Готикана

Корвина зачарованно наблюдала, как он, ни разу не открыв глаз, пальцами порхал по клавишам. Запоминающаяся томительная мелодия струилась из-под них, сливаясь в стенаниях.

Играя, он существовал где-то между добром и злом, и в этот миг ей хотелось существовать в этой плоскости вместе с ним, видеть то, что видел он, слышать то, что слышал он, и чувствовать, что чувствовал он. Что-то внутри нее сжималось, распускалось и сжималось снова, пока она наблюдала за ним, а ее ладони зудели от желания прикоснуться к нему и узнать, настоящий ли он. Наверняка настоящий. Не мог же он померещиться ей? Или мог?

Музыка резко оборвалась, и он открыл глаза.

Корвина быстро шагнула за дверь, ее сердце гулко заколотилось в груди.

Черт. Черт. Черт!

В ночи внезапно наступившая тишина казалась необычайно гнетущей. Корвина чувствовала, как она давит на шею там, где бился ее пульс, на грудь, в которой сердце отстукивало быстрый ритм, на руку, которая, дрожа, сжимала подол сорочки.

Тишина затянулась, и Корвина знала, просто знала, что он следит за дверным проемом и лестницей. Сама не ведала, откуда, но все же знала. И ей пришлось стоять и прятаться, пока тяжесть его взгляда не спала. Она не знала, кем он был, но в нем таилась энергия, с какой она не сталкивалась никогда прежде.

– Кем бы ты, черт подери, ни был, выходи сейчас же, – приказал мужской голос. Его голос.

Низкий, хриплый баритон.

Было в нем что-то сладкозвучное, но красивое, пьянящее, грубоватое.

Обдумав его слова, Корвина поняла, что прятаться не было никакого смысла. Он уже знал, что она здесь. Лучше ей просто спуститься обратно.

Сделав глубокий вдох, она подобрала подол сорочки рукой и пошла к лестнице, приподняв свечу, чтобы осветить путь.

– Господи. – Она услышала, как он выругался, но оборачиваться не стала.

Должно быть, в белой ночной рубашке, с длинными черными волосами и свечой в руке она была похожа на призрака. Не останавливаясь, Корвина стала быстро спускаться тем же путем, каким пришла. Сердце колотилось в груди в унисон с ее шагами, которые на сей раз громче стучали по ступеням винтовой лестницы, а сорочка и распущенные волосы развевались за спиной, отчего она, вероятно, становилась похожа на сумасшедшую. Вот так первый день.

Она почувствовала на себе его взгляд с верхней площадки лестницы и замешкалась, поддавшись искушению разок посмотреть ему в лицо из страха, что не увидит его больше никогда. Устремив на него взор с нижнего этажа, Корвина увидела, как он глядит на нее светлыми глазами, цвет которых она не смогла разобрать. Видя, что он наблюдает за ней, она сжала ткань сорочки в кулаке, ее пульс участился.

Корвина сглотнула, желая сказать, что она вовсе не хотела ему мешать, что он, пожалуй, самый загадочно красивый мужчина, которого она когда-либо видела, и что играл он, будто был заколдован играть всю жизнь. Ей хотелось сказать ему все это, но она не сказала ничего.

И тут она увидела ее – яркую седую прядь в его волосах, что шла от корней и исчезала сзади.

Едва на нее снизошло озарение, Корвина вырвалась из плена его пристального взгляда и помчалась вниз по лестнице, не сбавляя шага до самой комнаты и преисполнившись решимости выбросить эту встречу из головы.

Потому что светлые глаза и прядь седых волос означали только одно: она только что повстречалась со среброглазым дьяволом Веренмора.

Глава 3

Корвина

Раскат грома сотряс стены замка. Корвина стояла под навесом административного крыла, держа в руках ворох книг, которые только что забрала, и кое-что из канцелярских принадлежностей, и любовалась захватывающим видом с вершины горы.

Даже проведя неделю в Веренморе, она все равно при любом удобном случае невольно останавливалась полюбоваться видами. Ничего подобного Корвина себе даже вообразить не могла. В детстве она редко смотрела фильмы и заходила в интернет, а потому не видела пейзажей, подобных тому, что открывался перед ней. Это была одна из причин, почему отсутствие телефона и интернета в университете ее отнюдь не беспокоило. У нее и так этого никогда не было. В ее городе была лишь одна телефонная линия для экстренных случаев и заказов продовольствия. Остальные дела она раз в неделю улаживала через городскую библиотеку. Мать научила Корвину самостоятельности.

