Беспилотник

Наталья поднялась и пошла, открывать дверь. А приоткрыв ее, она тут же её и захлопнула. Причем, даже, и закрыла на защелку.

– Павлов, полундра! Там журналюги. Что делать? – прошептала она ему еще сонным своим голосом.

– Э-э. Так. Прибери-ка на кровати. Я пойду, поговорю, – быстро поднявшись с тахты, сказал Олег, и начал наскоро застегивать и заправлять в брюки рубашку.

– Зачем?! Не открывай! – запротестовала Наталья. Но бросилась скорей убирать с покрывала оставшиеся шмотки, и стала рассовывать их в прикроватные тумбочки.

Они мельком глянули друг на друга. Хмель у них еще до конца не прошел.

– Нет-нет. Несерьезно будет. Открою, – решительно сказал он, но, при этом, почему-то, очень осторожно подошел ко входу. И медленно отодвинул защелку.

– Мистер Павлов, здравствуйте! Мы из американской научной прессы! – услышал он по-английски, открыв дверь и, показывая рукой, что гости могут пройти.

Журналисты вошли. Разговор стал продолжаться на английском языке. Представители СМИ, показывая свои удостоверения, попросились поговорить и сказали, что у них есть еще и выгодное для команды Олега Павлова коммерческое предложение. Пришедшие, как-то, по-хозяйски, наверное, чисто по-американски, быстро расселись по креслам, несмотря на то, что присесть им никто и не предлагал. Журналистов было двое. Оба одетые в джинсы, футболки и легкие куртки. Женщина Мэри Лайт и мужчина Лон Свенсон. Так, по крайней мере, было написано в их бумагах. Павловы, переглянувшись между собой и удивленно почесав затылки, тоже уселись.

– Мистер Павлов, мы очень впечатлены вашим докладом на форуме. Многое мы поняли. Что-то, конечно, мы не поняли. Да. Вы ведь теплофизик? Вы работаете в институте теплофизики в Новосибирском Академгородке в России? – сказала Мэри. Лон не стал принимать активного участия в разговоре.

– Да. Я теплофизик. Я закончил Новосибирский Государственный университет. Я понял. Вы хотите сказать, что мой научный доклад никак не вяжется с теплофизикой, да и вообще с физикой? И могу ли я, что-то профессионально заявлять по этой теме? Да и кто меня, вообще, отпустил на форум или уполномочил что-то подобное сообщать? Я вам отвечу – никто. И приехали мы за свой счет.

– Нет. Нет. Ни в коем случае ничего такого мы не утверждаем. Нам еще почти нечего про вас сказать, тем более уж, попытаться рассказать нашим читателям. – запротестовала Мэри.

Прозрачное, но чуть клубящееся нечто влетело в комнату через балконную дверь и замерло возле одной из прикроватных тумбочек. Но, никто этого не заметил.

Беседа продолжалась.

– Но, вы же уже успели навести справки…? – Олег не договорил. В номере раздался грохот. Это дверь на лоджию с силой захлопнулась, хотя снаружи был обычный спокойный знойный вечер в индийском городе. Т.е. ни ветерка.

Не очень понимая причину произошедшего, Павлов сказал гостям «Простите» и подошел к балкону.

Он немного постоял в раздумьях, глядя на дверь и пытаясь понять что же, все-таки, произошло. Но, ответа не нашел. И переключился на другое. Он сделал, тогда, попытку представить, куда могут повернуться события и задумался немного о том, что, все-таки, можно будет сказать, рассказать, а что лучше не говорить. И, в конце концов, открыв снова балконную дверь, он вернулся и сел в свое кресло.

Мэри и Лон, с подачи Натальи, все-таки, согласились выпить по стакану сока.

Павлов же, тогда, попытался перехватить инициативу на себя.

– Вы сказали, что у вас есть какое-то коммерческое предложение. Давайте. Постарайтесь его изложить, – сказал он улыбнувшись.

– Слушайте, мистер Павлов. Да. У нас есть кое-что для вас. И мы думаем, это «кое-что» вас заинтересует. Но, сначала нам бы хотелось с вами поговорить по поводу сути вашего доклада. Согласитесь, что вы предложили совершенно необычный взгляд на окружающее. Точнее, на природу человека. По-вашему, Ум-Душа надевает скафандр из плоти и является на Землю?

– Ну, уж, нет! Нет и нет. Давайте быть точными, а то вы напишите там то, что сами придумали. А Олег, ни про какой скафандр ничего не говорил. Не надо, – с порога и уже на русском языке Наталья отвергла попытку все высказанное мужем на форуме перевести в фантастику.

