Утренний дом

– Давай вернёмся? А то за коровами опоздаем…

– Может, пройдём в сторону кладбища и по задам вернёмся? – предложила Женька. – Вдруг этот козёл где-то рядом пасётся?

Сёма неохотно согласился. Рядом с Женькой его страх стал бледнее, и теперь о нём можно было рассказать с пренебрежением и усмешкой.

– Можно представить, что это книга, – небрежно начал Сёма, – а мы герои, которые шли, шли вперёд, но заблудились. В таком странном месте, где время умерло. Здесь если потеряешь дорогу, то никогда уже не вернёшься обратно. Типа придёшь другой дорогой домой, но окажется, что твоя душа так и потерялась там, в прошлом.

– Ого, прикольно… – неопределённо ответила Женька и вдруг воскликнула: – Слушай! А давай создадим банку прошлого? Ну, такой привет в будущее? Соберём всякие важные мелочи, напишем письма, сложим в пакетики – и в банку? У нас дома есть большая из-под кофе. Закопаем её в поле? Представляешь, если её кто-то потом найдёт? – с восторгом закончила она.

– Хм… Ну давай, – пожал плечами Сёма.

– Завтра? Днём? Свалим из дома.

Сёма посмотрел в сияющие Женькины глаза и улыбнулся.

– Хорошо.

– А ещё можно взять с собой еды… Типа в поход пошли?

– Можно. Жень, постой. У тебя репейник… – Сёма неловко приподнял растрёпанный хвост подруги и снял с кофты три колючки. – У тебя красивые волосы и чёлка, – вдруг брякнул ни с того ни с сего он.

– Очень смешно! – Женя заправила за уши выбившиеся пряди и подтянула сползшую резинку.

– Вообще-то я серьёзно, – нахмурился Сёма.

Женька испуганно посмотрела на него.

– Давай наперегонки до кладбища? – вдруг предложила она.

И не успел Сёма ответить, как она бросилась вперёд.

Оставив кладбище позади, добежали до первой куцей улицы. Переводя дыхание и смеясь, перешли на шаг. И тут услышали крики, доносившиеся со двора одного из трёх жилых домов.

– И чтобы духу твоего тут не было! – кричала молодая женщина, выталкивая кого-то за калитку. – Не смей даже приближаться к моим детям! Я тебе всё сказала! Не посмотрю, что брат, – я Пашке всё скажу!

– Это новая англичанка, – прошептал Сёма подруге.

Плотно сжав губы и сощурившись, Женька внимательно следила за упавшим у калитки мужчиной.

– Это знакомый дядь Миши?

– Да. Идём отсюда быстрее, – сказала Женька, отводя глаза от Виталика.

На следующей улице, увидев бредущих с табуна коров, они разбежались встречать своих.

Пригнав домой Каркушу, Сёма закрыл её в стойле и заглянул в загонку, по которой разгуливал пойманный Серёгой Зевс.

– Вернулся с Олимпа? Нагуля-а-ался! – парнишка радостно погладил чёрную морду телёнка.

Когда Сёма вышел из сарая, то увидел на заднем дворе мать с ведром в зимнем рабочем ватнике и разных галошах на босу ногу. Медленно, стараясь идти ровно, она брела в его сторону. Но у пустой будки Бабая запнулась о колышек, на котором когда-то крепилась цепь, и повалилась на землю, расплескав воду. Сёма попытался ей помочь, но Тамара только посмотрела на него мутными глазами и зло оттолкнула:

– Уйди!

Пока она пыталась встать, а Сёма подбирал отлетевшую в сторону галошу, из курятника вышел отец. Он с грохотом бросил пустые вёдра у двери. Не глядя ни на жену, ни на сына молча сполоснул руки в уличном умывальнике и зашагал домой. Мать, наконец поднявшись, поплелась доить корову. Сёма так и остался один стоять у пустой будки с галошей.

***

Сёма всю ночь проворочался в зыбкой, неясной дрёме. Тиканье часовой стрелки, гудение холодильника и похрапывание спящего на соседней койке Серёги успокаивали. Он проваливался в сон, но скоро снова выныривал из него и с тревогой прислушивался к дому. Одно из таких пробуждений заставило юношу подняться и выключить будильник, который должен был прозвенеть через десять минут. Сёма приоткрыл шторку у изголовья своей кровати. На улице было пасмурно и тихо, небо ещё спало под непроницаемым суконным покрывалом. Только зелёные веточки бузины, окроплённые алыми ягодами, подрагивали от ветра и цеплялись за окошко.

