он хотел что-то сказать, но только лишь захрипел. «Значит правда», – пронеслось в голове.

– Что, правда? – это был голос Марьи. Наверное, Александр произнес фразу вслух, хотя, его горло все еще не слушалось. – Не бойся, – она мягко взяла его за руку. Холод ее руки отрезвил. Страх исчез.

– Давай где-нибудь присядем и поговорим. Ты меня испугала… глаза…. – Александр перевел дух. – Неожиданно как-то.

– Это чтобы я видела в темноте, – она улыбалась, он готов был поклясться в этом. – Еще насидимся. Пошли.

Она повела его за руку в темноте. Он споткнулся обо что-то и завалился вперед. Тонкая и сильная рука уперлась ему в грудь и удержала на месте.

– Не спотыкайся.

– Я же не вижу в темноте, – он придвинулся ближе к ней, и аккуратно скользнул по руке к плечу. Его пальцы дрогнули, когда он прикоснулся к ее обнаженной коже. Каким-то чудом она уже успела избавиться от плаща, и теперь была одета во что-то легкое и незаметное, открывающее плечи. – Мне так удобнее будет идти.

– Хм… – она обняла его за талию. – Пошли, так ты точно не споткнешься.

Он хотел спросить, что с электричеством, но момент был настолько тонок, что Александр испугался потерять ощущения и удержался. Они шли веред, никуда не сворачивая. Свечкин изумлялся, по его подсчетам уже давно должна была возникнуть стена, в которую они бы уперлись. Но стены не было; было ощущение безграничного пространства, ноги гулко отстукивали по камню пола. Каменный пол в доме, это что-то необыкновенное.

– Какой большой дом… А с виду не скажешь, – Свечкин вздрогнул от эха. Оно было такое же, как в пещере или каменном гроте.

– Просто иди со мной, – она была совсем рядом, почти прижавшись к нему, и говорила это на ухо. Его сводила с ума эта близость.

– Свет… Он тебе неприятен? – Александр тоже говорил очень тихо, дыша ей в шею.

Она хохотнула, коротко и дерзко.

– Это для тебя же необходимо. Иногда лучше не знать, что может скрывать тьма….

И он ей поверил. Свечкин попал в нетипичную, почти экстремальную ситуацию, в которой не знал как себя вести, и принял единственно верное решение слушаться проводника, как слушался бы полкового командира. Все что происходило, было иррационально – холод ее кожи, светящиеся фосфором глаза, огромная по ощущениям пещера внутри приземистого домика, и тайна ее слов.

Они шли вперед, казалось, минут пятнадцать.

– Удивительно, что ты так часто выходишь в магазин…. Я б на твоем месте службой доставки пользовался, – он улыбнулся. Чувство юмора ему никогда не изменяло.

– Фигуру нужно поддерживать, пешие прогулки полезны для здоровья.

У Свечкина к Марье был миллион вопросов, но он знал: она ответит, только когда сама захочет, что-то выспрашивать у нее в лоб было бесполезно. «Настроена ли она на откровенный диалог?», – спросил себя Свечкин и не смог ответить.

С первых минут пути, когда тепло помещения и аромат сена сменила прохлада ночи, почувствовался запах хвои. Неспешный шум леса дарил умиротворение, а камень под ногами перешел в невысокую траву и мох, по которому было удобно и мягко идти. Они пробирались сквозь лес, но ветви не драли кожу, не мешали идти, ни один корень не вылезал коварно из земли, подстерегая путников. Деревья слабо шелестели под несуществующим ветром, воздух нес несравненную сладость смолы. И не было никаких звуков присутствия живых существ, ни птиц, ни животных, вообще никого, хотя даже спиной Александр чувствовал какое-то бесшумное движение и чье-то неустанное присутствие.

– За нами следят? – спросил он у Марьи.

– Наблюдают. Пока ты со мной тебя никто не тронет.

