Вселенский неудачник

Седло, представлявшее собой деревянную увешанную щитами корзину, крепилось на основании шеи ящера. Попасть в него можно было, карабкаясь по веревке с узлами.

Ловко управляя своим варагоном с помощью длинного копья, которым он покалывал шею страшилища, Иваниус II подъехал ко мне и что-то крикнул, кивая на мое чудовище.

– Его Величество советует вам быть потверже с этим варагоном. Недавно он покалечил наездника. Не позволяйте ему вставать на задние лапы и заваливаться набок. Еще Его Величество говорит, что охота обещает быть интересной. Егерям удалось загнать несколько рвулей, – перевел Терезий.

– Скажи царю, что я просто счастлив, – проворчал я, под хохот свиты забираясь в корзину. Мне уже стало ясно, что Иваниусу захотелось позабавиться, поэтому он и взял меня на охоту, да еще подсунул бешеного ящера. Ну и отвратное же чувство юмора у этого средневекового тирана!

Иваниус II протрубил в рог, давая сигнал к началу охоты, и вся кавалькада вынеслась из замка на побережье. Слуги, удерживавшие моего ящера, отпустили поводья и разбежались кто куда.

Я надеялся, что варагон не сдвинется с места и я смогу потихоньку с него слезть, но не тут-то было. Эта зверюга заревела, встала на дыбы и бросилась за охотниками, волоча за собой громадный хвост. О том, чтобы управлять ею, и речи не было. Все мои усилия сосредоточились на том, чтобы не вывалиться и не сломать себе шею. Обеими руками я вцепился в край корзины.

Сокрушая все на своем пути, варагон выскочил из замка, снес хвостом ворота и вскоре нагнал кавалькаду. Мы пронеслись вдоль побережья и оказались в узкой долине, с трех сторон огражденной скалами, а с четвертой – океаном. В эту естественную ловушку егеря и заманили рвулей, бросая им коровьи туши, части которых валялись на вытоптанной траве. Уже по названию я не ожидал от этих зверей ничего хорошего и не ошибся.

Каждый рвуль был размером с дворцовую башню и вдобавок передвигался на задних лапах с удивительной быстротой. На громадных таранообразных головах горели злобой крошечные, несимметрично расположенные глазки. Загнанные рвули бестолково метались по ущелью, напуганные огнями, которые егеря развели со стороны океана. Увидев охотников, рвули заревели и бросились навстречу. Охотники выстроили своих варагонов в ряд и встретили зверюг дружными ударами копий.

Начало схватки я пропустил, потому что мой варагон, возбужденный битвой, стал кружиться на месте и я, не устояв на ногах, свалился на дно корзины. Оттуда хорошо были слышны сухой треск копий, рев чудовищ и крики охотников. Когда я вновь высунул голову, схватка была в самом разгаре. Один из рвулей уже лежал на земле и в агонии колотил хвостом. В горле у него торчало два или три копья. Среди охотников тоже, кажется, имелись потери, потому что бок одного из варагонов был ободран, а корзина пустовала.

Иваниус II, этот монарх-воин, отважно сражался в самой гуще битвы. Он искусно управлял своим варагоном, маневрируя между рвулями, и ни одно из копий, которые он метал, не пролетало мимо цели. Щиты на его корзине уже носили следы зубов кого-то из хищников. В следующие десять минут схватки были убиты еще два рвуля, а один из царских егерей лишился руки.

Я обрадовался, что охота приближается к концу, но в этот момент последний рвуль, сделав вид, что атакует цепь егерей, неожиданно метнулся в противоположную сторону, вцепился зубами в шею царского варагона и опрокинул его. Иваниус II вылетел из корзины и неподвижно замер на земле, очевидно, потеряв от удара сознание.

Охотники взволнованно закричали и стали с седел осыпать рвуля копьями, которые отскакивали от костяных пластин на боках чудовища. Свита и егеря пребывали в замешательстве. Броситься на помощь царю на варагонах они не могли, потому что тогда рвуль, подавшись назад, мог раздавить оглушенного царя лапой, а спешиться никто из них не решался.

