Полночь

– М-м-м, – Вася не смог вымолвить ни слова, потому как был смертельно пьян.

Лена хотела поднять его, чтобы уложить в постель, но восьмидесятикилограммовая туша не поддавалась слабой, хрупкой девушке. Тогда Лена сходила за подушкой и покрывалом. В это время парень свернулся калачиком у печи и захрапел, выпуская ноздрями клубы прозрачных пузырей. Подложив под его потную голову подушку, Елена накрыла обмякшее тело покрывалом и села за стол, пребывая в смешанных чувствах. Вроде и любит Ваську, жить с ним хочет, но его частые пьянки, оскорбления, беспочвенные подозрения всю душу вымотали. А с другой стороны, даже если собраться и уйти… куда? К кому? Да не нужна никому молодая девушка с ребёнком на руках! Тем более, ребёнок этот не от мужа. Засмеют люди , заклюют, задушат сплетнями. Никто не поверит в честность Ленкину, если уж мать своему «мужу» доверяет, как себе, то кто ж из чужих возьмётся судить отчима? Выставят Лену виноватой, мол, молодая, бессовестная, задом крутила перед парнем и добилась своего, а теперь носится с результатом тайной любви и ищет понимания, облив честного человека помоями. Раньше надо было думать, когда юбку перед мамкиным ухажёром задирала. Сама виновата, вот и расхлёбывай.

Подперев щеку худеньким кулачком, Лена не заметила, как задремала на стуле. Ей снился отчим в бане, мать, орущая диким голосом и размахивающая кулаками, и Вася, предлагающий пожениться и переехать к нему в Горловку.

– Чего молчишь? – сказав о свадьбе, Вася ждал ответа. – А? Глухая, что ли?

Насупив брови, Лена с возмущением смотрела на жениха и не понимала, откуда такие речи, вроде бы Василий не говорил с ней таким жёстким тоном.

– Глаза разуй! Я с кем разговариваю?!

И Лена очнулась. Распахнув ресницы, она увидела Васю, который хватался за выступающий край столешницы и покачивался. Запёкшая на щеках кровь под лунным светом, пробивающимся сквозь занавески, выглядела так, будто у Васи треснуло лицо.

– Что ты хочешь, ложись спать, – Лена собралась вставать, но Василий, положив ей руку на плечо, надавил и заставил сесть на место.

– Где мой костюм? – язык еле ворочался, Вася ещё не проспался, но ему нужно было срочно найти парадную одежду.

– Какой костюм?

– Чёрный. Он у меня один, – сжимая кожу на плече жены, парень всеми силами боролся с надвигающимся сном.

– Три часа ночи. Иди спать, – глядя на хмельного мужа, Лена чувствовала усталость и огромное желание лечь спать.

– Дай. Костюм дай, – пока Василий раскачивался, стоя на полусогнутых ногах, его одолела икота. – Воды… дай.

Лена вновь приподнялась, но муж не позволил встать, надавливая на плечо.

– Мне больно, – чуть слышно сказала Лена, уставившись на опухшее, измятое лицо. – Отпусти, я принесу воды.

– Сбежать хочешь, – промямлил Вася и застонал: – м-м-м.

– Куда я сбегу? Да и зачем? – набравшись смелости, она скинула его руку и направилась к ведру с колодезной водой.

Открыв крышку, набрала ковшом воды и поднесла мужу. Тот, сжав пальцы на ковше, с отвращением посмотрел на Лену. За три больших глотка, осушив ёмкость, бросил её на стол. Железный ковш с грохотом ударился о столешницу и упал на пол.

– Иди спать, Вася, – ласковый голос нахальной жены разозлил Ваську.

Пробормотав пару матерных слов, он продолжал держаться одной рукой за стол, а второй резко вцепился в руку жены.

– Петька сказал, что ты ему нравишься, – вода, смешанная со слюнями, текла по подбородку и оседала на волосатой груди. Раздувшиеся ноздри и бешенный взгляд предвещали бессонную ночь.

– А я здесь причём? – прошептала Лена, чувствуя начало громогласного скандала, который сто процентов увенчается побоями.