– Миссис Павлова, – тут же, вклинился Лон на английском. – Мы – уважаемое информационное агентство, газеты, журналы и телевидение. Мы – не желтая пресса. Поэтому, можете не беспокоиться по этому поводу. Если, даже, дело дойдет до беседы или интервью, то вы и ваш муж будете потом читать и утверждать сам текст.

Он сидел в кресле, широко расставив худые ноги в джинсах и кроссовках. На шее у него болтался фотоаппарат, который Лон постоянно старался придерживать левой рукой. Крышки же на объективе не наблюдалось.

Олега насторожило то, что журналисты понимали по-русски. «Времена, что ли, изменились? И, правда?» – подумал он, но ничего не сказал.

– Давайте сразу договоримся. Нет. Или, лучше, давайте позовем Валеру и Ирину Шаниных. Сами мы не будем принимать никаких кардинальных решений. – опять по-русски продолжала заступаться за мужа супруга.

– Наталья, Угомонись. Да. Согласен. Позови их. Все, пока, нормально, – тоже по-русски одернул её Павлов.

Супруга никуда не пошла, а, просто, стала набирать на телефоне номер Ирины.

Лон, воспользовавшись паузой и делая вид, что просто копается в своем фотоаппарате, попытался нагло сфотографировать комнату и Мэри Лайт за столиком в кресле. Но, что-то видимо, пошло не так. Потому что, он остолбенело, остановился, брови его взметнулись вверх, и он, потеряв всякий интерес к окружающему, беспардонно на пластике поверхности стал разбирать свой фотоаппарат на составные части.

Мэри, немного озадаченно воззрилась на него. Павлов, тоже обратил на это внимание. Пауза затянулась бы надолго, если бы в комнату с озабоченными лицами не ввалились Шанин с супругой.

Олег с Натальей сорвались со своих мест и устремились им на встречу.

Валерий и Ирина, минуя Павловых, с боевым настроем окружили расположившуюся в креслах американскую журналистскую братию. И опять повисла некоторая пауза.

– Что тут происходит? – своим низким и громким голосом на русском языке поинтересовалась Ирина, разглядывая гостей.

– Ирина, Ирина, садись-ка вот на мое кресло. А я на диванчике посижу, – засуетилась Наталья, подсаживая к столу вновь прибывших.

Все, кроме супруги Павлова, могли бегло говорить на английском. Она же только понимала язык. Что считала своим минусом. Ребятишки, младший мальчик и старшая девочка, которые сейчас остались с бабушкой и дедушкой в России, в свое время не позволили ей довести до ума свой иностранный.

– Знакомьтесь, – стоя возле пришедших и обращаясь к гостям, произнес Олег. – Это мои коллеги, друзья и единоверцы, точнее, единомышленники. Супруги Шанины, члены нашей команды на форуме.

– Очень приятно, – американцы привстали и протянули в приветствии руки. Причем, Мери, улыбнувшись, добавила:

– Старший научный сотрудник лаборатории термодинамики института Теплофизики СО РАН Шанин Валерий Сергеевич. И младший научный сотрудник той же лаборатории Шанина Ирина Витальевна. Меня зовут Мэри Лайт. Это – Лон Свенсон, мы – журналисты.

– Браво, – удивился осведомленности американцев Валерий.

– И что вы еще про нас знаете? – поинтересовалась у Мэри Ирина.

За неё односложно ответил Лон Свенсон. «Интернет» – снова усаживаясь в кресло, сказал он и придвинул к себе детали своего фотоаппарата.

Остальные, тоже, уселись.

– Что-то случилось с устройством? – на своем английском поинтересовалась с диванчика Наталья.

– Нет-нет. Ничего. Куда-то пропала полная зарядка у аккумулятора. Ума не приложу, – несколько задумчиво ответил тот, поднимая в руке батарейку.

– Давайте, пожалуйста, продолжим, – деловито переключила внимание на себя Мэри. – Я не стану таиться, и задам вопрос в лоб: Вы все, и мистер Павлов, в частности, исповедуете то, что было сказано в выступлении? Насколько вы уверены, что Ум – это не есть Мозг, или Мозг – не есть Ум. С ваших слов это все выглядит так, будто Мозг – это HardWare, а Ум – это SoftWare. Одно материальное, другое, вроде как, состоит из логических ноликов и единиц. Не материальное. Если бы вы, мистер Павлов, или кто-нибудь из вас были программистами, то мне с уверенностью можно было бы сказать, что все это простая натяжка до некоего смысла.