В этот момент вопреки своей воле я оказался в гуще схватки, вмешавшись в нее самым невероятным образом. Мой бестолковый варагон угодил хвостом в один из егерских костров и, завизжав от боли, взбрыкнул. Я вылетел из его корзины и, описав в воздухе полукруг, приземлился прямо на морду рвуля, напавшего на царя. Понимая, что, если сейчас упаду, мне сразу придет конец, я изо всей силы вцепился в морду чудовища. Рвуль затряс головой, но этим лишь заставил меня крепче ухватиться за его костяные пластины. Повиснув на морде ящера самым неудобным для себя образом, я заметил, что рвуль наклоняется, чтобы вцепиться зубами в лежащего на земле Иваниуса II. Не раздумывая, я крепко обхватил шею чудовища ногами, а ладонями закрыл ему глаза. Ящер, лишенный возможности видеть, сразу забыл про царя и заметался по ущелью. Все во мне сотрясалось от этой бешеной скачки. Уносясь на ящере, я краем глаза заметил, как приближенные помогают Иваниусу подняться, а сам он, морщась от боли, что-то говорит, показывая на рвуля и на меня.

Минутой позже – можете себе вообразить, что это была для меня за минута! – сотня егерей загнала ослепленного рвуля в угол ущелья и опутала его сетями. Я же кубарем скатился с головы чудовища и не свернул себе шею только потому, что меня вовремя подхватили сильные руки охотников.

Когда меня опустили на землю, ко мне, прихрамывая, подошел сам Иваниус II. Он сдавил меня в своих медвежьих объятиях и что-то громко сказал своим басистым голосом, в котором слышна была искренняя благодарность ко мне и одновременно презрение ко всей его свите.

– Государь благодарит вас за то, что вы спасли ему жизнь и тем самым облагодельствовали всех его подданных, – забормотал вынырнувший неизвестно откуда Терезий. – Его Величество говорит, что вы проявили больше мудрости и отваги, чем лучшие из его охотников. За это он присваивает вам пожизненный титул царского друга, а также нарекает вас князем Шеремятьевским, Зацепским и Змейским, а также графом Колюбакинским и Ухоцапским. Отныне ваше место за столом справа от самого государя, вы сможете присутствовать при его утреннем одевании, а также удостаиваетесь чести третьим по счету пробовать любое блюдо.

– Почему третьим? – спросил я машинально.

– Первым отведывает раб-дегустатор, вторым государь, а третьим, сразу после него – вы. Это величайшая честь, – пояснил Терезий.

С этого дня мое положение при дворе резко изменилось. Придворные косились на меня с откровенной завистью, а награды и титулы сыпались на вашего бедного слугу, как из рога изобилия. Кроме князя Шеремятьевского, Зацепского и Змейского, а также графа Колюбакинского и Ухоцапского, я был наречен герцогом Карбонийским, бароном Рявожским и Трусопским, маркизом Черногорским, адмиралом Океании и маршалом Поднебесий. Иваниус II оказывал мне всевозможное покровительство, гневно прогнав от себя всех прежних фаворитов.

Видимо, железному тирану доставляло удовольствие наблюдать, как никому не известный чужеземец, прилетевший с неба на грохочущей машине, становится первым вельможей в государстве, возвышаясь над его свитой.

Вместе с почестями у меня появилось и немало обязанностей. По утрам, как хранитель государственной печати, я без разбору ставил штампы на всех пергаментах, которые мне приносили, затем, надев мантию главного канцлера, заглядывал в царскую сокровищницу, куда каждый день стекалось все новое и новое золото – дань с завоеванных земель, собираемая наместниками.

Затем, восседая по правую руку от государя, я присутствовал на царском завтраке, где восемь слуг спешили упредить каждое движение моей руки. После обеда никаких дел уже не было и начинались сплошные увеселения, которые, сменяя друг друга, продолжались до глубокой ночи. Через несколько недель я уже знал толк и в скачках на грифонах, и в турнирных правилах, разбирался, какую рыбу предпочитают русалки и какую пику из семи нужно выбирать, когда охотишься на равнинного свинтуса.

Неумеренная роскошь царского двора и новое положение казались мне очень привлекательными, и неизвестно, не застрял бы я на Призии на всю жизнь, пополнив собой и своими потомками ряды местной знати, если бы не допущенная оплошность, настолько серьезная, что жизнь моя повисла на волоске.

Как-то во время пира, охмелев от вина, Иваниус обнял меня за плечи и сказал:

– Друг мой Тит! Ты уже в курсе всех моих дел, ты второй после меня человек на планете, но еще ни разу не видел моей жены. Эй, кто-нибудь, скажите госпоже Маризии, что мы ее ждем!

Вскоре двери отворились, и в сопровождении фрейлин вошла стройная женщина в белом платье, в волосах которой сверкала бриллиантовая диадема. Ее лицо скрывала вуаль.

