Легенды нашего края. Живая вода

Очень не любил, когда в мою жизнь вторгалось нечто непредвиденное. Согласен на загадочное, которое следовало понять, но непредвиденное все обращало вспять – возвращало к началу поиска.

Впредь, если что-нибудь затевать, надо все капитально продумать!

К следующему визиту на Оленичево я подготовился – съездил в райцентр и купил в аптеки валерьянки. Я был уверен, что кошка реинкарнировала – на «кис-кис» не пойдет, а на капли пахучие может.

Между делом воображение захватили невероятные небылицы, большинство из которых были гротескной выдумкой. Но какая разница? Разве-не-было-здорово-если-бы…. Пусть это игра, но все интереснее, чем думать о прибылях за платное оживление покойников. Она помогала мне поддерживать иллюзии выдуманного мною мира. Жаль, что некому рассказать. Но есть компьютер и интернет….

Короче, валерьяна мне не понадобилась. Вместо ожившей кошки на берегу я встретил очень красивую девушку в просторной ночной сорочке до пят времен короля-солнца Людовика Четырнадцатого, которая легко и непринужденно пошла на контакт.

– Ты откуда здесь?

– Не знаю.

Я ущипнул себя – нет, не сплю. Мне самому было интересно – почему я ее не боюсь? Набрался мужества, чтобы спросить:

– Ты видение, приведение или живой человек?

Боялся, что все испорчу, но мне это нужно было знать. Это было ненормально.

Она взобралась на почти горизонтально склонившуюся березу, подставляя лучам солнца лицо и шею.

– Ты, наверное, думаешь, что я не настоящая, да? – спросила она.

– Немножечко да. Думаю, что ты из моих фантазий.

– Я здесь, чтобы отдыхать. В озере безопасно, но ужасно. Мне не нравится там.

– Ты русалка?

– Не знаю.

– Мне кажется, что я где-то видел тебя.

– Может, и видел, – она нахмурилась. – Давай больше не будем об этом.

– Да, конечно. Это не мое дело – где ты была и кем.

– Ты мне нравишься.

– А ты мне. Пойдешь ко мне в гости?

– Ты меня хочешь?

– Я одинок.

– Мудрый совет тебе дам, – сказала она. – Общаться – пожалуйста. Но в плане межполовых отношений держись от меня подальше. Ничего хорошего они не принесут ни мне, ни тебе.

– О чем ты говоришь? Ты ведь даже не знаешь, чего я хочу.

– Может и знаю.

– Так знаешь или нет?

Она ничего не ответила, только глубоко вздохнула.

– Мне хотелось лишь нежность тебе отдать. Я вот чувствую, как душа переполняется ею. Всего лишь нежность – легкими прикосновениями. А что тебя беспокоит? Какие-нибудь предчувствия или что-нибудь в этом роде?

– Не понимаю, о чем ты говоришь? – сказала она, задумавшись о своем.

– А, по-моему, понимаешь. Ты должна понимать это, но не хочешь принять. Ведь не зря же ты появилась здесь. Идем ко мне. Обещаю – не пожалеешь.

– Я здесь, – говорила она с трудом: что-то внутри ее беспокоило. – Я здесь, чтобы слушать тебя. Мне приказали….

– Кто?

– Этого я не могу сказать.

Я оставил нюанс для работы ума.

– Солнце закатится, ты уйдешь? Я ревную тебя к тому, кто тебе в озере смеет приказывать. Я не готов с тобою расстаться. Я буду думать, что тебе без меня плохо.

– Приходи ночью, – сказала она, – когда на небе луна будет полной.

Сколько раз представлял себе эту встречу – я и что-то произведенное в недрах Оленичево. А вот встретил – рукой подать! – и ничего путного не могу сказать. Ее присутствие казалось венцом цепи логических событий, однако я никак не мог обнаружить какой-то определенной привязанности к реальности: погрузил в воду дохлую кошку, получил живую девушку. Почему это произошло? Не чувствовал в том никакого смысла. Какая-то мысль с трудом пробивалась где-то в уголке сознания. Во всем этом деле есть некая важная сторона, которой я пока не улавливаю.

Что-то было неправильно. Сигнал тревоги стал ощутимее. Я должен что-нибудь предпринять. Насколько я понимал, столь не совсем вероятное превращение не могло произойти просто так.

Мозг работал с отчаянной быстротой. Что для меня имеет значение?

Меня, как любого человека, можно побудить к действию, если задеть нужную струну. Чем меня можно тронуть? Сочувствием? Угрозой? Возможностью выгоды?

