Опасные игры с тенями. Том 0. Часть 4

«Что, вероятно, бы значило, что среди наших нет сговорившихся со злоумышляющими. И что участковые к пропажам непричастны.»

– И тф, и тф у нхх йхсть. Натф пфсфтрть, штоф укрф…тно.

– Да, зато теперь мы можем понять, что хранившееся в майловом сейфе было действительно важно.

– Пр..гр..сс?

– Да, тут они его немного и подтолкнули. Эффектно так…

– Рфтуф сф Мфйлф.

– За себя порадуйся. – ухмыльнулся язвительный сэльв. – Теперь ты тоже в Лекарне, так как тебе наконец‑то почти удалось убиться об опасное. Как ты и хотела. Тоже своего рода, прогресс. Довольна?

Он неодобрительно взглянул на собеседницу.

– Волее шем…– прошипела ты. – Ны п..феришь…

«По крайней мере, теперь боль является единственной проблемой… Можно… Отдохнуть?»

Отдохнуть. И попробовать поспать…

– Это и есть патология, Ами. Тебе стоит задержаться у Кионы подольше. Даже после того, как зарастут твои физические раны. Ладно. Я вижу, тебе опять хуже. Оставлю тебя отдыхать.

Жаль расставаться с Келе, но он прав, всё уже так сильно болит… Разговор определённо должен закончиться, хочет Ами того или нет.

…Но… вот только как ей засыпать, покидая реальность с живым и хорошо чувствующим себя Келе? В какую она попадёт следом?..

«Помолчи, пожалуйста. Нам и так тяжело.»

Тем временем, к ним незаметно для Амелии подошла молодая сэльва в лекарской форме и, хитро улыбаясь, протянула её собеседнику прозрачную чашу с фиолетовой жижей.

– Келе. Держи свою порцию скорби. – жизнерадостно хохотнула она.

– Спасибо, Токала! За тебя. – сэльв поднял чашу вверх, как для тоста и быстро выпил.

Та одобрительно кивнула и звонко расхохоталась, оставляя в пульсирующей голове Ами отзвук стайки мучительно прекрасных колокольчиков.

– Не благодари, братец. – непринуждённо подмигнула лекарка. – В обычный свет я бы тебе такую невкусную гадость не подсунула… Как тут у нас дела?

Она весело наклонилась к Ами. Ту захлестнуло новой удушливой волной дурноты и зависти.

…Сколько лёгкости и грации. На такое не способна даже здоровая Ами. Не говоря уже об обездвиженной и переломанной. Вот как с этим тягаться?!

– Нфф отшнь…– честно призналась кантинка. – Фсё п..лит… Шиии… М..й ротф те хотшт кфорить…

Та понимающе кивнула.

…Это всё ещё может быть бредом. Может, они и мысли могут читать?

Так… Уже условились. Анализ происходящего – на потом. Энергозатратное это дело. Сказано – силы беречь. И выздоравливать.

– Не удивительно, что всё болит. – сочувственно покачала головой целительница. – Мы тебя долго чинили… Сеймомент я тебе принесу что‑нибудь, чтобы тебе полегчало и ты смогла поспать ещё… И попробую через кого‑нибудь сообщить Майло, если он сам опять не придёт сюда, о том, что ты очнулась до такой степени, что не вырубаешься после нескольких моментов жуткого взгляда смотрящего куда‑то вдаль невидящего полуоткрытого глаза… Бррр. Не каждый свет на такое натыкаешься… Рада, что наши труды не были напрасны и тебе лучше! Осталось вытащить Лейви… Но, она сэльва! С ней «договориться» будет проще. Наши люди просто безусловно любят жизнь.

«Поэтесса.»

Келе и знахарка со свойскими улыбками кивнули одна другому, и последняя удалилась за лекарствами.

– Ладно. Пойду я тоже посплю. – с трудом слез с аминой лежанки засидевшийся сэльв. – Выкарабкивайся… Завтра поговорим ещё.