– Он бы так не сказал, если б ты вела себя, как подобает жене, – чем глубже Вася вздыхал, тем сильнее от него воняло прокисшей водкой.

– Твой Петя несёт, что попало, а ты и рад верить. Вась, ложись, а. Хватит, нагулялся, а теперь ложись. Я всю ночь из-за тебя не сплю.

– Из-за меня ли? – скорчив грозную мину, Василий отпустил её руку и взялся за грудки. – Или из-за Петьки?

– Не неси ерунды. Иди ложись. Проспись, – привыкшая к регулярной ругани, Елена всё равно побаивалась, когда её муж начинал разборки с надуманной ревности.

– К Петьке тебя тянет, да? К нему бегаешь, пока меня дома нет? Раздевайся! – зарычал Вася и разорвал ткань на груди слабой женщины.

На этот раз Лена не стала сопротивляться. Она послушно расстегнула оставшиеся пуговицы и сбросила платье. Вася вцепился в загорелые плечи слюнявыми губами и слегка прикусил молодую нежную кожу. Было больно, но Лена не издала ни звука. Завалив жену на пол, мужчина стал яростно срывать с неё нижнее бельё. Потом сорвал с себя трико и… Ничего не вышло. «Павший воин» так и не поднялся, сколько бы Вася не возился над вялым телом. Злость пробирала, но Василий не сдавался. Он с силой мял кожу и хрипел, пытаясь изобразить страсть. Лена лежала и смотрела в потолок, сжав зубы. Она всеми силами отгоняла грязные мысли, чтобы в памяти не всплыл случай с баней, где «потрудился» её отчим. Намучавшись, Вася встал на колени.

– Холодная, как рыба, – рявкнул он, заправляя рубашку в трико. – Пошла отсюда.

Сев на стул, Василий опустил голову на руки и застонал.

– Не могу с тобой… Не могу. Ты мне всю душу вымотала. Я потерял мужскую силу… ни с кем не могу…

И тут Лена поняла, он пришёл от какой-то женщины. Поднявшись, она взяла платье, бельё и ушла в комнату. Чувствуя жуткую головную боль, девушка забралась под одеяло и всхлипнула.

– За что мне всё это?

Вася просидел в кухне без малого час, потом сходил на улицу, покурил на крыльце, подумал о своём плачевном положении недомужика и вернулся. Ещё десять минут походил по кухне, а после, выпив воды, лёг на печи. Слушая, как почти протрезвевший муж мечется и не находит себе места, Лена подложила руку под голову и уснула. Вася отрубился через пятнадцать минут, как только отбросил все мысли и решил завтра продолжить отмечать наступление нового дня. Дом затих до утра.

Обычно утро начиналось с дойки, но не в этот день. Лена подскочила, услышав жуткий стон, разразившийся как будто из чердака. Забыв, где находится, Вася резко поднялся, ощутив дикую боль в носу, и ударился головой в кирпичную кладку. Лена прибежала на вой и встала перед мужем, потирающим лоб.

– Дай чего-нибудь, нос болит, – чуть ли не плакал он, опустив голову.

Подумав, что у мужа разболелась голова после пьянки, она принесла рассол, но Вася грубо отклонил предложение жены. Ударив по почти пустой трёхлитровой банке, он наорал на Лену и уточнил, чтобы принесла обезболивающее. Лена порылась в ящике трюмо, нашла нужную таблетку и набрала в ведре воды. Выпив, Вася слез с печки.

– Господи! – ахнула жена, увидев расплывшееся и посиневшее лицо. – Кто тебя так?

– Не твоё собачье дело, – Вася сел на стул и аккуратно потрогал кожу вокруг глаз.

Она была чуть твёрдой и изрядно отёкшей. Глаза заплыли, оставив еле заметные щёлочки, нос стал в два раза больше, и только сейчас Лена заметила его кривизну. Губы похожи на красный холодец, а впереди, на верхней челюсти, не хватало одного зуба.

