Льдинка

Маркус спит на своей половине… или делает вид, что спит. Я тихонько забираюсь под одеяло и сворачиваюсь в клубочек. Снова хочется плакать, но я заставляю себя успокоиться прежде, чем слезы начинают бежать по щекам. Не знаю, сколько я еще лежу так, прислушиваясь к дыханию Маркуса и надеясь, что он хотя бы обнимет меня.

***

Просыпаюсь от холода. Меня знобит. Маркус все так же лежит на своей половине кровати, отвернувшись от меня. Сейчас мне как раз не хватает его жарких объятий. Я перемещаюсь к нему, прижимаюсь к его спине и обхватываю рукой за талию. Почему-то сейчас он не такой горячий как обычно. Я бы даже сказала прохладный. Его ровное дыхание умиротворяет, но меня по-прежнему знобит. Маркус ворочается и притягивает меня к себе. Чуть погодя прохладная ладонь ложится на мой лоб, потом скользит к шее.

– Малыш, открой глаза, – шепчет мне мой любимый голос. Я выполняю его просьбу, хотя держать глаза открытыми целое испытание.

– Прости, что разбудила, – лепечу я. – Я замерзла.

Маркус плотнее укрывает меня одеялом.

– У тебя жар.

Наверное, мне это снится. «У вампиров же не может быть жара?» Меня уносит в темноту убаюкивающими волнами.

– Маркус, честно, я не знаю, как такое может быть. Есть предположение, что после жажды ее организм ослаб. Марианна вышла на улицу и простудилась, но… я не знаю. Давай подождем немного. Может это обычная простуда, хотя… – голос Роксаны доносится из глубины.

Я потягиваюсь медленно. Мышцы непривычно ноют. Мне жарко, и я откидываю одеяло.

– Любимая, – слышу я шепот. Приоткрываю глаза и вижу Маркуса. Он обнимает меня за талию. «Так вот чего мне жарко».

– Привет, – улыбаюсь я робко.

– Как ты себя чувствуешь? – лицо у него обеспокоенное.

– Отлично. Жарко, но я уже привыкаю.

Маркус целует меня в лоб, а я жажду большего, притягивая его к своим губам. Обожаю его целовать. Только вчера он злился на меня, но это было вчера.

– От тебя пахнет иначе, – улыбается он. Я прищуриваюсь.

– Мог бы просто отослать меня в душ.

– Нет, – смеется он, – я не это имел в виду.

«И чего он такой довольный?»

– Наверное, это все простуда.

– Мне нравится этот запах. Он похож на распускающийся цветок.

Я смеюсь, когда его губы касаются моего живота. Я вспоминаю сон.

– Сразу после жажды мне снился сон, будто у меня из живота расцветает золотой цветок, – шепчу я, блаженно улыбаясь. – Наверное, он и пахнет.

Маркус замирает. По его губам медленно растекается улыбка.

– Нарисуй, – шепчет он.

Мне нравится эта идея. Мои мысли мгновенно улетают к холстам. Я отчетливо вижу, как я буду изображать…

– Этот взгляд…вернись ко мне, малыш.

– Нарисую, – отвечаю я и целую его. Обожаю это делать. Хочу большего, но Маркус лишь ласкает меня. Я недовольно ворчу: – Ты мне отказываешь?

– Да, – улыбается он. «Ах! Он проказник!»

Фырчу на него и первой отстраняюсь. Маркус смотрит на меня таким влюбленным взглядом. Не вяжется это все с тем, что происходило несколько часов назад.

***

С того вечера все как-то меняется. Маркус становится привычным Маркусом, но я замечаю, как он ведет себя иначе. В постели он становится более сдержанным, следит за каждым моим шагом, и вижу я его по сути чаще, чем раньше, если не постоянно. Мы практически не разлучаемся. Я по несколько часов провожу у него в кабинете, читая книги, пока он занимается делами. При этом помогать ему он запрещает, объясняя это тем, что я не должна забивать себе голову.

