Полная версия
Небо, полное звёзд
Олег Авраменко
Небо, полное звёзд
Глава 1
Новички
Я уже и забыл, какое небо на Марсе – грязно-синее, почти серое, с отливающими желтизной облаками. Я отвык от здешнего разреженного воздуха, колючего ветра и пробирающего до костей холода. Но самым неприятным был вездесущий марсианский песок – он моментально забился под одежду и заскрипел у меня на зубах, стоило мне выйти из люка челнока и сделать пару шагов вниз по трапу.
Марс оставался Марсом – суровой, неприветливой планетой. За пять столетий терраформирования его удалось приспособить для жизни людей, но превратить в цветущий, благодатный мир оказалось не под силу. В итоге получилась этакая смесь Сибири, Сахары и Гималайского высокогорья.
Следом за мной по трапу спустилась Краснова. Её стройную фигуру облегал утеплённый китель с электроподогревом, поэтому, в отличие от меня, она чувствовала себя вполне комфортно на холодном марсианском ветру. Мы вместе смотрели на небольшой белый гравикар с широкой зелёной полосой вдоль корпуса, который только что отчалил от здания космопорта и быстро заскользил над лётным полем, направляясь в нашу сторону.
Я вспомнил тот день, когда на точно таком же школьном каре (а может, и на этом самом) меня, четырнадцатилетнего мальчишку, доставили к орбитальному челноку и представили капитану корабля «Амстердам» Гильермо Лопесу – моему первому командиру. Под его началом я прослужил до двадцати лет, потом Лопес перевёлся в Исследовательский Департамент, и капитаном «Амстердама» стал старший помощник Бережной, а я занял его место второго пилота и старпома. Впрочем, в этой должности я пробыл недолго, лишь три с половиной года, после чего совершил очередной карьерный скачок и получил под своё командование корабль «Кардифф». А теперь вот настал мой черёд принимать новичков.
– Пятнадцать лет не была на Марсе, – задумчиво произнесла Краснова. – С тех пор как закончила школу. А ты, кэп?
– Тринадцать, – ответил я. – Тоже после школы. И никогда не хотелось вернуться.
Мы обменялись понимающими взглядами. Мало кто из выпускников Марсианской Звёздной школы испытывал тёплые или хотя бы ностальгические чувства к своей альма-матер. Семь лет учёбы в ней были далеко не лучшей порой в нашей жизни. Школа отняла у нас детство, и этого мы ей простить не могли. Но это вовсе не значит, что мы жалели о прошлом. Если бы можно было повернуть время вспять и заново прожить школьные годы, то лично я оставил бы всё, как есть. Другие, думаю, тоже.
Гравикар остановился возле нас, и из него вышло трое подростков в кадетских формах – два паренька и девочка; в руках они держали чемоданы с личными вещами. А сопровождал их, к моему несказанному удивлению, тот самый капитан Лопес. После его перехода в Департамент мы больше не встречались: «Амстердам» перевели на самый длительный из колониальных маршрутов – до планеты Эсперанса, а Лопес месяцами пропадал в дальних экспедициях, и так уж получилось, что наши пути ни разу не пересеклись. Зато, как и прежде, в информационных сетях Земли и других планет регулярно появлялись его новые статьи по астрофизике. Причём особо искать не приходилось – все ведущие университеты и научные центры непременно включали их в свои каталоги важнейших новинок. Капитан Лопес был не только астронавтом, но и видным учёным.
Меня поразило, как сильно он постарел за эти годы – его фигура потеряла былую выправку, заметно раздалась вширь, лицо покрыла сеть мелких морщин, а из-под форменной фуражки выбивались совсем уже седые волосы. И он больше не был капитаном – на его погонах сверкали адмиральские звёзды.
После обмена приветствиями, Лопес сказал:
– Вот, капитан Мальстрём, привёл вам пополнение. Прошу любить и жаловать. – Затем повернулся к своим подопечным, которые с робким любопытством глазели на меня и Краснову. – Ну что ж, кадеты, ваша учёба закончилась, теперь начинается служба. Будьте достойны высокого звания… – Лопес умолк и прокашлялся. – Ай! К чёрту все эти речи. Ступайте, ребятки. Удачи вам.
Мигом сообразив, что адмирал хочет поговорить со мной, Краснова пригласила новичков пройти в челнок. Они старательно отсалютовали нам и вслед за моим старшим помощником поднялись по трапу к пассажирскому люку.