– Что уставилась? Лёд неси! – рявкнул Вася, приложив ладони к опухшему лицу.

Отколов в морозилке несколько кусочков льда, Лена завернула их в вафельное полотенце и подала Васе. Он не просто взял его, а резко выхватил, злясь на свой внешний вид, который ещё не видел в зеркало, но уже знает, каким месивом стало его лицо.

– С кем ты подрался? – Лена села за стол, не спуская с мужа напуганного взгляда. Вернее, даже не напуганного, а сочувствующего.

– Похоже, ты не только рыба, но и глухая тетеря, – Вася прикладывал узелок со льдом то на переносицу, то на губы.

– Это Петька?

– Петька?! – разозлившийся муж бросил полотенце на стол, и ледяные куски высыпались на столешницу. – Пошла ты нахер со своим Петькой! – вскочил на ноги и собрался на улицу, но что-то его остановило. Обернувшись, Василий приказал жене срочно напечь блинов. Ему вдруг есть захотелось после ночного приключения.

– Мне корову доить пора.

– Успеешь. Сначала мужа накорми, а потом всё остальное, – нащупав в кармане трико пачку сигарет, вышел в сени.

Взглянув на часы, Лена принялась готовить тесто. Интересно, кто ж его так отмудохал? Всегда такой задиристый был, ни от кого не получал, сколько она его знает, а тут размолотили по-доброму. Улыбаясь чужой победе, Лена стояла у стола и размешивала муку в молоке. Вася сидел на корточках и нервно курил, вспоминая, как он поспорил с Петькой и проиграл.

– Ну, сука, я тебе ещё отомщу. Вот только глаза откроются, приду и нахлобучу, – осторожно шлёпая обвисшими губами, он ощущал, как лицо раскалывается на несколько частей.

Попробовав разлепить веки, Василий всплакнул. Хоть и мужик, а больно. Это ж надо было так зацепиться с женой Петьки. Конечно, она весом берёт. Как размахнётся, неожиданно, ты и сообразить не успеваешь. Клава ни разу не обижала Васю, только грозила кулаком, а тут такая оказия. А всё из-за Петьки, чтоб его на ленты порвало. Давай, говорит, поспорим, кто кого в армрестлинге уложит!

– А на что спорить-то будем?

– А чёрт его знает. Давай, на водку.

– Не, неинтересно. Лучше – на деньги.

– Да ну, если ты проиграешь, то я всё равно потом верну.

– М-да-а, даже и поспорить не на что.

– А давай, на жену!

– Вторую брать собрался?!

– Нет. Кто выиграет, тот и…

– Ну ты даёшь! А не боишься, что Клавка со мной останется?

– Это тебе надо бояться. Ленка у тебя – у-ух! Не заревнуешь?

– Было к кому ревновать.

В итоге выиграл Петька и на полном серьёзе собрался идти в дом Василия, чтобы с его женой «поболтать о погоде». Поначалу Вася подначивал, шутил, веселился, а когда Петька оделся и попросил предупредить Клавку, мол, он за самогоном пошёл, тут-то Васька и взбесился. Вцепился в ворот ветровки, повалил соседа на пол и начал дубасить со всей дури. Услышав возню в кухне, выскочила и Клавка. Не разбираясь, что не поделили пьяные вусмерть мужики, схватила кочергу и несколько раз приложилась к симпатичной физиономии проигравшего. Вася даже рта не смог раскрыть, потому что железная палка первым делом опустилась на его обветренные губёшки и размесила в ещё не застывший холодец. Потом Клава бросила кочережку и подняла полено, что у печки лежало. Отходила соседа так, что он выполз из её дома на четвереньках. Петька был спасён. Поцеловав жене руки, убедил её в своей невиновности, будто Васька озверел из-за самогона, за которым Петя отказался идти.

Ноги замлели, и Вася встал, постанывая от ломоты в теле. Пока он вспоминал, как провёл время у Пети, Лена испекла блинов и вышла с ведром, чтобы подоить корову.

– Тебе нужно отлежаться, – сухо произнесла она, заметив за ухом мужа огромную шишку. – Очень больно?