– Оп…с…тфно… – устало выдохнула Ами.

Она печально проводила глазами стройного устало прихрамывающего коллегу и сосредоточилась на собственном состоянии.

Жар потихоньку сменялся ознобом и ещё большей слабостью, а эйфория – откатом и болью. Время тянуть плед обратно туда, где он был… Как неутешительно быстро меняются эти подлые обстоятельства…

Но… хотя бы руки теперь работают.

Амелия попробовала укрыться, но ссадины при этом немилосердно горели огнём.

Пришлось скинуть покрывало и закрыться лишь частично. Холодновато, зато не так жжётся… Ноющая же часть болей уже становилась почти невыносимой… Где там…

…Токала, что вернулась с чем‑то… что, по идее, должно было помочь.

– На, разжуй это… – деловито сунула что-то в руку Ами она. – Да, просунь как‑то через уголок рта… Я не рискну сеймомент это сделать… Лучше тебе самой.

Кантинка с трудом раскатала полученный толстый комок в длинный, осторожно затолкала себе в открывающуюся часть рта и принялась жевать.

– Вот так… Молодец. – похвалила лекарка. – Жуй неторопливо. Так медленно, как можешь… Это будет нетрудно. Тебе понравится. Сеймомент почувствуешь, как тебе начнёт легчать…

Она отвернулась было, чтобы уйти, но тут же повернулась обратно.

– Ох, подожди! – спохватилась она. – Я тебе губы маслом смажу… Немножко пожжёт, но потом тебе будет полегче говорить. Шрам останется… но такой лихой вояке, как ты, он будет лишь украшением… Вот так. Всё, отдыхай.

– Сп..шы..пф. – слабо произнесла сквозь зубы Ами, на момент переставая жевать и пытаясь устроить голову на нераненной стороне и так, чтобы тошнило как можно меньше.

– Кстати, Майло приносил тебе мешочек плющиков. Но, я так думаю, им придётся подождать до того, как твой рот соблаговолит принять их. – сочувственно добавила Токала.

Ами осторожно кивнула.

Соблаговолит, конечно… Как только так сразу. Когда она вновь сможет думать о еде.

Плющики хороши безотносительно того, от кого они поступили, и не виноваты в том, что Майло – упырь… Но… всё потом и в своё время.

…А пока – сон и отдых.

Силы окончательно оставили Амелию. Она потратила их все, добывая информацию, но, жаловаться не на что – она очень довольна. Узнала много интересного. Обрадовалась, что Келе и Лейви живы…

…Свет из окна сиял ярко и она, продолжая жевать, незаметно для себя погрузилась в яркий сон.

Она была… В лесу.

Где‑то около Кантина. Возвращаясь со сбора ягод в толпе деревенских.

Идя по тропинке, вдруг увидела одиноко висящую кем‑то потерянную маленькую рыжую куклу. Очень похожую… На неё саму?..

Интересно…

Амелия неуверенно остановилась и замерла возле находки.

Взять? Зачем ей. Она взрослая. Только захламлять дом куклами… Остальные засмеют. Домашние не отстанут.

Досадливо помотав головой, она быстро отправилась дальше. И ушла уже довольно далеко. Но тягостные мысли остались на том же месте.

В холодном темнеющем лесу, вместе с одинокой брошенной игрушкой.

…Неужели… Она оставит её одну в лесу? Вот так?

Нет.

Амелия резко остановилась и, соврав остальным, что потеряла браслет, отправилась искать то самое место.

…Найдёт ли теперь? Отчего бы сразу не взять? Пронести домой можно тайком. Вообще никому можно не показывать.

С трудом и не сразу найдя в уже тёмном лесу то самое место, она бережно сняла куколку с ветки.

Так и есть. Точно как Ами! Даже одета похоже. Такая милая!

Как можно было вообще даже подумать о том, чтобы бросить её здесь?!