Ну, конечно же, прежде всего – красивой женщиной!

Кто-то, кого я не знаю, испытывает или изучает меня. Подсунул мне вместо ожидаемого  самый действенный стимул!

– Ты совсем-совсем ничего не помнишь? – спросил я девушку. – Ну, хотя бы… как зовут или где живешь? Кто тобой повелевает?

– Этого я не должна говорить.

– Ага. Не должна или не помнишь?  Ну ладно, пойдем со мной – я не могу тебя здесь оставить. Ты ведь сама сказала, что тебя сюда отправили слушать меня – но правильнее будет не слушать, а слушаться. Я ухожу и ты со мной. Все понятно? – исполняй.

Моя визави задумчиво качнула ногой.

– Ты считаешь, мне надо пойти с тобой?

– Я приказываю.

– Ты не можешь мне приказывать.

– Снова за рыбу деньги! Тебя для чего сюда послали?

– Ну, хорошо, – она поднялась и легко пробежала по стволу дерева до тверди и спрыгнула наземь. – Пошли к тебе. Но с закатом я должна вернуться сюда.

Там видно будет – подумал я.

Мы прошли лесом до тропинки к озеру Горькое, по которой я каждое утро бегал купаться. Прошли мимо окон никем незамеченные и очутились в моей квартире.

Ковер, застилавший пол прихожей привел в восторг мою гостью. А еще гобелен чудесной работы из разноцветных перьев в виде девушки-индианки, висевший над кухонным столом. Надолго остановил ее сервант с набором стеклянной посуды. Она внимательно осмотрела фотографию моих внучек и мою с маленькой еще тогда дочкой Настенькой на загривке – застекленные, они стояли на рабочем столе.

Шаг за шагом она обошла мою полуторку по периметру. Наконец, остановилась у застеленного дивана. Коснулась рукой стеганного хозяйкиного одеяла, присела, легла и обратила на меня взор – восхитительная девушка моих сновидений, но из плоти и крови.

2

Волосы у нее были светлые и длинные, мягкие, как озерная тина. Лицо чистое и нежное без тени похоти. Глаза по-кошачьи зеленые.

Какое-то время она смотрела на меня с сомнением и настороженно, потом тревога отошла, и она стыдливо улыбнулась.

– Тебе нравится здесь? Хочешь остаться и жить со мной?

– Мне не разрешат.

– А мы никого не будем спрашивать. Оставайся со мной. А если кто придет за тобой, у меня вон топор в лоджии есть – мигом забудет, зачем пришел.

Она засмеялась.

– Я настоящая девушка и я устала от одиночества. Мне надоело получать указания, будто я бессловесная тварь на четырех ногах и с хвостом. Я буду у тебя жить, если ты будешь меня кормить. А ты меня можешь гладить по волосам, если захочешь.

Я вдруг подумал, что жить с девушкой-кошкой, это значит подавить в себе животное начало. И еще – с ней не разведешься, ее не прогонишь: ей просто некуда идти. Я решил не тянуть кота за хвост:

– Скажи мне, милая, кем ты себя ощущаешь – девушкой или кошкой?

– Я человек. который пробудился ото сна. – сказала она.

– Что ты помнишь? Что ты умеешь? Кофе мне сваришь?

Она рассказала, что сон ее памяти представляется чем-то вяло текучим, каким-то процессом, который происходил будто не с ней. Постоянно она чувствовала себя раздраженной и разочарованной чем-то. Она постоянно пыталась что-то понять. Что? – ответ ускользал от нее. Таковы были ее первые часы после реинкарнации. Потом появился я с желанием обладать ею, светившемся в моих глазах. И она почувствовала себя девушкой. Она обрела ощущения своего тела и души – появились желания нравиться, покорить и отдаться. До этого же она была неким бестелесным существом – как говорится, ни рыба, ни мясо.

– Тебе предстоит познать себя. Я помогу.

В этот момент я подумал, что все будет наоборот – эта девушка вернет меня к истокам природы, когда не было еще ни людей, ни зверей, а существовало одно жадное желание жить и размножаться. И еще почувствовал себя на лезвии бритвы: с одной стороны – огромный бессознательный океан под названием жизнь, летящий в хрустальной оболочке атмосферы через безвоздушные холодные пространства вселенной, а с другой – моя квартирка в трехэтажном доме у берега соленого озера, где до сегодняшнего дня царили безмятежность и спокойствие.