Наконец, еще через какое-то время, они остановились. Марья что-то прошептала, и на небе появилась луна, как будто вырвавшаяся из пелены туч. Привыкшему к полной темноте Свечкину ночное светило показалось не менее ярким, чем солнце. Девушка и ее спутник находились на вершине утеса, у подножья которого посреди обширной поляны расположился деревянный сруб в два этажа. Обычный дом без террасы или веранды, с четырехскатной крышей, но мужчина был поражен: в доме не было окон. Ни одного, как не было и забора, ограждающего дом, не было крыльца. Одна лишь массивная дверь с широкой ступенькой, и все. За домом простирался черный лес, который, казалось, поднимался до неба верхушками елей и сосен. Так как Александр стоял на возвышении, кругозор был широк, но насколько хватало взгляда, лес уходил в горизонт. Луна кроваво–зловещего цвета, спелая и большая, висела в антрацитовой вышине и знала на все ответы; вот только задать ей вопросы было некому. По небу плавно текли легкие облака, рваные и невесомые, и чудилось, будто их мерное течение уже целую вечность ничто не могло нарушить. Свечкин глубоко вдохнул прекрасный свежий воздух, опьяняющий своей первозданностью, и закрыл глаза.

– Красота неописуемая.

– Я рада, что тебе понравилось, – Марья прищурила веки. – Это мой мир.

– А что… – Александр хотел повернуться назад, но железная хватка тонких пальцев удержала его на месте.

– Даже не вздумай оборачиваться, – голос Марьи отдавал сталью.

– А ты сильная, – он констатировал факт с раздражением в голосе. – Не люблю, когда мне кто-то что-то приказывает.

– Сильнее чем ты думаешь. Для твоего же блага, поверь.

– Пошли в дом, – Александр смирился.

Сидя перед камином, от которого шел спокойный жар, Александр не мог отвести взгляда от девушки, откинувшейся на спинку уютного невысокого мягкого кресла. Молчание затягивалось.

– Кто ты, Марья? – он решил начать разговор с прямого вопроса.

Она на мгновение оторвала взгляд от пламени, и посмотрела Свечкину в глаза. Но промолчала.

– Ладно, а зачем ты меня сюда привела?

– Ты сам пришел. Ты гость, не забывай.

– Ох…. Ну и тяжко же с тобой общаться.

– А ты помолчи, – она улыбнулась.

Он взял ее руку, и нежно сжал в своей, одарив долгим взглядом. Рука по-прежнему была холодна. Марья не стала ее убирать.

– Я не знаю с чего начать. Тебе вообще любопытно узнать, почему я тебя искал?

– Понравилась, наверное? – она смотрела на пламя.

– Глупости.

Девушка посмотрела на него удивленно:

– Да что ты? Серьезно? – Александру редко когда приходилось слышать столько сарказма в интонации.

– Я тебя не стану разуверять, но только из-за того, что ты мне понравилась, я вряд ли стал искать с тобой встречи. Мало ли красивых девушек на Земле? – он не лгал, так как уже справился со своими эмоциями, привыкнув к необычайным чарам Марьи. – Нет, ты по-настоящему притягательна, и не один я так считаю. Наверное, все мужики на тебя слишком бурно реагируют. Но мне это ни в чем не мешает. Просто я ценитель женской красоты, но не теряю от этого голову.

– Да? – она сверкнула глазами, и Александра обдало таким жаром желания, что свело ноги, хотя на лице не дрогнул ни один мускул. Он умел справиться с любыми эмоциями, когда это было необходимо. Оправдалась догадка, что магнетизм девушки самое настоящее колдовство, и теперь она просто сжигала его своими чарами. На лбу выступила испарина, по телу ходили волны тепла, стук сердца отдавал в ушах, под ложечкой засосало, а в довершение всего в груди что-то оборвалось, как бывает при резком попадании самолета в воздушную яму или при скоростном спуске на лифте. В душе неистовствовала буря эмоций; ему одновременно хотелось упасть перед ней на колени, чтобы целовать ноги, и разорвать на лоскуты голыми руками. Марья своими чарами сводила с ума, и чтобы успокоиться, Свечкин начал мысленно, в деталях, разбирать АКМ, давая каждой запчасти точное название и описание. Поначалу это давалось с неимоверным трудом, но потом процесс затянул и дело пошло на лад.

– Это и все, что ты можешь? – он улыбнулся, хотя и несколько натянуто. – Я же говорю, я могу управлять собой, – в голове он прокручивал подробную схему ударно-спускового механизма.

