Цветок под куполом. Побег

Я немедленно подчинилась и забормотала, обращаясь к встающему с земли орку.

– Я не нарочно, я случайно. Просто испугалась и не проснулась толком. Простите меня. Мир всему вашему племени и процветания земле. Пусть ваши предки в чертогах воздаяния никогда не знают голода и жажды. Пусть путь племени всегда выстилают сочные луга и легкие дороги, – Я лепетала и с ужасом видела, как хмурится Ив, а Ян скрипит зубами.

– Ана, ты говоришь на орочьем? Только этого нам и не хватало. Почему ты не предупредила? – зашипел на меня Ян.

– Я не думала, что это важно. Вы не спрашивали. А почему это так ужасно?

– Тьма раздери всех моих врагов, Ана! Герцогини не говорят с орками. Ты заставила упасть на землю одного из них, знаешь их язык и ты при этом жрица. Как теперь все это разгребать? Теперь все племя захочет взять тебя в жены и хвастаться свалившимся в руки богатством.

– Как замуж? Зачем замуж? Я не хочу замуж.

– Ана? Ты что не знаешь, как замуж берут? По орочьи она значит знает, как разговаривать, а как замуж берут не в курсе.

– Ана, Ян! Угомонитесь, – прикрикнул на нас Ив. – Ана, собирайся. Мы выдвигаемся в племя моего друга и соратника великого вождя северных орков Омира, заслужившего в бою прозвище Могучего.

За все это время орки не произнесли ни слова, только молча смотрели на нас и пока не проявляли признаков враждебности к моей великой радости. Я торопливо подхватила на руки сына и затолкала нехитрый скарб в рюкзак, прекрасно осознавая, что у орков не принято, чтобы мужчина нес на руках ребенка или вещи, если рядом женщина. Воин должен носить оружие, а не одеяла с подушками. Ян привычным движением подхватил Марка, и мы пошли куда-то вглубь степи. За спинами орков мне было ничего не видно, поэтому, когда мы вышли к стоящим полукругом шатрам, это оказалось для меня полной неожиданностью.

– Женщина пойдет со мной. Я провожу во вдовий шатер, – сказал один из орков глубоким зычным басом.

– Ана, иди с ним и ничего не бойся. Все будет в порядке, – отдал приказ Ив и это меня сразу успокоило.

Если Ив сказал, что все хорошо, значит все как минимум не так ужасно, как я себе на воображала. Ну орки, ну страшные, ну зеленые. Но это не повод впадать в истерику и падать в обморок. В конце концов, запаниковать я всегда успею. Я потопала за своим провожатым, который привел меня к одному их шатров, и подтолкнул к входу. Войдя внутрь шатра, я нерешительно остановилась при входе, не совсем понимая, что мне делать дальше. В центре шатра у огромного котелка сидели орчанки всех возрастов. Тут была иссушенная ветрами степи старуха, женщина среднего возраста, три молодые девушки и даже одна девочка, прижавшаяся к ногам старухи.

– Мир вам, славные дочери степи. Пусть путь ваш будет легким, – сказала я и слегка склонила голову в сторону старухи, признавая ее старшинство и опыт.

– Мир тебе, светлая жрица. Не часто вас можно встретить в наших краях, – после некоторой паузы отозвалась она. – Проходи, садись к котелку, тебе рады.

– Я и мои спутники оказались в сложной ситуации, и нам понадобилась помощь. Благодарю за оказанное гостеприимство. Пусть боги благословят ваш шатер, – сказала я, проходя и присаживаясь на одну из подушек в изобилии разбросанных по шатру.

– Почему твой сын спит? Он болен? – подозрительно спросила одна из девушек.

– Да. Он болен, но это не заразно и сейчас я его вылечу, просто раньше не хватало сил, – Говоря это, я сняла рюкзак и начала раздевать Петера, снимая с него сначала кафтанчик, а потом нательную рубашку. Опустившись на колени перед сыном, положила ему на грудь руки и стала аккуратно и нежно освобождать его легкие от слизи и гноя. Закончив, я принялась за восстановление. Медленно и постепенно я восстанавливала поврежденные легкие, поднимаясь все выше и выше. Покончив с восстановлением, я обновила кровоток и омыла легкие Петера вплоть до мельчайших сосудов. Сняв с Петера лечебный сон, я с облегчением и радостью услышала его чистое дыхание. Неужели я справилась. У меня получилось. Я стала медленно опускаться на пол шатра, не до конца веря в свое счастье.

