Свет клином

− Какие у вас прекрасные двойные имена: Александра – Саша, и Евгения – Женя, − подметил Антон.

Женька пренебрежительно фыркнула и встала.

− Извините, мне нужно в дамскую.

Она ушла. Антон пересел на её место, ближе ко мне.

− Чем ваша подруга так расстроена?

Я махнула рукой.

− Не обращайте внимание, она разошлась с мужем, и после разрыва это её первый выход в клуб. Она, по понятным причинам, раздражительна и ведёт себя неуравновешенно.

И тут мне стало гадко за этот комментарий. Кто такой был этот Антон, чтобы я ему рассказывала о Женькиной личной жизни? Но упрямство, злость на Тимку и Женьку перевешивали. Поэтому, залакировав чувство вины ещё одним бокалом вина, я сама взяла Антона за руку и повела на танцпол.

Вечер крутился каруселью. Я раздвоилась. Танцевала, двигала бедрами, поднимала руки вверх и улыбалась с полуприкрытыми глазами. Вторая я то старалась не следить за столиком в углу, то болезненно наблюдала за тем, что там происходит. Тима с Алёной сидели ко мне спиной.

Он специально выбрал положение, чтобы меня не видеть? Ему наплевать!

Антон вёл себя собственнически, но мне уже было всё равно.

Мне тоже всё равно! Мне наплевать!

Мы пили по бокалу каждую песню или две. Бутылка не пустела, хотя я точно знала, что мы выпили больше одной. Я пыталась вытащить Женьку танцевать, но она упёрлась и ни в какую не шла. Спустя ещё полчаса она подошла к нам с Антоном:

− Лик, я пойду. Не могу больше, устала. Поехали вместе.

− Я ещё потанцую.

Я пошатнулась, но Антон удержал меня, притянув себе на грудь. Он раскачивал меня в такт песне. Я закинула руки и обняла его за шею.

− Я останусь, − сказала я, несмотря на говорящий Женькин взгляд.

Она покачала головой.

− Как знаешь. Но я очень тебе советую поехать домой. Одной и на такси.

Она уже уходила, потом повернулась и повторила:

− Одной. На такси.

Потом перевела взгляд на Антона:

− До свидания. А Александра наша, если что, замужем. Это так, к вашему сведению.

И она ушла. А мы так и остались стоять посреди танцпола. Моя спина прижата к груди Антона, он обнимает меня за талию.

Замужем не замужем, сегодня это не имело значения. Срок годности моего замужества давно истёк. Просто Женька не знает всего.

Антон наклонился к моему уху, его дыхание было жарким.

− Шампанское или танец? – спросил он.

− И то и другое, − ответила я.

***

− Я на секундочку. Мне в дамскую нужно, − сказала я Антону более часа спустя.

− Я провожу, − предложил он.

− Ни в коем случае. Я быстро. Присмотри за моим бокалом и кардиганом. Это, кстати, винтажный Шанель. Без него я не сбегу, − улыбнулась я.

На выходе из зала я прошла мимо их столика, Тима на меня не посмотрел. Я прошла как в замедленной съёмке.

Слишком близко. Я не хочу быть так близко… к ней.

Её волосы, конечно же, безупречны. Пепельные, гладкие. На ощупь − наверняка, как шёлк.

Я сердилась, что Женька заставила меня идти с распущенными волосами. Эти цыганские кудри, которые живут своей жизнью, никогда не будут выглядеть так роскошно. Я не видела её лица, но знала, что она красивая. Она умная. Она добрая. У неё есть всё, что нужно Тиме, чтобы забыть меня.

Я вышла из зала, длинный коридор и широкая лестница вниз. Туалеты в подвале и здесь музыка слабее. Слышны только низкие частоты.

После туалета долго стою перед зеркалом. Волосы в самом диком виде, я стараюсь их пригладить, безрезультатно. Умываю лицо холодной водой, потом долго и жадно пью из-под крана. Крашу губы. Снова яркая красная помада.

− Она так тебе идёт, и эта твоя прическа, ты великолепна – уговаривала меня ещё дома Женька.

Да уж… великолепна.

Теперь, когда я знаю, как выглядит эта Алёна. Она сдержанная, элегантная, никакой красной помады. Волосинка к волосинке − шёлк. Я же − как певичка с Бродвея, в стеклярусном платье, с яркой косметикой и одичалой шевелюрой.

Я вышла из дамского туалета. На лестнице меня поджидал Антон.

− Ты чего здесь?