– Не твоё дело! – рявкнул Вася «холодцом», собираясь залезть в постель. – Иди, куда шла. И да, – погрозив кулаком, сплюнул за крыльцо. – Если узнаю, что у тебя с Петькой что-то было…

Вздохнув, Лена ничего не ответила и отправилась в сарай.

Вася вернулся в хату, выпил воды, проверил запасы водки, но ничего не нашёл. Голова трещит, спину будто по швам раскроили, а о лице и говорить нечего: поломали Ваську, ой как поломали, впервые за двадцать один год. Сев на стул и подперев кулаком подбородок, парень уставился на тарелку с блинами. Нет, есть не хочется, совсем. Сейчас бы рюмочку да сальца. Да и блин сойдёт, хрен бы с ним, но одно терзает, друга потерял. Сволочью он оказался, Ленку ему подавай. Шутки шутками, а края не видит. Вчера Клавка ему помогла, а в другой раз никто не поможет. Васька настроен воинственно.

Дождавшись жену с полным ведром молока, Василий в приказном тоне заставил её купить самогонки у местной торгашки. Принеся домой бутылку мутной, девушка принялась цедить молоко, но Вася толкнул ногой ведро и заорал.

– Я просил пол-литра, а ты что принесла?

– С тебя и чекушки хватит, – Лена наклонилась, чтобы поднять ведро и банку, которая тоже упала на пол.

– Ты мне указывать будешь? Я сам решаю, сколько брать! – вопил он, не обращая внимание на проснувшуюся от крика Катю. – Иди назад и бери пол-литра!

– Никуда я не пойду, – бубнила Лена вытаскивая половую тряпку из сеней. – Если так приспичило, сам иди.

– Ты кому это сказала? Совсем берега попутала? – распухшее лицо покраснело от злости, и даже приоткрылся правый глаз. Вася хотел наброситься на непослушную жену и наказать за дерзость, но, поскользнувшись на молоке, потерял равновесие. Свалившись на мокрые доски, Вася ударился головой об угол стола и замолк.

Лена вошла в кухню, держа в руке тряпку, и сразу решила: Васька прикидывается, чтобы напугать её, как на первых свиданиях, когда он делал вид, будто у него прихватило сердце или он задыхается, а потом вскакивал и смеялся, как сумасшедший.

– Подвинься, мне надо вытереть лужу, – Лена бросила тряпку рядом с его ногами, вытянутыми в струну. – Вась, хватит дурака валять, мне не до шуток.

Но парень лежал на спине в молочной луже и молчал. Вытерев молоко вокруг ног, Лена вышла на улицу, выжала тряпку и вернулась. Вася лежит в той же позе, как и лежал – ровно и неподвижно.

– Если не встанешь, будешь сам убирать, – открыла печную дверцу, чтобы заняться растопкой. – Хватит прикидываться. – зажгла спичку и поднесла к смятой бумаге, заложенной между дровишками.

В доме тихо, будто и правда кто-то умер. Катя уже успокоилась и сидела в кроватке. Она нашла пустышку под подушкой, сунула её в рот и принялась стаскивать полотенца, висевшие на перегородке.

– Когда ж ты за ум возьмёшься? – тяжело вздыхала Лена, сидя на корточках и косясь на мужа. – Ладно, хватит, вставай, – она решила перевернуть мужа и вытереть молоко. Пусть прикидывается и дальше, если больше заняться нечем.

Подхватив его под спину, девушка напряглась и повернула тело на бок. Вася упал на живот, и Лена вскрикнула. На левой стороне головы, за ухом, виднелось окровавленное пятно. Завизжав от ужаса, Елена сбегала в комнату за простынёй, подложила мужу под голову и бросилась к соседям за помощью. Услышав, что Васька умер, Клавка схватилась за голову, подумав, что всему виной её ночной «брейк-данс» в компании кочерги. Но, когда заплаканная Лена пояснила, отчего Вася лишился чувств, Клавка сиюминутно оделась и побежала оказывать помощь. Петя в это время спал без задних ног и не слышал, что произошло с его собутыльником. Влетев в дом, женщины были готовы вызывать милицию и скорую и даже успели обсудить по дороге, что им говорить, но, распахнув дверь, впали в ступор. Васьки на полу не оказалось.

