Дракон и его рыжее наказание

Но… пусть хотя бы на шестые сутки. Тогда у него в запасе будет четыре дня до окончания срока, объявленного королем.

Больше всего времени Алекс потерял, пытаясь найти способ отвертеться от поездки в Латарис, а еще на препирательства с родителями, конечно.

Неделю назад отец прислал письмо, в котором подробно объяснил ситуацию. В качестве гонца он отправил Габриэля, потому что, по его словам, кроме младшего сына такое деликатное поручение доверить было некому.

Из письма следовало, что король Эдуард Шестой Мудрый прислал лорду Алексису Феррено, храброму воину, представителю славного драконьего рода и хранителю границ Латер-Леста, приглашение явиться с супругой во дворец на торжественный бал, который, дабы возродить один чудесный старинный обычай, будет теперь ежегодно проводиться в последний день лета в королевской резиденции в Латарисе. В приглашении уточнялось, что все огнедышащие драконы королевства должны присутствовать на балу в обязательном порядке.

Король Эдуард был хорошим правителем, с этим мнением соглашалось большинство его подданых. Много лет назад именно он построил удобный Латарский тракт – от столицы к дальним провинциям, через всё королевство. Именно во время его правления стало меньше случаев разбоя на дорогах, хоть королевским гвардейцам и не удалось полностью избавиться от лихих людей. Эдуард Мудрый возводил мосты и открывал университеты, боролся с бедностью, а также добился того, что дикие племена почти перестали совершать набеги на земли Латер-Леста, потому что вдоль границ государства сооружались защитные стены и многочисленные форты.

Всем был хорош король Эдуард, но имелась у его величества одна неприятная черта: очень уж он увлекался стариной и любил возрождать давно забытые традиции.

В письме отец объяснял, что получил такое же приглашение и на бал, разумеется, едет, и что отказаться от приглашения никак нельзя, а значит, у него, Алекса, есть только один выход: прихватив с собой младшего брата Габриэля, срочно отправиться в столицу и за оставшееся время найти себе жену.

Алекс, конечно, не мог сдаться так просто. Он прикидывал варианты и в ответном письме, отправленном на этот раз с надежным сержантом из гарнизона, пытался спорить с родителями, доказывая, что ему еще можно сказаться больным. Но чем больше проходило времени, тем лучше он понимал: ничего не выйдет. Все знают, что крылатые от природы бодры, крепки здоровьем и энергичны. Ведь каждый из них обладает колоссальным запасом Ши – силы дракона…

Вчера, осознав наконец, что до проклятого бала осталось десять дней, Алекс не выдержал и передал командование над вверенным ему укрепленным районом своему заместителю, подполковнику Торкесу. А наутро вместе с Габриэлем выехал в столицу.

– Что если за четыре дня в Латарисе ты не сможешь найти себе жену? – первым делом, не успели они и на пару шагов удалиться от ворот форта, спросил Габриэль.

– Молчи, – ответил Алекс. – Смогу.

И думать не хотелось, что его ждет, если тайна, тщательная оберегаемая им вот уже лет десять, станет известна представителям сразу всех драконьих семей, которые будут присутствовать на балу. От такого позора род Феррено вряд ли когда-нибудь оправится.

Он скрипнул зубами, в очередной раз помянув про себя недобрым словом и бал, и его величество Эдуарда Мудрого.

Все эти годы Алекс успокаивал себя: тот факт, что он до сих пор не встретил любимую, вовсе ничего не значит, ведь ситуация может измениться в любой момент.

«Как известно, любовь в сердце дракона, – объяснял ему когда-то отец, – в отличие от человека, нашего ветреного собрата, вспыхивает раз и навсегда. Мужчина-дракон рано выбирает себе пару и на всю жизнь остается верен своим чувствам. Неслучайно мальчики из благородных драконьих семей до совершеннолетия учатся в закрытых мужских школах, где они лишены женского общества – ведь необузданную молодую силу важно вовремя укротить. В школах наши мальчики постигают науки и работают над физической подготовкой. Зато потом, вскоре после совершеннолетия, находят своих избранниц…»

Алекс, как и все, учился в закрытой школе и, помнится, с нетерпением ждал совершеннолетия и первого бала. Конечно, он рассчитывал на первом же балу встретить прекрасную юную драконицу, которая, как выражаются поэты, «разожгла бы в его сердце пожар любви».

