Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Вакон на ощупь, осторожно, взял стоящее чуть дешевле автомобиля сокровище в свои иссушенные жестоким временем руки, и криво усмехнулся:

– Вся история человека сошлась на проигранной в споре бутылке. Какая вульгарность.

Элан хмуро глянул на самозваного пророка. Самозваный, или нет, а спор выиграл именно он, не забыл зрелый мужчина, как безусым стажёром сцепился в горячей дискуссии со старым эволэком, не забыл, как ударили они по рукам, так и не придя к единому мнению, оставшись каждый при своих мыслях и надеждах.

– И какая банальность, – согласился Лис с собеседником.

Хозяин дома разлил дорогой напиток в два совсем не уместных для подобного случая гранённых стакана, и замялся, не решаясь произнести тост, за которым ужас, уже охвативший множество населённых планет. Пошла цепная реакция, бесчисленные стаи молотоголовых серых хищников захлестнули приливными волнами целые континенты, заставляя людей отчаянно драться за собственные жизни, или бежать в страхе.

– Сколько планет уже атаковано? – Спросил старик.

– Уже четыре, естественно, в соответствии с количеством проложенных к ним Аномалий.

– Вы хорошо отработали легенду? – Вакон хотел лично убедиться, что всё сделано как надо, что глупая случайность не поставит под удар их касту, даже уже не касту, а расу.

– Да, – подтвердил Иригойкойя, – Я смотрел передачи, в которых Императрица объясняла суть своего неожиданного визита в ИБиС, смерть адмиралов, разъясняла предоставленные фотографии в нужном ключе. Скоро вернутся из погружения команды эволэков, посланные на Эфирную Новую Россию, и выдадут вложенный в Матрицы ответ. Всё хорошо.

Сухое бородатое лицо едва заметно кивнуло:

– У людей не останется выбора. Со временем придётся принять законы, запрещающие рожать обычных людей, да и родители не захотят своим детям такой судьбы, жить в страхе, в ожидании смерти в зубах хищников. Им придётся воспитывать приёмных детей новой волны, способных жить бок о бок с чудовищами, расправляться с ними, если нужно. Это единственная дорога.

Стакан потянулся к гостю, и они чокнулись, минуту помолчали, наслаждаясь вкусами и ароматами редкого напитка.

– Это займёт много времени, – предупредил Лис, – Даже мои внуки едва ли увидят итог задуманного. Но аморфное облако будущего новой цивилизации они успеют заметить, это точно.

Вакон налил ещё, и произнёс простой тост:

– За будущее. Оно точно будет лучше, чем настоящее, хотя, конечно, не для всех.

Они помолчали снова, но старец задал ещё один важный вопрос:

– Твои соратницы, да и ты сам… вы много знаете, слишком много…

Лис согласно кивнул, даже не задаваясь мыслью, что собеседник слеп:

– Мы сотрём всё важное, забудем. Это обязательно.

Вакон улыбнулся, довольный обещанием:

– Семью нашёл?

Кицунэ даже не удивился потаённому знанию пророка, и просто ответил:

– Да, нашёл.

Старик ещё немного помолчал, уставившись невидящими глазами на жаркий огонь в печи, слушая треск пламени, и шорох перьев дремлющей у огня Лесавесимы:

– Это хорошо…

* * *

Поезд замедлял неторопливый бег – в черте города, естественно, никто не разрешил бы экспрессу мчаться на всех парах, обгоняя даже лёгкие самолёты, что кружили в небе едва видимыми стрекозами, сверкая бликами кабин.

Вполне обычный состав, только в специально выделенном вагоне ехали солдаты, обязательное сопровождение. Сколько бы ни говорили высокие должностные лица об отсутствии пришельцев на двух континентах из трёх, а многие военные приготовления не отменяли до сих пор. Хоть и остановилось вторжение у перешейка Кумалова много месяцев назад, а люди жили в тревожном ожидании грозных событий. Столица, как и раньше, походила на осаждённый лагерь, непривычно наполненная вооружёнными мужчинами даже сейчас, в светлый и морозный день, в дыхании которого уже чувствовалось приближение скорой весны.