Она чисто по-кошачьи выгнулась на моем диване, являя моему взгляду округлые прелести под сорочкой, и я ощутил как в бессознательном океане начала зарождаться буря, а поверхность озера поколебал ветерок. Ощущение лезвия бритвы ослабло. Возможно, мы сможем поладить и ужиться. Возможно, мы будем счастливы – да так, что ангелы на небесах зарыдают от умиления.

Однако есть и засады.  Живем мы в социальной среде. Сможет ли моя подружка, добытая из болота, влиться в окружающий социум или будет прятаться в моей комнате?

Я всегда исповедовал истину: бедняк не может позволить себе жить по принципам, а богач не нуждается в них – важно понять только одно: к какому сословию ты принадлежишь. К примеру, если я и придерживался принципов в чем-то, то только своих. Пусть хоть весь мир взорвется к чертовой матери! – я поступаю, как хочу. Так что меня сожительство с девушкой-кошкой смущать не будет, если привыкну к ней, как партнерше в кровати и хозяйке в квартире. В данный момент она меня манит. Она подходит мне. Ее соблазнительная женская красота режет глаза.

Я чувствовал, с каким упоением ласкал бы ее, но всему свое время.

Возможно, что общество не поверит и никогда не примет в свою среду девушку-кошку. Человек умирает, а вот общество остается, бессмертны и его традиции. Иногда оно может вытворять такие мерзости, какие отдельному человеку и в голову бы не пришли – его просто стошнило от одной только мысли об этом.

Выход один: нам предстоит жить отдельным замкнутым мирком – только я и она. Надеюсь, пенсии моей хватит, если жить скромно. Я чувствовал себя пленником, запутавшимся в паутине собственных мыслей.

– Ты когда-нибудь мне расскажешь, кто там, в болоте команды тебе отдавал?

– Я хочу об этом забыть, – сказала она. – Ведь ты же сказал, что защитишь меня от всего.

– Конечно, если ты будешь мне доверять, и все расскажешь, что было, что помнишь. Я должен знать, с кем предстоит бороться, с кем нам придется встретиться. Может, лучше сразу уехать подобру-поздорову.

Она потянулась ко мне всем существом:

– Давай уедем отсюда. Мне так нравится путешествовать.

– Или ты все-таки кого-то боишься? Напугай меня, и обещаю – мы уедем.

На какую-то секунду гостья моя снова превратилась в черно-белую кошку – мне так показалось. А она просто сверкнула глазами, а потом отрицательно покачала головой и откинулась на подушку в гриву своих волос.

– Не беспокойся, милая, никто не посмеет приблизиться к тебе – я это обещаю.

– Спасибо тебе… а кстати, как тебя зовут?

– А тебя?

– Можешь звать меня – кис-кис… или мур-мур…

– Я буду звать тебя Мариша.

– А я тебя… ну, скажи.

– Зови меня мой капитан.

– Ты моряк?

– И моряк тоже, но капитан запаса советской армии.

– Я тебя прощаю, – сказала она.

– Прощаешь?

– Да, мой капитан. Прощаю, что не кормишь меня, что не нальешь мне теплого молочка. И я так спокойненько сейчас умру от голода, – она откинулась на подушку, прикрыла глаза и сложила на груди руки, только губы ее улыбались.

– О, Господи! Я сейчас, – сунул ноги в туфли и помчался в магазин.

Она не пошла за стол: сказала – сил нет. Я сварганил ей сосиски с картофельным пюре и налил молока в кружку – подал на подносе в кровать. А сам водрузил свое тело в кресло и принялся наблюдать.

Она ела с кошечьей грацией. А я думал, что мне удастся ее приручить.

Поев, она прилегла, подперев голову ладошкой, локоть уткнув в подушку.

– Ты один живешь? А почему?

– Со временем расскажу.

Она нахмурилась.

– Что за секреты? Рассказывай….

– Так получилось. Потом я тебе все объясню.

– Черт побери, мой капитан, я не люблю секретов!

– Да? Хочешь кошмаров на сон грядущий?

– Никакие кошмары не остановят – мы, кошки, любопытнее женщин.

– Ты женщина, а не кошка. И неужели сложно понять? – я сейчас не хочу говорить об этом.

– Тогда сказочку расскажи.

– Расскажу, если позволишь рядом прилечь.

Она с любопытством посмотрела на меня и кивнула – ложись, мол.

Я пробрался к стенке и прилег за ее спиной. Роскошные волосы под моей рукой – я стал гладить их.