Лопес провёл их печальным взглядом, в котором явственно читалась зависть старости к юности. Потом снова посмотрел на меня.
– Чертовски рад нашей встрече, Эрик. У тебя всё в порядке?
– Грех жаловаться, – ответил я. – Как видите, уже командую кораблём.
Адмирал кивнул:
– Я был очень горд за тебя, когда ты стал капитаном. Не удивлюсь, если через пару лет ты получишь второй ранг.
Я небрежно пожал плечами.
– Звания для меня не главное. Я хотел бы перевестись в Исследовательский Департамент. Уже зондировал почву по поводу нового крейсера, спрашивал, есть ли смысл подавать рапорт, когда объявят о наборе экипажа. Но в штабе мне отсоветовали. Сказали, что мою кандидатуру даже рассматривать не станут. Мол, я ещё должен набраться опыта.
– Пожалуй, они правы, – сказал Лопес. – Ты из молодых да ранних, но настоящий опыт всё-таки приходит с годами. А командовать исследовательским кораблём – это огромная ответственность. Будь ты просто вторым пилотом, никаких проблем с переводом не возникло бы – у начальства ты на хорошем счету. Но ведь ты не согласишься на понижение в должности, верно? Даже ради службы в Департаменте.
– Конечно, не соглашусь, – подтвердил я. – Слишком уж привык быть капитаном.
– То-то и оно. Так что наберись терпения и жди. В среднем каждые полтора года в Исследовательском Департаменте освобождается одна капитанская должность. Тебе только двадцать семь, времени впереди много. Твоя карьера только начинается. – Он невольно вздохнул.
А я запоздало сообразил, что с моей стороны было не слишком тактично заводить разговор о Департаменте. Уж кому-кому, а Лопесу сам Бог велел с младых ногтей быть астронавтом-исследователем, но по семейным обстоятельствам он почти всю свою карьеру провёл на грузовых рейсах. Ещё в юности его угораздило жениться на девушке с Тауры – ближайшей к Земле звёздной колонии, а через несколько лет она попала в аварию и навсегда осталась инвалидом. Лопес любил её и бросить не мог, а перевод в Исследовательский Департамент означал бы его длительные многомесячные отлучки. Так он в течение четырёх десятилетий и летал между Землёй и Таурой – сначала вторым пилотом, а потом капитаном.
Его жена умерла семь лет назад, и только тогда Лопес стал свободным. К тому времени ему уже исполнилось шестьдесят, обычно в таком возрасте в Департамент не берут, тем более на должность капитана, однако для Лопеса, учитывая его научные заслуги, было сделано исключение. Но, как и следовало ожидать, ненадолго – уже само адмиральское звание означало, что он ушёл из Большого Космоса…
– Ну а вы, адмирал? – спросил я осторожно. – Давно вас… э-э… подкосило?
Лопес нахмурился.
– Ещё пять лет назад.
– Пять лет? – удивился я. – Странно, что я ничего не слышал.
– Об этом никто не знал. Я ушёл с рейсов лишь в начале этого года.
– Ого! – Я был поражён. – Долго вы продержались!
– Да, долго. Сам не ожидал. Скрывал это от всех, обманывал врачей – очень уж хотел дотянуть до семидесяти… Но не дотянул.
– Вас вычислили?
– Нет, это было моё собственное решение. Мне становилось всё труднее переносить длительный гипердрайв, наконец я понял, что уже не могу в полной мере исполнять капитанские обязанности, поэтому подал рапорт об отставке. Притворился, что у меня только-только началась вторая стадия, и в медкомиссии мне поверили. Совсем увольняться со службы ещё не хотелось, но для испытателя я был уже староват, а штабная должность меня не привлекала, так что пошёл инструктором в школу. Теперь учу подрастающее поколение – короткие полёты для меня не проблема.
– И как это, быть учителем в нашей школе? – полюбопытствовал я.
– Трудно, – признался Лопес. – Невероятно трудно. Словно ходишь по лезвию ножа. Стоит проявить немного мягкости, как дети начинают требовать поблажек, жалуются, что не успевают с заданиями, и в результате тормозится весь учебный процесс. Излишняя строгость тоже не к добру – тогда ученики утверждаются в мысли, что такому преподавателю всё равно не угодишь, хоть как ни старайся… – Лопес покачал головой. – Мне совсем не нравится, что мы так загружаем ребят, заставляем их вкалывать с утра до ночи, почти не оставляя им времени для досуга – а только для отдыха. Это неправильно, несправедливо… но иначе нельзя.