Ами содрогнулась и, обняв куклу, мысленно извинившись перед ней, и с явной радостью поместила её под верхние драпировки, убедившись, что та сидит надёжно и не выпадет.

Всё ещё в некотором ступоре, размышляя, кантинка отправилась домой.

Прогулка, похоже, очистила её ум. Амелию вдруг осенило.

Это другие вещи захламляют её дом! И всё лишнее нужно немедленно выкинуть, чтобы освободить место для куколки Ами, обладание которой сеймомент приносит радость и тепло в её пустую до этого душу.

Вещи в её доме в основном функциональные. Все они «зачем‑то и для чего-то», что, конечно же, очень по‑взрослому и практично… Некоторые из них когда‑то тоже приносили радость…

…Но всё изменилось.

Приоритеты меняются, желания меняются, жизнь текуча, меняется сама Ами.

Продолжая жить прошлым, она цепляется за старое и отжившее, не пуская в дом новое и живое.

Её жизнь – просто хламник. Могильник старых вещей и событий.

Ами радостно шла по уже тёмному лесу, и её это обстоятельство нисколько не тревожило. Она умела из него выбираться. И у неё за пазухой сеймомент было маленькое сокровище.

Она только что нашла себя. Дважды.

Радостно… Мы приходим в этот мир за радостью.

Такое в доме точно лишним никогда не бывает. Как и сонастроенность с потоком жизни, позволяющая правильно оценить, что нам нужно прямо сеймомент.

Вместо этого, Ами обыкновенно несётся куда‑то, мимо себя и, разумеется, по очень важным делам, стараясь переделать их все. Чтобы когда‑нибудь потом начать жить. Что можно сделать только сразу и в этот момент – ведь дела никогда не закончатся.

И здесь хлам лишних дел лучше тоже выкинуть. Особенно если всё как у неё в её кантинской жизни – только взрослое, важное и функциональное. И ничего для себя.

Она придёт и раздарит или выкинет то, что ей радости больше не приносит, но может порадовать других. Сделает это, чтобы оставить себе только простор и радость.

Если постоянно проходить мимо себя, отказываться от себя, радостей становится всё меньше.

Потому… нужно иметь смелость идти своим путём и петь песню своей души.

Что и делала Ами уже какое‑то время, шествуя по уютному послезакатному лесу, красиво освещённому вышедшими светилами, не заботясь о том, слышит её кто‑нибудь или нет.

А к закату она проснулась в Омилле.

Тошноты почти не было, только лёгкий звон в ушах и мошки перед глазами. Но это в последнее время было практически стандартным её состоянием по пробуждению.

Главное, что у неё появился… аппетит?! Аппетииииит!

Привет, мой друг старинный, бесценный мой аппетит! Как хорошо, что надолго ты практически никогда не теряешься… Вот теперь дела точно пойдут на лад.

Ами попыталась сесть.

Мир вздрогнул и поплыл уже при попытке приподняться. Руки всё ещё были очень слабы и плохо слушались. Ай…

С первого раза не получилось. Она было приподнялась… и вновь плюхнулась обратно на свои ссадины. Ай!

Ладно… Не шевелиться, так не шевелиться.

– Что за возня здесь? – послышалась дружелюбная усмешка.

Ами подняла глаза. Она помнит эту лекарку.

Только… как её зовут?

– Тебе уже лучше, вижу! – восхитилась та. – Намного. Прекрасно! Но вставать ещё рано. Потерпи.

– Я… куш…ть х…чуф. – пожаловалась пациентка.

– Ох ты! Отлично. – легонько хлопнула в ладоши собеседница. – Здоровый аппетит! Всегда кстати… Всем бы так. Практически только очнулась – и сразу есть. Феноменально! Сеймомент я принесу тебе что‑нибудь… Не вставай.

– Пфтом фсф р..фно встафать притётсьф…

– Ну если совсем уж придётся – встанешь с чьей‑нибудь помощью… Здесь всегда кто‑то рядом. А пока – лежи. Набирайся сил.