– Тьфу ты, – Клаву пробрал мандраж, и она села прямо на порог, – я чуть сердечный приступ не подхватила.

– А где он? – зашептала Лена, выпучив глаза на остатки молочного пятна на полу.

– По следам погляди, – показав пальцем на доски, Клава вцепилась серьёзным взглядом за бледные следы от ног, которые выходили за пределы кухни, а в сенях они уже пропали, как будто Василий шёл-шёл, а затем взлетел.

– Живо-ой, – радостно протянула Лена и села рядом с соседкой.

– У тебя не муж, а сущее недоразумение, – запричитала Клава, обрадовавшись в душе за вновь обретённую свободу. – Я вчера его чуть не прибила.

– Ты? – удивилась Лена. – За что?

– А бог его знает. Сижу в зале, штопаю носки, и вдруг слышу, в кухне пыхтят. Да так, будто у кого-то запор. Ну я-то не из тугодумов, сразу сообразила – дерутся. Выскакиваю, а Васька на моём Петьке сидит и кулачищами машет. Да я и сама не ожидала, как моя рука к кочережке потянулась. Ну и…

– Кочергой?

– Угу, махала так, что сама не помню, что я там ему отбила.

– Ты? Ваську? Кочергой? – представив, как это выглядит со стороны, Лена от души похохотала. – А-ха-ха-ха! Это ж как он тебе сдачи не дал?

– А кому там давать? Они же оба лыком не вязали. Ладно, смейся, пока есть над чем, – тяжело поднимаясь на ноги, Клава положила руку на плечо соседки. – Ты это… Если что, прибегай. Но больше я его и пальцем не трону. Мы с тобой пока сюда бежали, я уже лет десять успела отсидеть. Ну его к лешему, из-за какого-то дурака в арестантки прописаться? Ну уж не-ет, увольте. Я пожить хочу. Если что, Петька без меня пропадёт. Да и я без него, как без рук.

Похлопав Елену по плечу, Клава ушла к любимому мужу, чтобы ещё раз взглянуть на него и порадоваться, какой он у неё славный. Лена навела порядок в кухне, ожидая своего Васю, который ушёл неизвестно куда. Накормила дочь, оставила её в комнате с игрушками и отправила корову в поле. Осталось заняться стиркой, обедом и прополкой грядок. Уже время близится к полудню, а мужа всё нет и нет. Лена заволновалась. В принципе, пойти ему некуда, из лучших друзей – только Петя, ну, может, ещё и с Гришкой иногда выпьет, а так Василий не особо с кем-то дружбу водит, слишком уж гордый и хвастливый. После двенадцати часов, когда Катя уже спала и Лена приготовила обед, в дом явился Василий.

– Ты где был? – ласково спросила Лена, радуясь, что он живой.

Вася молча сел за стол и уставился в окно. Его лицо было всё таким же оплывшим, левый глаз практически открылся, нос – набок, губы распухшие, а следов крови на голове не осталось.

– На речку ходил, – грустно ответил муж, украдкой поглядывая на Лену. – О жизни думал.

– И что придумал? – Лена почувствовала в Васе какие-то изменения.

– Я когда на полу очнулся, меня как будто осенило. Как я живу? Зачем?

– И?

– Страшно мне стало, Лен, очень страшно. Сходил на речку, искупнулся и будто заново родился.

– Вася! – Лена кинулась обнимать любимого. Расцеловав его болезненное лицо, она наслушалась, какая у Васи жена неповоротливая, но всё равно продолжила целовать, не скрывая своей радости. – Наконец-то ты пришёл в себя! Теперь у нас точно всё будет по-другому!

Глава 2

По-другому было всего ничего – три дня. Вася не пил, вёл себя тихо и не ругался. Но, как только у Ленки проявились первые признаки беременности, Иванов, загадав, что у него родится сын, сразу побежал к Петьке обмывать скорое прибавление в семействе. Вернувшись домой в полночь, он моментально преподал урок воспитания жене, успокоился и лёг спать.