В купе нервно отсчитывали минуты до остановки сирина и кицунэ, сразу четверо. Элан и Афалия с напряжением ждали встречи с роднёй: Лис позвонил в Белоград, и попросил всех собраться к моменту прибытия поезда, и подготовиться к грандиозному сюрпризу. Сюрприз, Иния, Кален, их мама, все живые и здоровые, оставившие за спиной долгое путешествие сначала через море, потом на вертолёте с Нечаевым в ИБиС, с интересом вертели головами, особенно дети, видевшие большой город до этого только на картинках.

Они не отлипали от стекла, с замиранием сердца глядя на пики небоскрёбов, широкие шоссе и развязки мостов, заполненные машинами. Зрелище человеческого муравейника завораживало их настолько, что Афалия едва сдержалась, хотела одёрнуть детей, чтобы те уделили внимание отцу и приготовились к встрече с дедушками, бабушками и прадедом, но Элан её только прижал сильнее к себе: пусть смотрят, не всё сразу.

Первая встреча после долгого расставания вышла эмоциональной: пламневласая кицунэ, как могла, воспитывала детей, напоминая им о трудностях и опасности, с которыми рука об руку живёт их отец, даже не зная, что его семья жива. Он сражался за их будущее, расставляя, медленно и осторожно, как и положено хитрому и терпеливому Лису, ловушку негодяям, из которой поверившим в безнаказанность адмиралам ни за что не вырваться. Она старалась привить сыну и дочери уважение к Элану, и те с малых лет впитали непростые правила взрослой жизни и борьбы: иногда жестокая необходимость заставляет родителей совершать странные поступки, даже забыть о том, что одновременно далеко и близко, на краю света, на тихом безлюдном острове, растут родные дети. Всё только ради их блага и безопасности.

И они приняли всё, как есть, слушая на ночь вместо былин рассказы о том, как их папа, ещё юнец, следуя за своим сердцем и чутьём, раскрывал с друзьями чудовищный заговор Сухомлинова. Как они все сражались за будущее эволэков, как верили в лучшее завтра, как алчные люди снова заставили взяться за тяжкий труд распутывания клубков заговоров, отказаться от семейного счастья. Рассказывала, как с тяжёлым сердцем они приняли страшное решение, расстаться на много лет, чтобы встретиться однажды вновь, вспомнить в назначенный день о том, что где-то есть потерянное было счастье. И они поверили.

Уже почти взрослые сын, огненный, как мама, и дочь, светлая, спелое пшеничное поле, как отец, делали первые осторожные шаги навстречу пепельному кицунэ, и веря, и не веря в долгожданную встречу, рыдали от счастья в объятиях друг друга. Лис жал их так, что едва не ломались кости, не скрывая слёз, умолял понять и простить, целуя заплаканные глаза. Трогательная ласка удивительной крылатой сестры, что тут же откликнулась на просьбу двух лисят покатать их в небесах, подарить минуты головокружительного полёта, и печаль в глазах – Оля ушла навсегда…

Теперь всё хорошо, они снова вместе. Волшебное путешествие с севера на другой континент, наполненное простыми радостями, всем тем, в чём они так долго себе отказывали. Завтрак в кругу семьи, пусть и не дома, а в вагоне-ресторане поезда, бесконечные разговоры в отчаянной попытке рассказать друг другу обо всех событиях за прошедшие годы, в стремлении хоть как-то объединить разрозненные жизни в одно целое. Про учёбу и труд, первые успехи в крошечной школе, единственным учителем в которой была мама и «Перекрёстки», про друзей и подруг, про страшное вторжение неведомого врага, тяжёлые сражения. Они ложились спать только глубокой ночью, когда уже не было сил продолжать бесконечные рассказы, просмотры фотоальбомов…

Поезд остановился точно напротив платформы, где собрались и Раткины и Доронины, уже с нетерпением переминающиеся с ноги на ногу, старающиеся в окнах вагона разглядеть своего неуёмного сына, гадая, что за неожиданный подарок он приготовил своим родителям.