Однажды мы возвращаемся к вопросу о реконструкции особняка моих родителей. И с того момента все мои мысли занимает именно этот проект. Я черчу планы тут же в кабинете под присмотром короля. Он настаивает на этом, и я не возражаю. Даже наше молчание не давит, когда мы находимся наедине.

И все бы ничего, но постоянные мысли о беременности не дают мне покоя. Я наивно надеюсь, что задержка обусловлена тем периодом слияния. Может, цикл сбился, уговариваю я себя. Становлюсь нервной, и все больше и больше впадаю в состояние близкому к истерии. На все расспросы Маркуса приходится искать отговорки. Якобы устаю или еще что-то. Трусливо боюсь сделать тест на беременность. Как только думаю об этом, меня колотит такая дрожь, что даже дышать становится трудно. Ия тяну в надежде, что все это мне только кажется.

Свою лепту вносят Роксана с Зодом в один из вечеров объявляя, что ждут малыша. Это приятный сюрприз для нас всех. Я улыбаюсь и искренне радуюсь за их пару, правда мысли мои занимают мои похолодевшие дрожащие руки. Роксана что-то объясняет, рассказывает про какие-то циклы, что мой всплеск, видимо, повлиял и на нее.

Конец наступает, когда понимаю, что тошнота по утрам это уже не шутки. Особенно в течение трех дней подряд. Меня все чаще буквально выворачивает от разных запахов. И когда в один из вечеров я не могу встать с постели, понимаю, что если я буду и дальше оставаться в неведении, то сойду с ума.

Две полоски на тесте, который я стащила еще неделю назад из медцентра, все равно становятся для меня шоком. «Не может быть!» Я повторяю это снова и снова. Жутко. Меня колотит так, что приходится присесть на край ванны, чтобы не упасть. Я обхватываю себя руками и раскачиваюсь. Чувство будто меня выкинули в море, и я не знаю, как скоро покажется земля, и в какую сторону вообще плыть.

Кое-как добираюсь до кровати и закутываюсь в одеяло, в бессильной попытке согреться. Мне сразу же мерещатся горячие объятья Маркуса. Я не представляю, как ему сказать о ребенке. Будет ли он счастлив от такой новости?

Король меня так и застает, сидящей на краешке постели, уткнувшейся лицом в колени.

– Марианна, тебе плохо? – мгновенно оказывается он рядом. Я поднимаю на него глаза и не могу сказать ему.

– Все в порядке, – качаю головой.

– Я позову Роксану.

– Маркус, не надо! – вскрикиваю я, резко поднимаясь. Вся комната начинает ходить ходуном, но я продолжаю, срываясь на крик: – Со мной все в порядке!

Я отступаю от него на несколько шагов. Отворачиваюсь, чтобы не смотреть ему в глаза. Слова срываются сами по себе.

– Я беременна.

И замираю в ожидании. Тишина длится несколько секунд.

– Черт! – слышу я приглушенный рык короля. «Вот и все. Как это обычно бывает». Я оборачиваюсь и встречаюсь с Маркусом взглядом. Мне кажется, что он зол на меня, будто я виновата во всем одна. Он делает шаг ко мне.

– Не смей к нам приближаться! – угрожающе оскаливаюсь уже я.

– Марианна, тише. Малыш, я…

– Я тебе не малыш, ясно?!

Я даже не слушаю его ответ. Выбегая из комнаты, хлопаю дверью со всей силы. «Пусть все знают, как я его ненавижу!!!»

Моя голова становится тяжелой. Тело предательски ноет. Тошнит и от себя, и от слез, которые подступают к горлу. А еще мне плохо по вине кое-кого, кто теперь внутри меня… Я пытаюсь вдохнуть, но это едва ли получается. Когда я захлопываю дверь своей комнаты, слезы уже бегут по щекам. Я как слепая добираюсь до кровати и сажусь на край. Прикоснуться к себе омерзительно. Там внутри меня что-то растет. «Это ошибка. Так не должно было быть. Ничего этого не должно было быть. Я должна была умереть еще в детстве от какой-нибудь болезни, в переулке сто лет назад, в темноте зимы, через те ужасные сто лет одиночества». Я рыдаю и рыдаю, пока не становится трудно дышать. «Ненавижу! Я его ненавижу! Он сделал из меня зверушку! Поимел и выкинул!»

