Химера

– Она твоя – Кивнул я головой Жнецу. – Вытащишь – съешь. Не вытащишь – съедят тебя… Вместе с коровой. У Шакала хватит желудка поместить жидкости из обоих ваших тел.

Жнец посмотрел на меня с укоризной, но думал не долго. Метнувшись к воронке Шакала, он запустил одну из своих длинных ног внутрь, уперевшись всеми остальными семью в песок по самое колено. Из воронки полетели уже не килограммы – центнеры песка и мне пришлось отойти, для того чтобы не попасть под случайный удар этой необычной борьбы. Шакалу все-таки удалось зацепить корову одной парой челюстей и Жнец, похоже, тащил наружу их обоих. И Шакала и корову. Но я не помню ни одного случая, чтобы Шакал был побежден. Иногда возникало ощущение, что его тело прорастало до самого ядра планеты – настолько прочно он сидел в своей воронке.

И тогда Жнец использовал немыслимый прием – он полез в воронку почти целиком, оставив всего две лапы снаружи. Остальные шесть он равномерно распределил по краям воронки так, чтобы ударами песка сбить его было невозможно, ну или очень трудно. Опустив голову вниз, он щелкнул своими жвалами-ятаганами и откусил две трети коровы. Оставив Шакалу почти выжатую жесткую шкурку животного.

– Я победил – Посвистел он своей мембраной когда выскочил из воронки наружу, и заботливо укутал остатки коровы теми же полосами, из которых строил кокон.

– Конечно, ты победил. Ты же не мог поступить иначе. – Я забросил дробовик за спину и встал, отряхивая песок со штанов.

Жнец был занят добычей. Он вертел ее и так и сяк, то ли не зная с какой стороны откусить первый кусок, то ли готовя консервы на период голодовки. Укутывал ее лентами до тех пор, пока не превратил в тугой комок, похожий на огромный продолговатый мяч для регби.

– Ты ее съешь? – Не выдержал я. Как есть Жнец я видел. Это зрелище не особо меня привлекало, и я хотел, чтобы он удалился с той же скоростью, с которой сюда прибыл. Разумеется вместе с «зарплатой»

– Я буду менять кожу – Пропел Жнец.    – Мне нужен будет запас. Этого хватит. – Я заинтересованно зашевелился. Жнец не часто менял свою кожу, а материалом она была превосходным. Колючие жесткие черные пластины, невероятно прочные, можно было приспособить для чего угодно. Кроме всего прочего в Форте я бы обменял шкуру Жнеца на многие, очень нужные и важные вещи.

– Где ты ее оставишь? – Как бы между делом спросил я, стараясь не выдать заинтересованности.

Жнец опять вытаращил на меня свои глаза, словно на маленького. – Разумеется в жилище. – Другого ответа я не ожидал. Новый покров, который позволял ему расти, также позволял и прикончить Жнеца одним выстрелом поскольку был мягким. Но вопрос заключался в другом как получить доступ в жилище Жнеца    до того как новая шкура его затвердеет и старую шкуру он сам не начнет торговать по всем трем Фортам.

– Я принесу тебе воды – Столько, сколько будет нужно, для того чтобы латать трещины в твоем новом панцире. – И масла. – Тебе не будет больно расти.

Жнец замер. Я знал его тайну и теперь нагло ею пользовался.

– Пусть человек придет, после того как Горгона выплюнет огонь еще два раза. Я буду готов.

– Иди уже. – Я толкнул Жнеца в ногу, прерывая его особо возвышенное настроение. Если он сейчас начнет благодарить за полученную возможность заработать тушу коровы, этому не будет конца.

– Ты знаешь, где искать меня, когда я буду слаб.

– Знаю- знаю. Иди уже, а то твоя кожа начнет сползать здесь. Горгоне это не понравится, знаешь ли.

Жнец медленно начал отступать, потом все быстрее и быстрее пятясь задом, перевалил за вершину бархана и, развернувшись, задал такого стрекача, словно вспомнил, что начал устанавливать рекорд по пересечению материка пешим ходом. Двигался он настолько быстро и легко, что песок под его ногам почти не двигался и только фиолетовый след электрических разрядов перенасыщенной электричеством атмосферы, указывал путь, которым следовал Жнец до своего убежища.

– Уфф- выдохнул я. – День оказался не столь безмятежным, как казалось вначале. Я думал, что хороший ветер дотащит нас до логова Полоза к вечеру, и мы успеем с ним о многом поговорить, но планы изменились.

