Леонид Ройзман. Избранные письма к Ольге Минкиной

––

Да. И мне хочется «любить людей и доверять им». Но, видимо, я при этом слишком высокие требования к ним предъявляю, т. е. не могу «спускать» им их человеческие ультраотклонения. – Из последних событий в моём «дрессированном» классе (ах-ах!): – три девицы (самые сильные в классе), которых возил в Калининград, Горький и Ригу – отчислены из моего класса pour toujours[9]… Музыкальный экзамен они выдержали, а человеческий – нет.

Я рад, конечно, что «Че»[10] был благолепен; его необходимо заставлять Чаще Чирикать по телефону с Воробьёвым (Министерство), у кот/орого/ на складе припрятаны хорошие 2-х мануальные клавесины.

––

Из разговора с Капеллой (Владимир?) узнал, что Воробьёв решил сделать ремонт силами Пронцкетиса.

Сочувствую Юстину, выдвинувшему обольстительный лозунг «обогащайтесь», но Капелла после такого «ремонта» сможет отправить орган в металлолом. А через 2–3 года начнёт заказывать орган (который надо было бы заказывать сегодня…).

––

Числа в октябре 86 г/ода/ я уже отдал и отказал Капелле окончательно.

––

Концерт в Б/ольшом/ Зале (одно отделение), которым ведаю я – это консерваторский концерт из 2-х летнего цикла «Исторические концерты, классика и современность». Никаких прослушиваний, только моё приглашение и Ваше согласие (то, куда попал Сердюк – Филармоническое прослушивание на предмет получения сольного филармонического концерта. В той ситуации, какая сейчас сложилась, – я Вам не советую пока прослушиваться).

Итак, пожалуйста, ответьте: хотите ли и можете ли сыграть 1 отделение (кто 2-е – ещё не известно) – 14 января 1987 г/ода/ в Б/ольшом/ Зале? В программе желательна и классика, и «современность». Приезд – за сколько сможете дней, – но репетиция в зале лишь по 1 часу (в очередь со вторым участником) и с 7–9 утра. – К сожалению, как и все Ваши приезды – без матер/иальной/ помощи Консерватории, без жилья и т. д. – Трудно! Но ответ мне нужен.

(Если 14.I – неудобно, возможен ещё март 87 – числа нет). Напишите!

Пожалуйста, милая Оля, страдая за близких, – не отдавайтесь страху. – Ведь, только сила молодых может поддерживать слабость нашего поколения. Мы же с Ларисой Васильевной[11] – совсем одни на свете. И, пока можем, не позволяем себе проявление слабости друг к другу…

Искренне желаю, чтобы Вашим стало лучше; для этого и Вам надо быть повеселее и пооптимистичнее. – Ничего не поделаешь!

Всегда Ваш Л. Ройзман

P. S. Вкладываю – для развлечения – обрывок своих воспоминаний военного времени (на обеих страницах).

P. P. S. Я в Москве до 25.VI; затем с 3.VII – 203600, Пярну, ЭССР, ул.9 мая, д.10, кВ.20

Письмо № 2

ОТЗЫВ

О. Минкина, заканчивающая под моим руководством ассистентуру-стажировку в органном классе Московской консерватории, обладает интересной и своеобразной музыкальной индивидуальностью. Талантливая органистка, О. Минкина свободно ориентируется на органах различных систем, убедительно интерпретирует музыку мастеров разнообразных национальных школ XVI–XVIII столетий (Нидерланды, Италия, Франция, Германия, и т. д.), также как и лучшие образцы из великого наследия И. С. Баха.

Репертуар исполнительницы весьма обширен. Большое место занимает в нём и музыка XIX века (Шуман, Брамс, Франк), и произведения современных советских и зарубежных авторов.

О. Минкина уже ряд лет успешно выступает в Ленинграде и Москве с сольными программами, а также в разного рода ансамблях (с инструменталистами, вокалистами, хором и оркестром).

Яркий волевой темперамент, ясность творческих намерений, умелое применение артикуляционных, фразировочных и агогических средств делают игру О. Минкиной доступной для восприятия самой широкой аудитории.

Органистка выступает и как лектор по различным разделам мировой органной культуры. В этом качестве О. Минкина умеет найти контакт со слушателями и увлечь их красочностью и образностью изложения.

Как и полагается образованной органистке, О. Минкина мастерски владеет игрой на клавесине, умеет расшифровывать цифрованный бас, легко преодолевает все трудности ансамблевого музицирования.