Я поднялась на пролёт, где он стоял, и хотела идти дальше.

− Тебя жду, − ответил он, поймал меня за руку и резко притянул к себе.

Высокие каблуки и выпитое вино не способствовали удержанию равновесия. Я упала прямо ему на грудь.

Его лицо напротив, слишком близко. На лестнице полумрак, и только ступеньки тускло подсвечены. Тем не менее я вижу, о чём он думает. Пытаюсь отстраниться, но он крепко держит.

− Антон, прошу, отпусти.

− Не думаю, Александра, что готов пойти на это.

Он смотрел на меня, как кот на снегиря со сломанным крылом. Я судорожно соображала, как мне его отвлечь.

− Я…

Он не дал мне договорить:

− Или мне лучше называть тебя Лика?

С трудом я просунула ладони между нами и пыталась его отодвинуть. Безрезультатно. На лестнице безлюдно. Музыка наверху по-прежнему грохочет без единого перерыва.

− Отпусти меня немедленно! − включила я строгий учительский голос.

− Я же сказал, что я не готов тебя отпустить. Я готов тебя поцеловать.

− Никаких поце… − пыталась возразить я, но он впился мне в губы.

Голова закружилась, и я затрепыхалась, как зверёк в капкане. Антона это только раззадорило, он развернул меня и прижал спиной к стенке. Я пыталась отвернуться от его поцелуев, но он вошёл в раж. Он целовал мне шею и плечи, я пыталась вытащить зажатые руки, чтобы остановить этот поток прикосновений.

− Остановись сейчас же! Отпусти меня, мудак! − уже зло кричала я.

Но он не обращал внимания, и так сильно прижимал меня к стене, что я задыхалась. Я билась и билась, но никак не могла его оттолкнуть.

До меня стала доходить дикость ситуации. И, когда поняла, что он шарит руками по моим бёдрам, я захохотала.

Почему Антон остановился, я не поняла. В этот момент я смеялась нервно и беззвучно, а из глаз текли слёзы. Как сквозь ватный туман я услышала разъярённый голос Антона.

− Тебе что надо?

И, как мне казалось, в своей голове я слышала ответ:

− От. Девушки. Отойди.

Я вздрогнула и открыла глаза.

Тима стоял на пару ступенек выше. Антон выглядел как питбуль, которого оторвали от сахарной кости. Готов кинуться в бой. Но выражение лица Тимы было… я несколько секунд искала подходящее определение. Это был взгляд убийцы.

− Иди мимо… прорычал Антон. – Тебя это не касается.

Тима спустился на одну ступеньку и тихо сказал:

− Я так не думаю.

Они сцепились.

Они сцепились в моей голове. Но за долю секунды до того, как это произошло в реальности, кто-то позвал сверху:

− Эй, Тимас, что там? Мне спуститься?

Тима сделал ещё шаг, он вторгался в личное пространство Антона.

− Не. Всё в порядке, − ответил он, не сводя с нас глаз. – Лика, подойди, пожалуйста, ко мне.

Я встала у него за спиной. Антон перевёл взгляд на меня, он был зол. Очень зол. Но он ничего не сказал, резко развернулся и пошёл наверх.

Мы остались одни. На полутемной лестнице. Наверху грохотала музыка.

Я закрыла глаза и внутренне сжалась.

Зачем я всё это делала? Почему не послушалась Женьки? Нужно было с ней домой ехать. Зачем выставлять себя полной идиоткой?

Никаких иллюзий, это выглядело пошло. Сначала я вешаюсь на мужика, даю ему авансы, а потом отбиваюсь от того, что он посчитал совершенно логичным.

Я дура! Какая я дура! Что Тима может испытывать ко мне, кроме презрения? Ничего!

Я открыла глаза. Он стоял передо мной, и желваки на его лице побелели. Глаза горели, а у меня от его взгляда подгибались ноги.

Боже мой, боже мой!

− Тим, прости меня. Спасибо. Я не знаю, что …

Он сделал шаг и взял меня за плечи.

− Не извиняйся! Ты не виновата. Мужчина должен понимать, когда женщина говорит нет.

У меня страшно кружилась голова от того, что он стоит так близко, он не злится, вернее злится, но не на меня. И он меня почти обнимает! Это было внезапно прекрасное ощущение.

− Идём, я отвезу тебя домой.

Но как? Как же Алёна? Он же не оставит её здесь?

Все эти вопросы вертелись в моей голове, и я сжала губы плотнее, чтобы ни один из них не вырвался наружу.