Все молчали, а Олег в задумчивости посмотрел на Мери.

– Так, сразу, по вам и не скажешь, что вы являетесь тем, с кем можно вести подобную дискуссию. Извините, конечно. У вас, наверное, хорошее образование? – наконец, сказал он и, помолчав, добавил:

– Вот что. Вы мне скажите – это еще не интервью, и можно отвечать несерьезно? Или это уже является тем, за что у вас платят деньги. Простите мою меркантильность. Но, это для меня… для нас это важно знать. И еще. Если сказанное мной попадет в СМИ, то мне… нам важно знать, не увидим ли мы потом на разных страницах ваших изданий вашу же отсебятину за моей подписью? Может, какой-то договор составить? – спросил медленно и вежливо Олег.

Все остальные не вмешивались, слушая их разговор. Лон же продолжал задумчиво вертеть между пальцев руки извлеченный из фотоаппарата аккумулятор.

Мэри откинулась на спинку кресла.

– У вас тут можно курить? – спросил она.

Павлов осмотрел всех, подумал и сказал:

– Курите. Но, у нас в номере, по-моему, отсутствует пепельница. Хотя нет. Вот, она, – он, привстав, достал её своей длинной рукой с полки какого-то шкафчика и передал журналистке.

– Спасибо, – сказала она, извлекая из кармана легкой куртки пачку сигарет.

– Мистер Павлов! – продолжила она и, раскуривая и затягиваясь, выпустила дым в потолок. Пахнуло эпизодом из какого-то американского фильма. – Я согласна начать, если вы не против, здесь и сейчас. Правда, мистер Свенсон у нас оказался, почему-то, совершенно не подготовлен.

Она, даже, не взглянула на своего коллегу. Тот тоже ответил ей взаимностью, молча и глядя в потолок продолжал вертеть между пальцев аккумулятор.

– Если поверите на слово журналисту нашего известного на весь мир предприятия массового информирования. А наша аббревиатура и логотип, повсеместно известные, должны вам, конечно же, что-то говорить и, я надеюсь, внушать доверие. Если я заявлю, что перед выпуском текста в, так сказать, тираж вы будете его читать, и вместе со мной, с супругой корректировать и утверждать его окончательный вид. То, будет для вас этого достаточно, чтобы вы согласились и мы, все-таки, побеседовали? Все будет оплачено. – Мэри посчитала, что привела убедительные доводы. Но, тут же добавила:

– К тому же, я не пошутила, объявив вам, что у нас есть еще кое-что, что вам можно было бы предложить.

– Миссис Лайт. – ответил ей Олег. – Вы называете вашу аббревиатуру и клянетесь. А я могу привести примеры, когда из уст ваших же ведущих разных телепередач и информационных выпусков в уши и глаза людей летит такая ахинея, во всяком случае, про Россию, точно, что порой думается: где-то в ваших редакциях засел очередной супергерой из комиксов Человек-Лапша, … – Шанин хохотнул… – который мастерски развешивает свою пшеничную паутину на раскидистые уши ваших зрителей или читателей. Простите меня, конечно, за такую оценку вашей работы.

– Ха–ха. Смешно. Нет. Вы говорите про политическую редакцию. Нам, совершенно не интересно, что они там иногда городят. А про супергероя – это достаточно метко. Я… мы – из научной редакции нашей же компании. И нас с Лоном просто уволят, если мы будем действовать подобными им методами. И мы умрем с голоду в полной безвестности. – парировала Мэри, стряхивая пепел сигареты в пепельницу. – Это нескромно, конечно же, но вы сейчас же можете отыскать в интернете мои статьи и передачи с моим участием. Если воспользуетесь вашими телефонами.

– Ладно. Верим. Допустим. Тогда, значит, я понимаю, что процесс будет выглядеть так: вы задаете вопросы, мы… я на них отвечаю. И мы можем даже с вами немного подискутировать между собой. Вы фотографируете…

– Нет. Фото не будет. Во всяком случае, сегодня. – прервала его журналистка.

–… да, хорошо. Тогда, без фото. Вы перекладываете сказанное в текст, мы его читаем, корректируем и утверждаем окончательный вариант. Который, потом, и пойдет в вашу статью. Так?