Сёма надел шерстяной зелёный свитер и вытянутые в коленках штаны, нашарил рукой под кроватью носки и вышел из комнаты на кухню. Слушая непрерывное жужжание мухи, попавшей в липкую ловушку под потолком, Сёма натянул носки и в ожидании матери отщипнул кусочек от холодного поджаренного в яйце ломтика хлеба.

– Ты чего так рано встал? – шёпотом спросил его вошедший в комнату растрёпанный сонный отец.

– Мамке помочь, выгоню Каркушу в табун, – стараясь говорить будничным голосом, монотонно протянул Сёма.

– Иди спать, – Пётр зачерпнул ковшом воду из фляги, – я сам.

Напившись, он вернулся в коридор, там медленно надел куртку, обулся и вышел на веранду. Сёма приник к окошку и взглядом встретил отца во дворе. Наклоняясь под верёвками с высохшим свежим бельём, Пётр направился к летней кухне. Когда он снял с изгороди эмалированное ведро для дойки коровы, что-то оборвалось внутри Сёмы и ухнуло в пустоту.

Стараясь тихо ступать по скрипучему полу, он через коридор прокрался к спальне родителей. В нерешительности замерев у входа, прислушался – ни звука. Осторожно толкнул дверь. В сонном полумраке на маленькой боковой кровати тихонько сопела Катюшка. В центре пустовала холодная родительская постель – матери не было. Сёма прикрыл дверь и воротился в свою комнату.

Лёжа на кровати и глядя на потускневший белёный потолок, он думал о матери. Она сорвалась и ушла. А ведь обещала, что закодируется, что никогда не оставит их. Плакала, избитая и грязная на коленях стояла и клялась, когда отец в последний раз вернул её. И где сейчас она? В городе или пока у Кушкиных, этих беспробудных алкашей. Что-то горькое, мешая выдохнуть, болью стянуло горло Сёмы. Все слова снова оказалось неправдой, какой были до и после рождения Катьки. Сестре соврут, скажут, что когда-то говорили ему. И Сёме надо постараться отвлечь её. В глазах защипало, Сёма моргнул и тыльной стороной ладони зло вытер щёку, повернулся на бок.

Пролежал так в мутных тошнотворных мыслях до размытой белизной зари. В пустом забытьи слышал из кухни разговор отца и вернувшегося с ночной смены Фёдора.

– Славка сказал, что у Кушкиных её видел, – рассказывал старший брат. – Пойдёшь за ней?

Отец в ответ только выругался.

– Давай я притащу её домой?

– Не лезь, – строго приказал отец. – Нечего туда соваться.

– Чего нечего? – горячился Фёдор в ответ.

– А то, что знаю я тебя! – вскипал и отец. – Чтоб Машка потом на зону передачки таскала? Я тебе сказал, не лезь туда, значит, не лезь. Сколько раз ей было говорено? Сколько!

– Пацанов разбудишь, – усмирил отца Федька. – Не полезу, сами разбирайтесь.

Скрипнул стул – Федька ушёл к себе. Сёме стало жутко. А вдруг на этот раз мать уже не вернётся. Он сел, посмотрел на неподвижную спину Серёги и понял, что брат тоже не спит. Сёма хотел выйти к отцу, но из родительской спальни донёсся звонкий голосок сестры, зовущей маму, и он не осмелился. Так начался сжатый в напряжённый серый комок предпоследний день лета.

Когда к Кузьминым прибежала Женька, ветер уже понемногу раскроил тяжёлую серость и растащил в разные стороны неровные отрезки, открыв золотистый, ясный простор. Сёма в это время жарил рыбу, а Серёга пил чай с оставшимися гренками.

– Как у вас вкусно пахнет! – влетела на кухню разгорячённая Женька. – Привет! – она бросила на пол тяжёлый рюкзак и села рядом с Серёгой. – Тётя Тома рыбку жарит?

– Тётя Сёма, – буркнул в ответ парень.

Девчонка удивлённо перевела взгляд с него на друга – Сёма обваливал рыбу в муке и следил за той, что, разбрызгивая жир, уже трещала в сковородке.

– А где тётя Тома? – осторожно спросила Женя.