– Жила-была девочка….

– Как приятно! Продолжай.

– Она была очень красивая, и злая колдунья, превратила ее в кошку….

Маришка резко повернулась ко мне и попала в мои объятия.

– Правда? Так вот что со мной случилось!

Она поделилась со мной подушкой.

– Тебе удобно?

– Вполне, моя дорогая.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как победитель в «спортлото».

Я улыбнулся, и она улыбнулась мне в ответ. Осторожно провела пальцем по моим губам.

– Ты целоваться умеешь?

– Тебя это беспокоит?

– Тогда поцелуй меня, и я буду знать, что я девушка, а не кошка.

Я поднес к губам ее руку и заглянул ей в глаза.

– Ты брезгуешь моих губ? – спросила она.

– Лучше ты меня, – улыбнулся я. – Поцелуй своего будущего мужа.

Мне не пришлось ее уговаривать. Закрыв глаза, Маришка склонилась надо мной, и губы наши слились в поцелуе. Она прижималась ко мне все крепче и вдруг отпрянула, почувствовав, как я возбудился.

За окном шел ленивый мелкий дождь, но грозовые тучи сгущались, и их похожие на грязную вату края почти касались вершин высоких берез. Временами солнце выглядывало, но ненадолго – вновь пряталось за тучи.

– Как плохо на улице, – сказала гостья.

– Ты что, собралась уходить? – удивился я.

Она стояла у большого окна в лоджию и смотрела сквозь стекла на озеро своего рождения, которое виднелось узкой полосой в полутора километрах от моего дома. Страх затаился в ее глазах. Да и понятно – зловещие тучи с каждой минутой сгущались, гром накатывал откуда-то издалека. Но по нервному беспокойству ее рук я догадался, что она боится чего-то более страшного, чем дождь.

– Ты меня боишься?

Она помотала головой.

– Нашей близости?

Не шелохнулась.

– Зря. Поверь мне, я никогда не сделаю того, чего бы тебе не хотелось. То, что плоть моя восстала, это не страшно, я еще в силах повелевать своим телом. А женщины всегда гордятся тем, что вызывают интерес у мужчин. Даже оглядываются, чтобы посмотреть – не оглянулся ли прошедший мимо мужчина….

Прогремел гром, прерывая меня. Я поднялся с дивана. Достал из шкафа чистый тельник.

– Переоденься. Скинь к черту свою сорочку болотную – ты боишься из-за нее. Давай дверь откроем в лоджию, заберемся под одеяло и полюбуемся на грозу. Чай приготовить?

Я вышел на кухню. Когда вернулся с подносом, уставленным чашкой с чаем, вазочкой с сахаром и блюдцем с печеньем, Маришка лежала уже на диване, завернувшись в стеганое одеяло. Ее ночная сорочка, в которой она со мной пришла с озера, на полу валялась. Я скомкал ее и сунул в ведро для мусора.

За окном потемнело. Всполохи молний стали ярче. Гром буквально ходил по крыше дома.

Пока Маришка пила чай, полулежа, в позе греческого архонта, я забрался к ней под одеяло.

– Слушай, давай поженимся. Мы будем хорошей парой.

Она весьма характерным жестом указала мне уровень моего мышления – указательным пальчиком постучала себя по виску. А зря! В голове моей уже зрела подлость – ведь мужчина в погоне за ласками женщины хитер на выдумки. Раз она не дает мне к себе прикоснуться – решил я – достану и подсыплю ей возбуждающего средства. Потом подумал – должно, старею: раньше бы мне такая мысль и в голову не пришла.

Маришка запивала пряники чаем все в той же позе, а я, приподняв свой край одеяла, исподтишка любовался эротичным изгибом ее спины, голыми стройными длинными ногами и попой, едва прикрытой тельником. Лично мне никаких возбуждающих средств не надо – достаточно одного взгляда.

Я мнил себя открывателем, человеком науки, прилежным и вдумчивым ученым, исследовавшим законы природы и поведения человека. Возбуждающее средство заложено в женщину самой природой – надо только чуточку подождать, малость подыграть, приласкать в эрогенных зонах, и девушка-кошка может стать гремучей смесью в постели. Я добьюсь своего – не зря же меня со школьной скамьи называют упрямцем. Господь одарил (наказал?) темпераментом холерика и рассудком меланхолика – получился неуравновешенный сангвиник. То есть – не то, не се. Ибо я всегда хотел исключительно одного, чтобы меня оставили в покое.