– Так. Дотошный вы человек, Павлов – согласилась Мэри. – Добавлю. И вы получаете деньги, которые вас устроят. А их сумма, мне кажется, не станет препятствием к публикации. В общем, Олег, я надеюсь можно вас так называть, вы получите хорошие деньги и сможете купить своей жене новое дорогое платье, – она докурила и затушила сигарету.

Павлов знал, что зажженная сигарета никого из присутствующих не удивит. Так как, многие из его команды тайно или явно покуривали, поэтому, спокойно ранее разрешил журналистке это дело.

Он оглядел всех. Его жена и друзья, переводя в уме состоявшуюся беседу на русский язык, просто молчали, не вмешиваясь. Лишь, Наталья, маленько беспокойно завертелась тогда, когда американка с каким-то, чисто женским натиском назвала Павлова по имени.

– Хорошо. – сказал он, подводя итог этой части беседы с американцами. – Платье, так платье. Но, кто будет стенографировать нашу беседу?

Она, молча вытащила из кармана диктофон и нажала на кнопку. Экран устройства засветился. Мэри повернула голову в сторону своего коллеги.

Лон Свенсон почесал коленку.

Миссис Лайт деловито включила диктофон на запись и начала.

Журналистка:

– Мистер Павлов, вы, я так понимаю в отпуске? Как и все члены вашей команды? И приехали в Индию на форум «Идеи молодых – XXI век» в Нью-Дели?

Павлов:

– Да. Мы все, так или иначе, в отпусках. Мы сюда приехали. С докладом.

Журналистка:

– Вы теплофизик из России.

Павлов:

– Да. Я работаю в институте теплофизики СО РАН. Это в Новосибирске. В России.

Журналистка:

– По специфике своей деятельности вы далеки от той темы, с которой выступили на форуме?

Павлов:

– Я ученый. Не инженер, который, как правило, скован своей основной специальностью. Ученый – он в своих поисках, иногда, перелопачивает горы смысловых, порой совершенно не связанных между собой понятий, явлений, фактов.

Журналистка:

– Тема доклада – это ваше хобби?

Павлов:

– Да, почему же? Если вы внимательно его слушали, то могли заметить, что в нем высказано мировоззренческое понимание с далеко идущими последствиями. Нет. Не хобби.

Журналистка:

– А что вы имеете в виду, говоря о последствиях.

Павлов:

– Послушайте, ну, тут понятно. Если мы говорим о том, что для Мозга есть свой строительный материал, атомы, молекулы и складывающиеся из них по своей программе гены. И это есть материальный, молекулярный мир, который мы знаем и продолжаем изучать. То, Ум – порождение другой природы. Он не является результатом атомарной или молекулярной комбинаторики. И не содержит ничего материального. Бозон Хигса не имеет отношения к природе Ума. Хотя…

– Любопытно. И из чего же состоит Ум-Душа, по-вашему? – поинтересовалась Мэри, задав краеугольный вопрос, ответы на который ищут все, прозревающие в этом вопросе, энтузиасты.

Павлов:

– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос. Единственное, что я вам могу сейчас сказать, это то, что, судя по сбывшимся предсказаниям от разных источников типа Нострадамус, Ванга, Кейси и так далее, мы можем предположить, что все эти предсказания были сделаны неким экстраординарным путем, минуя материальную составляющую. Ныне существующая наука никак не может традиционными методами объяснить способ получения такого рода информации. Значит, разумно предположить, что для человека есть, пока не понятая людьми, лазейка. Для его умственной деятельности. И эта лазейка, предположительно не связана с, допустим, физикой. Но, минутку, – видя уже следующий вопрос журналистки или её возражения, Павлов, предвосхитил ее. – Минутку. Смотрите. Зато, если мы возьмем за основу, что Ум человека не материален, и является, как бы «водителем» для Мозга. То есть, Ум становится автономной единицей. Это – допустим, подождите, я говорю, давайте допустим такое. Тогда, сразу можно предположить, что для Ума есть какие-то, пока нам не известные законы существования. Также, можно предположить, что Умы разных людей взаимодействуют между собой. Обмениваясь информацией. И судя по результатам некоторых ученых-исследователей, например, американца доктора Моуди, с его послесмертными опросами тех людей, которые в результате тяжелой болезни побывали в клинической смерти и вернулись, судя по всему Умы-Души, повстречавшиеся таким больным, не скованы никакими временными рамками. А им там приходилось встречаться со своими давно умершими родственниками. Да и, наоборот. Вернувшиеся утверждают, что сами могли попасть в любое время, приложив, лишь, свои волевые усилия. Тогда, делаем предположение, что Ум-Душа индивида может получить информацию из любого времени.