– Химера. Одно слово – Химера. Здесь могло произойти все и всегда.

– Фрэнки. Вставай. Нам пора. – Фрэнки снова улегшийся на песочек и принимавший солнечные ванны, пока мы разбирались со Жнецом и Шакалом, не торопясь, приоткрыл одну из своих броневых пластин.

– Мыы ужее идем? – пропел он.

– Нет – летим. – Огрызнулся я. Теперь я, не боялся Фрэнки. Может потому, что он не улыбался. Может потому, что меня занимала шкура Жнеца. А может быть, просто, потому что я думал о том, что снова уперся в одну из загадок Химеры, и она становилась все непонятнее. – Долг, который копил Шакал, мог быть чем угодно, и то, что это будет, что-то материальное, вызывало большое сомнение. Что я мог отдать такого Шакалу, чтобы он от меня отстал. Это меня заботило больше всего. Но я ничего не мог придумать –    как просто пойти и сдаться на милость победителя, когда придет время. Но зачем ему мои три литра крови, когда вокруг есть чем поживиться?

– Тьфу! Так и свихнуться недолго! – Я пнул ботинком песок. – Фрэнки! Черт бы тебя побрал! Сколопендра скоро закроет Химеру и мы будем искать свой скутер с фонарями! Пошли!

Теперь Фрэнки услышал в моем голосе раздражение и сталь, которой подчинялся беспрекословно. Он поднялся на ноги, и так же переваливаясь и касаясь лапами-руками песка, зашагал к скутеру насколько возможно быстро.

С раздражением я, пожалуй, поторопился. Поскольку «быстро» для Фрэнки означало для меня «бегом». Бегом с пудовой гирей за плечами. Тем не менее, я бежал за Фрэнки старательно втаптывая его следы, поскольку хорошо понимал, что когда пылевое кольцевое облако, которое являлось спутником Химеры, и    своими хвостами напоминавшее многочисленные лапы этой твари, закроет Горгону целиком – наступит не менее опасная дневная ночь.

Искать скутер с фонарями – выражение образное, оставшееся, в моем древнем словарном запасе с незапамятных времен. Если быть точнее с тех времен, когда я еще не работал на космодроме Ра на Сиберии и не завел дружбу с Полозом. Результатом моей дружбы с ним и было мое неприятное присутствие на Химере.

Скутер мы вряд ли потеряем. Об этом я не беспокоился. Фрэнки видел в темноте едва ли не лучше чем днем, и найти обратную дорогу и скутер для него не составляло труда. Но ночь Сколопендры, или просто дневная ночь была временем вовсе некомфортным. Песок днем, под палящими лучами Химеры казавшийся мертвым, начинал постепенно оживать. Вот почему я хотел добраться до скутера как можно быстрее. Мелкие клещеобразные твари впадавшие в, что-то похожее на кому при высокой температуре, теперь тянули вверх крючки своих лапок, цепляясь за обувь одежду, старались подняться выше и пробуравить живую, мою, пока еще живую плоть. Фрэнки эти твари обходили стороной. Почему – кто же его знает? Может быть, они тоже не любили мертвяков. Но я-то был жив.

Сколопендра уже наполовину закрыла Химеру, и мы едва обгоняли наступающую тень. За нами песок темнел, шевелился, покрывался жесткой хищной «травкой-муравкой» в которую хотелось лечь. Но получилось бы это один единственный раз. Клещи прогрызали слабую кожу и устраивали себе жилище внутри тела, в которое попадали. Вполне сносное жилище, в котором можно было жить, размножаться, отмечать рождество и, разумеется – грызть и грызть его мягкие питательные стены. Меня такая перспектива не устраивала, и я, прибавив скорости, почти догнал Фрэнки.

Тот уже присел на корточки у скутера, разумеется, засыпанного песком до самого штандарта форта, и нащупывал, за, что бы покрепче уцепиться.

То, что Фрэнки силен: я знал. То, что он мог завязать французским кружевом дюймовую трубу легированной стали: я видел. Но я не видел, как Фрэнки выдергивает из песка скутер. Не откапывает. А выдергивает. Это было круто.

Фрэнки встал, растопырив широкие лапы. Расправил от напряжения броневые пластины на загривке и, так и    не сняв с живота мешок со ста литрами воды, потащил скутер за трос на носу. Потащил вперед. Я же всегда говорил, что Фрэнки умен. Я бы скутер вначале откопал. И, разумеется, нахватал полные ботинки синих, прожорливых, песчаных тварей.