Когда с подножки сошёл Лис, они бросились было навстречу, но Элан проигнорировал этот порыв, повернулся к распахнутой двери, галантно подав руку своей возлюбленной. Афалия, уже едва сдерживая слёзы в своих прекрасных зелёных глазах, сошла на землю богиней огня и солнца, заставляя всех людей на пироне в изумлении замереть хоть на пару секунд. Иния и Кален спустились следом, с весёлыми улыбками рассматривая таких знакомых по фотографиям бабушек и дедушек, но в смущении прижимаясь поближе к маме. А дальше, после секундного шока, оглушительного озарения родни, последовал настоящий взрыв непередаваемых эмоций и радости от нежданной встречи…

В доме бывшего губернатора было не протолкнуться – столько гостей давно не было, не говоря уже о том, что на невероятную весть слетелись, казалось, все корреспонденты столицы, так что, Элану пришлось вмешаться. Хочешь, не хочешь, а объяснять «чудесное воскрешение» супруги и детей придётся, и Лис, сам того не зная, следуя вложенному Холу, поведал огромной стае работников пера часть правды. Рассказал об убийстве много лет назад своей первой Команды Навигаторов, о том, как невозможность доказать причастность адмиралов к гибели воспитанников заставила спрятать семью, заменив её подделкой. Рассказал, как эта предосторожность неожиданно полностью себя оправдала в страшную Кровавую Субботу, как много лет он претворялся скорбящим отцом, и ждал встречи с бороздящими бескрайний космос подонками, как дождался-таки прилёта «Хоукинса», и припёр Октябрьского и Бёрнетта к стене неотразимыми доказательствами…

Теперь же, он с супругой, оставив на несколько минут родных и гостей в доме, вышел на сумеречную аллею, подышать свежим воздухом, выветрить чуть вскружившее головы вино.

Лис не сводил со своей возлюбленной взгляд, отвыкнув за долгие годы от невероятной красоты пламневласой Лисички. Они держались за руки, часто останавливались под деревьями в угольных тенях, с жаром целовались, выплёскивая накопившуюся усталость от одиночества, с трудом сдерживая вскипающую страсть. Но, он смотрел на свою судьбу не так, как раньше, в глубине голубых озёр была лёгкая неуверенность и не прощённый грех, который теперь не давал ему покоя.

– Элан, – с укором сказала уловившая его смятение Афалия, – Выбрось связь с Аммой из головы, я не виню тебя за это! Мы сами так решили, так с чего теперь мне устраивать тебе сцены ревности? Это тем более глупо, если учесть то, что я сама попросила нашу электронную бестию об этом одолжении!

Она прижала его лицо к своей груди:

– Ты сколько был без ласки? Лет пять, шесть?

– Пять с половиной. – Выдохнул он пьянящий аромат своей женщины. – Почти.

– Ну, вот, – Лиса снова страстно поцеловала его, – Я даже срок правильно угадала, и очень польщена такой выдержкой.

Их глаза снова встретились. Уже исчезала лёгкая настороженность и напряжение, и Элан решительно заявил:

– Я люблю тебя. Сильно-сильно. Я очень скучал, наверное, даже где-то в глубине души точно знал, что ты жива, и мы ещё встретимся, вместе обнимем детей. Наверное, я это действительно знал…

* * *

Шаттл быстро скользил к посадочной площадке, поворачивая двигатели соплами к земле, и колоссальная тяга легко поборола силу гравитации. Короткокрылая машина на несколько секунд почти застыла над пятачком, накаляя поверхность струями горячих газов, и грациозно опустилась, едва заметно качнувшись на мощных стойках шасси.

Рота почётного караула Императорской гвардии вытянулась по стойке смирно, когда по трапу сошёл высокопоставленный вельможа, и склонился перед Императрицей – Франческо Мауджери, прибывший с самой Земли адмирал.

Именно военный представитель, с поручением высочайшей важности от Верховного Совета Федерации, не вызывал удивления, так как ситуация на множестве планет становилась всё хуже и хуже, и каста милитаристов получала всё большее и большее влияние во властных структурах.

Присутствующий при встрече Элан был недоволен отрывом от важнейших дел, но Владычица настояла на том, чтобы именно он сыграл роль экскурсовода. В общем, пока играли гимны, профессор стоял в сторонке, и только после окончания официальной, к счастью, весьма короткой, части приветствия, оказался рядом с высшим офицером и его свитой.

– Добрый день, господин Мауджери, – будучи гражданским человеком, Иригойкойя поздоровался за руку, хотя и был одет в костюм хаки и при оружии.

– Добрый день профессор И… – дальше последовал весьма сумбурный набор звуков.

– Просто Элан, – вежливо улыбнулся кицунэ, понимая, что дорогой гость столкнулся с трудностью в произношении его мудрёной фамилии.

– Элан, – Адмирал кивнул, улыбнувшись в ответ, ещё крепче сжав ладонь, – наслышан о ваших свершениях!