Чаще всего так и происходило: недавний выпускник школы, дорвавшись до общения с девушками, немедленно влюблялся в одну из них, а она отвечала ему взаимностью. Духи предков благословляли союз истинной пары – и тогда в груди влюбленного разгорался огонь, а сила Ши возрастала в десятки раз. Молодой дракон достигал степени полного физического совершенства.

То есть, становился огнедышащим.

Алекс понятия не имел, по какой причине именно с ним приключилась ужасная беда. Ни о чем подобном он никогда ни от кого не слышал. Его не предупреждали ни родители, ни старейшины, ни учителя, ни даже мудрые книги прошлого. Этому факту просто не было разумных объяснений.

Все вокруг знали, что, достигнув совершеннолетия, любой дракон должен обязательно найти свою пару. И только он, Алексис Феррено, почему-то ее не нашел. А без огня в сердце… огнедышащим стать нельзя.

– Но все-таки, если не получится найти? – последовал новый вопрос от Габриэля. – Десять лет искал, а тут… У тебя ведь в запасе так мало времени…

– Помолчать можешь? – рыкнул на него Алекс.

Да, десять лет назад, едва он выпустился из школы, родители развили бурную деятельность, сопровождали его на балах, вводили в высшее общество и знакомили с благородными отцами семейств, у которых имелись дочери на выданье. Ни одна из этих прелестных, очаровательных, неотразимых дракониц не тронула его сердце.

Через год после выпуска, осознав, что все его недавние одноклассники уже огнедышащи и женаты, Алекс не выдержал и отправился сдавать экзамены в Королевскую военную академию. Отец негодовал, принимал истинный облик и извергал огонь, наглядно демонстрируя, что сам-то он дракон более чем полноценный. Злиться отец имел все основания – от старшего сына и наследника ожидалось, что тот станет надежным помощником в делах и возьмет на себя большую часть вопросов по управлению родовым замком Феррено и землями. Вместо этого Алекс сбежал. Оставаться рядом с теми, кто знал о его унижении, стало в какой-то момент невыносимо.

В военной академии вместе с ним учились и люди, и драконы. От первых скрыть свою тайну было проще всего – крылатые всегда соблюдают дистанцию в общении с другими народностями, а люди почти ничего не знают о жизни крылатых и не разбираются в их традициях. Студенты-драконы, конечно, представляли собой куда более серьезную проблему, но Алекс понимал, как можно выкрутиться, когда еще только обдумывал поступление. Все сокурсники были младше него на год или два. Они учились в академии не после школы, а вместо выпускного класса школы – во многих семьях принято считать, что изучение военного дела дисциплинирует молодежь. Юные драконы с нетерпением ждали первых балов и возможности познакомиться с девушками. Алекс делал вид, что тоже ждет, и никому не называл свой настоящий возраст. Благородным лордам принято верить на слово, не правда ли? О постыдном отсутствии огня у него, уже два года как взрослого дракона, никто так и не узнал.

Окончив учебу, он не стал слушать возражения отца и уехал служить на границу – в Мериньон, самую дальнюю, населенную исключительно людьми, провинцию Латер-Леста. Драконов нередко отправляли руководить пограничными гарнизонами, чтобы усилить обороноспособность – и Алекс тут же воспользовался предложением. Жизнь среди людей, в безопасном для него человеческом мире, позволяла не бояться, что рано или поздно кто-нибудь спросит: «А где же твоя супруга? Получается, ты не огнедышащий?».

Оглядываясь сейчас назад, Алекс мог сказать с полной уверенностью: он сделал всё от него зависящее, чтобы скрыть свою ужасную тайну. А еще он, разумеется, никогда не прекращал поисков. Время от времени – да что там, даже часто! – он оставлял гарнизон на подполковника Торкеса и выезжал за пределы Мериньона. Все эти годы он продолжал надеяться, что рано или поздно встретит ее, свою единственную – ту, что зажжет огонь в его душе.

Он объехал все земли драконов, побывал во всех провинциях и, кажется, почти во всех городах, но чудесной встречи так и не произошло.

– Кстати, не думал о фиктивном браке? Или еще можно объявить, что ты вдовец, – ляпнул вдруг неугомонный младший брат. – Ну, когда в запасе всего четыре дня…

– Габриэль, ты идиот?

– Я просто хочу помочь и предлагаю варианты.

– Какие еще варианты! Если я сейчас начну выдавать себя за вдовца или постороннюю девицу назову женой, и все поверят, что это моя пара, то… Что ты мне прикажешь делать, когда я и в самом деле встречу свою пару? Как я смогу жениться на ней?