Мысль о матери отозвалась болью, и она прижала книги к груди, но быстро прогнала это чувство. Не время предаваться ностальгии.

Корвина надела черный топ с длинными рукавами, коричневую длинную юбку и колье-чокер из черной ленты. Накрасила губы коричневой помадой, подчеркнула свои причудливые фиолетовые глаза черной подводкой и заплела волосы в косу-колосок. Дополнив образ длинными серебряными серьгами и колечком в носу да браслетом из разных кристаллов на левом запястье, который снимала, только чтобы снова его зарядить, она почувствовала себя самой собой. Конечно, люди глазели, когда она проходила мимо. Но в Веренморе их взгляды были скорее любопытными, нежели враждебными, как было всю ее жизнь.

За прошедшую неделю благодаря наблюдениям, ограниченному общению с ее главными источниками информации – Джейд и Троем, Корвина выяснила, что у большинства студентов Веренмора было особое прошлое, и чаще всего трагичное. У всех были свои тайны, а потому они по большей части уважали чужие. Конечно, встречались среди них и неприятные ребята, но таковых было меньшинство. В целом, все студенты не совали нос в чужие дела и держались в кругу своих друзей.

И Корвине это нравилось.

Нравилось одобрение, которое она каждый день ощущала в кивке, коим ее одаривала дама в общей столовой, широкой улыбке, что бросал ей придурок Трой при каждой встрече, в симпатии, с которой он и его друзья стали называть ее «Фиолет», или в случайных объятьях, что изо дня в день ей дарила Джейд.

Жизнь налаживалась, и Корвина впервые пребывала в радостном волнении перед возможностями, которые таило будущее. И хотя она была не особо открытой с окружающими и сомневалась, что когда-нибудь станет таковой или доверится кому-то достаточно, чтобы рассказать обо всем, она все же училась с изяществом принимать протянутую ей руку дружбы. Хотя отчасти ей сильнее всего на свете хотелось найти того, с кем она могла поделиться своими секретами, избавившись от необходимости постоянно делать выбор.

Одиночество изнуряло.

Это навело ее на мысли о мужчине за фортепиано. Она так и не рассказала соседке о своем маленьком приключении, случившемся в первую ночь в башенной комнате, как она мысленно ее называла. На то не было никаких причин. С той ночи Корвина больше не видела дьявола с серебристыми глазами, и хотя занятия должны были начаться через час, и она знала, что их с ним пути неизбежно пересекутся, все же незачем было тревожить Джейд, учитывая случившееся с ее прежней соседкой.

– Черт, черт, черт. – Девушка, о которой шла речь, неслась к ней, прижимая к груди книжки. Она была одета в желтую майку и джинсовые шорты (которые, как выяснила Корвина, были ее любимыми), зеленые глаза были широко открыты.

– Что? – спросила Корвина, нахмурившись, когда заметила тревогу в ее лице.

– Я, черт побери, забыла!

– Что? – озадаченно переспросила Корвина. – Что ты забыла?

– В этом году будет Черный бал.

Корвина почувствовала, как брови хмуро сходятся вместе.

– Чего?

– Господи, ты ж не знаешь. – Джейд покачала головой и пошла к учебному крылу, срезая путь через сады.

За всю неделю Корвина не бывала в этом крыле, хотя видела его издалека, пока шла в обеденный зал или, как его здесь называли, Главный зал. Учебное крыло занимало большую часть замка, расположившись в конце территории на самой высокой точке горы. Как-то раз за ужином Трой, усевшись к ней за стол и заявив, что они станут отличными друзьями, рассказал, что задняя часть массива – сплошь крутые, смертельно опасные скалы, которые будут видны ей из окна. Корвина была взволнована перспективой ступить на новую природную территорию.

– Всех подробностей я не знаю. – Раздавшийся рядом голос Джейд вырвал ее из размышлений, пока они уверенным шагом шли на занятия. – Его проводят каждые пять лет. Традиция проводить бал-маскарад – часть истории университета с момента его основания.

– Ла-а-адненько, – протянула Корвина, желая, чтобы она продолжила. – И почему это плохо?