– Какие там свершения, – покачал головой Лис, – Плохи дела, раз вы сюда прилетели?

Его сочувственная улыбка вызвала к жизни полную неприкрытого отчаяния мину на лице итальянца:

– Да, всё очень плохо.

Плохо настолько, что для перелёта адмирала и сопровождающих его четырёх десятков человек (из которых тридцать два – взвод бойцов) выделили звездолёт «Бальцано», класс «Тренто», – громадину, способную перевезти на много порядков больше пассажиров. Но, времени не было и выбора тоже, и Федерация пошла на колоссальные расходы, отправив в путь к далёкой Авроре своего представителя за призрачной надеждой. На первой подвергшейся нападению планете не только сумели отстоять два материка из трёх, не дав разразиться настоящей катастрофе, но и уже нащупали возможное решение проблемы. Это был ещё настолько аморфный план, требующий самой тщательной проверки, многолетних опытов, что Анне Сергеевне и в голову не пришло делиться им с кем-либо, и на Родине Человечества о нём узнали абсолютно случайно. Но… Утопающий хватается и за соломинку…

По пути из космопорта в аэропорт плут оказался в машине, везущей бравый спецназ, и бойцы бряцали оружием, весело обсуждая, как привезут домой головы, и даже целые чучела молотоголовых, заливаясь при этом смехом. Кицунэ только мерил их недовольным взглядом, и это не укрылось от внимания.

– Что, профессор?! – Весело улыбаясь, поддел громила, – Потеряли руку и теперь боитесь боя с этими монстрами?!

Элан мог бы и поставить самодовольного нахала на место простыми методами, но перестать собой быть не мог, и выбрал сложный путь:

– Руки я лишился в боях с людьми, когда защищал свой родной Институт. А в сражениях с нашими незваными гостями я не получил ни царапинки.

Он достал телефон и набрал номер:

– Привет, доченька! Вы готовы к встрече с гостями? Хорошо, мы уже через минут пять будем.

Ещё один спецназовец довольно расхохотался:

– А твоя дочь уже взрослая?! Хотел бы познакомиться с симпатичной лисичкой!

Иригойкойя, не выдавая ничем закипающей злости, кивнул:

– Познакомитесь…

Они едва успели покинуть машины, и вытянулись в недлинную цепочку, во главе которой шагала Императрица с Адмиралом, о чём-то беседуя, как вдруг, из-за деревьев, декоративных кустов, строений, на них обрушились молотоголовые. Десятка два хищников атаковали столь стремительно, что среагировать успели только Элан и бойцы Нечаева, открыв безнадёжно опоздавший огонь. Несколько тварей покатились по земле, но остальные врезались в перепуганных людей. Взвод охраны Мауджери даже не успел зарядить оружие, и был буквально сметён ураганом: спецназовцы разлетались под ударами, как кегли, все отчаянно орали и вопили от страха.

Через секунду круговерть смерти стихла, все бойцы оказались прижаты к земле грозными созданиями, итальянский министр, побледнев от испуга, пятился, стараясь дистанцироваться от надвигающегося монстра. И только когда делегация стала приходить в себя, неожиданно обнаружилось, что никто не только не убит, но и даже не ранен!

Под дружный хохот бойцов СБ ИБиСа и профессора, полную сарказма и усталости от выходок так и не повзрослевшего плута улыбку Императрицы, сирины сняли маски, убрав бутафорские «молоты» с голов, многие из которых послетали ещё в пылу весёлого розыгрыша. Поднялись и «убитые враги», по которым, естественно, охрана Института стреляла холостыми.

Поняв, что над ними попросту жестоко подшутили, спецназовцы, изрядно помятые летунами и летуньями, пришли в неистовое бешенство, но Элан всех осадил тут же:

– Прошу прощения за весь этот спектакль, господин Мауджери. Это было крайне необходимо сделать – ваша команда решила, что приехала на сафари, а с такими настроениями нас всех перебьют через минуту после того, как мы ступим ногой на вражескую территорию. А ступить придётся.

Он подошёл к излишне весёлому здоровяку, теперь хмурому, в изорванной амуниции, которого серая молния спеленала, как младенца:

– Это моя дочь. Лесавесима. Если у тебя ещё есть желание с ней познакомиться, то сейчас самое время.