– Тебе надо поесть и отдохнуть. Давай я возьму твоего сына. Не бойся, я не причиню ему вреда. Его тоже было бы неплохо покормить. У нас есть молоко, и похлебка, – надо мной склонилась старая орчиха и забрала просыпающегося Петера.

Сын открыл глазки и к моему удивлению совсем не испугался, а с интересом стал разглядывать неизвестную обстановку.

– Сколько ему уже? Маленький он у тебя какой-то. Почему ты не отказалась от него? Вряд ли он будет хорошим воином, – спросила одна из молоденьких девушек.

– А по-твоему так просто отказаться от своего ребенка? Петер мой сын от воина, которого я знала и любила всю жизнь.

– От слабых нужно избавляется. Выживать достойны сильнейшие. Где его отец и почему он не помог тебе принять это решение?

– Его казнили, он даже не успел узнать, что я беременна. Я люблю своего сына, буду защищать его до конца своих сил и никогда не откажусь.

– Ты вдвойне глупа. Ты родила ребенка от отца, который даже не смог признать его и в итоге осталась одна с такой обузой. Сразу после родов нужно было избавиться от него, пока не проснулся материнский инстинкт.

– Нужно жить дальше и смотреть в будущее. А не тащить из прошлого все подряд, – поддержала ее вторая девушка.

– Разве без прошлого есть будущее? И разве чтобы что-то построить, нужно обязательно все сломать?

– Ну, ты совсем глупая, кто же ставит шатер, не расчистив перед этим площадку? – расхохотались они.

Я тоже улыбнулась в ответ, во всю орудуя ложкой, поедая ароматную похлебку из котелка. Я понимала, что этот разговор бессмысленная трата времени. Они другие, по-другому мыслят и чувствуют. И возможно, что в словах этих орчанок была своя правда. Просто она была другая, не моя.

Петер сидел на ручках у старой орчанки, и с аппетитом поглощал похлебку, запивая ее молоком от красных степных коров. Эти коровы были для орков всем. Они давали им молоко и мясо, из их шкур делались шатры и одежда, быки тянули повозки, когда племя переезжало. Из рогов делали посуду, а из костей амулеты.

Я смотрела на сына, радостно размахивающего ручками и понимала, что давно не была так счастлива, просто от того, что сыта до отвала, мне тепло и даже спокойно. Меня от интенсивного лечения и вкусной еды неумолимо потянуло в сон, и я сама не заметила, как заснула.

Проснулась я от ощущения, что по мне активно ползает Петер, дергая меня за волосы и пытается зачем-то открыть мне рот. Когда я пошла ему на встречу, мне на язык тут же попала какая-то липкая, сладкая патока и Петер четко мне сказал.

– Мама, есть, – одновременно ладошкой закрывая мне рот.

– Не волнуйся. Это мед диких степных злотокусов. Он вкусный. Тебе нужны силы и вес не мешало бы прибавить, а то худа как жердина для шатра. Так что ешь, – Послышалось ворчание старой орчихи.

– Я долго спала? Спасибо, что присмотрели за Петером, – Я потянулась, и встала, взяв улыбающегося сына на руки.

– За ним моя внучка приглядела, они играли тут. А спала, нет, недолго. Светило еще на середине пути. За тобой еще не приходили, – говоря это, орчиха помешивала в котле новую похлебку.

В шатре кроме нас с Петером была только она с внучкой. Остальных женщин видно не было.

– Мне бы помыться, если можно? И Петера я бы тоже искупала.

– Иди с Медой, она покажет. Там заводь около стойбища, там можешь искупаться и постираться если что.

– Спасибо. Но стирка не нужна. Я использую заклинание на одежде, а вот искупаться будет не лишним.

– Иди, иди. Ты не бойся. До заката наши мужчины там не появятся. Это не принято. До заката там женщины стирают, моются сами и моют утварь, так что ни один не сунется.