– Потому что каждый раз во время Черного бала кто-то пропадает.

Корвина замерла от ее слов и пристально посмотрела на подругу.

– Что за чертовщина? – прошептала она, оценивая серьезность заявления Джейд. Вид у нее был мрачный до чертиков.

Джейд направилась к зданию, а в небе загрохотали тучи, застилая все вокруг хмурым серым светом.

– Насколько мне известно, – продолжила она, когда Корвина нагнала ее, – первое исчезновение было зарегистрировано около сотни лет назад. Говорили, якобы парень ушел в лес и заблудился. А потом в ту же ночь пять лет спустя произошло следующее исчезновение. Прошло около сотни лет, и почти двадцать человек пропали без вести в ту же ночь. Это просто жутко, понимаешь?

Жутко и очень странно.

– Погоди, – Корвина помотала головой. – Разве полиция не проводила расследование?

Джейд ответила невеселым смешком.

– А что им расследовать? Насколько мне известно, не было никаких признаков совершенного преступления. Девчонки, ребята, преподаватели и даже жители города – все бесследно пропали. Тела так и не были найдены. А раз все это тянется уже много лет, люди решили, что они попросту сбежали или заблудились. Но уж поверь мне: я по личному опыту знаю, что сбежать отсюда непросто, особенно ночью.

– Эй, чумовые глазки, – окликнула Корвину Рой, одна из девушек из ее башни. Да, не все люди были приятными.

– Отвали, Рой, – крикнула Джейд, показав ей средний палец, и они помчались в класс.

Боже, Корвина обожала эту девчонку.

Все еще размышляя о разговоре, Корвина задала самый очевидный вопрос:

– Почему же никто не прикрыл Черный бал?

– Давай сначала зайдем в класс, – сказала Джейд, когда они вошли в учебный корпус.

Корвина на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться красотой и величием замка. Ее поражало, как нечто столь вычурное и древнее могло до сих пор существовать в реальном мире.

Вход был величественным, по обе стороны стояли скульптуры плачущих ангелов, вознесших взор к неимоверно высокому потолку, который поддерживали многочисленные колонны. По бокам от огромных, незамысловатого вида деревянных дверей шириной в два пролета располагались две невысокие каменные лестницы, которые вели на верхние этажи. Джейд направилась к той, что была слева, и Корвина пошла следом, окидывая взглядом гигантские колонны, которые поддерживали эту часть замка. В центре потолка свисала старинная металлическая люстра более чем на сотню ламп, которая была такой древней на вид, что Корвина могла бы поспорить, что повесил ее туда какой-нибудь правитель времен средневековья.

Они вышли на лестничную площадку, слева от которой шел коридор и еще одна лестница наверх. Джейд пошла в коридор и направилась к четвертой двери справа. На ней висела бронзовая табличка с загнутыми краями и простой надписью: «Английский язык и литература. 1 курс». Они толкнули тяжелую дверь и первыми вошли в аудиторию.

Переднюю стену украшала доска, а заднюю и боковые стены – огромные окна. Очевидно, они оказались в угловом помещении замка. Настил в аудитории был трехуровневым: на нижнем стоял большой стол для преподавателя, а на втором и третьем ровными рядами выстроились простые длинные парты и стулья.

Корвина влюбилась.

Пройдя в конец аудитории, она села в углу возле окон, которые оказались и позади, и справа от нее. Положила книги на стол, как вдруг Джейд запрыгнула на него и посмотрела в окно.

От стены замка шел крутой, необыкновенно красивый утес, утопая в море зелени, и от такого вида попросту захватывало дух.

– Ух ты. – Слово непроизвольно сорвалось с ее губ, когда взгляд прошелся по панораме под ногами.

– И не говори, – произнесла Джейд, сидя рядом на столе. – Я боюсь высоты, но даже мне нравится этот вид. Единственное, что есть хорошего в этом месте.

Внимание Корвины вновь вернулось к незаконченному разговору, от которого ее отвлек вид за окном.

– Так почему не отменили бал?

– Вообще-то отменили, – вздохнула Джейд. – Лет на десять, кажется. Но люди все равно продолжали исчезать.

– Что за чертовщина, – повторила Корвина, убирая книги в сумку.

По рукам побежали мурашки, пока она размышляла о том, что ей поведала Джейд. Если она говорила правду и закономерность сохранялась, значит, и в этом году в ночь бала кто-то пропадет.