Через секунду громила уже отбивался от дочурки, которая, под новый приступ безудержного веселья ибисовцев, повалила человека на спину:

– Ну что же ты, мой любимый, такой робкий?! Давай уже, поцелуй меня!

Спецназовец отбивался, как мог, но противостоять натиску сирины не сумел, и через пару секунд Лесавесима полностью овладела ситуацией, с притворной страстью насела на бравого солдата…

Когда вертолёты вынырнули из межгорья, адмирал не поверил собственным глазам – Огнегорск оживал. Работали некоторые печи, по железной дороге сиротливо ехал эшелон с готовой продукцией, заняв один путь из множества, некогда забитых составами до отказа, было видно движение машин на улицах северной части города, наименее пострадавшей от пожаров. И хотя юг по-прежнему лежал в обугленных руинах, было видно, что люди постепенно возвращаются.

– Как вы этого добились?! – Удивлённо вскричал адмирал.

– Сейчас мы вам всё покажем, – крепко сжал его плечо кицунэ…

Делегация с далёкой Земли ошалело смотрела, как по нескольким восстановленным улицам ходят немногочисленные, пока, люди. Работает несколько небольших магазинов, кафе, спортивный комплекс, мастерские, парк автобусов, и прочие непременные атрибуты цивилизации. Простые с виду граждане без особого нервного напряжения идут и едут по своим делам. Но больше всего гостей поразила группа малышей в сопровождении пары кицунэ.

– У нас тут и школа есть, – прокомментировал Иригойкойя, и прибавил шагу, спеша навстречу детворе.

Его дочь со своим другом, Найтом, как всегда в утро буднего дня вела детей на занятия. Уже подросток, кицунэ поприветствовал отца подруги, после чего дочь повисла на шее своего папани, и завязался простой семейные разговор: девочка-лиса укоряла родителя за внезапный отъезд, сорвавший выступление детей, а они так готовились! Лис в ответ умолял простить, обещая, что сегодня, непременно, искупит вину привезёнными из столицы подарками, и просмотрит выступление от начала и до конца.

Мауджери и его свита, глазели на эту мирную картину, открыв рты от изумления: какой к дьяволу может быть детский концерт в школе посреди владений молотоголовых хищников, несколько экземпляров которых они видели при подлёте к городу?! Их группа, ощетинившаяся пулемётами и автоматами во все стороны (гонору у вояк поубавилось!) старалась держаться по центру улицы. Хотя на всех перекрёстках стояли специальные зеркала, чтобы жители видели происходящее за углом, и не столкнулись с пришельцами из Эфирного мира внезапно, никто себя не чувствовал в безопасности.

А вот детишки были совсем безоружные, только у Инии и Найта на поясе были видны компактные пистолеты-пулемёты, беседовало всё «лисье семейство» довольно непринуждённо, да и ученики младших классов не выглядели запуганными, не озирались по сторонам, тут же затеяв игры в догонялки.

Через несколько минут школьники, распрощавшись до вечера с пепельным кицунэ, снова двинулись на занятия, а Элан вернулся к гостям, весело подмигнув адмиралу, одним движением головы указав на друга своей дочери:

– Думаю, это мой будущий зять, – рассмеялся он, – детям уже по четырнадцать лет с хвостом.

Второго своего ребёнка Лис нашёл в кузнице, где тот с увлечением проводил чуть ли не всё свободное время, уже немало поднаторев в непростом искусстве работы с огнём и железом. Кален, только завидев отца, бросил всё и заспешил на встречу, но делегация переполошилась – юный кицунэ мчался по аллее, не замечая лежащего в теньке чудовища.

Охрана Мауджери вскинула было оружие, но Элан осадил всех, перегородив собственным телом линию огня:

– Не дёргайтесь! Сейчас всё решим!

Мальчик-лис, весело размахивая огненным хвостом, с широкой улыбкой на лице, мчался во весь опор к отцу, а явно придремавшая зверюга только успела оторвать голову земли, пытаясь сообразить, что это, собственно, за шум, кто и куда спешит?

Встреча была полной неожиданностью для обоих. Монстр взвился в воздух, паренёк отскочил в сторону, и они замерли, оба немного испуганные, напротив друг друга. Послышался красивый голос пламневласого парнишки:

– Фу, ты чёрт! Напугал до смерти! – Совершенно безоружный юноша смело двинулся на чудовище, – А ну, пошёл отсюда!!!