Маризия была юной женой государя. Прежде я никогда ее не видел, но не раз слышал шепот придворных, что стареющий монарх безумно любит супругу и ревнует настолько, что даже не разрешает на людях снимать вуаль.

– Вот он – главный самоцвет моей короны! – с гордостью сказал Иваниус, кивая мне на Маризию. – Хочешь, я велю ей открыть лицо, чтобы ты мог увидеть его?

– Как вам будет угодно, Ваше Величество, – отвечал я.

За прошедшие месяцы я успел довольно прилично выучить призианский язык и теперь легко обходился без переводчика.

– Маризия, голубка моя, откинь вуаль, чтобы мой друг мог посмотреть на тебя! – с нежностью, которую, честно говоря, трудно было ожидать от такого солдафона, попросил царь.

Поклонившись, его жена взялась за край вуали и легким движением откинула ее. Я увидел свежее молодое лицо с большими глазами. Честно говоря, на мой вкус женщина была мила, но не более того. Во всяком случае, она не шла ни в какое сравнение с той земной девушкой, с которой я повстречался в день, когда Мозг не пустил меня внутрь собственного звездолета...

– Ну как тебе нравится моя жена? – услышал я голос Иваниуса.

Почувствовав, с каким нетерпением он ждет моей оценки, и думая сделать государю приятное, я произнес:

– Она удивительно красива. Вашему Величеству повезло. Уверен, что любой мужчина, и я в том числе, желал бы иметь такую жену...

Не успел я договорить, как в зале повисла мертвая тишина. Взглянув на государя, я заметил, как страшно изменилось его лицо. Оно вдруг вытянулось и побагровело, будто Иваниус задыхался. Он схватился за меч, но, взяв себя в руки, разжал ладонь и прохрипел:

– Воля попросившего – закон. Забирай ее и будь ты проклят!

Юная царица охнула и словно тряпичная кукла упала в обморок. Шатаясь словно пьяный, Иваниус прошел мимо нее и направился к дверям. Свита устремилась за ним. Ничего не понимая, я попытался удержать государя, но он с гневом оттолкнул меня и крикнул:

– Пошел прочь! Ты получил что хотел! Я и так отдал тебе все! Неужели этого было мало?

Вскоре, подбежав к окну, я увидел, как Иваниус выскочил во двор, вырвав поводья, прыгнул в седло боевого дракона и улетел.

«И что я такого сказал, я ведь только похвалил ее», – проворчал я с недоумением и, предчувствуя беду, отправился к себе в покои. Я надеялся лишь на то, что государь к утру протрезвеет и успокоится. Все, кого я встречал на пути, шарахались от меня, словно я был прокаженным. Даже мои собственные слуги разбежались, сообразив, что я попал в немилость.

Минут пять спустя несколько рыцарей внесли царицу ко мне в покои и, положив ее на мое ложе, удалились. Бедняжка все еще была без чувств. Лица у рыцарей были каменными, как если бы они едва сдерживались, чтобы не прирезать меня.

– Зачем вы ее принесли? Кто просил? Отнесите назад к фрейлинам! – крикнул я рыцарям, но ни один из них даже не обернулся.

Я бросился было вдогонку, но тут заметил в углу своих покоев Терезия. Переводчик прятался за балдахин кровати и мелко дрожал.

– Ты что-нибудь понимаешь, Терезий? – закричал я, подбегая к нему. – Зачем мне эта женщина? Немедленно позови фрейлин: пускай унесут ее. Я уверен: утром государь раздумает и все прояснится.

– Это невозможно, господин, – дрожа, проговорил Терезий. – Теперь государь уже не сможет ее вернуть, даже если захочет. Слишком поздно.

– Почему поздно? Он думает, что у нас с ней сговор? Да я первый раз ее вижу. Что за глупая ревность!

– Ревность тут ни при чем. Таков древний обычай, господин. У нас нельзя отказываться от подарка, который вы себе выпросили.

– Я выпросил царицу? Что ты несешь?

– Вы говорили, что вам хотелось бы иметь такую жену, не так ли?

– Сказал, но я не имел в виду, что...

– По нашему обычаю, сказать, что вы хотите чего-то, – значит выпросить это себе в подарок. Хозяин не имеет права отказать гостю в его желании. Даже хвалить что-либо, тебе не принадлежащее, нужно с большой осторожностью. Помните сапоги, которые отдал вам оруженосец и которые, между прочим, прислала ему мать? Думаете, пажу очень хотелось с ними расставаться? – объяснил Терезий.