Теперь я хочу эту девушку-кошку – оборотня, чье полуобнаженное тело приводит меня в такой восторг.

Последний гром громыхнул прямо в стекло, едва не высадив его.

– Ой! – Маришка с испугу обронила поднос. – Что я наделала!

– Да черт с ним! Давай, спрячемся.

Мы залезли с головой под одеяло и прижались друг к другу.

Я не могу не рассказать об этом, ибо оно, может быть, будет полезно для тех, в чьи руки попадет моя рукопись и научит их управлять бурными проявлениями своих страстей. Ведь как говаривал Санек Пушкин – чем меньше женщину мы того, тем больше она с этим лезет к нам.

В тот момент, когда мы полуголые скрылись с головой под одеялом, я понял, чтобы добиться близости с девушкой-кошкой необходимо сдерживать свои страсти. Она уже показала, что чрезмерное выпячивание моих чувств ей неприятно. Не потому ли, что пришла из животного мира? – где секс не признает ни родства, ни дружбы, ни справедливости, ни права (разве только право сильного), недоступен угрызениям совести и не способен к состраданию.

Потом мы перешептывались под одеялом, прислушиваясь к грозе. И уснули, хотя это странно – мужское коварство редко спит крепким сном рядом с красивой женщиной. Однако людям мудрым, к коим я себя причисляю, не подобает придаваться отчаянию от женского несогласия к интимной жизни – всегда следует обращаться к разуму для облегчения настоящего и обеспечения лучшего будущего. Другими словами – я не терял надежды, что Маришка, эта девушка-кошка, рано или поздно станет моей. И унывать не собирался, ибо уныние самое последнее, что может привлечь в мужчине женщину. Как говориться, сокрушаться в горе – увеличивать его вдвое! А истинное величие – даже женщины это знают! – состоит в умении владеть собой. Верх человеческой мудрости – это уже мое! – умение приспосабливаться к обстоятельствам, какую бы фортель они не подкинули. Если взглянуть на жизнь философски, то подлинное счастье в том, что мы живы. А уж как живем – вопрос риторический. Низменные страсти, если задуматься, могут стать добродетельными. Все дело в личной оценке. Лишенный в настоящий момент мнимых радостей порочной близости, я не лишен надежд на нее. Ожидание счастья бывает приятнее его достижения – столько томлений тревожащих душу! И потом – не стоит забывать Господа нашего Бога и его милости к людям, отличившимся поведением трезвым и рассудительным.

Эти мои глубокомысленные размышления – дело нынешнее, а не тогдашнее, когда мы уснули, прижавшись и укрывшись с головой одеялом, под грохот грозы. Проснувшись, первым делом установил, что гроза прошла, за окном установилась мертвая тишина – даже капель с крыш уже прекратился, и было темно. Маришка спала, тихо дыша и вздрагивая во сне – должно быть, снились кошкины сны. Ну а я постарался сделать в уме экспресс-анализ ситуации и составить план срочных шагов, которые позволят двигаться к цели, не напрягая душевного состояния моей гостьи.

К ее пробуждению я был готов.

– Слушай меня внимательно, Мариша: если ты хочешь здесь жить со мной долго и счастливо, мы должны будем все сделать правильно.

Гостья молча кивнула в знак согласия.

– Итак…. Сначала ты мне все расскажешь о том, что помнишь из прежней жизни. Потом поведаешь, что ты умеешь в домашнем хозяйстве – убирать? стирать? готовить? Дальше, если ты не слишком устанешь и сама этого захочешь, мы обстоятельно обсудим несколько важных вопросов. Например, знаешь ли ты, что такое секс? и как к нему относишься? Идет?

Еще один кивок. Между нами впервые установилось молчаливое согласие. Я заложил первый кирпичик в стену доверия, и Маришка дала понять – я на верном пути.

– Тогда начнем? – продолжил я еще более спокойнее и дружелюбнее. Говоря это, я сел на диване, привалившись спиной к стене – ноги и все, что немного выше, прикрыл одеялом.

Мариша задумалась всего на полсекунды, потом кивнула головой и тоже села, пристроев между спиной и стеной подушку.

Я склонил голову и распахнул глаза, показывая своим видом – я внимательно слушаю. Гостья как зачарованная смотрела на игру бликов света фонарей за окном.

– Если тебе что-то мешает, скажи.

– Я хочу рассказать, как я жила, – сказала Маришка, и надолго умолкла.