– А это значит, вот вам и предположительная разгадка феномена предсказателей. – остановился Олег, с любопытством разглядывая журналистов.

– Брр, какие вещи вы рассказываете. Это вам теплофизика такое подсказала? Но, ведь, это все предположения. Ничего доказанного в этом вопросе нет. Никто, ведь, оттуда не возвращался. – поежилась Мери.

– И теплофизика тоже. – хорошо владея собой, улыбнувшись, подтвердил Павлов и продолжил, – Да. Ничего, толком, не исследовано, и ничего не доказано. Хотя, как я вам уже говорил, есть системные исследования посмертного опыта вернувшихся из клинической смерти. Существуют, в том числе, и собственные впечатления, прошедшего в результате болезни через клиническую смерть, российского академика ракетчика. Военного. И я далек от того, чтобы все это забраковать, из-за того, что этого не может быть, потому, что не может быть никогда.

Мэри Лайт, посмотрела на окружающих и снова попросила разрешения закурить. Шанин тоже стал доставать свои сигареты.

– Дайте мне переварить это, – сказала она, щелкая зажигалкой, и, помедлив, добавила с улыбкой, – Павлов, а вы не инопланетянин?

– Не замечен, – тоже улыбаясь, ответил Олег и добавил по-русски, уже обращаясь к Ирине с Натальей:

– Девчонки, а у нас есть кофе? И чашки. Может, сделать нам всем по чашечке? Или заказать?

– У меня есть молотый в пачке. Не надо заказывать. Сейчас я сварю, – ответила Наталья, радуясь, что обстановка маленько разрядилась.

– А я сейчас из нашего номера чашки принесу, – громко в тон ей сказала Ирина. И они отравились готовить.

Олег посмотрел на Лона Свенсона. Тот, сидел нешелохнувшись, облокотившись на колени, и придвинувшись вплотную к столику. И, молча и задумчиво, держал между пальцев аккумулятор. Уже не вращая.

Мэри Лайт, глядя в окно, пыхтела сигаретой.

– Сейчас девушки кофе организуют, – сказал Олег по-английски.

– Да, если можно, – подтвердила журналистка и продолжила, улыбнувшись. – Знаете? Мой ум встал нараскаряку. Так, вроде, у вас в России говорят? Поймите, мистер Павлов. Мне не нужно, как журналисту, в это верить или не верить. Мое дело «срисовать» с вас информацию по моим вопросам и, с утверждения моего шефа-редактора, опубликовать материал в нашем научном журнале. Но, как человек, я на распутье. С одной стороны мне рисуются золотые дали и малиновые берега, а с другой стороны – темные и дикие подземелья со стонущими жертвами. Я, просто, представила, если, на самом деле, все так, как вы говорите. То, каковы могут быть последствия?

– Это очень хорошо, что вы умный человек, и откуда-то знаете наши русские поговорки и присказки. Давайте, сделаем некоторую паузу и, попив кофе, засядем за следующую часть интервью, – серьезно ответил ей Павлов.

– Я была в Москве один раз. Как видите, хватило. – с задумчивой улыбкой сказала миссис Лайт. И с согласием сказала: – Да. Давайте, попьем кофе.

Потом посмотрела на часы и добавила:

– Знаете? С вашего позволения, мы с Лоном выйдем из номера. Мне нужно позвонить.

Она остановила запись, сделала коллеге знак, и он резко сорвавшись с места, последовал за ней в коридор.

Оставшиеся оживились.

– Павлов, а она тебе глазки строит. – с некоторой усмешкой сказала жена Наталья.

– Успокойся. Это их профессиональное. – ответил Олег. – Друг может быть более откровенным, чем просто интервьюируемый.

Больше супруга этот вопрос в дальнейшем не поднимала.

Олег взглянул на друга.

Шанину, не то, чтобы было все равно. Он мог вклиниться в разговор и тоже рассказать многое не хуже Павлова, но какое-то предубеждение к иностранным представителям средств массовой информации мешало ему, вообще, чем-нибудь с ними делиться. Поэтому, он был рад, что интервью берут у коллеги, а не у него.

Занимаясь тем, чем они сейчас занимались, никто из присутствующих, конечно же, и не заметил, что на прикроватном столике изменил свое положение тюбик с помадой. Светлый конец, который раньше показывал на балконную дверь, стал показывать, теперь, на центр столика, вокруг которого были расположена вся компания.