– Где, где? – встал из-за стола Серёга. – В дальнем плавании!

– Кате мы сказали, что она уехала к бабушке, так что ты лучше… – Сёма не договорил, потому что на кухне появилась косматая Катюшка в майке и длинных, волочащихся по полу колготках.

– Женя, я лохматула! – заявила девочка.

– Айда, я заплету тебя? – выдавила из себя улыбку Женя. – И ты не будешь лохматурой.

– У меня просто волосы кудлатые! – показывала на кудряшки Катюшка.

Когда девочки ушли, Серёга молча собрал посуду в раковине засаленного умывальника и отправился чистить стайку. Вспотевший и всклокоченный Сёма поставил на вторую конфорку закоптелый алюминиевой чайник и попробовал поджечь её, огонь лишь слабо затрепыхался. Сложив последнюю рыбу в сковородку, парнишка отряхнул от муки руки и достал баллон. Чтобы газа хватило на чай, пришлось его раскачивать.

Тем временем Женька нашла для Катюшки тёплое платье и колготки по размеру. Вот только отыскать одинаковые ленты так и не смогла, поэтому заплела косички с жёлтым и голубым бантиками. Проводив Котю на кухню и усадив за стол, она принялась очищать от костей горячую рыбу.

– Это мне? – спросила девочка. – Ты как будто плочитала мои мысли наизусть. Женя, мы пойдём в тайник?

– В тайник? А-а-а, ну да! – Женька достала из буфета тарелки. – Сём, ты собрал вещи для банки?

– Нет ещё, – отмахнулся он, разливая чай. – Поедим и соберу.

– А письмо? Ты не будешь писать?

– Напишу. У тебя найдётся гусиное перо? И скляночку чернил пожалуйте, сударыня.

– Ха-ха-ха, – съязвила в ответ Женька.

После обеда Сёма под строгим надзором Женьки долго копался, выискивая непременно «важные и памятные», как того требовала подруга, вещи. В эту категорию попали заброшенные фишки с покемонами, завалявшиеся в ящике записки «дай списать», закладка из фантиков, открытка от одноклассниц на 23 февраля и связанный Женей на трудах, изношенный синий браслет.

– Ну, это точно памятная! – размахивал фенечкой Сёма. – Твоё чистосердечное мне в любви!

За последнее предположение он получил тычок в спину.

– Вот тоже тема, – Сёма развернул вкладыш от жвачки «Love is…» и хохоча прочитал: – «Любовь – это позволять ей класть лук в бутерброды». Ты взяла с собой бутерброды? Обещаю не возмущаться, если там схоронился лук.

Женька обиделась.

– Ладно, не дуйся, – Сёма шутливо приобнял её за плечи. – Обещаю сочинить письмо по пути. Ну? Хочешь, выбери рисунок из скетчбука?

Она приободрилась и, скинув руку Сёмы, прищурилась.

– Ловлю на слове.

– Зуб даю. Ну или голову. Что хочешь, бери. Только не сердце, оно мне ещё пригодится.

Женька сделала вид, что её сейчас стошнит.

Наконец собрались. Прихватили с собой лопату, резинового крокодила Тузика и отправились в путь. Решили идти по задворкам, чтоб никто не пристал с вопросами, куда они и на что им понадобилась лопата.

Пока шли за огородами по пыльной дороге, девочки играли в слова, а Сёма пытался сочинить письмо. Он смотрел на неподвижную, кроткую реку и вспоминал, что о ней рассказывал отец: когда-то вольная и непокорная, она подмяла под себя эту дорогу и попыталась сгрести ближайшие картофельные участки. А теперь она стара и немощна, а на бесполезной неровной дамбе растут кустарники.

– Котя, смотри, собаки! – звенящий голос Женьки вывела Сёму из задумчивости. – Давай им помашем?

Она показала Катюшке на проезжающую мимо машину, в окошке которой торчали мокрые морды овчарок.

– Они помахали мне зубами! – обрадовалась Катюшка.

Сёма и Женя рассмеялись.

Миновав картофельные участки, ребята свернули к просёлочной дороге. Какое-то время шли по сухим колеям. У покосившейся вывески с названием их деревни и облезлым гербом – золотистым колосом на голубом фоне, – остановились. Здесь заканчивалась Воскресеновка. Решили спуститься в заброшенное поле и здесь на границе спрятать банку прошлого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.