Она промолчала, разозлившись, но теперь Александру стало совсем худо. Голова загудела как колокол, перед глазами все поплыло, они заболели от напирающего давления, и Свечкин перестал чувствовать свое тело. Но он не сдался, не попросил прекратить эту пытку – он просто провалился в темноту. По ощущениям Александра обморок длился недолго, и, открыв глаза, он увидел склоненное над собой лицо Марьи. Его голова покоилась на коленях девушки. Она сидела на полу, а он лежал, свернувшись клубочком. Марья обвила его шею своими пальцами, и насколько до того они были жесткими и неприветливыми, настолько же сейчас они были нежными и мягкими. Александр перевернулся на спину, заглянув в глаза, и с удивлением заметил в их глубине, среди зелени оттенка болотной ряски, поселившееся беспокойство. Свечкин моргнул пару раз, проверил свое тело на предмет ощущений, и понял что все в порядке. Он не спешил выбираться из ласкового капкана ее рук, чувствуя помимо всего прочего неимоверную слабость.

– Могла убить, – только и произнес хрипло он. Она знала, о чем речь.

– Прости… – она сконфузилась. – Я поддалась эмоциям.

– У тебя эмоции? Я лишь однажды видел в тебе крайнюю свирепость, и больше ничего. Ты же холодна как истукан, Марья, – он говорил спокойно, медленно, уверенно и сухо. Это было не раздражение, это было осознание, что тебя чуть не убили из-за своего махрового эгоизма, поддавшись ущемленной гордыне. И все по одной простой причине: Свечкин поставил под сомнение несомненное превосходство девушки над собой.

Она молчала, лишь отвела взгляд в сторону пламени, пальцы на шее Свечкина дрогнули. А он продолжил, так как его уже достала игра в таинственность, которую навязывала Марья. И ее холодность, и ее высокомерие, и ее непробиваемость выводили из себя. Мужчине было все равно, что девушка своими фокусами чуть не загнала его в могилу, он не раз был в шаге от этого. Его раздражала в первую очередь ее холодность по отношению к нему, в то время как он испытывал страсть. И опять же всему виной был махровый эгоизм, который просыпается в каждом, лишь дело коснется неоцененных по достоинству чувств.

– Я не знаю, кто ты, но я знаю какая ты. И поверь, твоя внешность обманчива…. – мерность холодного тона не прерывалась паузами, он не позволял себе выражать какие-либо эмоции, и из-за этого слова в ее адрес нельзя было причислить к тем, которые говорят под воздействием вспышки гнева или желания задеть. – Да, внешне ты страстная красотка, просто с ума можно сойти; в тебя легко влюбиться, да вот только ты никого не способна полюбить. У тебя вообще есть сердце? Я сомневаюсь. И всплеск твоих чар был тому доказательством. Ущемили гордость? Самолюбие задели? Ты же уверена, что на всей Земле такой как ты больше нет! Такой же нет, но есть лучше, те, которые не относятся к людям как к игрушкам. Мы запоминаем имена людей, помимо социальных рамок, еще и когда хотим помнить о человеке, когда интересуемся им. Ты даже не знаешь, как меня зовут. Я для тебя просто манекен без имени. Очередной подданный прекрасной гордой королевы…. Ладно я, я о тебе забуду через пару недель и никогда не вспомню. Бывает хуже. Меня попросил найти тебя человек, который любит тебя всю свою жизнь, сходит по тебе с ума вот уже сорок лет. А это срок для человека, поверь мне. Я думаю, ты недостойна такого, не заслуживаешь того чтобы тебя любить. Ты же почти в лицо ему рассмеялась, когда он, волнуясь как школьник, подошел к тебе с вопросом, не ты ли его прекрасная незнакомка из молодости. Ты же убила его: «Внучку потеряли?». Просто сделала бы вид, что он обознался, так нет же, еще и поиздеваться надо. И улыбалась. Тебе это понравилось, да? Марья, а над чем смеяться? Над любовью? Над ней смеется только тот, кто никогда не любил в силу своей ограниченности. Есть инвалидность тела, а есть инвалидность души, когда не хватает какой-то части. В тебе нет жалости, сострадания… В тебе нет ничего что делает человека человеком. Хотя, о чем я? Слишком далеко забрался в дебри…. Ты же не человек…. Так вот, меня привела к тебе не симпатия, а цепочка убийств, жестоких, кровавых. Я не верил, а теперь понимаю, что именно ты могла их совершить, с легкостью. Ничего не чувствуя….

Он поднялся и сел. Она смотрела в пол, он смотрел на нее.

– Что будет дальше? Ты и меня так же? Уж сейчас-то я точно оскорбил тебя правдой, она больнее всего по нам бьет.

– Правдой? – она усмехнулась. – Так, правда, помимо всего прочего в том, что я лично тебе неинтересна?