Павлов подошел и молча сел обратно в кресло. И уставился в окно. Женщины занялись какими-то своими делами с телефонами, кофеваркой и чашкам. И, спустя некоторое время, по номеру потянулся приятный, пьянящий аромат свежесваренного кофе.

Все павловские тоже знали эту тему. И обсуждали сказанное сейчас американцам не один раз. И в разных для себя обстоятельствах.

Валерий же, будучи напарником Олега Павлова в этом вопросе, еще и потому не захотел принимать активное участие в разговоре, что наблюдая и через российские СМИ, которые он считал, все же, ангажированными российской пропагандой, да и через иностранные, которые тоже были не менее ангажированными, но уже западной пропагандой, и по интернету, он диву давался, какое на Западе чудовищное вранье, порой, просто голословное или высосанное из пальца сразу после взятия с потолка, в них про Россию распространяется. Иногда, казалось, что какой-то полный идиот захватил министерство печати, если такое имеется, допустим, в Америке, а удалить его оттуда нельзя, потому, что другой, высокопоставленный старый и не самый умный в мире, не подписывает его отставку.

Валерий, где-то в начале интервью, просто шепнул Павлову: «Не верю я им. Переврут. И мы будем дураками.» На что Олег только пожал плечами.

Шанин посмотрел на часы и задал в воздух вопрос:

– Народ. А могут ли хваленые швейцарские часы за два часа отстать на пять с лишним минут? Что происходит? Сколько времени, Олег?

– Шестнадцать тридцать четыре по Бомбейскому времени, – кривляясь, торжественным голосом диктора объявил Павлов.

– По какому? – переспросил Валерий, вертя в руках снятый с руки хронометр.

– Фиг его знает. Короче, сейчас 16:34 их местного времени. И 3 июня 2022 года. Проверяй. – уже своим голосом проговорил Олег.

– Правильно, а у меня 16:29. На, смотри. Кому жалобу писать? – посмотрев еще раз на свои часы. Шанин протянул их Павлову. Тот глянул и добавил:

– Ну, значит, ты ронял их где-нибудь. Или ударил обо что-нибудь. Не знаю, – сказал Олег.

– Маловероятно, – задумчиво пробормотал Валера и добавил:

– Так как, я не лунатик, и такого, о чем ты сказал, за последние два часа не припомню, чтобы произошло. В ресторане они шли вровень со всеми.

– Тогда выброси их, – улыбнулся Павлов.

– Пить надо было меньше, – оторвавшись от какого-то шкафчика, с улыбкой крикнула ему супруга Ирина.

– Тебе. Я не пил. Я – за рулем. Я вас вез, – парировал выпад Шанин. И добавил, переключившись уже на Олега. – Зачем ты этим американцам все рассказываешь? Пусть доклад читают. У меня такое ощущение, что переврут они все. Ну, представь себе. Такая, вот, картинка: ты в рясе и в шапке-ушанке. И с кадилом. Ходишь, размахиваешь им, вокруг летающей тарелки на Красной площади. И заголовок такой. Булгаковский: «Покайтесь, ня-то поздно будет!» А под ним наукообразный текст соответствующий. Специально, для обтекания перед научным сообществом.

– Валера. Мы же с тобой уже много раз разговаривали на эту тему. И под водку тоже… – Павлов не договорил.

– Чего-о?! – громким низким голосом протяжно вклинилась в беседу Ирина. Приближаясь к ним с кружками, – А вот, с этого места – поподробнее, пожалуйста! Это что? Это имеется в виду, в гараже?

Павлов засмеялся. Валера с улыбкой уставился на супругу.

– Мать. Ты, как всегда, все не так поняла. Выражение, «и под водку тоже» – обозначает эзоповским языком особую степень доверительности. Все просто, – с улыбкой пояснил он.

– Ага-ага! А в лаборатории из колбы спирт убывает. Что? Тоже, для протирки оптических осей приборов?

– Как ты могла?! Ну, как ты могла?! О горе мне! Как ты могла такое подумать? О, горе на мою седую голову… – картинно веселился Шанин.

– А–а–а! «Седая голова». Я еще в бензобак, проверю, что вы туда наливаете! – подначивала Ирина.

Все рассмеялись.

Они бы так кривлялись еще долго. Кофе был горячим. Кружек хватало. Нашлись и печенюшки. Наши обычные, российские. И, даже, еще мягкие. Но, без стука в комнату опять вернулись американцы. Вошли какие-то озабоченные, но глянув на веселящуюся компанию, тоже стали улыбаться.