Фрэнки тянул скутер вперед, и тот, повинуясь своему единственному предназначению – двигаться вперед, медленно стал выбираться на ровную шероховатую поверхность, которую уже хорошо почистили Арравы.

Скопилось их здесь порядочно и клещи синей волной отхлынули в стороны.

– Арравы, здесь, откуда? – буркнул я за спиной Фрэнки. Фрэнки освободил одну лапу-руку и похлопал по пузырю на животе, как он делал это не один раз. Я признал себя уже в который раз круглым дураком, потому что Арравы чувствовали воду за километр и толпились вокруг Фрэнки в надежде на пару капель. Разумеется по пути или съедая или отпугивая клещей.

У меня воды было меньше, и упакована она была в пластиковый рюкзак, который не пропускал ни молекулы, соответственно Арравы аккуратно обходили меня и с надеждой липли к Фрэнки, потому что его мешок был сделан из коровьей шкуры и пропускал воду. Совсем по чуть-чуть. Но этого хватало для того, чтобы желающие пить принимали Фрэнки за пресноводное озеро.

Скутер, наконец, выполз на ровное место и я, отряхнув ботинки, с облегчением, залез внутрь. Фрэнки не торопясь, упаковал свой бурдюк на корме и уселся у меня за спиной.

– Ну что? Поехали – двинул я рычаг, расправляющий парус.

Дневная ночь Химеры имела одно преимущество перед днем. Преимущество неоспоримое и в, данный момент, очень необходимое. Тугой плотный ветер, который мог утянуть за собой не только мой скутер, но и пару барханов вместе с ним. Парус затрещал, захлопал, наполнился словно киселем, без единой морщины и двинул нашу колымагу вперед, все быстрее и быстрее.

Днище скутера, трещало и искрилось. Оно принимало остаточную ионизацию песка, меняло вектор заряда, и теперь без труда поднимало и нас с Фрэнки и воду и все конструкции, которые были установлены сверху, на высоту, достаточную, для того чтобы не цепляться за мелкие камни и ровную гребенку песка фарватера.

Мы шли на север. Шли в ночь. Шли туда, куда тащил ветер, и, слава богу, что гнездо Полоза было там же. Мне очень хотелось увидеть старого друга и задать ему пару вопросов.

Аэлита

– Ты можешь говорить что угодно, папа, но я пойду туда, куда ушел Гарик. – Полковник угрюмо молчал и ковырял штыком карабина бетонный пол.

– Ты никуда не поедешь. – Он передернул затвор. Поймал на лету патрон, осмотрел его со всех сторон и поставил на стол в ряд с остальными. Если немного призадуматься спор длился около получаса, поскольку патронов на столе скопилось приблизительно на то чтобы расстрелять наповал взвод зарвавшихся колонистов. Тем не менее. Аэлита, топнув ножкой, трижды прокричала отцу в лицо – А вот и пойду, пойду, пойду!

Полковник промолчал. Он только трижды передернул затвор карабина, и каждый раз ловил патрон, когда он вылетал из патронника, снова разглядывал его со всех сторон и ставил на стол. На третьем «пойду» патроны в обойме кончились и он, тщательно вытерев ствол от пыли рукавом, поставил карабин в угол.

– Я не дам тебе скутер. – Это раз. – Немного поразмыслив, сказал он – Во вторых. – Гарик ушел вместе с Фрэнки, который не даст его в обиду, если что. Это два. – В-третьих – Полоз никого не примет без воды. Гарик и Полоз, старые друзья. Они могут договорить, а ты – нет.

Аэлита сморщила красивый носик – Ну папа, ну, пожалуйста. Скоро день. Сколопендра отпустит Горгону. Я могу взять флаер и обогнать их. Ты обещал мне, что будешь давать флаер полетать. Вот я и возьму его полетать. Но ты же не говорил, куда мне надо лететь.

Полковник покрутил шеей. Тугой подворотничок давил горло. Женская логика была столь же неподавимой сколь и непонятной. Полковник вообще старался не начинать бесед с Аэлитой потому что этот демон в юбке мало того что всегда получало что хотел – он получал то чего никак не хотел давать его отец.

– Хорошо. – Наконец проговорил он. Я дам тебе Москита, но ты полетишь не одна.

– И кого ты предлагаешь мне в попутчики? – Звонко засмеялась девочка. – Миллиметра? – Он не сможет и ремень застегнуть, как следует.

– Нет. – Полковник притопнул ногой. – С тобой полетит Лозоходец.