Мы вышли на улицу, и только тогда я вспомнила.

− Мой кардиган, он остался там.

− Постой здесь, я сейчас вернусь.

Он ушёл. Я оперлась спиной на стену здания, в лицо дул ночной ветерок. И он шептал мне на ухо, что у него есть одна тайна. Но я не хотела её знать. Я хотела только одного, чтобы Тима поскорее вернулся, и чтобы он был один.

− Давай, накинь, − Тима вернулся, и он был один.

Набросил кардиган мне на плечи.

− Идём. Осторожнее, не споткнись.

Он взял меня под руку, моя походка была неуверенной. Мы прошли к парковке. Его машина.

Всё та же, я любила этот старый шевроле. Ками, так он называл его.

Я села на сиденье и окунулась в привычный запах кожи и Тимкиного парфюма. На сердце заскребло. Теперь на этом сиденье он возит её. Теперь это её место и этот запах тоже теперь принадлежит ей.

Я здесь самозванка. Временное явление.

− Пристегнись, – тихо попросил Тима и запустил мотор.

Я долго возилась с ремнём. Он не выдержал, перегнулся через меня и застегнул ремень. Когда он наклонился надо мной, я протянула руку и украдкой погладила его кожаную куртку. Движение отозвалось в кончиках пальцев электричеством.

Он повернулся и, всё ещё нависая надо мной, заглянул мне в лицо. Я прикусила губу, из горла вырвался невнятный звук, выражающий мое смятение.

− Извини, − он поспешно отодвинулся.

Я ничего не ответила и отвернулась к окну.

Мы ехали, и город шумел в открытом окне. Я хотела только одного − чтобы мы ехали вечность. Ехали так долго, чтобы Алёна не дождалась его обратно.

Но сегодня не ночь исполнения моих желаний. Мы доехали слишком быстро.

Тима остановился у подъезда. Я не хотела выходить. Больше всего на свете не хотела выходить. Чувствовала, как накипают слёзы, и изо всей силы прикусила губу.

Нет, нет нельзя! Иди домой и там плачь сколько влезет.

− Лик, − тихо произнёс Тимка, − ты в порядке?

Я, не поворачиваясь, кивнула. Кивнула, но одновременно знала, что я не в порядке. Я настолько не в порядке, что мне нужно идти домой. Иначе всё может выйти из-под контроля. В панике я схватила дверную ручку, задёргала её.

− Постой, − остановил меня Тима.

Он щёлкнул кнопкой, я смогла открыть дверь и выскочила из машины.

У подъезда я набирала код.

Один раз ошибка. Что?

Второй раз. Ошибка!

Третий. Безрезультатно!

Я не оборачиваюсь, но слышу, как Тима выходит из машины.

Злюсь на себя. Веду себя как идиотка в клубе, потом мне не пристегнуться, потом не выйти из машины, теперь не могу попасть в собственный подъезд. И что из этого должно выглядеть адекватно?

Я неадекватная!

− Лика, посмотри на меня, − говорит он.

Отворачиваюсь, не хочу, чтобы он видел моё лицо.

− Лика, я прошу тебя, – ещё настойчивее просит он.

Я впадаю в ступор. Не могу повернуться и посмотреть ему в глаза.

Тогда он берёт меня за подбородок. Я чувствую, как горячая слеза медленно скатывается по щеке.

Дура, пьяная дура!

− Всё в порядке, не плачь. Он просто животное. Не расстраивайся, тебе нужно отдохнуть, и всё будет в порядке.

Не будет ничего в порядке. Если ты меня не поцелуешь, ничего больше никогда не будет в порядке.

Тима замечает что-то в моём взгляде. Отчего отворачивается к двери:

− Какой код?

− Одиннадцать, шестьдесят пять, − ответила я.

Он светит на пульт телефоном.

− Здесь кнопка заваливается. Её нужно снизу нажимать, – говорит он и с легкостью открывает дверь.

− Спасибо, Тим. Я… Спасибо.

Мой голос затихает. Он не отвечает. Я захожу в подъезд и уже делаю пару шагов, когда слышу:

− Спокойной ночи, Лика.

Не оборачиваюсь. И ничего не отвечаю.

Спокойной ночи… Это вряд ли.

Глава 15

Прошлое. Тима

− Привет, именинница! Во сколько будешь дома? Я хочу прийти до того, как все соберутся, − спросил я.

− Около четырёх, − ответила Лика.