Потирая разгоревшиеся от пощёчин щёки, Лена сидела на крыльце и жалобно всхлипывала, пытаясь понять, за что муж обрушился на неё с обвинениями по поводу беременности. Просидев на улице до двух часов ночи, она отправилась спать. Подойдя впотьмах к кровати, нащупала на своей половине Васькины плечи. Потрогав вторую половину, легла на диван, потому что муж развалился по диагонали, и не стоит его беспокоить, иначе проснётся и… пиши пропало.

В эту ночь Лена не спала. Ворочаясь с боку на бок, она вспоминала озлобленное лицо мужа, его слова, угрозы. Почему-то он часто упоминал Петьку. Неужели до такой степени вбил себе в голову глупость, мол Петька и Лена вместе, и безоговорочно верит в неё? А ведь с первых дней приезда в деревню Вася тычет ей соседом и несёт всякую чушь. Почему он не приписывает ей Гришку или, например, Мишу? Они ведь тоже молодые, но неженатые.

Вот и утро наступило, а сон так и не посетил уставшую от скандалов девушку. Пора вставать и идти в сарай. Поднимаясь с дивана, Лена почувствовала головокружение и лёгкий приступ тошноты. Но делать нечего, некому подоить корову, Васька ещё не проспался, а звать свекровь на подмогу не стоит. Она как-то высказалась по поводу помощи по хозяйству в нелицеприятной форме, поэтому лучше не нагнетать. Взяв ведро, Лена вышла на улицу, глотнула свежего воздуха и потопала к кормилице за парным молочком. Запах в сарае стоит специфический, вызывая рвотные позывы, но Лена, завязав на лице платок, задержала дыхание и принялась выкидывать через окошко навоз. Почистив у коровы, подоила её, положила свежей травы, принесла воды, а затем принялась готовить завтрак. Мутит, конечно, но это только начало. Странное дело, с Катькой такого не происходило. Не было и намёка на щекотливое положение. Пузо растёт и растёт, Лена округляется, щёки розовеют, а в этот раз хоть наизнанку вывернись: с каждым днём всё хуже и хуже.

Закончив с домашними делами, Елена накормила дочь и вывела её на улицу. Пока Катя копошилась в песочнице, Лену вывернуло несколько раз.

– Господи, когда ж это кончится? – шептала она, сидя на ступеньках крыльца. – Тяжко-то так…

Калитка скрипнула и перед измученной тошнотой девушкой предстала свекровь.

– Чего расселась? Я её там жду-жду, а она загорает, – зарычала Александра Константиновна, косясь на Катю. – Я позавчера тебе о чём говорила, а?

Лена вопросительно смотрела на недовольную женщину и сглатывала слюну.

– Погода будет, пойдём на картошку.

– Не могу я. Плохо мне, – прошептала невестка, вытирая подбородок.

– С чего это?

– Беременная я.

– И что? Беременность – не болезнь. Собирайся. Картоху полоть надо.

– Лучше Ваську попросите.

– Ишь ты-ы, – поставив руки на бока, Александра покачала головой. – Лодырь ты, а не невестка. И где это видано, чтоб мужики борозды пололи? Или, может, Ваську ещё у плиты поставить, чтоб тебе борщи варил, пока ты прохлаждаешься? Или пускай бельё твоё стирает, а ты будешь у телевизора лежать?

– Тошнит меня. Вот отпустит, тогда и приду.

– Знаешь, что, девонька, ты мне это брось. Я надумала картохи вам в подпол насыпать, чтоб не пропала, а ты нос воротишь? А если я сейчас Ваське доложусь, а? А если я ему всё о тебе выскажу? Ты подумала, как ты в свои года, будучи брошенкой, жить с девкой будешь? Да тебе все ребята забор переломают, и вся деревня будет знать, что ты не жена Василия, а обыкновенная гуляка. Куда тогда побежишь, а? К мамке с батькой? Да кому ты нужна после того, что в своём селе наворотила?