– А если не встретишь? Ну, серьезно… если ты никогда ее не встретишь? Может, лучше хоть так…

Алекс стиснул зубы и пришпорил коня, не считая нужным отвечать на глупые вопросы.

Не признаваться же теперь Габриэлю, что это был главный его кошмар. То ужасное, о чем он не хотел говорить вслух, не хотел даже думать.

Если он никогда не встретит истинную пару, если никогда… Значит, так и останется на всю жизнь неполноценным.

***

Изольда Орвин не спала всю ночь, металась по дому всё утро, а за завтраком не смогла проглотить ни кусочка. Наконец, не выдержав, после полудня приказала подать карету и отправилась в деревню Огнёвку – когда-то давно приходилось слышать, что в той деревне живет фея Виолетт.

Люди говорили, что, в отличие от феи Розанны, которая принципиально не выполняла никаких просьб, Виолетт могла сделать почти всё, о чем ни попросишь. Но только при условии, что заказчик готов хорошо платить. Изольда была готова, поэтому взяла с собой большой кошель, набитый золотыми монетами. Папочка, к счастью, оставил ей богатое наследство – оплатить услуги феи денег точно хватит.

Изольда Орвин намеревалась добиться своего.

Вчера вечером случилось страшное – то, чего она всегда боялась. Ее любимый муж, свет очей ее, Николас, ушел из дома, бросив на прощание лишь фразу: «Ты получишь документы о разводе через поверенного». Николас ушел вслед за этой гувернанткой, за проклятой рыжей Вальенте. Изольда хватала мужа за руки и умоляла не уходить, но Николас остался равнодушен к слезам и мольбам. Она была готова разбить о его голову вторую вазу или прострелить ему ноги из папочкиного ружья – что угодно, лишь бы остался, – но вазу Николас у нее отобрал, к тому же, ощупав шишку на затылке, пообещал придушить, если она еще раз что-то подобное выкинет, а до ружья она даже не успела добраться.

Муж заявил вчера, что никогда ее не любил. От его слов Изольде не стало больнее – она и так это знала. Несколько лет назад, совсем маленькая еще, она в слезах прибежала к отцу, потому что соседский малолетний кретин назвал ее дурнушкой и смеялся, что замуж она никогда не выйдет. Папочка тогда очень хотел оторвать малолетнему кретину уши. А ей пообещал: «Запомни, милая, какая-нибудь бесприданница, будь она хоть первой красоткой Латер-Леста, постареет и умрет в одиночестве. А вот ты обязательно выйдешь замуж. Не волнуйся об этом. Я заплачу».

Николас женился не на ней, а на деньгах, Изольда всё прекрасно понимала. Тем не менее, он мог похвастаться благородным происхождением, хорошо к ней относился, был красив и галантен, а сама она любила его – то есть, сложившаяся ситуация всех устраивала. Изольда даже и не мечтала, чтобы он полюбил ее в ответ. Это не имело значения. Мечтала она только об одном: чтобы Николас оставался рядом. И так и было – пока в их дом не пришла рыжая дрянь.

Еще после завтрака, который слуги унесли почти нетронутым, Изольда приняла решение: она расшибется в лепешку, из кожи вылезет, пойдет на любые жертвы, но мужа вернет домой. Конечно, чуть-чуть накажет: на годик-другой лишит карманных денег. Потом, наверное, сжалится. А проклятой разлучнице – страшно отомстит.

Терять-то Изольде было уже нечего.

Добираться до Огнёвки пришлось несколько часов, но всё когда-нибудь кончается, даже дорога. Местные жители объяснили, как найти дом феи Виолетт. Оказалось, домишко у нее маленький совсем, деревенский. Под забором цвели примитивные фиалки.

Изольда подумала, что фея может хоть в землянке жить, лишь бы помогла. Она постучала в ворота, и почти сразу створки распахнулись. Перед ней стояла высокая черноволосая женщина лет сорока на вид, одетая в самое простое деревенское платье.

– Здравствуйте, госпожа фея, – сказала Изольда. – Мне нужна ваша помощь.

– Неужто и ты из-за этой рыжей девчонки приехала? – фыркнула фея.

– Кто еще приезжал? – похолодев, спросила Изольда.

– Два ее почитателя тут утром были, а ты третья. – Виолетт снова фыркнула. – Хотя, как я вижу, ты и не почитатель вовсе. Что ж, это не мое дело. Если деньги есть, заходи.