Аэлита опешив, присела на стул. Скромно оправила юбочку. – Лозоходца? – Невинно и с толикой страха и уважения переспросила она.

– Да именно его. – Он тебя не потеряет, и он сможет тебя защитить.

– Но он… – Аэлита потерла носком ботинка бетонный пол – Но, Лозоходец слеп. У него вместо глаз два белых пятна.

– Именно поэтому. – Неумолимо гнул свою линию Полковник. Даже если ты от него сбежишь – Лозоходец найдет тебя, куда бы ты ни залезла или спряталась.

– С ним ты будешь в безопасности.

– Бррр- Поежилась Аэлита. – Пап. Я его боюсь.

– Его все боятся – Негромко ответил Полковник. И поэтому тоже ты полетишь именно с ним.

– Гарик считает себя самым умным на Химере и думает, что только его волнуют ее секреты. Вовсе нет. Мне тоже будет интересно узнать, чем закончится беседа Полоза и Гарри. Поэтому ты мне все расскажешь.

– Какой же ты все-таки – Аэлита нахмурила брови и сложила руки на груди.

– У тебя нет выбора – Полковник встал. – Скоро обход и у меня нет больше времени спорить с тобой. – Вот свисток Москита. Он положил на стол, свернутую замысловатым узором серебряную трубочку. Лозоходец, я полагаю, уже стоит за этой дверью.

Высотный ветер Горгона поднимет через десять минут. Хороший попутный ветер очень полезен для экономии сил твоего товарища, девочка, потому что ему теперь придется нести двоих. – Полковник наклонился к дочери и двинул свисток ближе.

– Лети или оставайся смотреть мультики.

– Она полетит. – Лозоходец, непонятно как оказавшийся в помещении комендантской стоял напротив Полковника и слепо нащупывал место, для того , чтобы присесть. Аэлита ловко соскочила со своего стула, и придвинула его так, чтобы Лозоходец не размахивал своей белой палкой, а сразу сел на место.

– Она полетит – согласился Полковник. Неожиданно взял под козырек и, обойдя Лозоходца метра за два, вышел наружу.

– Дай мне руку девочка – ласково произнес Лозоходец и протянул вперед руку. – Я не смогу найти дверь, чтобы выйти.

– А как ты сюда вошел? – Набычилась Аэлита.

– В мире много путей – Вздохнув, произнес Лозоходец. Материальный мир для меня сложен и я плохо ориентируюсь в нем. Дай мне руку. Иначе мне придется тащить тебя сквозь бетон.

Аэлита больше не сопротивлялась. Прихватив со стола свисток, она взяла за руку Лозоходца и двинулась к двери. Перспектива продираться сквозь четырехметровую бетонную защиту пакгауза форта, ее не обрадовала – Лозоходцу не всегда удавалось протащить вместе с ней ее одежду.

Лозоходец улыбнулся и принял в свою неожиданно теплую и крепкую ладонь тонкие пальцы Аэлиты.

– То о чем ты думаешь – произойдет. – Прошептал он.

– Пуфф- Передернула плечами Аэлита. Вытащила Лозоходца из комендантской в коридор сделала ему реверанс и мило улыбнувшись, оставила одного.

– Извините, сэр. Я должна переодеться.

Лозоходец улыбнулся в ответ. Когда Аэлита скрылась за поворотом, он устало обмяк, вяло взмахнул рукой, и из пола прямо под его ягодицы протиснулся алюминиевый стул из столовой. Лозоходец устало на него присел и решил дожидаться девчонку здесь. Мимо входа в пакгауз она пройти не могла.

Зеркальный проход

Скутер, мягко покачиваясь, двигался в фиолетовом мареве ночи Сколопендры и я почти уснул, словно младенец в люльке, которую качает мать.

Скутер хорошо чувствовал ветер. Парус был полным. Автоматика работала сносно и мы никак не должны были сбиться с курса. Никак. Но.

– Гарриии – Тронул меня за спину Фрэнки. – Гарррии проснись.

– Мы сбились с курса. – Машинально ответил я,    потянул рычаг остановки. Парус скрутился вокруг мачты и из днища скутера в песок выстрелили сразу четыре титановых якоря.

– Ну и где мы теперь? – Я, щурясь, смотрел на приборы, но ничего кроме зеленых разводов в которых не узнавал ничего кроме зеленых разводов – не видел.