Девочка встала и, взяв меня за руку, повела из шатра. Мы вышли, и я поразилась гомону, стоящему на улице. В шатре, скорей всего магически зачарованному, стояла тишина и прохлада. На улице день был в самом разгаре. Отовсюду раздавались громкие звуки. Тут были и коровы, и звуки ударов мечей и громкий смех вперемешку с руганью. Меда уверенно потянула меня в сторону от этой какофонии за вдовий шатер, стоящий слегка в стороне от остальных. За шатром простиралась бескрайняя красная степь, и где-то вдалеке слышались женские голоса, именно туда меня уверенно тянула Меда. Река в этом месте в самом деле расширялась, образуя неглубокую проточную заводь, в которой плескались орчанки. Завидев эту красоту, сын на руках восторженно завопил и потянул ручки к воде. Я засмеялась, и мы пошли купаться.

Возвращались мы с речки под вечер, когда уже и накупались, и насмеялись, и даже пообедали и поужинали там же. Сын устал и заснул у меня на руках. А я наоборот чувствовала легкость и силу переполнявшую всю меня. У входа в шатер стоял огромный зеленый орк со скрещенными на груди руками и ждал нашего приближения.

– Оставь ребенка в шатре, светлая жрица, и иди за мной, – я ожидала чего-то подобного и поэтому отнесла Петера, укрыла его и обложила со всех сторон подушками, и молча проследовала за воином.

Мы прошли через все стойбище к самому большому и богатому шатру, воин отодвинул шкуру, приглашая меня войти. Шатер был огромный и разделенный свисающими шкурами на несколько зон. Кое где стояли светильники, создавая яркое освещение, поскольку спускались сумерки и света падавшего из центрального круглого окна в крыше уже не хватало. В центре шатра с каменным выражением лица восседал огромнейший орк. Мне таких орков встречать еще не доводилось, это была ожившая гора из мускулов. На обнаженной груди висело ожерелье из зубов явно немаленького хищника. Каждый зуб был зачарован и пропитан магией. Магия была определенно орочья и я бы не рискнула даже и предположить, что там. Он сидел неподвижно и при моем появлении никак не среагировал, продолжая слушать, как ему на ухо что-то убежденно нашептывал сидящий по левую руку от него орк-шаман. То, что это шаман, было понятно по балахону, прикрывающему тело. Все орки воины носили юбку на бедрах и более ничего. У шамана был длинный, сшитый из шкур коров балахон или даже широкое и длинное платье, расшитое неизвестными мне рисунками. По правую руку от вождя сидели Ив и Ян, которые при моем появлении напряглись и нахмурились. Не понимая причину, такая реакция меня взволновала и испугала. В шатре расположившись полукругом, сидели еще несколько орков, которые при моем появлении уставились на меня и принялись интенсивно разглядывать. Я склонила голову в поклоне, не осмеливаясь, первой обратиться к вождю и поэтому молча стояла и ждала. Наконец раздался скрипучий голос, и я подняла голову.

– Глупая женщина, ты осмелилась солгать своему мужчине и вселить в него ложные ожидания. Более того. Он поделился этими ожиданиями с нами, тем самым выставив себя на посмешище. Ты выставила своего господина на посмешище перед нами и заслуживаешь самого сурового наказания, – шаман смотрел на меня с нескрываемым торжеством и непонятным мне пока предвкушением. Это на его скрипучий голос я, наконец, осмелилась, поднять голову.

Нда… Кажется, я опять влипла. Только что он нанес мне оскорбление. И не только мне, но и моему господину. По закону орков это поединок. Драться или мне, или, соответственно, это должен сделать мой господин и повелитель Ив. А он может отказаться от меня и тогда как бы выгнать меня из своего племени. Будучи сама по себе, я становлюсь полностью беззащитна перед ними. Этого нельзя допустить. Вряд ли Ив захочет пойти против целого племени из-за меня. Так что надо выпутываться и брать инициативу на себя. Ну, мне не привыкать. Главное не дать Иву возможности при всех отказаться от меня, иначе я не успею и глазом моргнуть как стану чьей-то третьей женой.

– Приветствую тебя, вождь северных орков Омир, заслуживший в бою прозвище Могучий, приветствую и вас, великие воины племени. Пусть путь ваш всегда будет легким, а предки еще долго пируют без вас в чертогах воздаяния. – Я склонила голову в сторону вождя, слегка поклонилась воинам и переведя глаза на шамана зло прищурилась и продолжила.

– Я не привыкла к таким оскорблениям, шаман и требую, чтобы ты объяснил подробно свое обвинение. Я жрица света и привыкла за свои слова отвечать, а за оскорбления наказывать, – Я откровенно нарывалась. Но тут было важно принять на себя удар, нужно, чтобы он разозлился на меня и не впутывал в это моего господина Ива, потому что тогда я окажусь без прикрытия.