– Этот замок таит много секретов, – прошептала Джейд, глядя в окно. – Я люблю это место, но оно пугает меня до чертиков.

Корвина могла понять почему. Как бы прекрасен он ни был, в самом замке было что-то не то. С каждой ночью она ощущала это все сильнее и сильнее. От чувства какой-то несправедливости, чего-то жуткого казалось, словно по ее коже ползали муравьи. Но она не стала говорить об этом вслух. Ни к чему пугать и без того встревоженную соседку.

– Когда состоится бал? – вместо этого спросила она.

– Пятнадцатого июня, – ответила Джейд. – Всего через несколько месяцев.

Еще есть время.

Студенты начали заходить в аудиторию, положив тем самым конец их разговору. Корвина села на свое место, достала одну из старых ручек, старую тетрадь и открыла ее на новой странице.

В мыслях пронесся отголосок мелодии.

Той самой мелодии, которую он играл в ту ночь: навязчивой мучительной мелодии, что каким-то образом сумела проникнуть в ее естество. Корвина закрыла глаза, слыша ее в своей памяти. Ноты, словно кровь, текли по ее венам, его вид, закрытые глаза, страдальческая поза отпечатались в ее сознании. Какое бы влечение Корвина ни испытывала к мужчине с серебристыми глазами, она старалась уничтожить его в зародыше. Но порой эта музыка, этот мужчина, то мгновение невольно ей вспоминались.

Тряхнув головой, чтобы прогнать этот образ, она обвела взглядом заполненную аудиторию. По ее мысленным подсчетам, всего здесь было сорок студентов: двадцать восемь парней и двенадцать девушек. Некоторые болтали друг с другом, но большинство, как и она, сидели тихо. Возможно, все были слегка насторожены оттого, что оказались в новой обстановке и встретились с новыми людьми, или же от всего разом. Учитывая, что у всех было травмирующее прошлое, Корвина не видела в этом ничего удивительного.

Сидя в самом конце рядом с Джейд, она опустила взгляд в открытую тетрадь и посмотрела на нарисованные ею каракули. Ей не терпелось начать вести конспект. Корвина никогда не ходила в школу, ведь мать обучала ее на дому, а потому весь этот опыт хоть и пугал ее, все же вызывал приятный трепет.

Как она поняла, Веренмор предлагал всем студентам два года обучения с присвоением степени младшего специалиста по общеобразовательным предметам, после чего каждый мог поступить в другой университет, чтобы получить степень бакалавра в выбранной специальности. Либо окончить обучение в самом Веренморе, или же попросту отправиться в большой мир с дипломом специалиста. Весьма неплохой способ не только воспитывать в студентах личную преданность и желание внести свой вклад, но и дать детям из неблагополучных семей возможность наладить свою жизнь.

Внезапно небольшой шум в аудитории стих, заставляя Корвину поднять взгляд.

Атмосфера изменилась.

Дьявол с серебристыми глазами уверенным шагом вошел в аудиторию с дневником в руках. Широкие плечи расправлены, мощная грудь тверда, длинные ноги поглощают расстояние, будто приказывая мельчайшим частицам окружающего пространства расступиться. На нем был другой черный наряд: черные брюки с заправленной в них рубашкой, две верхние пуговицы которой были расстегнуты, а рукава закатаны по мускулистым предплечьям. Лицо было гладко выбрито, его четкие, острые черты резко выделялись на фоне загорелой кожи. При свете дня Корвина смогла разглядеть, что седая прядь в его волосах была не единственной. На висках тоже виднелась легкая ранняя седина, и Джейд была права – ему она безумно шла.

Его глаза цвета ртути прошлись по сидящим студентам, обойдя Корвину вниманием, но внезапно вновь устремились к ней. Она видела, как он изучает ее взглядом в ярком свете, струящемся сквозь арочные окна, в точности, как изучала его она. Корвина знала, что он увидит: черный свитер, коричневую помаду на губах, косу-колосок, черное колье-чокер, пирсинг в носу, серебряные серьги и ее странные фиолетовые глаза.

Ладони начали потеть, когда его взгляд задержался на ней, прежде чем устремиться дальше.