Спустя какое-то время я ложусь в кровать. Мне холодно. Я поджимаю ноги, стараясь согреться. В голове пусто, будто оттуда вынули все мысли. Просто лежать и смотреть в одну точку. Медленно я все же расслабляюсь. Тело наливается усталостью. Незаметно я начинаю уплывать в темноту сна.

***

Просыпаюсь от того, что к горлу подступает тошнота. Я со всех ног бросаюсь в ванную. Успеваю.

Снова становится холодно. Во рту привкус желчи. Умываюсь холодной водой. Ноги дрожат, как у только что вставшего на ножки жеребенка. Я потихоньку оседаю на пол. «Так я не упаду, так все будет хорошо». Малодушная мысль, что можно бы избавиться от ребенка, мелькает в голове, и тут же ее сменяет злость на себя. Я не смогу этого сделать. Не смогу убить своего ребенка. Наоборот, за него я готова умереть сама. Впервые дотрагиваюсь до живота, представляя, как там внутри меня развивается мой малыш. Я лежу, прижавшись щекой к холодному полу ванной, и рыдаю снова, но уже по другой причине. Я больше не одинока. Это мой малыш. «Мой!» И пусть я не готова, я никому его не отдам. Он мой маленький…а может это она… Я всхлипываю. «Мое маленькое зимнее чудо». Он родится зимой. Где-то в конце января. Уже ляжет снег.

– О Боги, Льдинка! – слышатся торопливые шаги Роксаны, – Эй, как ты? Что-то болит? Марианна, только не молчи. Давай мы отведем тебя в постель.

Роксана помогает мне подняться, хотя мир кружится как юла. Я ложусь на кровать. Снова шаги, хлопает дверь. Роксана возвращается, и я вижу у нее в руках шприц. Какой-то неведомый мне инстинкт… нет, это не инстинкт самосохранения. Я защищаю, того, кто во мне. Этот инстинкт дает мне сил. Я вырываю шприц из рук, ошарашенной Рокси.

– Не смей! – вскрикиваю я. – Не смей травить его!

Роксана открывает рот как рыба. То ли у меня что-то со слухом, то ли она и вправду ужасна испугалась.

– Это…это успокоительное, – выдыхает она через какое-то время. – Я…прости. Я сделаю тебе чай…травяной чай, ладно? Он поможет успокоиться тебе. Станет легче.

Я молчу. «Что со мной происходит?» Я сама себе противна. Я снова начинаю плакать.

– Тише, Марианна, – шепчет Роксана. Я чувствую, как ее рука медленно тянется ко мне, как к зверю, которого она боится спугнуть. Она дотрагивается до моих волос, поглаживая их, а я лишь сильнее начинаю рыдать.

– Мне страшно, – сквозь всхлипы пытаюсь произнести я. – Мне так страшно.

– Не бойся. Я с тобой. Я сделаю тебе чай, принесу поесть. Я позову Маркуса, чтобы он…

–Нет! – я резко сажусь. – Нет! Я не хочу. Пожалуйста. Я не хочу его видеть. Позови Дэвида… Пусть он охраняет…

– Тише. Тише. Я поняла.

Я позволяю ей уложить себя, закутать в одеяло. Роксана поглаживает меня по спине.

– Льдинка, не плачь. Это вредно. Думай, о малыше. Ты теперь не одна. Ему не пойдет на пользу такой срыв. Все наладится. Все будет хорошо.

Ее слова, словно плавная мелодия ручья. Она журчит и журчит, успокаивая.

– Тебе стоит поесть. Может, ты что-то хочешь?

Я мотаю головой. Я не хочу есть. Ничего не хочу, но я теперь не одна, мне нужно думать о моем зимнем чуде…моем маленьком комочке…. Роксана поднимается с кровати. Я хватаю ее за руку. От неожиданности она вскрикивает.