Я застонал. Просто невероятно, каким я был ослом! Уже после случая с пажом я мог бы обо всем догадаться. И где была моя голова?! Волей судьбы я оказался в одном из тех средневековых воинственных обществ, где желание гостя является законом и хозяева, какого бы высокого ранга они ни были, не в силах нарушить традицию и дарят гостю все, что он ни попросит.

Внезапно передо мной забрезжила надежда.

– Послушай, Терезий, а если я подарю Иваниусу его жену? Как ты думаешь, он согласится принять ее обратно?

Переводчик в ужасе уставился на меня:

– Чтобы государь принял подачку от своего слуги после того, как женщина провела ночь в ваших покоях? Исключено. Это было бы для него страшным унижением. Как бы сильно царь ни любил Маризию, теперь ему придется забыть ее.

– А если я объясню царю, что не знал местных традиций?

– Это ничего не меняет. Знали вы обычай или нет – все равно оскорбление уже нанесено.

Я ударил себя кулаком по лбу:

– Чтоб у меня язык отсох! И зачем я похвалил эту дуру! Послушай, Терезий, а есть какой-нибудь способ вернуть царю жену, не ставя его в ложное положение?

Переводчик посмотрел на меня и усмехнулся. Клянусь, это был едва ли не первый случай, когда я видел на его кислой физиономии подобие улыбки:

– Такой способ есть, но вряд ли он вам понравится.

– Что я должен сделать? Говори! – рявкнул я.

– Ничего. Это не в вашей власти. Но по закону если вы будете казнены, то все ваше имущество перейдет в казну.

– И Маризия тоже?

– И Маризия. И тогда государю уже не зазорно будет взять ее себе. Правда, по нашим законам ему придется жениться на ней вторично, но, думаю, ему не составит труда уговорить епископа.

Я заметался. Мне уже мерещились шаги палача. Все стало вдруг ясно как белый день. Прежний фаворит тоже попросил себе слишком много. Государь выполнил его волю, а потом велел бросить в колодец. Нет человека – нет проблемы.

– Я – почти покойник! – Мой голос дрожал. – Наверняка Иваниус уже отдал приказ. Что ты тут стоишь, Терезий? Беги, спасайся, а то и тебя казнят под горячую руку.

– Все не так просто, – пояснил переводчик. – Чтобы казнить вас, государю нужен очень веский повод. Ведь вы не просто его фаворит, вы спасли ему жизнь, и слух об этом распространился по стране.

– Подумаешь, повод! Он может объявить, что я устроил против него заговор.

– Нет, не может. Если государь обвинит вас в заговоре, народ станет шептаться. Никто не поверит, что вчера вы спасли ему жизнь, рискуя своей, а сегодня вдруг ни с того ни с сего устроили заговор. Нелогично.

– Тогда обвинит меня в казнокрадстве! Устроит ревизию и сделает вид, что не досчитался нескольких бриллиантов, тем более что они и вправду могли затеряться.

– Тоже исключено. Никто не поверит, что вы стали бы красть, когда достаточно было просто попросить и вы получили бы в подарок хоть всю казну.

– Чтоб меня черти слопали, а ведь ты прав! И что же он станет делать?

Терезий передернул узенькими плечиками и сочувственно посмотрел на меня.

– Не знаю, господин, но, поверьте, мне очень не хотелось бы сейчас оказаться на вашем месте.

Прошло несколько дней. Внешне все было как будто по-прежнему. Я сохранил все свои титулы, оставался и казночеем, и хранителем печати, но придворные теперь обходили меня стороной, как зачумленного.

Все попытки объясниться с Иваниусом II ни к чему не приводили. Он не удостаивал меня аудиенций, а за столом, когда мы сидели с ним рядом, смотрел так, будто я был дохлой жабой. Царские пиры, прежде такие шумные, теперь больше напоминали поминки: в зале висело гробовое молчание, и лишь слуги обносили всех блюдами.

Выпрошенная мною царица продолжала жить у меня в покоях – тихая и скорбная. Всякий раз, когда я подходил к ней, она начинала дрожать и, кажется, даже глохла от ужаса.

Я ощущал, как день ото дня надо мной все сильнее сгущаются тучи и еще немного – ударит гром. Однажды ночью я попытался сбежать, надеясь, что смогу добраться до корабля и покинуть эту негостеприимную планету, но стража не открыла мне ворот, заявив, что повелением государя никто не может выйти из замка.

А на другой день утром, после того как завтрак прошел в гнетущей тишине, государь поднялся со своего места. В тот же миг все замерло. Слышно было даже, как на дальнем конце стола с перепугу подавился какой-то пожилой придворный.