– Меня зовут Вад Деверелл, – заговорил он, обращаясь к аудитории. Его низкий, хриплый голос источал властность. – Обращайтесь ко мне «мистер Деверелл». Не профессор. Не по имени. В этом семестре я буду преподавать вам английский язык и литературу – один из основных предметов курса, а потому обязательный. Мы рассмотрим основы литературы, различные школы критической мысли, изучим нескольких классиков и узнаем, почему они стали таковыми. Пока все понятно?

Большинство студентов закивали.

– Хорошо. – Мистер Деверелл прислонился к столу, отложив дневник, и оперся на столешницу обеими руками. Теми самыми руками, которые на ее глазах мастерски играли на фортепиано. – Что касается классики, я дам вам несколько вариантов на выбор. Что выберете, то и будем изучать. По моему предмету вам нужно будет написать два эссе в течение семестра: одно творческое, одно критическое. Мне не нужны ответы, списанные из книги. Мыслите свободно. Обоснуйте, почему выбрали ту или иную тему. А дальше будет видно. Вопросы?

Девушка в красном с ближнего ряда подняла руку.

Он кивком велел ей продолжать.

– Разве вы сами не студент, мистер Деверелл?

Его серебристые глаза блеснули в свете, струящемся из окна.

– Аспирант. В этом году заканчиваю работу над диссертацией.

– На какую она тему, если позволите спросить, сэр?

– Не называйте меня «сэр», – велел он, сжимая руками столешницу, и его взгляд метнулся к Корвине. – Моя диссертация посвящена влиянию музыки на литературу и их взаимосвязи на протяжении веков.

Вот это да.

Черт возьми.

Мистер Деверелл сбивал с толку. Вызывал такое беспокойство, что у нее возникало желание поерзать на месте, в особенности, когда он смотрел на нее таким взглядом и говорил так умно. Корвина могла признать, что никогда с подобным не сталкивалась. И не одна она испытывала подобные чувства. Она видела, как разволновались девчонки в аудитории, и знала, что они тоже ощущали то, что он источал.

Корвина вновь разорвала зрительный контакт и, тяжело дыша, посмотрела в тетрадь. Она осознала, что, пожалуй, впервые в жизни ощутила вожделение, которое в ней пробудил настоящий мужчина, а не вымышленный персонаж. Вот какое оно: бушующее, горячее, бархатистое. Это вожделение.

И она хотела окунуться в него.

– Теперь представьтесь, – велел мистер Деверелл аудитории, скрестив руки на груди, и, подняв взгляд, Корвина увидела, что его глаза цвета ртути поймали ее в ловушку.

– Джакс Лондон, – начал симпатичный парень с первых рядов, который дружил с Троем.

– Эрика Блэр.

– Матиас Кинг.

А за ним следующий, и следующий, и следующий.

Все это время среброглазый дьявол кивал им, не отводя взгляда от Корвины, будто мог содрать с нее кожу и проникнуть в самые глубокие закоулки ее разума. Он хотел узнать ее имя. Хотел услышать ее голос. Она знала это всем своим существом. И по какой-то причине она ощутила тяжесть в животе при мысли о том, чтобы заговорить с ним напрямую, назвать ему свое имя. Имена обладают силой, говорила ей мать.

– Джейд Прескотт, – представилась ее соседка, и Корвина поняла, что она следующая.

Она сглотнула, когда он кивнул Джейд, а потом сосредоточил на Корвине все свое яростное внимание.

Ладони стали липкими, и, вытерев их о юбку, она облизнула губы.

– Корвина Клемм, – тихо произнесла она, радуясь тому, что ее голос не выдал бушующего в ней смятения.

Парень в передней части аудитории, Матиас, обернулся посмотреть на нее.

– Офигенное имя. Оно что-то значит?

Корвина, которая все еще пребывала в плену серебристых глаз, заметила, как мистер Деверелл стиснул челюсти оттого, что парень ее перебил.

– Ворона, – сказал он, обращаясь к Матиасу. – Оно означает – вороненок.

– Ворон,1 – машинально поправила она.

Его глаза вспыхнули.

– Ворон и Клемм. Ваши родители любили По? 2

– Мама любила, – ответила Корвина, и у нее защипало глаза от воспоминаний о том, как сильно ее мама любила этого поэта. Нос непроизвольно дернулся.

Она видела, как его взгляд задержался на нем на мгновение, а затем устремился к следующей студентке, и Корвина вздохнула с облегчением.

