Джахарит

Егор Данилов

Джахарит

1

О, Духи Пустыни, чьи планы не в силах постичь ни один из ныне живущих. Разве достоин я, Гасик из аль-Харифа, того, что со мной случилось в темный день 48 декады года Скорпиона, когда Азрах и Асфара уже готовы были праздновать Перерождение? Разве способен кто-нибудь из смертных вынести те искушения, что закончились предательством лучшего друга? Разве не могло все случиться иначе?

Если бы я знал тогда, чем обернется стража, то нашел бы повод вовсе не выезжать за пределы оазиса. Но я не знал, и хайман уверенно нес меня между дюн навстречу судьбе. Где-то там, впереди, уже ждали разочарование и цепочка событий, которые в конечном итоге оказали влияние на всю Альмаутскую Пустыню. Сейчас же, в конце Третьего Оборота, лучи Светил, едва выглядывавших из-за плотной Завесы, указывали в сторону далекого аль-Васада и не было ни малейших сомнений в том, что я делаю свое дело во благо, но не во зло.

Как ошибался я тогда.

Мой путь уже подходил к концу. Я планировал разбить лагерь перед тем, как совсем стемнеет, а завтра наутро, пока не станет слишком жарко, выдвинуться обратно, чтобы сообщить старейшинам, что аль-Харифу ничто не угрожает. Так бы оно и случилось, остановись я чуть раньше.

Хайман преодолел очередную дюну, и сколь велико было мое удивление, когда глазам открылся оазис, в центре которого раскинулось озеро – точь-в-точь как родное эль-Бадру. Рядом с озером возносился к небу дворец. Его выбеленные стены украшали позолоченные резные окна, а купола сверкали бирюзой и цитрусом. Брат и Сестра соревновались друг с другом в яркости бликов, и я открыл рот, не в силах поверить в увиденное.

Так, с открытым ртом, я и доехал до самой кромки воды, когда из дворца вышел старец. Он приветливо улыбнулся мне, словно хорошему знакомому, и я подумал, что, быть может, это джинн, морочащий голову путникам. Никак иначе не мог я объяснить происходящее, ведь знал эту часть Пустыни как свои пять пальцев. Старик был среднего роста, его вытянутое лицо украшала длинная седая борода и густые брови, а пронзительный взгляд казался цепким, словно клешня скорпиона, вцепившегося в добычу. На мгновение я почувствовал себя голым и отвел глаза, как нашкодивший мальчишка, пытающийся скрыть от взрослых свои проказы.

Мое внимание привлекли его длинные белые одежды. На их фоне особенно выделялся широкий лазурный пояс, украшенный причудливыми узорами. Это были повторяющиеся через равные промежутки круги – большие и малые. При этом малые круги целиком покрывала золотая гладь, а большие обозначались только контуром. Не знаю, почему этот пояс запомнился мне столь сильно. Быть может оттого, что прежде я не видел таких ни в аль-Харифе, ни в других оазисах.

Старик поприветствовал меня и пригласил переночевать во дворце. Я согласился, хотя, вероятно, это и не было разумно. По своей воле идти в логово джинна – глупейшее из решений. В том, что он джинн, я уже нисколько не сомневался. Кто еще мог одеваться столь странным образом и обладать таким тяжелым взглядом? Моя невольная покорность только подтверждала это предположение.

Я оставил хаймана, и мы прошли в просторную залу, в углах которой клубились дымы многочисленных курительных чаш. Под самым потолком горели разноцветные мисбахи, свет которых, однако, лишь едва разгонял полумрак помещения. Я спросил старика, где мы, и тот загадочно ответил:

– В обители Сеятелей.

– И кто такие Сеятели? – удивился я.

– Те, кто ждут всхода Семян. Возможно, ты узнаешь больше, если мы найдем общий язык.

Джинн говорил загадками и, кажется, насмехался надо мной.

– Как мог этот дворец оказаться здесь? – спросил я. – Никогда не слышал, чтобы пески в окрестностях аль-Харифа скрывали что-то подобное.

– Мы видим то, что готовы увидеть. Понимаем то, что готовы понять. Представь себе муравья, взбирающегося по стене. Разве может он знать, что стена – часть дома, а дом – города? Мы не способны перешагнуть через границы собственного восприятия. Что бы ни сказал я тебе – все будет тщетно.

– Так ты джинн?

– О нет, – усмехнулся старец.

Я хотел бы поверить, но что-то в его взгляде не давало этого сделать.

– Почему я здесь? Что ты от меня хочешь?

– Первый вопрос задай себе. На второй могу ответить: ты можешь быть полезен.

– Чем же?

На несколько мгновений старик задумался, словно решаясь на что-то, и спросил о том, что я ожидал бы менее всего:

– Тебе знакомо имя Амаля аз Фареха?

Конечно, оно было мне знакомо.