В итоге можно утверждать, что О. Минкина (обладает) всеми необходимыми качествами для интенсивного творческого роста и, при наличии благоприятных условий, несомненно пополнит ряды лучших молодых советских органистов и клавесинистов.

Засл. деятель искусств РСФСР, Доктор искусствоведения, Профессор                    Л. И. Ройзман 21. VI.1986, Москва

Письмо № 3

21. VI.1986

Милая Оля!

Наши с Вами письма, по-видимому, «разошлись»… Я получил от Вас оба и ответил большим письмом, со вложением газетки.

Все 11 экземпляров Отзывов – подписал и на 6-ти – исправил (довольно неумело) две опечатки.

О делах Ленинграда (органных).

И. А. Браудо[12] оставил нынешним органистам тяжёлое наследие:

1) инструменты (когда их ставили, я имел возможность вмешаться, – но не считал возможным: И. А. был старше на 20 лет; хотя я не абхазец, но воспитан был на уважении к старшим).

2) Пронцкетиса[13], которому Ленинград позволил сделаться единственным (и по сей день); а от «единственного» до «культа личности», ведь, недалеко…

3) Нину Ивановну[14], – которая в комментариях не нуждается.

И пока № № 2 и 3 будут на своих местах – ничего путного не произойдёт.

Вы спрашиваете о «моём слове». Конечно, оно могло бы прозвучать; но я придерживаюсь железного правила: самому не вмешиваться, а зато на официальные запросы отвечать быстро и откровенно. Пока таких запросов нет – буду молчать.

Что говорит обо мне Пронцкетис – совершенно меня не интересует. – Могу только сказать, что он от меня ничего «недоброго» не видел. Помнится, что в ряде случаев, когда-то, я ему помог в трудных положениях.

Вот из-за этих мелких и склочных «ситуаций» я и отказался от концерта в Капелле.

Оля, я жду срочного ответа (конечно, согласия) на предложение играть в «Историч/еском/ концерте» в Б/ольшом/ Зале 14 января 87 г. Назовите, также, хотя бы авторов – реклама делается заранее.

25–30.VI – я в Кишинёве (там – 33 градуса). С 3 июля до 25 августа в Пярну (203600, Пярну, ЭССР, ул.9 мая,д.10, кв.20)

Обязательно напишите.

Очень интересные Вы дела с Владиком[15] концертные совершаете!

На конкурс не хожу, кое-что слушал по телевизору.

Великолепный скрипач ваш Д. Берлинский! Это большое дарование, – что, конечно, не помешает жюри отодвинуть его в «уголок».

Будьте всей семьёй благополучны

Ваш Л. Ройзман.

P. S. Вот устроить бы вечер:

Р. Шуман

1. Крейслериана – Владик

2. 6 фуг для органа (В-А-С-Н) – Оля

Между пьесами прочесть «Советы молодым музыкантам»

Письмо № 4

НАЧАЛО ОТСУТСТВУЕТ

/Помечено: стр.6/

удачные; найду время (желание всегда есть) и для клавесинной программы, и для Фрескобальди и чего угодно. – Кстати, из ближайших месяцев октябрь я в Москве и он удобнее мне, чем сентябрь (5.IX – кончает аспирантка) Измайлова – Баку; поступает новый аспирант; 18. IX – вечер моих студентов, 26. IX – мой Баховский концерт в БЗК[16] – от Филармонии, на другой день – 27. IX – вылет в Пицунду на 2 концерта. Вот какой сентябрь у меня!)

Но клавесин – это «Че». Сейчас, когда все собираются работать «по-новому» (как? никто не знает), – клавесин у «Че» надо представить как часть этого «нового»… Требуйте от него командировки в Москву для выяснения вопроса и ускорения этого вопроса – получения клавесина в Министерстве.(Я понимаю, что об этом можно думать лишь в конце VIII)

Ставил ли «Че» с Вами или с кем-либо другим Бриттена Missa brevis? Забросайте его идеями; факультатив клавесина имеется: в Конс/ерватории/ Кишинёва, Минска, Гнес/инского/ Ин/ститу/та в Москве, Рижск/ой/ Конс/ерватории/, в Таллине и Вильнюсе, Киеве, Одессе… Я об этих организ/ационных/ моментах пишу больше, так как всё, что Вам на первое время понадобится на клавес/инном/ поприще – помогу быстро получить.

А вот из Че верёвки вить – не умею, – это уж Ваше искусство…

Привет Вашим; скажите маме, что у неё очень хорошая дочка.