– Спасибо, – хриплю я, и мои губы снова дрожат.

– Эй. Нет, нет, нет. Отставить. Где тот краник, который твои слезки перекрывает?

Губы Роксаны растягиваются в улыбке. Я пытаюсь ей ответить тем же.

– Я что-нибудь поем. Хотя ничего не хочется.

– Вот и славно. Десять минут. А ты не вставай, договорились?

Я киваю. Роксана подбирает с пола шприц и выходит за дверь.

Одна из причин, по которой я не люблю плакать, это послерёвное состояние, как я его называю. Вроде бы все становится на свои места, организм успокаивается, но тело, будто чужое, горло саднит, а в глаза насыпали песка. Я провожу рукой по еще плоскому животику, представляя, как там сейчас развивается мой малыш. Невольная улыбка трогает мои губы.

Через несколько минут я слышу голоса за дверью. Это Маркус и Роксана.

– Маркус, пожалуйста. Она не хочет тебя видеть.

Он что-то ей отвечает, но я не могу расслышать.

– Вы поговорите, когда оба успокоитесь. Подумай о ребенке. Все эти нервные переживания делают ему только хуже.

Снова ответ, которого я не слышу, но и голос Роксаны становится тише. Я напрягаюсь, но не разбираю слов. Дверь хлопает. Легкие шаги приближаются ко мне.

– Я принесла. Давай я помогу тебе сесть.

Роксана поправляет подушку, когда я поднимаюсь. Кажется, что, если я решу упасть, она готова в любую секунду меня подхватить.

– Начнем с фруктов, – улыбается она, подавая мне дольку яблока, – витамины полезны и все такое.

Говорят, что аппетит приходит во время еды. Ко мне пришел волчий аппетит, так что через минут десять, я уже сметаю все, что принесла Роксана. Она сияет.

– Если так и дальше пойдет, скоро ты станешь нормально питаться.

– Двойными порциями, – улыбаюсь я. – Нас же теперь двое.

Я рукой провожу по животику. Ладонь горячая, и я хочу, чтобы мой малыш чувствовал мое тепло. Роксана следит за мной, улыбаясь.

– Разве тебя не мучает эта ужасная тошнота? – интересуюсь я у нее.

– У всех беременность проходит по-разному. А я так долго мечтала об этом, что теперь даже тошноту воспринимаю с радостью, – она заглядывает мне в глаза. – Все будет хорошо, Марианна. Главное не нервничай.

Я послушно киваю. О Маркусе мы не говорим. При мысли о нем во мне поднимается волна гнева. Для меня все равно до конца непонятна его реакция. Надеялся, что маленькая вероятность зачать ребенка обойдет нас? Я тоже надеялась…

***

Проходит неделя. Тошнота по утрам становится привычным делом. Роксана уже не раз намекает, что пора бы поговорить с Маркусом, но я никак не решаюсь. Не потому, что я трушу… я скорее опасаюсь снова разнервничаться и навредить малышу. Рокси делает упор на то, что ему требуется питание не только от матери. Кровь отца ребенка поддерживает женщину и помогает ей переносить тяготы беременности.

С каждым днем ищу оправдание реакции Маркуса. «Может, я неправильно поняла его?» И непривычно то чувство, возникающее, когда я думаю о нем. Желаю рвануть в его объятия… «Черт!» Последствия такого притяжения теперь во мне. «О чем я думаю?!» Гоню все мысли о короле прочь, от чего становится грустно.

***

Мне редко снились кошмары, если забыть о том времени после похищения. Обычно это было что-то банальное… кто-то за тобой гонится, а ты не можешь убежать, ноги, будто приросли к месту; или, например, вокруг тебя какие-то страшные насекомые, пауки…

Сейчас мне снился другой сон. Я бегу. Я могу бежать. Кругом темно. Тишина. Я знаю, что там во тьме что-то есть, и оно гонится за мной… нет, за ним. За моим комочком. Я всхлипываю. Понимаю, что это привлекает внимание, наводит на мой след.