Ами устала удивляться понятливости местного персонала, но не перестала поражаться их уровню доброжелательной заботливости.

К такому, наверное, невозможно привыкнуть, потому что этого, в амином случае, мало не бывает.

На красивом подносе к Амелии прибыла настоящая любовь всей её жизни… Еда! Измельчённые до питьёвого варианта овощи!

Полюбоваться на них было нельзя, но пахла смесь восхитительно. Также к этому заботливо прилагалась широкая соломинка.

Лекарка осторожно помогла Амелии сесть, и убедившись, что руки той достаточно окрепли, чтобы держать чаши, удалилась, оставив ту наедине с всё нарастающим и постепенно всё лучше осознаваемым ощущением простого счастья существования.

…Хорошо, что она жива. Это главное.

Теперь она уже не оставит себя в трудной ситуации, защитит и найдёт способ позаботиться. И кормить будет вовремя. И отдыхать укладывать… У неё нет никого ближе и ценнее.

Она устала. Не только от травм. Она сильно устала за последнее время. Сеймомент надо отдыхать как можно больше.

Поев, она сделала находящейся неподалёку дежурной знак помочь ей. Через какое‑то время она, перетерпев некоторое количество неудобств и боли, уже блаженно лежала на минимально повреждённой стороне, заботливо укрытая пледом.

«Спи, моя хорошая куколка, моя маленькая Ами. Набирайся сил. Тебе прилично досталось в жизни, но мы больше не позволим себя так лупить, когда этого можно будет избежать, и если что‑то от нас хоть немного будет зависеть. А что не зависит – то судьба и тем и управлять, выбиваясь из сил, не стоит пытаться… Это, как говорит Финиан, болотное благословение. Дурацкое, пока непонятное, но благословение… А я обещаю… что теперь будет кому заботиться о тебе. Я тебя больше не брошу.»

Свет 55. Больничный продолжается.

Ами вновь проснулась.

Который раз за этот свет? За последние света? Она сбилась со счёта.

Время и события воспринимаются совершенно по‑другому, когда выпадаешь из ритма. Из… своего ритма? Из общего ритма?

В любом случае, амины света изменились неузнаваемо. Теперь, казалось, их было очень много. И они были длинными…

…Возвращение в Кантин в этом свете виделось чем‑то совсем загоризонтным.

Физический дискомфорт был единственным стрессом, но для Ами он был куда как проще духовного. Служака прекрасно отдохнула за время пребывания здесь, несмотря ни на что. Так, как она не позволяла себе в своём обычном режиме.

Может, этого она и добивалась всё это время? Хотела не "убиться обо что‑то", а просто дать себе возможность отдохнуть? Почему было не сделать этого до того, как найдёшь что‑то очень твёрдое, что остановит твой эонный бег весьма жёстким способом?

«Ляг, подруженька, полежи‑ка. Так ты точно отдохнёшь и больше не сможешь носиться без пауз, как сумасшедшая, выматывая себя до полусмерти.»

Может, мы сами, невольно стремясь к этому, тайно устраиваем себе подобные ситуации?

И… зачем вся эта суета нужна была измождённой Ами? Что она пыталась заглушить, ведя этот безумный образ жизни, выматывающий до полной невозможности остановиться, передохнуть, задуматься?

Взглянуть ясно и спокойно на то, что ты делаешь и куда движешься.

Гора, на которую она смотрела в так удачно протёртое с теневой стороны гигантского больничного котти окно, пока не давала ответа.

Но даст обязательно. Если перестать суетиться и мысленно что‑то тараторить и начать слушать.

А суетиться и тараторить Ами во все свои субличности скоро начнёт обязательно. Ведь с каждым светом ей становилось всё легче и силы для продолжения её саморазрушительного образа жизни всё прибывали.