Ваш Л. Ройзман

P.S.Мне стыдно, получая от Вас письма, написанные таким красивым почерком – посылать грязную писулю. Боюсь, что даже моя «дрессированная» натура уж не сумеет избавиться от давней страсти к хаосу и беспорядку…

Письмо № 5

27. XI.86, Киев

Милая Оля!

Ваше письмо от 10.IX снова повергло меня в изумление: до чего у Вас красивый почерк и как (и кем?) воспитано такое чувство формы?!

Содержание же письма вызывает самые противоречивые чувства раньше всего – негодование! – Ну, раз нельзя таблетками, так надо собрать волю «в кулак»; А. Б. Гольденвейзер[17], как-то, сказал при мне: «Болеют только те, кто хочет болеть»… Увы, это не всегда правильно. – Но сказал он это своей аспирантке Л. М. Левинсон, которая очень часто болела. Теперь ей 82 года и она живёт творческой жизнью (хотя на пенсии).

Вот видите, какие у Вас перспективы!

–– —

Любовь к 16ти футовым регистрам – болезнь детского возраста, которая с повзрослением – проходит сама…

– –

Ваше эссе о Н. В. Малиной – не только психологически тонко и остроумно; – оно превосходно! (это не «реверанс в сторону дамы»…). Со страницы встаёт образ (воздержимся от эпитетов) графически точно набросанный. Ну, прямо графика Добужинского. – Перед моим отъездом из Москвы (21.XI) Н. В. возбуждённо (с лихорадочным восторгом) сообщила, что 1–4 XII едет в Ленинград!

Вообще же, у меня особая точка зрения на нахалов (мягко выражаясь), начиная с Гродберга[18] и кончая Н. В. – Они такие и их не перевоспитаешь, но почему все окружающие «пожимают плечами», «яростно скрежещут зубами» – но тихо! И принимают меры успокоительного характера только тогда, когда «демон» уезжает?? – При мне же все эти нахалы ведут себя, как овечки, знают, что их «штучки» – не пройдут.

О конкурсе.[19]

Недели 2 тому назад Янченко[20] пришёл ко мне и выложил свои идеи, предложив мне войти в состав жюри.

Я поставил след/ующие/ условия:

1) Т. к. срок – апрель 1987 – совершенно неприемлем – к конкурсу надо готовиться год.

2) Программу надо составлять не одному человеку, – а с учётом пожеланий нескольких.

Свои соображения ему высказал.

3) Допускать к конкурсу надо имеющих «высшее музыкальное образование» – не указывая ф/акульте/т – таким образом открыта возможность играть и теоретикам, которые не сдавали Госэкзамен по органу.

– Как видите, многое совпадает с Оксентян.

Через неделю Янченко сообщил, что конкурс назначен на 10–20 октября 1987. – Что касается программы, он упёрся как осёл (извините!). Кажется, примет из моих предложений – замену Фантазии Моцарта на один из хоралов С. Франка и Листа, кроме «Пророка», добавится «В-А-С-Н»…

Однако, официальных бумаг от Министерства нет, буклета нет; Янченко – не самый худший «органный вариант». Но он никудышный организатор. – Посмотрим. – Студентам разрешается, после внутриконсерваторского прослушивания и рекомендации Ректората. – Чтобы покончить с этой темой, – скажу откровенно: мне моя роль не ясна. Все участники (кроме Ленинградцев) – мои ученики или внуки; из 10 членов жюри – 8 чел/овек/, опять-таки, бывшие мои. Что же мне делать в жюри? –

О Вашем участии. – Что Янченко (его «авторитет» – это звание «лауреат Государственной премии»; действует на Министерство магически. Не все знают, что премия присуждена совсем не за органные дела, а за музыку к фильму, да ещё в числе большой группы…) уже знает 3-х лауреатов (их должно быть 3) – мне ясно стало из беседы. – Так что с этой стороны участие в конкурсе ничего не принесёт. – Но если отнестись к этому событию, как первому собранию советских органистов, фестивалю – то «людей посмотреть и себя показать», может быть, и стоит.

Однако Ваши мысли, разумеется, должны быть заняты другим. И это другое – поважнее всей «мышьей» суеты… –

О Ваших токсовских делах слышу в первый раз. О брате Владика – тоже. – Действительно – кошмар! –

К моему восхищению, оказалось, что я здесь в Киеве (дал два концерта, через час еду домой) – по протекции Раисы Герасимовны[21], и – подозреваю в Вас автора эпитетов – Вашей! Конечно, поблагодарите Р. Г. Бондаренко (с которой не имею чести лично быть знакомым).