Внутреннее убранство дома оказалось под стать внешнему, только еще фиолетовое всё: занавесочки, половички, букетики лаванды, сохнущие под потолком. Изольда поморщилась. Зря, конечно, фея поселилась в таком убогом месте. Денег у нее, наверное, куры не клюют – могла бы жить в самом богатом доме в каком-нибудь большом городе, а то и вовсе в столице.

– Люблю деревню, тихо здесь, спокойно, – сказала фея, будто подслушала ее мысли. – А в городе суета, невозможно работать. Ты явилась ко мне зачем?

– Можете рассказать, кто приезжал к вам? – вопросом на вопрос ответила Изольда. – Такой высокий, красивый, волосы светлые… был?

– Я не рассказываю о тех, кто щедро оплатил услуги. – Виолетт покачала головой.

Изольда порылась в сумочке, вытащила толстый кошель, отсчитала двадцать монет и высыпала на стол.

– А если так?

Фея улыбнулась, подгребла к себе монеты и ловко сбросила их в карман передника.

– Если так, то был, – согласилась она. – Муженек твой неверный?

– Николас не виноват, – прошептала Изольда, и слезы сами собой полились из глаз, хоть она и обещала себе держаться. – Его… околдовали. Это всё рыжая… – Наконец, собравшись с силами, добавила уже твердо: – Чего он хотел?

– Найти девицу. – Фея пожала плечами. – Не только он. Другой парень – шатен, такой кучерявый – просил о том же. Сначала шатен приехал, и у него была с собой карта Латер-Леста. Я карту зачаровала, чтобы по ней девицу отыскать. Позже и блондин твой нарисовался. Деньгами не обидел. Тоже уехал от меня с зачарованной картой. А что, и тебе такая нужна?

– Мне нужно, чтобы эта девка… сдохла! – Голос Изольды сорвался на крик.

– Я не убиваю, – холодно ответила Виолетт. – У нас, фей, свои законы. Это запрещено. Уходи, помочь я тебе не смогу.

– Погодите! – воскликнула Изольда, молитвенно складывая руки. – О госпожа фея, умоляю вас, не торопитесь, подумайте! Я очень хорошо заплачу! Вам ведь нет нужды насылать на нее смертельное проклятие или что-то в этом роде… Просто пусть рыжая попадет в опасность! В беду, в ловушку! Вы будете ни при чем! Если паршивка выкрутится, значит, выкрутится. А погибнет… – Изольда ухмыльнулась: – Ну, кто ж ей виноват.

Фея долго молчала, глядя в окно, о чем-то напряженно размышляя.

– Сто золотых, – наконец проговорила она.

– Согласна, – не моргнув глазом ответила Изольда.

– Я бы не стала тебе помогать, – добавила Виолетт. – Но девчонка вместо благодарности за помощь меня подло обворовала. Значит, я имею право наказать ее. Даже старшая фея не найдет, что возразить на это, и расценит мои действия как справедливую и законную месть.

– Разумеется! – воскликнула Изольда. – Ведь девчонка Вальенте очень, очень подлая!

– Учти, я не обещаю, будто всё получится, как хочешь ты, – снова заговорила Виолетт. – Но кое-что сделать можно. Завтра утром привези мне любую вещь, которая принадлежала девице. Если потребуется, проберись в их дом и укради. Платок, носок, перчатку… Раздобудешь?

– У меня есть уже! – обрадовалась Изольда. – Шпильки для волос! Вчера в моей гостиной эта дрянь потеряла шпильки! Подходит?

– Да, – кивнула фея. – Привезешь завтра, и мы начнем.

Изольда широко улыбнулась, чувствуя, что камень свалился с сердца – сразу стало легче дышать. Проклятая рыжая разлучница скоро умрет, а значит, исчезнет и дар старухи феи. Всё наладится.

Николас вернется домой, ему больше некуда пойти.

Глава 5. Гном

– А-а! – вскрикнула Леона.

От неожиданности она чуть не выпустила поводья, потом резко потянула их на себя.

Из седельной сумки торчала голова гнома – того самого, в зеленой курточке, что встретился ей в доме феи Виолетт. Через мгновение показался и весь гном: он выбрался наружу, по бортику ее камзола ловко вскарабкался наверх, нырнул в нагрудный карман и принялся вертеться там, устраиваясь поудобнее.

– Ты… ты кто? Ты зачем?.. – слабым голосом спросила Леона. – Тебя фея Виолетт… за мной послала?