Я носился по торговому центру, подыскивая подходящую упаковку для подарка. Когда я наконец нашёл то, что искал, была уже половина четвертого. Последние пару кварталов я бежал, хотел застать Лику дома одну, до того, как придут гости и начнется праздничная суета.

Она открыла мне дверь и убежала в темень коридора.

− Погоди, погоди, я сейчас, − прокричала она из дальней комнаты.

Через пять минут появилась и включила в коридоре свет. Я понял, что она поправляла волосы, они торчали в разные стороны, только расправленные из хвостика.

− Проходи, − затараторила она, − Я после тренировки как чучело, ещё после шапки.

Она запустила пальцы в волосы и затрясла их на чём свет стоит.

– Ну же, проходи скорее. У меня никого нет, до шести сможем побыть вдвоём.

Я достал подарок, который прятал за спиной.

− С днём рождения!

Я протянул ей бумажный пакетик. Одна из причин, по которой я так торопился. Боялся, что замёрзнет фиалка. Я просто не мог пойти мимо, когда её увидел. Нежно-лиловая в крошечном горшочке. Лика достала цветок.

− Какая прелесть!

Её глаза светились радостью. Она была девочкой-картинкой с коробки конфет, с растрепавшимися волосами и раскрасневшимися с мороза щеками.

− Прелесть − это ты! Ты такая красивая, − сказал я.

− Да уж, красивая… − пробормотала она. – Зачем ты всё время это повторяешь?

Я удивился:

− Как зачем? Это правда. Ты просто не видишь, какая ты.

− А ты видишь! – с притворным возмущением произнесла она.

− Конечно!

− Ай, да ну тебя! – сказала она и за руку потащила меня в комнату.

Её спальня светлая и квадратная, не то, что моя, где вся мебель расставлена по периметру, превращая её в подобие вагона-купе. И у Лики не раскладной диван, а настоящая кровать.

− Я переоденусь.

Она стаскивает с себя леггинсы и футболку, остаётся в простом хлопчатобумажном белье. Кидает на меня неуверенный взгляд.

− Я только с фехтования.

Мне не нужны её оправдания. Моё дыхание сбилось, когда она одним плавным движением скинула футболку. Длинные руки и ноги, стройные, ещё не совсем прошёл летний загар. Отливает тёплым персиковым цветом и оттеняется белым хлопком трусиков. Впалый живот и линия бедра, как с картины Руре.

Она снова трясёт волосами и что-то говорит про спарринг и про приближающиеся соревнования, и кто в её группе, по её мнению, сильнее. Я не слушаю, приходится применять всю силу воли, чтобы не подойти к ней и не отнести её в кровать.

− Я вот пытаюсь понять, − она прячется за дверцей шкафа. – Как это бывает. Как один человек может быть для другого самым привлекательным. Ведь дело же не только в лице или фигуре. Человека составляет столько разных кусочков. Его характер, его желания…

Мои мысли снова уносят меня вдаль от темы разговора.

У неё глаза на солнце яркие как смарагды, а осенним серым днем они похожи на глаза лесных друидов из сказок. Тонкая переносица с веснушками, которые спрячутся к Рождеству только для того, чтобы снова показаться на свет с летними грозами. Волосы, мягкие, порой волнистые, порой завивающиеся большими кольцами. Она называет себя цыганкой. Волосы у неё от мамы. Черные, блестящие, лишь в редкие моменты яркого солнца отливающие медью. Я могу рисовать её бесконечно. Нескучная внешность. Вот она нахмурила лоб, сжала полные розовые губы, и глаза потемнели. Вот она смеётся, а потом вдруг замирает, прикусив полную верхнюю губу.

− Тим! Ты меня слушаешь?

Лика вышла из-за дверцы шкафа. На ней лиловое платье с пышной юбкой и открытыми плечами.

− Всегда, − отвечаю я.

Теперь ничто её не спасет. Не в этом платье…

Я обнимаю её, постель сбита, а лиловое платье лежит в изножье кровати. Она улыбается и смотрит мне в глаза.

− Ты правда считаешь меня красивой?

− Ага. И не только красивой.

− А какой?

Я начинаю перечислять:

− Умной, решительной, честной, доброй…

Она смеётся:

− Ну да, сейчас ты тут намалюешь портрет идеального человека, а я потом соответствуй. Это совершенно в твоих интересах считать меня такой. Но ведь это не так?

Она наклоняется надо мной, легонько касается губами кончика моего носа.