Одумается ли она? Действительно ли сменит свой путь на более экологичный, как и обещала своей маленькой внутренней куколке? Или поиграется с ней немного и вновь забудет в тёмном пыльном углу шкафа своей жизни, продолжив забег с целью позабыть себя и удивить кого‑то?

Ведь именно это, если задуматься, а не начальская неприязнь или последствия неожиданной атаки, и были главными проблемами Амелии.

Но в этом она не признается никогда. Ни себе, ни другим.

Звон в ушах и пульсирующее гудение при попытке повернуться на другой бок на кучу синяков и царапин уже привычно встретили её как старые знакомые, когда Амелия всё же отвернулась от невероятно прекрасной горы и закрыла глаза.

Она зевнула.

Да, на этот пейзаж можно смотреть долго и он никогда не надоест… Но нужно было попытаться ещё поспать.

Тело всё ещё немилосердно саднило. Незачем было всё это терпеть. В данный момент надо просто хорошо устроиться и быстро уснуть.

Краем глаза в проёме ширмы она видела, как к её койке приближалась какая‑то фигура.

Чья‑то тень…

Она проснулась и напряглась было на момент… но тут же расслабилась.

Кроме лечащего персонала и посещающих тут никого быть не могло. Мало ли, кто это. Хорошо бы кто‑то из лечащих, на самом деле… Надо попросить ещё мази.

Рот говорит уже сносно, но вот синяки и ссадины… будет приятно угомонить их ещё на какое-то время. Надо ловить проходящую тень.

Служака как могла резко развернулась. Новый звон в ушах и звёздочки перед глазами поприветствовали её. И не только они.

– Ами. Рад видеть тебя живой и очнувшейся! Выздоровеешь – с меня нагоняй.

Майло.

«Самый полезный» в округе персонаж, командующий самыми полезными в округе персонажами. Со своей широкой сияющей улыбкой, словно бы ничего не произошло.

Для него, может быть, и в самом деле ничего особенного не произошло. Но не для Ами.

Зачем он здесь?

Ведь ему давно доложили, что она не двинула в землю, и кантинскому начальству он «вернёт» её практически в целости. Для того, чтобы изгнать ведьму из города можно было со всеми правилами и традициями.

Служивая досадливо фыркнула.

– Да… сколько угодно. – нахмурилась она, пытаясь придать голосу как можно более равнодушное выражение. – А в данный момент я просто не хочу тебя слушать.

Майло скрестил руки на груди и нахмурился.

– Уходи. – зло прохрипела она, зло резко отворачиваясь обратно на повреждённую сторону.

Ай. Боль кольнула бок, и Ами тихо зашипела.

Кровь ударила в виски, огонь полыхнул по всей голове, жар прошёл по всем ссадинам. И тошнота вернулась… лежать на этой стороне тела было тяжеловато. Без мази было вообще нелегко. А присутствие Майло делало всё это и вовсе невыносимым.

– Всё ещё… злишься? – невинно осведомился тот.

– Сложно не заметить. – лениво огрызнулась кантинка.

– За то, что я не взял тебя на операцию?

– Нет, за это уже нет… Операция пришла ко мне сама. А вот за то, что считаешь меня хуже остальных – да.

Начальник вздохнул и начал с устало-назидательными нотками.

– Давай рассуждать как взрослые… с применением профессиональной терминологии. Это не «хуже». Это «недостаток квалификации» в данной области.

– Который, однако, не помешал мне сцепиться со злонами в Участке.

– И с каким эффектом? – сделал драматическую паузу храмовый ведьм. – Ты в Лекарне. Если бы в обороне учувствовали профессиональные…

«Да как он смеет!»

Шрамы Амелии вспыхнули вместе с её гневом.

– Оно всё равно к тому пришло! Только что… не в твоё дежурство и тебе не надо за это перед начальством отчитываться…

– …именно. Ни перед своим, ни перед твоим.