Вас вспоминаю часто. Заметили ли Вы, что мы особенно «подружились» после того, как изрядно «поцапались»? такая дружба прошла испытание на прочность.

––

Из моих ближайших планов – с 3–7. XII Горький. Два концерта и фильм (!) для телевидения на 45 мин/ут/…

По возвращении оппонирую на кандидатской защите Т. А. Гайдамович. А потом – классный вечер в МЗК[22].

Студенты и аспиранты накинулись на инструменты как звери (все хотят на конкурс!). Кровопролития – не избежать.

Здоровья Вам, выдержки и целеустремлённости. А цель – Вам яснее, чем кому-либо…

Ваш Л. Ройзман

Письмо № 6

28. I.87

Спасибо, милая Оля, за красивый подарок и всякие поздравления.

Я переношу морозы плоховато, по-видимому, у Вас всё это ещё труднее.

Не знаю, в какой мере развивающиеся жизненные обстоятельства оставляют Вам возможность интересоваться и нашими органными делами?

Любовь к органному звучанию и красочным образам, породили в народе уже давнюю (оказывается!) поговорку (весьма, весьма актуальную): «На словах-то у нас всё – как на органах, а на деле – нас нету!»

Я стараюсь преподнести эту пословицу слушателям на третьем Историч/еском/ концерте, кот/орый/ должен быть 27 марта…

Зимнего отдыха у нас с Ларисой Васильевной в этом году нет; ежедневно езжу заниматься в Консерваторию (Концерт в КЗЧ[23] 15 февраля), потом – в Ленинскую библиотеку. Там читаю прибывшую из Лондона (по Меж-библ/иотечному/.-абонементу) весьма интересную книгу о Генделе-органисте.

Здесь «завал» органных концертов: в течение недели – Дигрис, Романов, Стамболцян, Фисейский, Дижур…

Настраиваюсь на получение новостей от Вас – и обязательно хороших! – в феврале.

Горячо мы оба желаем Вам с Владиком здоровое и весёлое чадо!

Всего, всего Вам доброго!    Ваш Л. Ройзман

Письмо № 7

31. III- 87

Милая Оля!

Ну, хоть два слова о себе!!!

Л. Ройзман

Письмо № 8

12. IV.87

Милая Оля!

Горячо, горячо поздравляю Вас и Владика с рождением дочки! Пусть растёт здоровенькой и весёлой.

Спасибо, Олечка, за подробное письмо. Хоть бы самое тяжёлое оказалось позади. – Одним словом, да здравствует дочка, – да скроется тьма!

Уезжаю сейчас в Ярославль и в Горький; разные программы и разные люди.

Ваш Л. Ройзман

Письмо № 9

3. XI. 87

Милая Оля!

Наконец от Вас письмо от 18.Х.

Какое счастье, что дитя Вас радует…и так любит слушать музыку!

––

В нашей Консерватории творится, кажется, не меньше прелестей, чем у Вас. – Стараюсь, как всегда, быть в своём «царстве-государстве»…

В этом году поступило 2 аспиранта: один – из Риги – Чуловский (ко мне) и дочь Софроницкого – Вивиан (к Гуреевой).

Шмитов[24] занял 2ое место на Междун/ародном/ конкурсе в г. Speier (ФРГ); к тому же – женился, а 11.Х сыграл в Малом Зале выпускной концерт – и окончил аспирантуру-стажировку. – Работает в Училище и много ездит – через Союзконцерт.

––

Паршин[25] 23.Х отбыл в Париж на 10 месяцев.

––

Всероссийский конкурс органистов с декабря 87 перенесли на март (или май) 88… Думаю, что его вообще не будет.

Зато:

«органная секция» Всесоюзного Музыкального Общества организована. Председатель – О. Янченко. 18 и 19.XI.87 – в Киеве – первый съезд (пленум) всех советских органистов. – Среди посланных приглашений – имеется и посланное Вам. Но так как они не желали посылать на домашние адреса, – Вам послали на адрес Капеллы. Обязательно получите!

Вы, очевидно, из-за дитяти приехать не сможете, а жаль: была бы возможность ярко (как Вы умеете) поделиться многими интересными мыслями и предложениями (они у Вас есть, я знаю). (Ю. Семёнову на Уч/или/ще послано).