− Ещё я несносная, упрямая, и не люблю, когда мне ставят условия… Даже родители на это жалуются.

Я знаю. Всё это я знаю уже давно. Но для меня она − идеальная. Я молчу.

Она продолжает:

− Я умею дружить, но я эгоистичная. Я умею любить, как выяснилось. Но не хочу оказаться в силках.

− В силках? – переспрашиваю я.

− М-х-м.

Она ничего не объясняет. А я не хочу копаться в этом сейчас. Я чувствую, что этот разговор не на пять минут.

− А знаешь, я подумала это могло бы стать нашим новым правилом.

Она плавным движением перелезает через меня и поднимает с пола платье. Надевает его через голову и стоит с растрёпанными волосами, похожа на вытащенную из ящика куклу, в нарядном платье, непричесанную, но безумно хорошенькую, со светящимися глазами и яркими от поцелуев губами.

− Давай договоримся всегда отдавать отчёт, что любимый человек – это не просто картинка, которая нравится тебе. Не твоё представление о нём. Если любишь, то всего, со всеми недостатками и противоречиями. Признавай, что любимый не идеален. Никогда не требуй, чтобы любимый стал красивой, но картонной версией себя.

Я сел на кровати.

− Иногда ты говоришь такие вещи, что я сомневаюсь, что тебе семнадцать. Сегодня точно твой семнадцатый день рождения? Не сто семнадцатый? Не двести?

Она таинственно улыбается, и на минуту мне кажется, что в моей шутке есть доля правды.

− Мне точно семнадцать, и точно нужно причесаться, скоро придут гости. Помоги мне с замком.

Застегиваю молнию на её платье и думаю о том, что никогда, с самого первого дня, я не видел в ней картинку. Для меня она самый живой, самый изменчивый и непредсказуемый человек, которого я встречал. И что в этом плохого, что я замечаю в ней только лучшее?

Глава 16

Настоящее. Тима

− Алён, здесь моя старая знакомая, она немного перепила. И у неё проблемы с одним пьяным идиотом. Я отвезу её домой. Это не займёт больше пятнадцати минут.

В Алёниных глазах отразилось недоумение. Но я не хотел ей врать. Да, я не побежал бы везти домой любую знакомую. Но после того, что я видел там, на лестнице, я не мог отпустить Лику на такси.

Алёна опустила взгляд на бежевый кардиган, который я держу в руке. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом окинула взглядом нашу компанию, которая с интересом наблюдала за происходящим.

Олег пришёл мне на помощь:

− Алён, не переживай. Пусть он едет. За тобой присмотрит сам именинник.

Он демонстративно постучал указательным пальцем по груди. Потом добавил уже для меня:

− Езжай-езжай, со мной она будет как за каменной стеной. И если ты не возвратишься через пятнадцать минут, пусть она выберет самого лояльного и обаятельного.

Олежа улыбался радостно, Алёна улыбалась без энтузиазма, но всё же села обратно за стол. Я наклонился, крепко поцеловал её.

− Не верь каждому, кто называет себя лояльным и обаятельным. Дождись меня. Я быстро. Люблю тебя, милая.

Алёна расслабилась, и после последних моих слов её улыбка стала немного более искренней.

***

Лика стоит на площадке перед клубом, прислонившись к стене. Глаза закрыты, она чему-то улыбается. Улыбка сродни тому смеху, что я слышал там на лестнице − странная, нехорошая.

Мы доехали до дома, она не произнесла ни слова. Отвернулась и смотрела в окно.

Я хотел заговорить, но смотрел на её сжатые кулаки и не находил слов.

Я должен её отпустить. Я должен! И должен вернуться к Алёне!

От повторения этой мантры легче не становилось.

Я хотел уехать сразу, как только она вышла из машины. Но не смог. Она тыкала что-то в домофоне и никак не могла открыть дверь.

Когда я подошёл, она не подняла на меня глаз. Было видно, что она еле держится на ногах.

Я хотел хоть как-то её утешить, но она так взглянула на меня, что я понял − мне нельзя приближаться к ней.

Не когда она так уязвима.

Во мне срабатывала привычка её защищать. Я хотел, чтобы у неё всё было хорошо. Хотел бы всё исправить, но не ценой отношений с Алёной.

Я должен её отпустить. Должен! И должен вернуться на день рождения.

Я пожелал ей спокойной ночи, когда она уже зашла в подъезд. Она услышала и на мгновение остановилась. Но не обернулась и ничего не ответила.