– Да как ты смеешь, женщина, разговаривать со мной в таком тоне? Как осмелилась ты, жалкое ничтожество, сомневаться в моих словах и что-то требовать? – голос шамана сорвался на визг. Вот уж и подумать не могла, что в таком большом теле мог притаиться противный голосок старой базарной склочницы. Нужно его доконать.

– Как смеешь ты, ошибка богов, предъявлять обвинения, не предоставив возможности оправдаться? По твоему это достойно звания шамана племени? – Это было откровенным перебором, но я не имела право на слабость и трусость сейчас.

– Довольно, – голос у вождя был глубокий и мелодичный. Ему с таким голосом только на сцене императорского театра выступать. Вон как все сразу все умолкли и мы с шаманов успокоились.

Вождь махнул кому-то рукой, одна из свисающих шкур отодвинулась, и два орка внесли и поставили у моих ног носилки, на которых лежал Марк. Он был почти голый, если не считать короткой шкуры, прикрывающей бедра и ожерелья на шее, его тело натерли маслом, и оно блестело как у воинов. Они его хоронить заживо решили? Марк был все так же бледен, его волосы потускнели, черты лица заострились, под глазами залегли глубокие тени, и выглядел он неважно.

– Этот храбрый воин и близкий друг твоего господина подвергся могучей каре богов. Ядовитое облако или глубинная барракуда – название этой кары. От этой кары нет спасения. Этот храбрый воин умрет в страшных муках. Твой господин признал, что ни разу не видел исцелившихся от нее. Я, шаман племени северных орков Барус, утверждаю, что от нее нет спасения. Однако ты, жалкая женщина, осмелилась утверждать, что вылечишь его, – голос шамана звучал пафосно и противно.

Я опустилась на колени перед носилками, на которых лежал Марк, и прикрыла глаза. Диагностика на магическом уровне показала, что глубинных поражений пока нет. У него сильный и молодой организм, да и в магическом плане он, по-видимому, силен, так что достаточно снять только болезнь святого Эльма. Все остальное я смогу исцелить, если регенерация не сработает сама позже. Я применила высшее очищение организма. На самом деле все просто. Достаточно простого очищения, чтобы снять болезнь святого Эльма, но применять его должен жрец, обладающий для этого достаточными навыками, как правило, это все-таки высший жрец, а они до этого не снисходят, вот и считают, что болезнь не излечима. После очищения я для пущего эффекта решила привести Марка в чувства. Это было позерство чистой воды, но мне очень захотелось. Марк поморщился и с трудом открыл глаза. Они были ярко-зеленого цвета, как молодая листва на деревьях, в сочетании с белокурыми волосами и чертами прекрасного принца из сказки это делало его неотразимым. Он перевел взгляд с меня на окружающих и тут заметил, наконец, Ива и с губ его сорвались ожидаемые слова.

– Ив, Ян, во имя тьмы, где это мы?

– Марк нуждается в хорошем питании и отдыхе. В ближайшее время ему нужен сон и покой. Я думаю, что лечение ему больше не понадобится, но на всякий случай, я осмотрю его завтра утром.

В полной тишине я встала и направилась к Иву. Теперь важно взять быка за рога, ну или хотя бы красную местную корову. А то шансы угодить третьей женой у меня все еще остаются. Оскорбления были озвучены, и за них все равно нужно будет отвечать и лучше мне, чем это потребуют от моего господина, идти против племени и портить дружеские отношения ему нельзя. А с меня какой спрос, я жрица, да к тому же женщина.

– Мой господин, я прошу у вас разрешения вызвать на магический поединок шамана северных орков Баруса. Он нанес моей чести жрицы, несоизмеримые ни с какими извинениями оскорбления. Я прошу вас разрешить мне восстановить честь и достоинство. Уверена, что шаман северных орков не побоится принять вызов от жалкой женщины. – У орков приняты поединки. И нет ничего зазорного, если женщина бросает вызов мужчине. Вот мужчина не может бросит вызов слабейшему. Это не сопоставимо с законами чести. А женщина, если она достаточно сильна и ловка, может победить соперника. На мою тираду Ив прикрыл глаза и заскрипел зубами. Ян прошептал, что-то неразборчивое и явно непроизносимое в приличном обществе.