Я это понимал. Мы все понимали. Наш Звёздный Флот и без того испытывал хроническую нехватку кадров – и чем дальше, тем сильнее. А каждый лишний год обучения – потеря ещё более сотни специалистов.
– Боюсь, вы недолго продержитесь на этой работе, – сказал я откровенно. – Вы отличный командир, замечательный наставник, но слишком добрый и мягкий человек для школьного учителя.
Лопес хмыкнул.
– Думаешь, другие преподаватели бессердечные? Они тоже люди, им тоже жалко детей… Хотя, возможно, ты прав. Будущее покажет. Если у меня ничего не получится в школе, пойду работать в университет, буду читать лекции по астрофизике. Меня, кстати, уже приглашают – но ни на Земле, ни на Марсе я не останусь. Выберу одну из звёздных колоний… Любую, кроме Тауры. – При этом в его взгляде на короткое мгновение мелькнула затаённая боль. – Скорее всего, Цефею.
– В Эсперо-Сити тоже неплохой университет, – заметил я.
Он слегка усмехнулся.
– Агитируешь за свою планету? Вижу, ты по-настоящему привязался к Эсперансе.
– Да, – подтвердил я. – За эти семь лет она стала моим домом. Может быть, я пристрастен, но считаю её лучшей из всех колоний.
– Твоё мнение разделяют многие. Я тоже рассматриваю Эсперансу как один из возможных вариантов. А точнее – как второй, после Цефеи. Но окончательного решения ещё не принял. – С этими словами он посмотрел на часы. – Ладно, Эрик, мне пора. Через десять минут нужно сопровождать следующую группу. Желаю тебе удачи. И будь для ребят хорошим командиром.
– Постараюсь быть таким, как вы, адмирал.
Когда я поднялся на борт челнока, Краснова ожидала меня у люка шлюзовой камеры.
– Как там новички? – спросил я.
– Сидят тихо, как мышки, – ответила она с явным неодобрением в голосе. – Растерянные и даже немного обиженные. Адмирал поступил неправильно – оборвал напутственную речь, не представил их тебе как положено. Я, конечно, понимаю: он хотел, чтобы всё было по-простому, без формальностей, но они это не оценили.
– Ничего страшного, – сказал я. – Сейчас всё исправлю. А ты ступай в кабину, запрашивай разрешение на взлёт.
– Хорошо, кэп.
Краснова направилась в пилотскую кабину, а я прошёл в пассажирский салон. При моём появлении ребята быстро поднялись со своих мест.
– Садитесь, – махнул я рукой. – И можете снять кители, здесь довольно тепло.
Они последовали моему совету. Тем временем я устроился в кресле напротив и смерил всех троих изучающим взглядом. Мне ещё вчера прислали личные дела новых членов команды, но я не стал их смотреть, так как сначала хотел познакомиться с ребятами лично. Первое впечатление – самое важное, и я не собирался портить его под влиянием чьего-то чужого мнения.
Двое пареньков внешне представляли полную противоположность друг другу. Один был рыжий и конопатый, с грубыми чертами лица, рослый, крепкого телосложения. Другой – невысокий хрупкий блондин с ясно-голубыми глазами и смазливым девичьим лицом. Он казался значительно моложе своего рыжего товарища, хотя на самом деле всем им было по четырнадцать. Что же касается девочки, то выглядела она вполне заурядно – худенькая кареглазая шатенка, довольно милая, но далеко не такая красивая, как второй из мальчиков.
Я уже собирался заговорить, когда включился интерком и голос Красновой произнёс:
– Кэп, диспетчерская дала разрешение на взлёт.
– Отлично, – сказал я. – Действуй.
– Принято. Начинаю руление. Инерционные гасители задействованы.
Я почувствовал, как кресло подо мной проседает, а тело наливается дополнительной тяжестью – Краснова включила на борту челнока искусственную гравитацию и довела её уровень до стандартной единицы. Ребята прореагировали на это нормально: все трое были родом с Земли, а в школьном общежитии для землян и выходцев из звёздных колоний поддерживалась земная сила тяжести, чтобы ученики не отвыкали от нормальной гравитации (что же касается марсиан, то из них комплектовались отдельные экипажи).