– Это в любом случае не было бы твоей проблемой… Все понимают, что во время серьёзных операций люди "портятся".

– Особенно слабо подготовленные люди.

– Способные убить превосходящего по силе противника?..

Вот это было лишнее. Повисла неловкая пауза.

Зря Ами это сказала.

Человек… умер. Он больше не дышит. Не видит этого прекрасного мира. Не попробует ничего вкусного, не исправит своих ошибок и не исполнит задуманного.

Ей безумно жаль, что так получилось! Она не собиралась как‑то бравировать этим или впустую обсуждать эту ужасную тему. Он сам не оставил ей выбора.

Так… Надо поспокойнее, прежде чем это окажет влияние на здоровье или будет сказано что‑то совсем уж нежелательное.

Финиан был прав относительно аминого… бывшего начальства.

Мнение Майло – это просто мнение Майло. И оно больше не имеет значения. У него ныне нет власти здесь. Мы выздоравливаем и уходим.

Она облегчённо выдохнула.

Больше не в ловушке… А потому, нет смысла впадать в защитную агрессию, на которую сеймомент нет лишних сил. Так же как и издеваться над собой, лёжа на ноющих синяках. Им нужна мазь…

А Майло нужно уйти.

Служивая поморщилась, переворачиваясь на свою затёкшую и уже отлёжанную, но менее проблемную сторону и продолжила, переходя в атаку.

– Твоя гипертрофированная осторожность в ненужных местах сильно мешает тебе адекватно оценивать людские способности. – спокойно посмотрела на собеседника кантинская ведьма.

– Не тебе об этом судить. – нахмурившись, сложил руки на груди тот. – Я не зря всё ещё занимаю свою должность.

– Погоня, захват, обезвреживание – часть моей работы. И всегда были.

– В Кантине. Здесь другие реалии. Уж не говоря о том, что оперативниц у нас хватает. Нужна секретара.

– Знаешь… Тебе нужна. Но из глины не сделать плющика. Пора признать. Всё равно всё пошло насмарку, как и должно было. Всё это было бессмысленно с самого начала, если подумать.

– Ты сама на это согласилась. Просто напоминаю. Проект и в самом деле… не задался.

– Мне жаль, что я напрасно потратила твоё время.

– А я твоё. Не буду продолжать в том же духе… Выздоравливай.

«Понятливый.»

– Да во всю… – отмахнулась Амелия.

И Майло ушёл. А Ами продолжила лежать нахмурившись, забыв про мазь и невидяще глядя на гору.

Ну вот… Теперь и уснуть не получится, придётся какое‑то время всё‑таки погрустить и позлиться. Это, как ночной горшок, если бы он был у Ами без крышки, под лежанку с глаз долой засунуть можно, но запах всё равно не даст забыть о нём.

Всё же, лучше попытаться успокоиться, пока голова не разболелась. И очень надо поспать, чтобы сделать в этой всё ещё быстрой и болезненной жизни такую нужную сеймомент паузу.

За спиной почувствовалось чьё‑то присутствие. Ну кто там ещё…

Всё ещё не переключившись с внутреннего диалога с начальником, служака злобно зыркнула через плечо.

Пришедший вскинул руки в защитном жесте.

– Воу‑воу! Ами, не лупи меня… ничем. Я тебе плющиков принёс.

Она радостно выдохнула и быстро села.

Мир больше не пошатывался так сильно, как в первые разы при её попытках сесть или встать… Если не делать этого резко. Так, как она сделала сеймомент. Это было зря…

Амелия закрыла глаза и с трудом поднесла руку ко всё ещё очень бледному лбу, пытаясь остановить гнусьи пляски гигантского больничного котти.

– Иржи! – с недоброй ухмылкой прохрипела она сквозь зубы, не открывая глаз. – Не глупи… Я тебя… лупила когда‑нибудь?

Вложив всю иронию и силы в эту фразу, ей пришлось замолчать. Тошнота была кстати… помешав сгоряча наговорить лишнего близкому.