Там будут обсуждаться:

1. Концертно-исполнительские вопросы

2. Уход за органами, – кадры новых мастеров

3. Постановка преподавания дисциплины «орган»

4. Вопросы научно-критические (статьи, лекции, рецензии – по орган/ной/ тематике)

5. Положение о «Совете по органостроению», то есть, вопросы строительства, ремонта и т. д. должны решать не чиновники, а специалисты.

Не скрою, что всё это я придумал. Янченко – горит желанием провести в жизнь.

Я, естественно, не горю, но тлею…

Поехать – не поеду (там будет 1–2 милых создания, из-за которых не хочется начать изучение Киевских больниц…). – Но «шпаргалками» Янченко обеспечу.

Реально – может ничего не получиться; нужен деловой энтузиаст, а кто может?!

Ездил я в IX и X – для себя много. Последнюю программу посылаю. Теперь – до весны – на «зимнюю спячку» – в смысле поездок.

В Б/ольшом/Зале (он закрыт), поскольку ремонт и не собираются начинать – органисты резво сами занимаются – зал-то пустой!

Будьте всей семьёй благополучны непременно.

Ваш Л. Ройзман

Письмо № 10

13. XII.87

Милая Оля!

Я Вас еле улавливал по телефону, а Вы звонок не повторили…

Надеюсь, дома у Вас всё благополучно?

Всесоюзный конкурс, всё-таки, будет – 28.II – 10. III 1988, – в Москве, в Музее Глинки.

Предложили мне быть председателем. Я отказался; вероятно, предложат Лепнурму[26] или Оксентян.

Зато я дал согласие поехать в Будапешт (IX.88) в жюри Междун/ародного/ конкурса органистов им. Листа. Всес/оюзное/ прослуш/ивание/ – устроим в апреле.

Участие там – не старше 32 лет. Программу посылаю – может быть, интересно?

I тур     Лист В-А-С-Н

         И одна из пьес Баха:

         Прел/юдия/ и ф/уга/ h

         —“–                D

         Токк/ата/ и фуга (дорич/еская/)

         —“ –           F-dur

– “–           C-dur

         Фант/азия/ и ф/уга/ g-moll

II тур     Лист Weinen, Klagen

              Или

         Лист «Данте» (целиком)

         Соврем/енный/ венгерск/ий/ автор (1 пьеса)

         Вивальди-Бах     Концерт d или a

III тур     Лист     Фантазия     Ad nos

               или

          Ройбке Соната

Будьте всей семьёй здоровы, счастливы и благополучны в Новом Году!

Ваши Л. И. и Л. В.

Письмо № 11

15. XII. 87

Милая Оля!

Уточняю: в Венгерск/ом/ конкурсе участие возможно не старше 35 лет.

Всесоюзн/ое/ прослуш/ивание/ – 27.III – 2-IV

Где? – неизвестно пока.

Сердечный привет

Л. Ройзман

Письмо № 12

29. IX.88

Милая, милая Олечка!

Конечно, читать Ваше письмо было мне и радостно, и грустно.

Радостно – потому, что чувствую Вашу прекрасную гордость, высокий «градус» осознанного чувства собственного достоинства и убеждающую объективность самооценок. Не только «вижу», но и слышу Вашу яркую (м/ожет/ б/ыть/ даже в чём-то «дерзкую»?) игру и очень всему этому радуюсь. – То, что человеческое окружение не сумело потушить Ваш внутренний огонь – и в жизни, и в музыке, – это большая радость и залог бесконечного творческого роста.

Грустно – не по-поводу описания мерзкого поведения действующих лиц, – а, наблюдая, как разрушаются у Вас ещё некоторые сохранившиеся иллюзии: вера в справедливость, её восстановление, и т. д.

Мне и моей Ларисе Васильевне многое в жизни пришлось перенести тяжёлого; самый главный вывод, всё-таки, это «царство Божие – внутри нас». – Только так можно сохранить свободу духа и полную независимость от всякой грязи.

––

Оганесяну[27] пришлось здорово поработать и собрать за последние четыре года большие «средства». Ещё когда его жена, Муза Рубацките, получила в Будапеште 1ю премию на конкурсе Листа (ф/орте/п/иано/), были проторены пути ко всем местным светилам… Все блага Семёновой[28], конечно, – не её затраты, – так же, как и попойки местного и международного масштаба. – почти уверен, что рассказывая Вам («ликбез»), Семёнова рассчитывала и на материальное поощрение своих усилий, – уже не только со стороны Эдика…

Очевидно, только отвратительная игра нашего «лидера» не дала возможность устроить ему «лауреата».