В салоне послышался слабый гул от работающих двигателей – звукоизоляция никогда не бывает идеальной. Мы вчетвером повернулись к ближайшему иллюминатору. Челнок покинул стоянку и по рулёжке выехал на взлётную полосу. После короткого разбега машина взмыла в небо и стала быстро набирать высоту. В принципе, мы могли бы взлететь на и антигравах, но Краснова, как и всякий пилот, при любой возможности предпочитала использовать реактивную тягу.
– Через полчаса прибудем на орбитальную станцию, и оттуда перейдём на наш корабль, – сказал я ребятам. – Там я представлю вас экипажу. А пока давайте знакомиться. Я капитан третьего ранга Мальстрём, командир межзвёздного транспорта «Кардифф», на котором вы будете служить. Надеюсь, мы неплохо сработаемся. – Я сделал короткую паузу и посмотрел на девочку. – Теперь твоя очередь.
Она тотчас вскочила, как подброшенная пружиной, и отчеканила:
– Кадет Хагривз, сэр! Основная специальность – пилотирование и навигация. Дополнительные специальности – информатика и связь, системы гипердрайва. Знание языков: свободное владение – английский, испанский; со словарём – немецкий, русский, итальянский.
Я поморщился.
– Ради бога, сядь! Не прыгай, как кенгуру. – Девочка смущённо села, и я, уже более мягким тоном, спросил у неё: – Так как тебя зовут?
– Кадет Хагривз, сэр. Марша Хагривз.
– Очень приятно, Марша, – сказал я. – Или лучше называть тебя Марси?
– Ну… Да, сэр. Я больше привыкла к Марси. Так меня все называли в школе. Марси на Марсе… – Она смущённо моргнула. – Это такой каламбур, сэр.
– Спасибо за объяснение, сам бы ни за что не догадался, – иронично произнёс я, чем вызвал у девочки слабую, еле заметную улыбку. – Так вот, Марси, улетающая с Марса. Ты должна уяснить одну вещь: я не люблю, когда ко мне обращаются «сэр». Предпочитаю «капитан» или «кэп». Понятно?
– Да, капитан.
– А вам, парни?
– Да, капитан, – хором ответили оба мальчика.
– Вот и хорошо. Слушайте дальше, – продолжал я. – Вы уже не школьники, так что забудьте про эти строевые штучки. – Я собирался добавить, что подобные «штучки» призваны крепче держать учеников в узде. Но затем вспомнил, что капитан Лопес об этом не говорил, пока я сам не разобрался. – В конце концов, мы не военные, и я требую от вас просто разумной дисциплины. А от того, что вы всякий раз будете вытягиваться в струнку и отдавать честь, вам не прибавится ни ума, ни знаний, ни опыта. У нас на корабле не казарма, а дружный и сплочённый коллектив, можно даже сказать, семья из двенадцати человек – теперь, вместе с вами, будет пятнадцать. Разумеется, мы подчиняемся уставу и соблюдаем субординацию – но без лишних формальностей. Во внеслужебное время ваши старшие коллеги обычно будут называть вас по имени, на вахте – по фамилии. А вы обращайтесь к ним либо по должности, либо званию, не добавляя «сэр», «мэм» или их аналоги на других языках. И для справки: старший помощник Краснова предпочитает, чтобы её называли «старпом», а главный инженер Штерн – просто «шеф», и ему безразлично, что у военных так обращаются к сержантам и старшинам. Вам всё ясно?
Ребята подтвердили, что ясно, и мы продолжили знакомство. Рослого паренька звали Милош Саблич, он был инженером широкого профиля – редкий случай для свежеиспечённого выпускника. Это значило, что он овладел всеми инженерными специальностями, которые преподавались в школе.
– А какая из них основная? – спросил я.
– Все, – самодовольно ответил Милош. – По каждой я прошёл полный курс и получил высшие баллы.
Понятно, круглый отличник. В школе я таких не любил, они раздражали меня своей «правильностью». А повзрослев, как правило становились бездушными сухарями. Я эгоистично порадовался, что с Милошем в основном будет иметь дело наш главный инженер, и повернулся к худенькому мальчику:
– Ну, а ты?
– Симон Гарнье, – робко представился тот, – хозяйственная служба. Дополнительная специальность… – тут он замялся, уши его покраснели, – полевые операции.