– Что? – у Лены вытянулось лицо.

– Знаю. Знаю я, как ты в своём краю хвостом мела. Земля слухами полнится, родимая. Вот и до меня дошли, как ты дочку-то прижила. Тьфу, и как только Васька на такую, как ты, позарился. Позор на всю округу. У сына моего сердце дюже доброе. Взял тебя под своё крылышко, а ты так с его матерью поступаешь. Тьфу, чтоб ты облезла, курица подколодная. Где он?

– Кто?

– Сын мой, кто ж ещё? В поле его нету, я уже узнавала.

Ну и мамаша-а-а. Проходу не даёт не только невестке, но и сыну. Каждый день справляется, где Васька, во сколько пришёл, во сколько ушёл, с кем беседы вёл и сколько времени.

– Спит он.

– А чего ж на работу не отправила? Я тебе самое дорогое доверила, а ты его перед людьми позоришь! – ещё чуть-чуть, и возгласы свекрови услышит вся деревня. – Бессовестная! Да какая из тебя жена? У тебя ж одни мужики на уме! Что, никак «наесться» не можешь? Я в твои годы за пятерых работала, а ты сидишь тут и спину греешь! А ну! Подымайся, кому говорю?! Картошка сорняком поросла, не уродится клубень по твоей милости!

– Александра Константиновна, это ваша картошка, свою я уже прополола. Дайте мне передохнуть, пожалуйста, токсикоз у меня… – взмолилась Лена, прикрывая рот ладонью.

– Я тебе сейчас передохну! Я тебе так передохну, что полетишь ты у меня обратно, в Сосновку, или откуда ты сюда прикатила!

– Ну, попросите кого-нибудь, мужа, например.

– Мужа? Мужа просить гряды полоть?! – глаза свекрови округлились размером с рублёвую монету. – Да ты ополоумела не иначе?! Ну я тебе сейчас покажу, как со свекровью разговаривать.

Константиновна рванула к крыльцу, чтобы пожаловаться Ваське, но не успела войти в дом, как на пороге столкнулась с сыном.

– Васенька, ты представляешь, что твоя жена учудила? – ещё не видя лица сына, она запричитала, как потерпевшая. – Ой божечки, – опешила, когда узрела не лицо, а месиво. – Что это с тобой?

– Чего орёте, аж в доме слышно? – зевнув, Васька вынул из трико пачку папирос.

– Кто ж тебя так, сынок? – запричитала мать, кинувшись на грудь парня. – Да я им всем руки обломаю за такое отношение! Да я на них порчу наведу и заставлю молить прощения!

– Мам, отстань, дай оклематься, – отодвинув мать в сторону, Вася спустился с крыльца. – Упал лицом вниз, быва-а-ает, – сладко зевнул и сунул папиросу в рот.

– Вася, признавайся, кто тебе физиономию попортил? У меня не заржавеет, я быстро тому рога пообломаю, – спустилась к сыну, чтобы поближе рассмотреть синяки.

– Не переживай, пройдёт, – закурив, Вася покосился на жену.

Лена всё также придерживала ладонь у рта, скукожившись от воплей свекрови. Выпустив первую струйку дыма, Василий перевёл заспанный взгляд на мать.

– Чего кричишь-то?

– Картохой заниматься некому, а твоя жена отмахивается. Вася, сердцем чувствую, по миру нас пустить хочет. У меня руки уже не те, не справляюсь. Батька твой в колхозе трудится, а жена загорает. Да где это видано, чтоб молодая девка баклуши била? Да кому скажи…

– Поднимай задницу и пошла на усадьбу, – грозно приказал муж, положив руку на плечо матери.

– Так её, так, миленькую! А то ишь перечить вздумала, – свекровь заулыбалась во все двадцать зубов и погладила сына по животу. – Только ты трогать её не вздумай, а то помнишь, что с Федором жёнка сделала? До сих пор сидит, окаянный, за бабскую натуру сварливую, – шепнула ему на ушко, поглядывая на ненавистную невестку.