– Я даю тебе свое разрешение, светлая жрица, на защиту твоей чести, – наконец громко произнес он и тихо добавил, так что слышала одна я. – Если он не убьет тебя, я лично займусь твоим воспитанием.

Глава 4. Дерусь, просто потому что дерусь.

Хватит дуэлей! Я сказал, на сегодня хватит дуэлей!

Людовик ХIII. «Три мушкетера»

Я стояла в центре стойбища и старалась примирить себя с несправедливостью сложившейся ситуации. Уже совсем стемнело, но пламя от большого костра, разожженного перед шатром вождя, хорошо освещал площадку утоптанной земли, на которой мы стояли. Марка перенесли в один из шатров. Ян быстро вернулся и теперь стоял вместе с вождем, Ивом и другими войнами, пристально наблюдая за нами. В глазах почти всех присутствующих читалось недоумение, у кого-то жалость и лишь у немногих сомнение. А я стояла и думала, как я, одна из лучших выпускниц столичной Академии Светлой магии, докатилась до поединка с шаманом орков.

Я стояла, старалась найти себе оправдания и не находила. Я воспитывалась в семье герцога Аварадского, и впоследствии вышла замуж за его сына, я изучала дипломатию в Академии магии, я состояла при дворе императора светлой империи, изучила множество свитков и манускриптов в столичной библиотеке. Я знала орков и общалась с ними на спорной территории. И это все не помогло мне усмирить гордыню, женское тщеславие и привело к поединку с шаманом орков. Даже оковы святого Витта не могли послужить мне оправданием, так как они скорее скрывали мои возможности и дезинформировали о моем потенциале противника. Я бы могла утешить себя тем, что сырая сила шамана больше моей и у него есть шанс меня победить, учитывая мои оковы, но к моему стыду это было не так. На моей стороне были знания и скрытые благодаря оковам возможности. На стороне шамана была только наглость и самоуверенность. Шаман был орком, и их магия была гораздо слабее, но благодаря небывалой физической силе, они были грозными соперниками, внушающими страх и уважение, но только не в поединке с сильным магом.

Я не должна была опускаться до такого, низко и недостойно так вспылить и повести себя как типичная истеричная баба. Я осознавала, что поводом к моему поведению послужила свалившаяся на меня свобода, нахлынувшее ощущение силы, которой я была так долго лишена. Годы унижений, прошедшие после приговора, тоже не добавили мне ясности сознания, скорее наоборот. И вот итог. Я стою и понимаю, что повела себя как последняя дура, и надо выпутываться в очередной раз. К тому же теперь господин и повелитель моего ближайшего года окончательно поймет мои возможности и боюсь, что покой, мне только сниться будет. А может ну его этот поединок, взять и проиграть этому шаману? Но вот только этого делать совсем не хочется, я так долго была взаперти, что не могу удержаться. В конце концов, мне же не убивать его требуется.

Наверное, на моем лице можно было прочитать все обуревавшие меня чувства, но или шаман плохо умел читать или не проанализировал ситуацию, что не может простая никчемная женщина вылечить «глубинную барракуду», но он принял мои раздумья за страх и слабость.

– Ты жестоко пожалеешь, женщина, что осмелилась вызвать меня на поединок. За твою наглость и самоуверенность я уже просил твоего господина отдать тебя мне в четвертые жены. Как думаешь, что тебя ждет теперь? Даже и не надейся на мою снисходительность или защиту твоего господина. Я научу тебя почтительности и смирению, – шаман высказал это гордо выпятив грудь и вставив вперед крючковатую палку.

Вот это он зря. Меня три долгих года учили почтительности и смирению. И учителя были могущественные, на их стороне была сила и опыт, не сопоставимые с моими. И уж точно их нельзя даже близко сравнивать с этим самоуверенным индюком. Все сомнения и самобичевание после этих слов испарились. Я спокойно поклонилась в сторону вождя, и насмешливо кивнув шаману, одним движением свободных от наручей запястий набросила на себя стандартную защиту. Все, теперь ему меня не пробить. Можно постоять и посмотреть, что будет.