Губы Милоша слегка изогнулись в усмешке, а вот в глазах Марси явственно промелькнуло сочувствие. Всех школьников, кто не проходил по «титульным» специальностям пилотов или инженеров, в обязательном порядке готовили к полевым операциям – под этим подразумевался весь комплекс навыков, необходимых для высадки на неизученные планеты в составе десантных групп. Ввиду своего хрупкого телосложения Симон ничуть не годился на роль бесстрашного покорителя иных миров. Да и особым умом, похоже, не отличался, раз не смог получить никакой другой квалификации, кроме хозяйственника.
Но даже такой простой парень, как он, представлял огромную ценность. Ведь в Звёздный Флот принимали отнюдь не по умственным способностям и не по физическим данным, а совсем по другим критериям. Вернее, по одному-единственному, который назывался резистентностью. И никакого конкурса не существовало – брали всех подряд, да ещё жаловались на острую нехватку кадров.
– Твоя вторая специальность нам не понадобится, – успокоил я Симона. – Зато первая очень даже пригодится. С тех пор как наш стюард ушёл на пенсию, всеми хозяйственными делами у нас занимается техник Карла Беккер. Вот только на камбузе от неё мало толку – кулинарными способностями она, мягко говоря, не блещет. Надеюсь, ты хорошо готовишь?
– Ну… неплохо.
Марси сделала движение, как будто хотела чисто по-школьному поднять руку. Я кивнул ей.
– Симон скромничает, капитан, – сообщила девочка. – Он отлично готовит. Моя подруга, которая вместе с ним изучала кулинарию, говорит, что он всегда был самым лучшим в классе.
– Это здорово, – сказал я. – Выходит, нам крупно повезло.
Симон выглядел польщённым. А Милош тихо фыркнул, демонстрируя своё презрение к такой «несерьёзной» профессии. Глупый, заносчивый мальчишка. Он просто не понимает, каково это – неделями питаться всухомятку или наскоро приготовленными полуфабрикатами.
– Вот мы и познакомились, – подытожил я. – Теперь о том, что ждёт вас на корабле. Ты, Симон, получишь в своё распоряжение камбуз. Об остальных обязанностях стюарда пока не думай: сейчас твоя главная и единственная задача – кормить команду. Непосредственно будешь подчиняться старшему технику Морено. Что касается тебя, Милош, то твоим начальником, естественно, будет шеф Штерн. Он и решит, чем конкретно ты займёшься. Ну а ты, Марси, пойдёшь под мою руку, станешь третьим пилотом. Соответственно мы будем и вашими наставниками. Не стесняйтесь обращаться к нам со своими проблемами. А пожелаете продолжить образование – рассчитывайте на нашу помощь и поддержку.
– Да, капитан, – быстро вставила Марси, воспользовавшись моей паузой. – Это очень хорошо. В школе я изучала ещё три специальности, но мне не хватило самой чуточки, чтобы сдать экзамены. Я бы хотела это исправить.
Я покачал головой:
– Не стоит так спешить. В ближайшие несколько месяцев я не советую вам думать об учёбе. Сосредоточтесь на выполнении своих служебных обязанностей. По сравнению со школой, у вас появится гораздо больше свободного времени – но ведь и ответственность неизмеримо возрастёт. Поэтому на досуге отдыхайте и развлекайтесь. Побольше общайтесь с членами команды, играйте в игры, слушайте музыку, смотрите фильмы, читайте книжки.
Милош пренебрежительно скривился. Я понял, что уж он точно не станет читать книжек, а единственное развлечение, которое себе позволит, это регулярные занятия в спортзале. Остальное время будет проводить за учёбой, стремясь ещё больше расширить свой широкий инженерный профиль. Парень определённо был безнадёжен…
Марси снова дёрнула руку.
– Капитан, а когда мы отправляемся в рейс?
– Через шестнадцать часов, – ответил я. – Завтра в восемь тридцать по бортовому времени. Порт назначения – Цефея. Обычно мы работаем на маршруте «Земля – Эсперанса», но иногда, как вот сейчас, нас посылают и к другим планетам.
– Будем вести на буксире баржу?
Я, конечно, не стал объяснять ей, что по неписаным правилам Звёздного Флота корабль с новичком-пилотом на борту свой первый рейс совершает в одиночку. Вместо этого я сказал:
– На этот раз летим налегке. У нас очень ответственное задание – везём очередную группу детишек.
– То есть партию эмбрионов? – уточнил Милош.