– Нет, конечно, – последовал ответ из кармана. – Я сам ушел.

– От феи ушел?..

– А от кого же? От бабушки, от дедушки?

Леона не нашла, что ответить. Она подцепила пальцем край кармана и молча уставилась на гнома, надеясь, что он соизволит ей что-нибудь объяснить.

– Что стоим, кого ждем? – поинтересовался гномик, высовывая голову наружу. – Поехали!

Окончательно растерявшись, она чуть стукнула пятками по бокам лошади – хорошо выученный Принц тут же тронулся с места.

– Ну, будем знакомы, – заявил тем временем ее собеседник. – Меня Рослик зовут. А тебя?

– Элеонора… Леона.

– Леона так Леона. Знаешь, я подумал, Леона, что лучше в кармане у тебя ехать буду, а не в сумке. Тут меньше трясет.

– Куда? – Она чувствовала себя идиоткой.

– Что «куда»?

– Куда ты будешь ехать?

– С тобой. По пути. Мне нужно домой попасть. А ты меня подвезешь.

– Домой? – Леона нахмурилась, по-прежнему пытаясь понять хоть что-то. – Слушай… Хм. Рослик. Ты… ты зачем в мою сумку забрался? Ты хочешь, чтобы я тебя домой к фее отвезла? Но мне же в другую сторону. Я в Латарис еду… Это не по пути. Я не могу вернуться к фее, мы уже далеко отъехали, а мне надо к вечеру успеть добраться до постоялого двора. Понимаешь, я никак, совсем никак не могу…

– Да не к фее, чтоб ей пусто было! – пронзительно заверещал Рослик. – Ты вообще слушаешь, что тебе говорят? От феи я ушел! Мне домой надо!

– А… где твой дом?

Гном снова нырнул в карман и ничего не ответил.

Некоторое время они ехали молча. Леона смотрела на дорогу и заодно по сторонам, а в душе росло беспокойство. Почему ее странный попутчик молчит?

– Чего молчишь? – наконец не выдержала она. – Если хочешь, чтобы я подвезла тебя домой, ты должен сказать, где твой дом.

Послышался странный звук – тонкий, звенящий, как будто комар поет над ухом. Леона мотнула головой и вдруг поняла: нет, не комар это.

Это плакал гномик.

– Где твой дом? – растерянно повторила она. – Рослик, эй…

– Я не знаю, – пропищал он в ответ и заплакал еще громче.

***

Леоне было так жаль маленького несчастного Рослика. Удобно устроившись в кармане ее камзола, он всё плакал, плакал и плакал, отчаянно плакал, навзрыд, и совершенно не хотел слушать никаких слов утешения.

Они продолжали неспешно продвигаться вперед по Латарскому тракту. Время от времени Леона пускала Принца побыстрее, потом снова сдерживала его ход, давая отдохнуть. До вечера предстояло преодолеть еще немалое расстояние.

– Она забрала меня из родного леса, когда я был совсем мальчишкой! – сквозь слезы объяснял гном. – Несмышленыш еще, что и говорить, едва-едва сорок лет исполнилось…

– А сейчас тогда сколько?

– Сто десять. Я взрослый мужчина, мне жениться пора!

– Ух ты, ничего себе!

Густой лес справа давно перешел в редкую рощицу; слева от дороги одно за другим тянулись поля. Тут и там попадались крестьяне, занятые уборкой урожая. На одинокого всадника и его рыжую лошадь, к счастью, никто не обращал внимания.

– А как вышло, что она забрала тебя из родного леса?

– Заманила хитростью, чтоб ей пусто было! Спросила: хочешь поехать со мной, мир посмотреть? А я, дурак, согласился…

По словам Рослика, однажды, очень давно, – а если говорить точнее, то случилось это семьдесят лет назад – фея возвращалась из столицы в свою родную деревню Огнёвку. Леона знала, что тогда еще не был построен Латарский Долгий тракт; очевидно, Виолетт, как и все путешественники того времени, добиралась домой проселочными дорогами да лесными тропками. В каком-то лесу она случайно встретила молодого доверчивого гнома. Гном признался фее, что хотел бы повидать мир, и тогда Виолетт предложила отправиться с ней вместе.

Рослик действительно повидал немало чудес на пути из родного леса в Огнёвку – тех самых, о которых мечтал, устроившись на лавке у окна в своем уютном лесном домике и слушая рассказы старой бабки. И только когда через несколько дней прибыли они наконец к фее домой, выяснилось, что Виолетт не собирается возвращать его обратно.