Янч/енко/, конечно, не просто возлюбил Оган/есяна/ и Уйбо; «просто» – у этих субъектов ничего не делается. Все последние годы и в Вильнюсе, и в Таллине «опивались», «объедались» и «обкладывались» – различными приношениями – и Я/нченко/, и Сем/ёнова/. – Но и венг/ерские/ «жюреры», – не были обижены вниманием…

Увы, – подобное могу рассказать Вам и о других конкурсах. И, – конечно же – времена изменились; поговорка: «победителей не судят» – устарела. – Победителей (такого рода) – надо судить, – но, к сожалению, такого эшафота пока нет…

––

Моё положение перед Вашим отъездом – и на Всес/оюзное/ просл/ушивание/, и в Венгрию – было, скажем так – НЕ ВЕСЁЛОЕ… – Ну, конечно, я знал, что Янч/енко/ + Отдел конкурсов ставят на Оганесяна и на Уйбо; и пропустило 5 чел/овек/ в Венгрию, – для «комуфляжа» (демократия!). Ну, как я мог это всё Вам рассказывать, когда у Вас был хороший творческий заряд и задор? Убивать это в зародыше?

Я и сейчас считаю, что Вы отлично играли в Будапеште ещё и потому, что были знакомы с частью всей «грязи», – а не со всей грязью!

Конечно, – ничего «делать» не надо! Вскрыть нарыв – можно, но удалить гной – невозможно, – а, ведь, это главное.

Заниматься этими попытками – унизительно. Это значит становиться на одну доску с этой компанией…

Боже мой, сколько я мог бы Вам рассказать о гадостях, которые выливаются на мою старую голову многими, многими моими воспитанниками, – которых я не только учил, – но и постарался дать им профессию и положение… Я рад, что это (включая настойчивые нажимы Янч/енко/ – через высоких лиц – на Ректора, – об увольнении меня и «призвании» на мою должность именно его) – вызывает у меня лишь (ну, может быть, не очень весёлую) улыбку.

Давайте делать своё дело; конечно, своим близким (может быть, и Чернушенко, кот/орый/, кажется, Вас ценит) – можно всё рассказывать. Но не в расчете на восстановление справедливости, – а для пополнения их жизненного багажа…

Многое хотелось бы обсудить, – но кончаю.

Всегда рад, что встретилось мне такое человеческое существо, как «неугасимая Минкина»!

Ваш Л. Ройзман

Письмо № 13

1 марта 1989

Милая Оля!

Получил Ваше письмо от 18 февраля.

Всё письмо – очень интересно, красочно написано; грустно только, что Вашему поколению (то есть, тем, конечно, кто имеет что хранить в душе…) выпало на долю уж слишком много противного.

Внимательно прочёл всё то, что Вы написали о Владике. Ничуть не сомневаюсь, что характеристика совершенно объективна.

Что ж я могу сделать? Увы, только погрустить с Вами. – Если эти Историч/еские/ концерты и продолжатся в селед/ующем/ сезоне (это ещё неизвестно), то ведь – чисто органные. К пианистам я, как организатор, – не допускаюсь…

Внешне всё складывается у меня как будто интересно: в марте буду в Киеве, потом – в Ташкенте. 30-ого марта[29] – я, Наташа Малина и 2 чиновника летим во Францию. За 6 дней должны посетить 4 фирмы – в Париже, Страсбурге, и т. д. – Как дышится – потом напишу.

По возвращении возможны серьёзные изменения в консерваторской обстановке; достаточно сказать, что Ректор пригласил на работу (пока – преподавателем камерного ансамбля) – Вашего дорогого О. Г. Янченко.

Ваша ласковая заботливость и душевная теплота нам с Ларисой Васильевной очень дороги. И печалит меня только то, что не могу практически ничего Вам хорошего сделать.

Всего Вам доброго

Ваш Л. Ройзман

Ольга Минкина

Российская органистка, музыковед, музыкальный критик, писатель, Доктор искусствоведения (PhD).

Закончила специальную музыкальную школу при Санкт-Петербургской (Ленинградской) консерватории, консерваторию им. Римского-Корсакова, аспирантуру ЛГИТМиК (ныне Институт истории искусств), ассистентуру-стажировку Московской государственной консерватории им. Чайковского по классу профессора, доктора искусствоведения Л. И. Ройзмана. Позже – мастер-курсы у профессоров З. Сатмари и М. Хазельбёка (Германия), Д. Рота (Франция), А. Саккетти (Италия), Х. Э. А. Харне (Испания), и др.