Я бегу, не оглядываясь. Спотыкаюсь о корни, которые взялись из ниоткуда, а сил встать уже нет. Я ползу на четвереньках… со всех сторон сплошная тьма. Я могу различить лишь силуэты деревьев. Я в саду, заброшенном саду. Белый туман окружает меня. Темнота и белый туман. Из земли появляются руки. Множество рук. Они хватают меня за одежду, рвут ее. Я пытаюсь вскочить на ноги, но меня хватают за лодыжку ледяные пальцы. Я падаю на спину, и меня сразу же облепляют костлявые руки. На некоторых из них я замечаю трупные пятна. Я брыкаюсь, пытаясь высвободиться, а они все тянутся и тянутся к моему животу. Они хотят забрать мой комочек, мое чудо, мою жизнь. Я кричу, воплю, что есть сил.

– Проснись! – слышу я. – Марианна, проснись!

– Они хотели его забрать, – рыдаю я и, как только открываю глаза, кидаюсь на шею Маркусу. – Они хотели его забрать!

– Тише, любимая, тише. Это кошмар. Всего лишь кошмар. Ш-ш-ш…

Я прижимаюсь к нему, вдыхая аромат своего мужчины. Маркус усаживает меня к себе на колени и баюкает как ребенка.

– Все хорошо, родная, – шепчет он, а потом обращается к Роксане, которую я не заметила. – Я останусь с ней.

«Он будет со мной». Я всхлипываю, обвивая руками его тело – теплое, родное.

– Не бойся, я с тобой, Марианна. Я никуда не уйду.

Он говорит и говорит, прижимая меня к себе. Его губы скользят по моим щекам, собирая слезы. Его сильные руки обвивают меня. От него исходит сила. С ним мне не страшно.

Он укладывает меня обратно в кровать, закутывая в одеяло.

– Не уходи, – накатывает на меня паника, – пожалуйста, не уходи.

– Я не ухожу, – отвечает он, обхватывая меня со спины. Кладет свою руку на мою. Я медлю, а потом убираю свою ладонь. Я хочу, чтобы он касался меня, моего животика, нашего комочка, который во мне. Я накрываю сверху его сильную ладонь своей, прижимая к себе. Я ощущаю тот жар, от которого мое тело плавится всякий раз, когда Маркус ласкает меня.

– Я буду рядом, – шепчет он, обдавая мою шею теплом. – Никто не тронет вас, – он гладит мой животик. – Никто не заберет вас у меня. Спи. Я буду охранять твой сон.

Он целует мою шейку, потом трется о волосы, вдыхая мой аромат, и обхватывает меня крепче. Все тревоги отходят на задний план. Все постепенно исчезает.

***

Я открываю глаза, сначала не понимая, что происходит и почему мне так жарко. Потом я чувствую сильную руку, которая удерживает меня. Я расслабляюсь, вспоминая, что случилось днем. Повернув голову, встречаюсь взглядом с Маркусом.

– Ты не спишь? – шепчу я.

– Я не спал, – отвечает он. На меня накатывает чувство раскаяния. Я ужасно с нами поступаю. Я плохая. Он не спал, потому что действительно охранял мой сон…наш сон. Я поворачиваюсь к нему лицом, утыкаясь в шею.

– Прости, – это все, что я могу сказать. – Я испугалась…

– Я тоже испугался. Подумал, что ты меня возненавидишь из-за беременности. Ты просто не поняла меня. Я люблю тебя…вас. И никогда не брошу.

Я тянусь к его губам, желая поцелуя. Маркус такой нежный. Его язык проникает в мой рот, распаляя во мне огонь. Ладонь скользит по животику, лаская. Нежность каждого его прикосновения показывает мне, как я ценна для него. «Он боится меня потерять». Я пальчиками зарываюсь в его мягкие локоны, притягивая к себе. Его губы перемещаются к моей скуле, спускаясь ниже к шее, опаляя ее, вызывая дрожь во всем теле. Я чувствую его желание. Мой ответ ему вырывается стоном, но внезапно он отстраняется.

– Нет, малыш, – шепчет он, пытаясь отдышаться. – Нет.