Надеюсь, с ней всё хорошо.

***

Я поехал обратно в клуб.

− Тимас, ты не уложился. Но я был благороден, и твою даму берёг для тебя.

Олежа похлопал меня по плечу. Алёна внимательно смотрела на меня. Я не дал ей повода долго гадать, что происходит. Обнял её:

− Хочешь потанцевать? – спросил я.

− Хочу.

Мы вышли на танцпол, играла медленная красивая песня.

− Кто эта твоя знакомая? – спросила Алёна.

− Тебе не нужно беспокоиться. Просто знакомая, которая попала в беду.

Ничего такого, что нужно было бы снабжать историями из прошлого. Пусть прошлое таковым и остаётся.

Алёна кивнула. Она хотела что-то ещё спросить. Но передумала. Положила голову мне на плечо.

Лика танцевала с этим уродом, потому что увидела меня? И зачем она пошла с ним к туалетам, чтобы потом отбиваться? Он же не притащил её туда силком? Но она явно вырывалась, когда я их увидел. И этот её истеричный смех. Что это было?

− Тим, я что-то натанцевалась, отвези меня домой, − попросила Алёна несколько танцев спустя.

Мы попрощались с именинником и компанией, вышли на улицу.

− Давай заедем, купим кофе на заправке? – предложил я.

Мне не хотелось домой. Хотелось бежать от себя.

− Я пас, − сказала Алёна. – Спать.

Когда мы остановились перед домом, я вышел проводить её до двери. У подъезда она взяла меня за руку.

− Я знаю, что ты у мамы, и знаю, что мы договорились, и осталось подождать совсем не долго до переезда, − она неуверенно улыбнулась, − Но может, ты останешься у меня сегодня?

Я долго её не отпускал. Когда всё же отпустил, лицо её горело от поцелуев.

− Спокойной ночи – сказал я. – Я обязательно останусь, но в следующий раз.

Потом поехал на заправку. Купил кофе и сникерс. Долго сидел в машине на парковке. Кофе остыл. Сникерс я так и не развернул.

Глава 17

Прошлое. Лика

− Поступила! Поступила! − влетела я в Тимкину комнату. − Я еду!

Он стоял около окна и не обернулся. Я подошла и положила ладони ему на плечи.

− Тим, ты можешь за меня порадоваться?

− Я рад. − Он обернулся и постарался улыбнуться.

Уголки губ едва заметно дрожали.

− Я рад, правда. Просто думал, будет больше времени. Хотя глупо утверждать, что я этого не ожидал. Просто…

Он замолчал. А мне хочется утешить не то его, не то себя:

− Я знаю, но это не меняет ничего. Мы попробуем, всё получится, − говорю я.

Он смотрит куда-то вдаль. Но он не может видеть там вдалеке нашего будущего, мы просто должны в него верить. Верить в нас.

− Я знаю, что моё чувство к тебе не поменяется. Но я буду реже тебя видеть, слышать, обнимать. Ты будешь далеко, – говорит он.

Мне так хочется его обнадёжить, стараюсь говорить убедительно:

− Я буду приезжать на выходные, и ты сможешь приезжать. Мы будем писать сообщения, звонить. Ты же сможешь приезжать ко мне?

Просачиваюсь между ним и подоконником. Он избегает моего взгляда:

− Я знаю, Лика, я всё это передумал уже сто раз. В своей голове. Я просто думаю о том, смогу ли без тебя.

− Я чувствую то же самое. Не знаю, как это будет. Но я так тебя люблю, что просто не понимаю, как это всё может измениться. Я не боюсь расставания и не хочу драмы на пустом месте. Чувства вины тоже не хочу. Хочу радоваться поступлению. Я так много работала, чтобы всё получилось… Ну же, Тим…

Он опускает взгляд на моё лицо и долго смотрит на губы. Моё горло пересыхает, я тяжело сглатываю и повторяю:

− Ну же… поцелуй меня.

Он наклоняется, но останавливается в миллиметрах от моих губ. Шепчет:

− Ты же будешь ко мне возвращаться за поцелуями?

− Буду. Всегда.

Почти прикасается губами к моим:

− Обещай мне.

− Обещаю.

Я обещаю ему это и многое другое. Я всегда буду возвращаться к тебе.

Глава 18

Настоящее. Лика

Я вышла из магазина.

− Лика! Лика! − услышала я. Обернулась и заслонилась ладонью от солнца. С противоположной стороны улицы мне машут Оксана с Ромкой.