2

Если мир знает женщину, красота которой не сравнится ни с чьей другой, ее имя – Инас. Гордая, как саблерогий орикс, изящная, словно пустынная кобра, блистательная, точно стрекоза, она сидела передо мной и ждала. У нее за спиной уходили в небо финиковые пальмы, а Азрах и Асфара раскрашивали листья во все оттенки зелени так, что рябило в глазах. Наши встречи были редки и скоротечны. Мы не принадлежали друг другу, как не принадлежали никому. Мы были свободны, как все альмауты, и только то, что лежало у меня в кармане, могло это изменить.

– Что с тобой? – спросила меня прекрасная Инас.

– Я видел странный сон. Хотя уверен – все происходило в реальности…

– Что же ты видел? – удивилась она, ведь я говорил загадками.

Пытаясь растормошить меня, Инас посмотрела игриво, как делала это иногда в минуты перед долгой ночью. Разве не так поступает всякая женщина, которая хочет привлечь внимание мужчины, который ей нравится?

– В Пустыне я встретил старика. Он сразу показался странным. До сих пор думаю, что это был джинн. Старик рассказывал удивительные вещи: о Сеятелях, об Амале…

При звуках этого имени Инас нахмурилась и отвернулась. Я знал, что они изредка встречаются, но разве это проблема? Амаль уже одарил бы ее махром, будь у него такое желание. Да и она не сидела бы здесь, если бы это что-то для нее меняло. Обычаи альматов рождены Пустыней и образом жизни. Длительные расставания. Редкие встречи. Только желание завести ребенка может на время это изменить. Женщина перестает пить куф, мужчина покидает свой караван и на несколько лет оседает в оазисе. Никто не вправе спорить с традицией. Ни раис, ни даже авал.

О, я знал, что Инас симпатизирует Амалю. Выбирает встречи с ним, а не со мной. Ну так что? Добычу всегда забирает первый.

Я протянул руку и дотронулся до нее. Она вздрогнула и обернулась.

– Давай сменим тему, – предложил я.

– Отличная идея. Может быть, нам вообще не стоит говорить так много?

В ее глазах сверкнул огонек, от которого у меня по коже побежали мурашки.

– Подожди, – остановил я ее. – Я хотел сказать нечто важное.

– Разве ты уже не все сказал?

– Нет, не все. – Я собрался с духом и вдохнул побольше воздуха. – Будь моей альниссой.

Я вынул из кармана небольшой аквамарин, доставшийся мне от отца. Его грани переливались в вечерних лучах Азраха ослепительной синевой. Инас покачала головой, словно вовсе не заметила самоцвет.

– Ах, милый Гасик. Зачем ты делаешь это? Посмотри на мои глаза. Разве что-то в них напоминает тебе цвет это камня? Разве дочь Тахира, главы рода Саифов, может принять такой махр? Убери его, и давай забудем об этой глупости. Неужто для этого ты пришел? Неужто не можем мы просто провести время вместе, чтобы дать друг другу тепло этой ночи?

– Но Инас, какой махр ты ждешь? – выпалил я, не в силах поверить своим ушам. Я предлагал ей большее из того, что мужчина способен предложить женщине.

– Милый Гасик, – снова сказала она. – Какого цвета мои глаза? Ведь они как джахарит, неужели ты этого не видишь? Так могу ли я ждать меньшего? Иди уже ко мне, глупый.

3

От Пепельных гор на восходе до реки Кабир на закате нет места, где бы не ступала нога альмаута. Пустыня наш дом, и в ней мы чувствуем себя не хуже хайманов. Большие и малые караваны бороздят пески от аль-Харифа до аль-Джахара. Там, в горных отрогах, скрыты от посторонних глаз штольни, в которых добывают прекраснейший из камней – джахарит. Столь редок этот самоцвет, что нет ему цены, и лишь правители могут позволить себе украсить им скипетры, жезлы и короны. Говорят, что несколько джахаритов хранятся в аль-Харифе и передаются от отца к сыну, но правда это или нет, мне то неведомо. Одно лишь верно, достать этот камень простому раису – почти невозможно.

Такие мысли одолевали меня во время очередной стражи. Я снова направлялся в сторону аль-Васада, но не рассчитывал, что вновь повстречаю логово джинна. Я отказал ему в просьбе, хотя он готов был осыпать меня драгоценностями. Быть может, тогда Инас изменила бы свое мнение? Сейчас я знаю, что это не так, но мог ли знать в то время? О, милосердные предки, кажется нет. Я жаждал стать для нее раджулом, чтобы продолжить себя в ее чреве. Жаждал заботиться о ней, оберегать покой ее дома. Жаждал того, что и должен хотеть мужчина в самом расцвете сил от женщины столь же прекрасной, как она. Но этого было мало. Мне нужен был камень, достойный ее красоты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.