– Нет? – выдыхаю я, не веря его словам. – Но…

Маркус целует меня медленно и успокаивающе.

– Нет. Если с ребенком что-то случится, я себя не прощу, а ты меня и подавно, – отвечает он. В его глазах есть доля нерешительности, испуга. Внутри меня все ноет. Я не должна была так реагировать на неизбежное.

– Хорошо.

Прижимаюсь к нему, вдыхая аромат его кожи. Сейчас мне хочется его горячих объятий, ведь он согревает уже не только меня.

– Только не уходи, – шепчу я. – Ты нам нужен.

***

Ночи начинают бежать быстрее. Я каждый вечер встаю на весы и даже записываю свой вес в блокнотик. Радуюсь каждому прибавленному грамму. Вместе с Роксаной мы начинаем вовсю готовиться к родам. Даже делаем специальные упражнения.

Я сама от себя не ожидала, что так буду себя вести… и я счастлива. Маркус окружает меня заботой и любовью. Я все чаще чувствую связь с ним. Возможно, это потому, что теперь во мне растет его частичка.

– Как ты думаешь, это мальчик или девочка? – спрашиваю я Маркуса. Он раздевается в гардеробной, и я не вижу выражения его лица, но почему-то мне кажется, что он замирает от моего вопроса.

– Главное, что это наш малыш, – отвечает он, возвращаясь в комнату. Чмокает меня в щечку и улыбается.

– А ты… кого бы ты хотел? – осторожно интересуюсь я, поглаживая животик. Маркус вздыхает. Я украдкой бросаю на него взгляд.

– У нас будет не один ребенок, малыш. Так что, какая разница.

Я приподнимаю брови в изумлении. «Ну, ничего себе он решил». Маркус ухмыляется на мое удивление и целует меня.

– А ты? – шепчет он. – Мальчик или девочка?

– Это будет мальчик, – тихо произношу я. Чувство у меня такое. Не могу описать и объяснить, почему я убеждена в этом.

– Почему ты так считаешь?

Я пожимаю плечами и неуверенно произношу:

– Это будет наследник.

– Значит, мальчик… – шутливым тоном констатирует король. – Сын.

Я опускаю взгляд на свой животик.

– У Роксаны может родиться девочка. Вдруг они станут парой, м?

– Главное, чтобы они любили и были любимы.

Он заглядывает мне в глаза, будто ожидая моего согласия. Я лишь киваю. Маркус целует меня в лоб и направляется в душ, оставляя меня наедине с моими сомнениями. «Любили и были любимы… Имел ли он ввиду, что у нас этого нет? Что я не люблю его, в то время как он любит…»

– Люблю тебя, – шепчу я в тишине комнаты, прикладывая руку к животу. Только вот до конца не знаю, одному ли сыну предназначаются эти слова.

***

Я стараюсь не думать ни о чем плохом. Всю себя отдаю заботе о малыше, которого ношу под сердцем. Здоровая еда, минимум волнения, масса приятных эмоций, больше отдыха. Все равно иногда природа берет свое, и я могу разрыдаться без причины. Маркус терпеливо утешает меня. Он постоянно находится рядом, хотя продолжает время от времени выходить на дежурства. Каждый раз за эти долгие два часа я получаю очередную порцию стресса, но ему стараюсь этого не показывать. Роксана ругает меня, хотя я по ней вижу, что она и себя точно так же утешает.

У нас уже довольно округлившиеся животики. Все-таки четвертый месяц беременности. Роксана многое мне объяснила насчет родов. Смерть нам не грозит. Организм вампиров намного крепче человеческого. Главное – это питание кровью. Только из-за отсутствия такового беременность может закончиться плачевно. На это я не жалуюсь. Добровольное голодание, которое я устроила еще до своего интересного положения, наглядно показало мне, насколько все мои старания избежать зависимости жалки. Сейчас я питаюсь от Маркуса несколько раз в неделю. Мы с Роксаной недовольны только тем, что Маркус с Зодом не хотят оставлять дежурства. Все-таки кормление забирает у них силы.