Помолчала-помолчала и заявила:

– Анатолий, мне надо уйти. Я должна как можно быстрее вернуться к своему озеру. Я… я кое-что чувствую…. Что-то случится.

Выражение лица ее стало очень серьезным и напряженным. Зеленые глаза излучали странную гипнотическую силу.

Я ничего не ответил. Пошел на кухню, заварил чай, собрал на поднос закуски и принес в комнату.

– Перекусим?

Девушка-кошка отрицательно покачала головой.

– Я еще вчера должна была вернуться на озеро.

Фраза прозвучала как пощечина мне. После чего Маришка умолкла – лицо ее стало замкнутым и надутым.

Вот только этого мне и не хватало, – подумал. – Да-а… Маришка не великолепная загадочная красавица, а настоящая чума, кошка, способная даже члена общества защиты животных превратить в убийцу с утюгом. Впрочем, у меня нет утюга. Или нет – есть где-то в хозяйкином хламе, но испорченный. Солидно ли убивать пусть даже кошку перегоревшим утюгом?

Я попытался скрыть улыбку и принялся за еду. Это был то ли завтрак, то ли обед, то ли ужин – кто его разберет? В голове один за другим возникали вопросы, на которые у меня не было ответа. Что она имела в виду, заявляя «что-то случится»? Как будто эти сутки, прожитые у меня, были спокойными. «Я кое-что чувствую» – повторил про себя. – «Чувствую»….

Мысленно вернулся к нашим вчерашним поцелуям. Все они были подобны лобзаниям с обыкновенной девушкой – наполнены скорее любопытством, чем страстью. Какая же тайна скрыта в ней? Чего она так боится? И почему все время рвется к озеру? Почему она вздрагивала во сне? Какие кошмары ее мучают? Кто же преследует ее во сне?

Она так ничего и не рассказала мне, а ведь хотела – я это видел. Что же ее остановило?

Я не мог понять почему, но тоже стал чувствовать какую-то неопределенную, но растущую угрозу, связанную с ней. Точнее с ее пребыванием в моей квартире. Сны Маришки – ключ к разгадке. Я был уверен в этом, сам не зная почему.

Я убрал остатки еды, вымыл посуду и сел за компьютер.

Что-то должно случиться…, что-то должно случиться…, – почему она так сказала?

Случился мой приятель Виктор, плотник из санатория. И он принес новости.

На последней странице районной газеты фотография Маришки в шортах и майке и маленькая заметка. «Пропала девушка, приехавшая отдыхать с семьей. Если кто встретит, позвоните по телефону (указан номер) за приличное вознаграждение».

«Пропавшая девушка» лежала у меня на диване, укрывшись с головой одеялом.

Дьявольщина! Я принял ее за реинкарнированную кошку, а она и не возражала.

Виктор не замечал моей гостьи и, судя по всему, был не слишком-то озабочен.

– Ты все равно ничем не занят, поброди по лесам, поищи ее – обещают приличное вознаграждение.

Я ответил непонимающим взглядом. Виктор ткнул пальцем в газету:

– Тут написано – найти и позвонить за приличное вознаграждение.

Выходит, Маришке есть, что рассказать, но она не хочет.

Виктор заметил женский силуэт под одеялом и подскочил, будто шилом уколотый.

– О, извини! Ты не один, – и к двери.

Маришка лежала неподвижно, но я чувствовал, что она не спала. Она тут же вскочила, когда Виктор ушел. Я по взгляду ее мгновенно понял, какие противоречивые чувства ее раздирают – смесь тоски и ярости.

– Ее уже ищут?

Подошла к столу, на котором лежала газета, ткнула пальцем в свое фото и сказала, коверкая губы плачем:

– Эта девушка лежит на дне озера.

– Ты сама это видела? Или тебе показалось? А откуда она взялась?

– Она изнасилована, удушена и утоплена. Красивая очень. Меня сделали по ее подобию. Но я – не она. Поразительно, правда?

 Да – подумал я. – Детектив какой-то. Флирт с девушкой-кошкой обернулся конфеткой, пьяной вишенкой на вершине пирамидки из взбитых сливок….

Что до меня, то я искал разгадку тайны Оленичева озера и столкнулся с невероятным преступлением в самый неподходящий момент – страшным и безнадежно разрушительным убийством, жертву которого даже чудесное озеро не решилось реинкарнировать. Она только скопировала ее внешность для реинкарнированной кошки. Опыт мой получился неожиданно криминальным – выскочил, как чертик из табакерки. И это в глухой сельской местности. Так получается….