– Итак, давайте приступим. – Мистер Деверелл хлопнул в ладоши, и оставшаяся часть занятия прошла, словно в тумане.

Корвина сидела, опустив голову и сосредоточенно ведя конспект. Вскоре прозвенел звонок.

– Обсудим завтра, – сказал мистер Деверелл, взял дневник в коричневом кожаном переплете и вышел из аудитории, забрав с собой витавший в воздухе заряд электричества. Корвина слегка обмякла и выдохнула, и как раз в этот миг к ней повернулась Джейд.

– Что это, черт возьми, было? – шикнула она, когда остальные студенты начали выходить из аудитории.

Корвина посмотрела на нее, нахмурившись.

– Что?

У Джейд был встревоженный взгляд.

– Все, что между вами было. Воздух вибрировал, Кор. Я не шучу.

Корвина со смешком захлопнула тетрадь.

– Наверное, оттого, что у всех девчонок в классе из-за него яичники расплавились.

– Нет. – Джейд встала рядом. – Дело было в вас двоих. Было… горячо. Просто будь осторожна, ладно?

Корвина шумно выдохнула, когда они направились к выходу.

– Он наш преподаватель, Джейд. Я в курсе.

– Черт возьми…

Обернувшись, они увидели, что позади идет великолепная темнокожая девушка, которая представилась Эрикой.

– Вот уж запредельное сексуальное напряжение. Разлей по бутылкам и станешь богатейшей девчонкой на этой стороне Тенебры.

– Вот видишь, – Джейд указала на Эрику. – Так считаю не я одна.

Корвина покачала головой, глядя на них.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Милая моя, – сказала Эрика, обгоняя их у выхода в коридор, – с того места, где я сидела, это было настолько заметно, что наверняка было видно даже инопланетянам. Мистер Деверелл будто был готов съесть тебя живьем. Нет, будто полакомился бы тобой, будь у него такая возможность.

Корвина схватилась за лямку сумки, когда они вышли из аудитории, а Эрика пошла с кем-то поздороваться.

Джейд направилась к лестнице, как раз когда мужчина, о котором они говорили, поднимался с другой стороны.

Подруга повернулась и серьезно посмотрела на Корвину.

– Ты не понимаешь, Кор. Он просто… неведомый. Конечно, у всех из нас свои секреты, но он доходит до крайности. Он единственный постоянно ходит в эти леса. Никто не знает, откуда он родом. У него нет друзей, только коллеги. Потом еще Алисса вопреки правилам заводит с ним интрижку и прыгает с башни? Это просто… странно.

Корвина не могла это отрицать, глядя, как его облаченная в черное фигура исчезает на лестнице. Это и впрямь было странно.

– Хочешь знать кое-что еще более странное? – спросила Джейд, поднимаясь по другой лестнице на следующее занятие.

– Что? – просила Корвина, осознав, как часто задавала девушке этот вопрос.

Джейд посмотрела на нее мрачным взглядом зеленых глаз.

– Последняя девушка, которая пропала во время Черного бала пять лет назад, была в то время с ним. Поневоле задумаешься, не правда ли?

Глава 4

Корвина

«Не волнуйся, Виви».

Шепот прозвучал так тихо, что Корвина чуть было не отмахнулась от него. Почти. А потом вдруг резко остановилась посреди сада. Было ранее утро, слишком раннее, и большинство людей еще спали.

Но Корвина встала с рассветом. Спала беспокойно оттого, что замок ночью стонал, и проснулась, окутанная жаром, чего с ней не случалось уже много лет. Вся мокрая от пота, она помчалась в общую душевую, в которой никого не было, включила кран с холодной водой и вымылась как можно тщательнее. Затем, готовая к новому дню, она прихватила упаковку сушеных орехов и спустилась в сад, чтобы подышать свежим воздухом. Тогда и раздался шепот.

Мо. Но почему он так легко звучал в ее голове?

Корвина не знала, чей это был голос и реален ли он. Учитывая ее прошлое, вполне возможно, что все это попросту происходило у нее в голове, было плодом ее воображения. Но это был мужской голос. Всегда был мужским. Когда Корвина была младше, то любила представлять, что он принадлежал ее отцу. Она мало что знала о нем, кроме того, что он покончил с собой, оставив ее матери дом и небольшой участок земли.