– Зеркальныыыый проххоод. – Пропел Фрэнки. Он съежился на корме, и, казалось, стал меньше втрое. Таким я его видел всего один раз. Фрэнки вообще ничего не боялся кроме зеркального прохода и…. и друга Аэлиты. Москит, на котором она лихо крутила фигуры высшего пилотажа, был хищным насекомым с Ревеня из системы Нару, и может быть, в памяти Фрэнки остался страх перед подобной угрозой. Или он боялся, что она вывалится из седла, и расплющит свою хорошенькую фигурку о землю.

Как бы там ни было – в зеркальный проход вначале придется идти мне.

Две красные, отполированные ветром и песком до матового блеска гряды одна из которых уходила на восток до горизонта, вторая до того же горизонта, но на запад. Скутер не мог летать, и перемахнуть двести метров шлифованного гранита у него бы не получилось.

– Отсюда вывод – Либо дожидаться ветра и возвращаться. Либо. Либо прорываться через узкую ровную двадцатиметровую щель, которая отсюда казалась тонкой едва различимой ниткой на огромном скальном теле.

Где-то справа. Очень далеко на западе был форт Горный. В крайнем случае, мы могли попросить помощи, но, я никого не хотел посвящать в свои планы на счет Полоза. И до Горного форта мы будем ползти еще пару дней.

Все эти размышления были бессмысленными. Просто мозг защищал меня, подсовывая вместо реальных воспоминаний о    Зеркальном проходе всякую дребедень.

Кто и когда его придумал или сделал, оставалось такой же загадкой Химеры, как и все другие.

Пройти Зеркальный проход могли не все. И чем крупнее и сильнее был боец – тем крупнее и сильнее Зеркальный проход выставлял Стража. Вполне материальное существо, которое также кусалось и царапалось. Могло отсечь голову. Оторвать руки и ноги или станцевать танец смерти на костях поверженного, после того как он его поджарит и съест.

Фрэнки боялся Зеркального прохода, потому что не умел драться, а драться ему пришлось бы. Да. Именно с Фрэнки. С таким же, как он сам монстром, но полным ярости и желания уничтожить любую помеху тому, что было за зеркальным Проходом.

Полоз хорошо подобрал себе место для логова. Если он хотел, чтобы его не беспокоили, то нашел самое удобное место. Через Зеркальный проход нельзя было пройти по суше. А с теми, кто пытался добраться до него по воздуху, он легко справлялся сам.

Тем не менее, вся интересность Зеркального прохода была в том, что сам Зеркальный проход был, а за ним ничего особенного не было.

Красные пустынные скалы с озерцами песка. Никаких алмазов размером с голову лошади, золотых россыпей, ничего. Разве что Туманное море, в котором жили, и наслаждались этой жизнью песчаные киты.

Доцент долго разбирался с экологической структурой Туманного моря и озадаченный орал на раздатчика в столовой, что это невозможно. Что море и киты неразрывно связаны друг с другом и что, собственно, киты и создали это море. Что изначально создать они его не могли и кто-то, или, что-то подготовило впадину специально, для того чтобы поселить туда китов. И получалось так, что вроде бы киты сами создали себе среду обитания, но создать ее не могли, потому что не могли существовать вне этой среды.

Что было первым? Курица или яйцо? Я всегда говорил, что если не зацикливаться на пернатых, то яйцо появилось первым, но меня мало кто слушал.

Туманным море называлось потому, что над ним постоянно висела пылевая дымка. Киты, таким образом, питались.

Похожие на толстые фонарные столбы с большим количеством плавников и плавничков, расположенных по спирали вдоль тела, киты просто ели песок. Ели его тоннами, переминая шершавыми глотками в тонкую пыль, которая в перенасыщенной электричеством атмосфере Химеры вела себя как вода. В ней можно было плавать и даже нырять на небольшую глубину.

Через длинные узкие щели первой половины тела киты выбрасывали перемолотую пыль наружу, оставляя всю органику внутри. Это и было их пищей. Пыль не только стекала вниз с их тел, но и поднималась вверх метров на двадцать пять, окутывая серой дымкой места их питания, а питались они непрерывно.

Киты с определенной натяжкой напоминали кашалотов, только плавники были гораздо короче. Нрава они были сурового, т.е. глотали все, что влезало в их огромные пасти. Я, например, поместился бы в пасти небольшого китенка вместе с Фрэнки, скутером, Жнецом и его домиком – убежищем от волновых ударов Горгоны. Прожевал бы он все это хозяйство, выплюнув остатки наружу секунды за три, не смотря на мои протесты.