– Прости, глупость сказал. – поспешно извинился тот. – Мы все… под впечатлением от рассказанного Келе.

Спустя короткое время пациентка Лекарни распахнула оба глаза, стараясь не делать лишних движений.

– Что он там такое… Понарассказывал. – тихо полюбопытствовала она. – Как гнусно и подло… что он это делает без меня. Мне же тоже… интересно. Меня это касается… не в последнюю… очередь.

Ами замерла, с интересом глядя на участкового.

– Да много чего рассказал… – миролюбиво отмахнулся омиллец. – Ты была не в форме, чтобы поучаствовать в повествовании. Ни для того, чтобы слушать. Ни для того, чтобы что‑то добавить. Но, я жду с нетерпением твою историю. Когда ты придёшь в себя в достаточной степени.

– Чтобы смочь что‑то добавить и приукрасить? – слабо хмыкнула Амелия. – Да, это было бы… интересно. Но, на самом деле, моя история коротка, Иржи… Они пришли. Одно маленькое, в дурацкой натянутой на глаза шляпе с дырками и острым носом… Оно было явно за главное. И привело с собой пару рослых. Для солидности…

Она сделала паузу, переводя дух.

– Они пошли они к кабинету Майло… – нехотя продолжила служивая. – Келе подошёл к ним сказать, что того нет и… был откинут к стенке чуть поодаль. Я, на момент опешив от такого, позже всё‑таки решила вмешаться… И меня тоже отшвырнули подальше. Через полхолла. Легко. Как ветошь… Помехи им явно были не нужны совсем и никак не планировались. Когда вмешалась Лейви, то она была откинута ещё дальше, чем я… Почти через весь Холл.

– Ужас…

– Ага… – Ами отвела глаза, стараясь выбросить из головы ту картину, всплывшую Сеймомент во всех подробностях. – Она крепкая. Хорошо… что с нами не было кого‑то ещё. Что бы с ними было тогда? Дальше основной стены‑то не улетишь… Впрочем, может, эти и не такое могли бы сотворить… Потому как, если верить Келе, они без труда проломили толстую защищённую стену кабинета.

– Это так! – энергично закивал собеседник. – Я сам дыру видел! Я бы в неё не пролез… Но, скажем, ты – могла бы.

– Я её даже не видела… К тому моменту я уже отрубилась… Так вот. После того как стало понятно, что Лейви выбыла, я встала, чтобы попытаться… помешать им ещё раз. Мне… удалось больше… чем я собиралась сделать.

Служивая покачала головой, поджав губы. Сослуживец отвёл глаза.

Ами нахмурилась. Какого тлена. Никто… не вправе осуждать её. Особенно её первый в этом городе близкий.

– Считай меня болотным чудовищем… – мрачно произнесла она, испытующе глядя на него. – Но я… не жалею о содеянном. Ни момента.

Иржи резко помотал головой.

– Я… не считаю, Ами. Нет! – он постарался вернуть на неё взгляд. – Так надо было! Они сами очень опасны и любое из них могло бы убить вас, будь у них побольше времени. Выбор был очевиден.

– Именно так. – строго подтвердила та. – Плохо, что при всём при этом я теперь в досье получу отметку «человекоубийца»… И даже если мне не придётся оставить службу… то будет сложно с этим жить. Все будут тыкать в меня пальцем. Больше обычного. Конечно, все будут понимать, что таковы были обстоятельства… но коситься от этого не перестанут. Даже… ты взгляд отводишь. Признавая, что это не моя вина.

– С этим я ничего сделать не могу, прости. – печально покачал рыжей головой омиллец. – Такое ведь… не каждый свет случается. Даже не каждый большой цикл… Но… мои дружеские чувства к тебе от этого никак не изменились! Это правда. Сколько бы ты… ни угробила… ты всё ещё наша любимая смелая отчаянная сорвиголова Ами!