Молотоголовый зарычал, но в атаку не бросился, отступая под натиском разума кицунэ, и, через несколько секунд, побежал прочь, недовольно ворча на обидчика за то, что тот его незаслуженно выгнал из прохлады тенистой аллеи.

Иригойкойя с хитренькой улыбкой обвёл окончательно пришибленную делегацию плутовским взглядом:

– Вот так мы и живём…

Вечер прошёл в здании школы, дети показывали столь долго и с огромным старанием репетируемые номера, взрослые подбадривали малышей, неизменно аплодировали. Под одной крышей собрался почти весь городок, дорогих гостей подчевали и постепенно, как только школьников увели по домам, ближе к ночи, потекли уже взрослые разговоры обеспокоенных неясным будущим людей.

Элан подробно рассказал адмиралу Мауджери о судьбе их экспериментального поселения, где хвостатых кицунэ была только его семья и семья Масловых, несколько пар эволэков с детьми, а остальные, а это процентов семьдесят, – обычные люди, которым разбудили гипоталамус в качестве ментального оружия, позволяющего прекрасно чувствовать опасность и отпугивать ударами невидимых молотов пришельцев.

– Конечно, – жестикулировал Лис бокалом с соком, – дома укреплены: двери, окна, стены, крыши, подвалы – всё рассчитано на силу удара самых крупных экземпляров зверюг. Мы пока не рискуем отказываться от подобных мер безопасности, слишком тяжело человеку двадцать четыре часа в сутки держать контакт с зазеркальем.

– Немало кто из поселенцев не выдерживает, – сказал Кален, такой же рассудительный, как и отец, – и уезжает, но не меньше и настоящих ветеранов, которые тут живут с самого начала, уже больше года!

– Мы, конечно, не можем воспринимать молотоголовых, как беспризорных собак, – добавил отец второго в городе «лисьего» семейства, Тикуан, – Но живём и уживаемся без кровопролития. Чем больше способных к эмпатии людей поселяется в городе – ты спокойней живётся.

Адмирал и его свита впитывали каждое слово, понимая, что создание таких вот городов – процесс долгий и трудный, но иного выхода никто предложить не смог. Они снимали на камеры всё происходящее почти непрерывно, готовя материалы для отчёта Совету Федерации.

Пламневласая кицунэ, которой надоели разговоры мужчин о делах, присела к фортепьяно. Погружённая в странную для самой себя меланхолию, не понимая причин охватившей сердце грусти, она взяла первые аккорды, и те сложились в песню.

Каждой ночью без сна,

Поднимаясь со дна,

Кувшинки грустят.

Не узнает луна,

Как глубока глубина,

Кувшинки молчат.

Незаметно в течение вовлечены

Очевидцы и пленники тайн глубины.

Я знаю, что ты знаешь,

Что я знаю, что ты знаешь.

И ты скрываешь то, что я скрываю,

Что ты скрываешь.

Мы наблюдаем, стоя в темной нише.

Чужие сны не делают нас ближе.

Элан, да все присутствующие затихли после первых же нот, впитывая красивую, хотя и на чей-то вкус странную песню. Лис не забыл, как много лет назад пел её вместе с другой женщиной, но не чувствовал в голосе своей возлюбленной укора.

Постоянно вдвоём, постоянно идём

Среди минных пустынь.

Каждый в мыслях один, но зато невредим,

Исступлённо молчим.

Стоит только шагнуть, о тропинке забыв,

Будет странных эмоций безудержный взрыв.

Я знаю, что ты знаешь,

Что я знаю, что ты знаешь.

И ты скрываешь то, что я скрываю,

Что ты скрываешь.

Мы наблюдаем, стоя в темной нише.

Чужие сны не делают нас ближе.

Из глаз в глаза, из глаз в глаза,

Без жеста и без слова

Улыбкой сфинксы незаметно

Обменялись снова.

В пустыне оказались мы случайно,

Обязаны хранить чужие тайны.

Их островок надежды в пустыне отчаяния расцвёл огнями, изгнав из удивительного городка тоску и печаль. А тайны, надёжно спрятанные в глубине уже не человеческого сознания лисов-оборотней, прорывались невольно. Потаённое знание, как и много лет назад, тоненьким ручейком неясного смятения напоминало о былом, не давало, на уровне какого-то даже не шестого, а двадцать шестого чувства забыть правду, и Афалия вплетала этот ручеёк в музыку и слова.