– Маркус, пожалуйста, не выходи на дежурства, – прошу я в очередной раз.

– Малыш, со мной все в порядке.

– Я только вчера кормилась! Тебе нужно время на восстановление, – не выдерживаю я, повышая голос. – А если с тобой что-то случится? Ты подумал о том, что будет со мной и нашим ребенком!

– Марианна, тебе вредно…

– Я знаю, что мне вредно!!!

Я удаляюсь в ванную, не слушая его уговоров. Его совсем не заботит наше с малышом состояние, раз он так эгоистично поступает. Ему важнее долг короля.

Присаживаюсь на краешек ванны и делаю два глубоких вдоха. «Нельзя нервничать». Провожу рукой по животику. Сразу же становится легче. Я теперь не одна и у меня есть тот, кому можно пожаловаться на Маркуса.

Встаю боком к зеркалу, приподнимаю маечку и рассматриваю свое тело.

– Я тебя люблю, – тихо произношу я. Тепло растекается от сердца и сосредоточивается в животе.

До того погружаюсь в свои мысли, что упускаю момент, когда уже не одна в ванной. Взгляд Маркуса смущает. Он, наверное, видел, как я рассматривала себя в зеркало. Я поправляю сползший с плеча халатик.

– Не прячься от меня, – произносит Маркус, подходя ко мне. Он проворно развязывает пояс и скользит руками по моей талии.

– Я не прячусь…, – шепчу я, опуская глаза, но короля это не устраивает. Он поднимает мою голову за подбородок.

– Я не буду больше выходить на дежурства. Обещаю. Вы для меня важнее.

От его слов мои глаза заволакивают слезы, а губы начинают дрожать. Маркус слегка улыбается, целует меня в нос.

– Я уже боюсь что-либо говорить тебе, – смеется он.

– Я не нарочно…, – шепчу я, всхлипывая. – Я не знаю, как это остановить.

– Если хочешь плакать – плачь. Только плачь от радости, малыш.

***

Я лежу на кушетке в медцентре. Волнуюсь, как маленькая. Второе УЗИ. Маркус настоял на своем присутствии. Теперь он сидит рядом и довольно улыбается.

Слежу за лицом Роксаны. Она сводит брови, а у меня сердце сжимается каждый раз от этого. «Что-то не так?» Рокси замечает мой взгляд и улыбается.

– Ничего плохого.

Я немного расслабляюсь, поворачиваю голову к Маркусу. Он подносит мою руку к своим губам. Король буквально светится от счастья.

– Все хорошо. Никаких отклонений от нормы. Плод развивается, как и положено, – произносит Роксана уверенным голосом, все еще рассматривая что-то на экране. Потом она поворачивается к нам с Маркусом: – Могу сказать пол ребенка.

Я замираю в нерешительности, кидаю взгляд на Маркуса. Он улыбается и молчит, предоставляя мне самой решать.

– Нет. Не надо, – шепчу я неуверенно.

– Ну, в любом случае я уже знаю, – смеется Роксана.

– Кажется, я тоже, – улыбается Маркус, рассматривая экран.

ГЛАВА 29

Нам дали передышку. Довольно длительную, чтобы усыпить бдительность и разработать новый план действий. Этот вывод я сделаю уже после, когда моя жизнь станет ограничена стенами бессилия и бездействия.

А пока день выдается каким-то суматошным. Совет Элиты просит Маркуса незамедлительно прибыть к ним. Поспешные сборы воинов. Роксана, не вовремя уехавшая в супермаркет. Внутри меня нарастает какая-то паника. Я не хочу отпускать Маркуса. Кажется, что если он сейчас уйдет, то я больше его не увижу.

Новость, что начали разгораться массовые волнения, совершенно выбивает меня из колеи. Я не понимаю, чем недовольны вампиры. Ведь главный кошмар пойман и сидит сейчас за решеткой… хотя срок вынесения приговора слишком затянулся. И в эти минуты я вспоминаю ту ночь, о которой рассказывал мне Маркус. Тогда погибли мои родители. История повторяется? Говорят, она движется по спирали…