Киты имели достаточно простую нервную систему. Слабо развитый интеллект и предположить, что они построили Зеркальный проход, было, по крайней мере, глупо. Никого кроме песчаных китов и Полоза за Зеркальным проходом не обитало.

Ничего кроме гнезда Полоза.

Мы хотели обойти Зеркальный проход, и идти через гряду Желтым перевалом. Скутер смог бы его преодолеть, но, почему-то, электроника решила, что так будет короче или быстрее, но никак не безопаснее. Или… Или кто-то или, что-то специально направило меняя сюда.

Во первых – или для того , чтобы я отдал здесь концы, потому что костями Зеркальный проход был завален едва ли не на половину, либо… либо… либо для того, чтобы я снова чего то кому то доказывал. Возможно Шакалу, возможно Лозоходцу, возможно Полозу. Он частенько подшучивал надо мной таким необычным способом. Но он мне был нужен больше чем я ему и я, все-таки, решился.

– Черт… – Я присел над черным ящиком со специальным снаряжением, на котором сам нарисовал красной краской кривой человеческий череп. Кривой потому что рисовал я плохо. Красный потому что страшно. А череп, потому что смертельно опасно.

Нажал на замки и ящик открылся с мелодичным звоном, словно музыкальная шкатулка. Я хотел себе найти другой. Не такой издевательский или сломать чертову микросхему с мелодией, но она пропела несколько раз – И в бой последний мы идем – прежде, чем открыла защелки.

Я достал два меча. С десяток сюрикенов. Комбинезон, который скрывал тело полностью, оставляя только узкую прорезь для глаз. С содроганием вытащил из гнезда шприц стимулятора. Пакостная вещь. Переносил я его плохо. Нет – после него мне было хорошо, но потом плохо. Рядом лежало еще два шприца восстановительной терапии, но действовали он медленно и каждый раз, когда мне приходилось пользоваться этим чемоданчиком, мне казалось, что я пользуюсь этими лекарствами в последний раз. Последний раз в жизни, потому что ни что не могло бы их заставить использовать меня снова.

Но, впереди был Зеркальный проход, и собственно выбора не было.

Костюм, прошитый прочными иглами Жнеца, я отложил в сторону.

У стражей будут такие же, и мои мечи будут бессильны против столь мощной защиты. Натянул поверх комбинезона легкие доспехи, для того, чтобы не пораниться самому об острые отломки камней и костяков, засунул мечи за спину, спрятал сюрикены за пояс и полез через борт скутера.

– Почему нельзя было меня убить более простым способом? – Интересовал меня неотступно вопрос. Ведь одного клеща. Одного лишнего бара давления. Одной, двух лишних единиц облучения было бы вполне достаточно, для того чтобы мое слабое белковое тело расползлось по поверхности планеты разноцветной кляксой. И Гарри перестал бы существовать. Исчезли бы его мысли и желания. Он перестал бы искать, что же Химера хочет от него самого, или от тех, кто с трудом, но живет на ее поверхности, и под нею.

– Ты идешь? – Фрэнки вроде успокоился и теперь с интересом наблюдал за моими приготовлениями.

– Скажешь еще, что ни будь – пойдешь сам. – Отрезал я. Откинул на костюме клапан и воткнул шприц стимулятора в бедро. Руки задрожали. Нужно было потерпеть минуты три четыре, до тех пор, пока лекарство начнет действовать. Видеть в темноте я не начну. Но чувства этот раствор обостряет максимально. Реакция и сила становится больше приблизительно вдвое, но после того как схлынет волна душевного подъема и желания порвать всех кто окажется на пути – меня можно будет упаковать в мешок и играть этим мешком в регби, поскольку я бы не смог оказать сопротивление даже ребенку.

Дрожь прошла, грудь горделиво выгнулась, плечи расправились и откинулись назад, словно я собирался брать вес мирового рекорда по тяжелой атлетике. Я хрустнул позвонками шеи. Пару раз взмахнул руками. Осмотрелся по сторонам. Знание поля боя дает если не абсолютное, то несомненное преимущество. А, что собой представляет Зеркальный проход, я основательно подзабыл.

Тем не менее, он имел в ширину приблизительно десять в некоторых местах пятнадцать метров. Жесткий каменистый покров, присыпанный истлевшими костяками прошлых героев, абсолютно зеркальные чуть мутноватые стены. Ровный, прямой проход, словно гряду разрезали пополам лазерным лучом.    Он казался совершенно безопасным, но до тех пор пока, желающий прогуляться на ту сторону не вступал в зону отражений.