Я посмотрел на него долгим взглядом. Потом с расстановкой произнёс:
– И всё же мы предпочитаем называть их детьми.
Глава 2
«Кардифф»
На следующий день я проснулся несколько раньше обычного – в шесть утра, чтобы без спешки совершить обход корабля перед намеченным на полдевятого стартом. Но оказалось, что я не был самой ранней пташкой: меня опередил Симон Гарнье, которому не терпелось поскорее приступить к обязанностям на камбузе (вчера он успел лишь осмотреть своё новое хозяйство).
Я обнаружил это, когда отослал кухонному автомату заказ на стандартный завтрак, а через минуту, вместо привычной пиццы с грибами, получил по мини-лифту изумительную мясную запеканку и необыкновенно вкусный овощной салат. Даже кофе был каким-то особенным; я пил его не спеша, смакуя каждый глоток, и удовлетворённо думал о том, что теперь располагаю полнокомплектным экипажем для корабля такого класса, как «Кардифф» – три пилота (включая меня), пять инженеров, пять техников, врач и повар-стюард. Последний, впрочем, тоже принадлежал к техникам – в Звёздном Флоте отсутствовали рядовые матросы и старшины, а все астронавты делились на техников и офицеров; однако стюардов, в силу их особого положения на корабле, было принято относить к отдельной категории.
Начиная предстартовый обход, я первым делом заглянул на камбуз, где Симон как раз загружал в лифт завтрак для Ольги Красновой и её мужа, Теодора Штерна. Служба супругов на одном корабле была обычным явлением в Звёздном Флоте. Кроме Красновой и Штерна, у нас на «Кардиффе» были ещё две семейные пары – инженер Анна Гамбарини со старшим техником Хуаном Морено и техник Мари Лакруа с заместителем главного инженера Жорже Оливейрой.
Когда я похвалил Симона за роскошный завтрак, он весь расцвёл и быстро приготовил мне вторую чашку кофе.
– И всё же, Симон, – сказал я, – не советую тебе так рано вставать. Поднимайся с остальными в семь утра. Завтракать мы привыкли на скорую руку. Наш прежний стюард занимался только обедом и ужином.
– Так ведь у него, наверное, были и другие обязанности, – возразил Симон. – А я занят только на камбузе, и завтраки для меня не проблема. Если с вечера всё наготовить, то утром останется только включить духовки и нарезать овощи. Буду просыпаться минут на сорок раньше, вот и всё.
– Гм… Я бы не хотел, чтобы ты работал с утра до самого вечера. У тебя должно быть свободное время.
Мальчик улыбнулся:
– Времени хватит, капитан. По сравнению со школой… К тому же я люблю готовить. Для меня это не работа, а удовольствие.
Я кивнул:
– Прекрасно тебя понимаю. Для меня моя работа – тоже сплошное удовольствие. А чем ещё ты любишь заниматься?
– Читать, – ответил он с таким смущённым видом, словно признавался в чём-то зазорном.
В школе чтение художественной литературы, конечно, не запрещалось, но и не приветствовалось. Бюрократы из правительства считали, что это отвлекает учеников от занятий более полезными вещами. Эти же бюрократы наверняка объяснили бы низкие оценки Симона по большинству школьных предметов его увлечением «лёгким чтивом». Мне же представлялось, что у парня просто душа не лежала к учёбе. Бывают такие дети – вроде не глупые, но не желающие слишком много учиться. К тому же, как я знал из его личного дела, у Симона был чисто гуманитарный склад ума: он не сдал ни одного экзамена по техническим специальностям, зато без труда овладел всеми восемью официальными языками Федерации.
Прежде чем покинуть камбуз я сказал:
– Книги – это хорошо, Симон. Полезно и для ума, и для сердца. Я тоже люблю читать.
Потом я зашёл в контрольный центр систем жизнеобеспечения, который располагался в одном отсеке с медсанчастью. Этим хозяйством у нас заведовал судовой врач, пятидесятилетний Сергей Качур – самый старший член экипажа и единственный из нас, кто получил свою основную специальность уже не в школе, а в университете. Медицина всегда была уязвимым местом в подготовке кадров для Звёздного Флота. Как показала практика, даже самое интенсивное обучение не позволяло сделать из подростка квалифицированного врача – ведь для того, чтобы успешно лечить людей, нужны не только знания и практика, но ещё и определённый жизненный опыт, который приходит только с годами.