– Я как раз хотела гнома себе завести, – заявила коварная фея. – Ты будешь разбирать и сушить травы, толочь их и делать порошки, наводить порядок на полках, заведовать кладовой и вести учет финансам. Не бойся, у меня тебе будет хорошо.

Ему не было хорошо, хоть Виолетт кормила его досыта и всегда тепло одевала. Ему было одиноко. Сама фея с ним почти не разговаривала, только приказывала, что еще сделать, и ругала за плохую работу. Ему было обидно – как-никак, он сын гордого племени, а стал слугой! Ему было страшно – в доме феи всегда жили коты, и эти твари устраивали охоту на него, бедного беззащитного гнома, потому что им нравилось играть с ним и пугать его. Рослик знал, что котам запрещено причинять ему настоящий вред, и всё равно пугался. А кто бы не испугался на его месте?

Ему было… тошно. Тоска по дому и горячее желание вернуться никуда не делись за много лет. Он часто вспоминал бабку и думал: как она? Гномы живут долго… Бабуля, конечно, ждет его до сих пор и плачет по ночам…

К концу рассказа и у самой Леоны глаза были на мокром месте, стоило только представить себе крошечную старушку в зеленом платьице с белым передничком, которая сидела у окна крошечного домика, вязала крошечные носки для пропавшего внука, а время от времени поднимала глаза и смотрела вдаль – вдруг он сейчас выскочит из-за куста и побежит прямо к дому по тропинке…

– У бабушки, кроме тебя, больше никого нет? – глотая слезы, спросила Леона.

– Почему? – Рослик перестал всхлипывать, высунул голову из кармана и уставился на нее с недоумением. – У бабки одиннадцать детей и шестьдесят семь внуков, а пока меня дома не было, наверное, еще столько же народилось.

Леона поспешно вытерла слезы и уставилась на него в ответ. Похоже, Рослик был тот еще артист и мастер вызывать к себе жалость.

– Зачем ты увязался за мной? – строгим голосом спросила она.

– Говорю, говорю, а эта как глухая! – фыркнул гном. – Сказано же: ты домой меня отвезешь.

– Будешь грубить, никуда не отвезу! – рассердилась Леона. И добавила миролюбиво, заметив, что у Рослика задрожала нижняя губа: – Я про другое. Почему ты уехал именно со мной? За семьдесят лет можно сто раз сбежать от феи.

– Не представилось подходящего случая! – воскликнул Рослик и даже потряс кулачком в воздухе. – К Виолетт, чтоб ей пусто было, народу много приходит, что правда, то правда. Но кто эти люди, по-твоему, а? Крестьяне да горожане со всего Мериньона, настойку от болей в спине берут, всякие там амулеты на удачу, капли для мужской силы. Но издалека покупатели к ней не наведывались. При мне – ни разу. Да и зачем? В каждой провинции есть своя фея, часто не одна. Ты первая, от кого я за все эти годы услыхал про столицу… Ой, а что это у тебя тут такое на шее блестит?

– Цепочка, – машинально ответила Леона.

– Золото? – глаза Рослика блеснули. – М-м, красивое.

Леона прищурилась и посмотрела на гнома с подозрением: похоже, он пытается ее заболтать. Она вдруг осознала, что Рослик-Недорослик присутствовал при разговоре с Виолетт и слышал, наверное, всё. И про дар феи Розанны, и про попавшего под влияние чар кузена Марка… А будет ли этот плут держать язык за зубами?

– Значит, так, – отчеканила она. – Если по пути в Латарис мы наткнемся на твой дом – что ж, прекрасно, повезло тебе. Но специально искать его и гоняться по всему королевству я не буду, даже не мечтай!

– Вредная ты, – надулся Рослик и нырнул в карман камзола. – И глупая, – донеслось оттуда через пару минут. – Я же объяснял: Виолетт возвращалась из столицы в Огнёвку через мой родной лес. Да, я не знаю, в какой он провинции и как называется, но ведь мы едем той же дорогой! Когда мы доберемся до моего леса, я сразу пойму. Мне сердце подскажет, понятно?

Она тихонько вздохнула, не зная, что ответить. Наверное, надо было рассказать Рослику, что лет тридцать тому назад по приказу Эдуарда Мудрого в королевстве построили совсем другую, новую дорогу. Латарский тракт тянулся по прямой из Латариса в Мериньон, и совсем не факт, что проходил через родной лес гнома-потеряшки…