Шаман не заставил себя долго упрашивать. Поклонившись вождю, он бабахнул в мою сторону чем-то зеленым, что прилетев в меня, медленно стекло на землю искрами, ударившись в мой радужный щит. Вот не сильна я в магии орков и не знаю, что это было. По уровню и эффекту походило на огненную молнию, но только почему-то зеленую. Следом за ней прилетела опять-таки зеленая обездвиживающая сеть. Вот не знала я, что на магическом зрении вся орочья магия выглядит зеленой. Не было у нас в Академии шаманов, и орков впрочем, тоже. А потом мне хватало ума не связываться с ними. По всей видимости, после сети, я должна была упасть, а он должен был подойти и избить меня по мягкому месту своей палкой, потому как, увидев, что я стою, он недоуменно уставился на меня. Я же не злодей какой, я подождала его дальнейших действий и, видя, что они не последовали, отправила в его сторону легкие судороги и волну страха. Ну не использовать же мне против него светлую боевую магию то, в самом деле. Да и не хотелось показывать, что я ею владею.

Можно было бы использовать любимое тройное заклинание всех лекарей, но шаман с грязной и вонючей во всех местах хламидой меня не очень вдохновлял. К тому же в мою задачу входило победить противника, а не унизить его перед всем племенем. Но кажется, я и здесь умудрилась все испортить. Я совсем не учла, что вместе с радужным щитом я как нас всегда и учили, поставила усилитель магии, а у шамана не было даже самой примитивной защиты, или она не сработала, возможно, его амулеты и вышивка на хламиде не защищали от таких простеньких заклинаний. Поэтому, вместо того, чтобы выронить свою дурацкую палку и признать поражение, он вдруг упал на землю с судорогами, дико воя и крича что-то неразборчивое. А я опять сглупила и наградила его еще и молчанием, уж очень смущали его крики. В наступившей гробовой тишине было что-то зловещее. Шаман на земле корчился и строил уж совсем зверские рожи, а я понятия не имела что мне теперь делать и как выпутываться.

– Ана, живо освободи его и ступай во вдовий шатер. Я после поговорю с тобой, – голос Ива был холоден и суров. Его лицо было абсолютно спокойно, но глаза метали молнии.

Ну вот, натворила бед. Я быстро подошла к шаману и сняла все заклинания, даже послала легкое исцеление и волну бодрости, но, по-видимому, это я зря. Потому как шаман вскочил на ноги и замахнулся на меня палкой. Я не ожидала от него такой прыти, и по инерции увернулась, уходя от удара, как меня учил Петер и уже отскакивая, послала в него удушающее проклятье. Шаман захрипел и снова упал, я откатилась и, схватив его палку со всей силы, треснула его по голове. Достал он меня. Шаман затих, а я сняла удушье и выпрямилась.

– Что ты хочешь за то, чтоб она осталась в моем племени? – Как гром среди ясного неба прозвучал вопрос вождя. – Она способна родить сильных и одаренных магией, и духом воинов, и я готов буду их признать. – Невозмутимо продолжил вождь.

Ну вот, теперь я точно влипла. Это конец. Пропадать мне целый год в стойбище у орков. Никаких детей они от меня понятное дело не дождутся, и ложиться в постель к вождю я тоже не собираюсь, но вот год с ними мне как я чувствую обеспечен. Ну, не станет Ив, из-за меня ссорится с вождем. Ох, не станет.

– Нет. Это невозможно. Я не могу отдать ее тебе. У меня перед ней есть обязательства. И я не собираюсь их нарушать. К тому же, уверяю тебя, Омир, от нее тебя ждут одни неприятности. Это по ее прихоти я очутился на краю Красной степи без оружья и сапог, – на последних словах Ив улыбнулся и хлопнул вождя по спине. – Давай уже выпьем и обсудим наши планы.

Я стаяла и не верила своим ушам. Он не отдал меня. На меня накатила невиданная волна облегчения. Конечно, я была сильна теперь, Ив по моим ощущениям был сильнее меня, Ян был воин, скорее всего высший, но орков было много. Очень много. Против всего племени нам не выстоять. Да нам троим даже в том шатре пришлось бы туго. И я сколько угодно могла бы хорохориться, что не стала бы очередной женой вождя. Стала бы как миленькая. Возможно, и не успела бы за год забеременеть, но если бы Ив приказал, клятва не дала бы мне ослушаться. И еще неизвестно, что со мной стало бы через год, когда срок клятвы подошел бы к концу. Выходит Ив не так прост, как мне казалось все это время. Что за козыри у него в рукаве, если Могучий Омир отступит? Я стояла, хлопала ресницами, осознавая новую для меня информацию и смотрела, как Ив уводит Могучего Омира в шатер, а ко мне подходит Ян.