– Чужеземец, я давно не делал тебе никаких даров, – отчетливо произнес Иваниус II.

Не понимая, к чему он клонит, я растерянно пробормотал, что всем доволен.

– И вот сегодня я решил исправить эту досадную оплошность, – не слушая меня, продолжал государь. – За то, что чужеземец спас мне на охоте жизнь, я решил сделать ему самый дорогой подарок, который может преподнести благодарный монарх. Я дарю ему всех своих придворных – фрейлин, копейщиков, егерей, арбалетчиков, короче всех, кто есть у меня во дворце! Отныне вы – собственность моего канцлера, князя Шеремятьевского, Зацепского и Змейского, графа Колюбакинского и Ухоцапского, герцога Карбонийского, адмирала Океании и маршала Поднебесий! Он – ваш господин!

С этими словами государь повернулся и тяжелой поступью вышел из зала. Вопреки обыкновению, никто не последовал за ним. Все – от вельмож до последнего поваренка – стояли как истуканы и смотрели на меня, а в дверях появлялись все новые и новые слуги, до которых, очевидно, уже дошла весть об их дарении. Я чувствовал, что в «великодушном» подарке государя таится какая-то неведомая угроза, но вот откуда ждать беды – не понимал.

Я попятился к дверям и быстро, не оглядываясь, отправился в свои покои. Худшие опасения подтвердились: все придворные до одного повалили за мной. Я надеялся, что хотя бы в моих покоях они отстанут, но не тут-то было: «подаренные» набились внутрь и заняли все комнаты. Их было так много, что мне приходилось проталкиваться сквозь толпу.

– Зачем они сюда пришли? Разве у них нет никаких дел? – шепотом спросил я у Терезия, отыскав его за занавеской.

– Таков древний обычай. Все подарки обязаны всюду следовать за своим господином, – отвечал он.

– А от них никак нельзя отделаться?

– Невозможно, ведь они подарены вам самим государем.

С этой минуты моя жизнь превратилась в кошмар. Куда бы я ни шел: на пиршество ли, в сокровищницу, в баню или в отхожее место – всюду за мной следовала огромная толпа. Я ни на секунду не мог остаться в одиночестве. Даже ночью, когда я лежал в кровати, совсем рядом, из-за балдахина, доносилось горячее дыхание ненавидящих меня людей. Я не понимал, когда они спят и едят: должно быть, незаметно отлучались по очереди.

Хотя у меня теперь было больше свиты, чем у кого-либо в королевстве, за столом мне никто не прислуживал, никто не чистил моей одежды, не взбивал перин, не седлал варагона и не оказывал ни одной из тех услуг, что я во множестве получал прежде.

Как-то, ощутив жажду и не зная, где найти воду, я отыскал в толпе одного из своих прежних слуг и велел ему принести мне напиться. Прежде это был услужливый и веселый парень, теперь же он стоял как истукан и таращился на меня. Сколько я ни повторял своей просьбы, он даже не сдвинулся с места.

– Что он стоит и глазеет на меня? Забыл, как прислуживают? – по-русски крикнул я Терезию.

– То, что было раньше, не имеет значения. Теперь он больше не слуга, как остальные больше не егеря, не латники и не повара, – спокойно объяснил мне переводчик.

– Что? А кто они теперь такие?

– Они ваши подарки, а подарки не выполняют поручений. Они не имеют права заниматься ничем, кроме того, чтобы быть подарками. По нашему обычаю, нельзя даже пользоваться выпрошенными предметами. Другими словами, если бы вы надели сапоги пажа и стали их носить – это было бы грубейшее нарушение традиции.

– Хм... А какие-нибудь просьбы эти люди выполняют? Есть мне от них хотя бы минимальная польза или сплошные неудобства?

– Польза только та, господин Тит, что они всюду следуют за вами. Вы же должны следить, чтобы они всегда были сыты и довольны.

– Но почему?

– Так для вас будет лучше. Если кто-то из подаренных умрет, заболеет или хотя бы пожалуется на вас, вы будете казнены. Помните того фаворита, который был брошен в колодец? Он всего-то и выпросил себе сокола, а тот на другой день возьми да издохни. А ведь он был царским подарком!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Недавно я обнаружил, что остров Елевферия исчез с карты – скорее всего, местные по кусочкам расковыряли его на сувенирные пепельницы и бусы.

2

Прецеденты, увы, порой случались.

3

Позднее я выяснил, что это не драконы в нашем земном мифическом понимании, а лишь один из местных видов летающих ящеров.